Рецензии

Когда я читала статьи про этот фильм, то ожидала увидеть мрачноватую, но все же более классическую антиутопию. «Лобстер» не подвел моих ожиданий качественного зрелища, но оказался классической арт-хаусной европейской картиной, размышляющей на вечные темы и показывающей проблемы современного общества в отражении кривого зеркала.

На этот раз перед нашими глазами разыгрывается драма жизни вполне обычных людей в обществе, где традиционная семья не просто поощряется, но возведена в абсолют, как естественное условие выживания. Семья в былые времена была таким условием, хотя бы из чисто денежных соображений, но в представленной реальности это условие возведено в ранг закона. Некоторая часть общества и в современном свободном мире несколько подозрительно и сочувствующе-презрительно относится к одиноким людям, вынуждая тех вступать в отношения, ими не желаемые, лишь бы быть как все. Это отношение в картине показано будто под увеличительным стеклом — заключенные в странный отель люди вроде бы и постояльцы, и пленники одновременно: они наказываются за любые попытки быть самодостаточными и независимыми, даже за самые нелепые. Людям, еще не успевшим стать потерянными для этого мира, внушают ненависть к свободным одиночкам, хотя нет, не ненависть. Одиночки — все равно что цели в тире, никакой ненависти, но привычное «или он меня, или я его», их делают одним из способов выживания, некой иллюзией продления существования, они становятся для постояльцев чем-то подобным еде. Таким образом из живых людей они становятся лишь целями. Существование в одиночку становится для людей невозможным на ментальном уровне. Одиночество в прямом смысле слова приравнивается к обесчеловечеванию. Даже если одиночки сохраняют человеческий облик, их считают животными все равно.

Стать животным — это такой неизбежный путь, когда у человека отнимают все его преимущества, лишь давая свободу выбора новых особенностей. Но опять этим несчастным внушают единственно верные истины: найти пару, в любом случае. Самое страшное наказание — стать тем, кем никто не хочет быть, то есть быть обреченным на одиночество. То, чего здесь все боятся больше всего. Разница с современным нашим обществом есть: одиночество страшно и для нас, но как вопрос морального счастья, здесь же — прямой вопрос выживания. В любом облике.

В картине есть прямое противопоставление одиночества и парности. Есть олицетворение обеих концепций существования. Ни одна из них не дает человеку свободу, ни одна из них не позволяет изменить выбор. Обе — это подавление человеческой сущности. Условно свободные одиночки живут в еще большем страхе, чем жильцы отеля. Их одиночество вместо естественного состояния рассматривается как открытое противопоставление устоям общества, причем противостояние лишь ради противостояния, а не ради счастья. Интересно, что яркими лидерами и фанатичными приверженцами обеих концепций жизни являются женщины. В случае семейности — это бессердечная женщина, следующая за догмами и уничтожающая их врагов. В случае одиночества это — молодая девушка, ненавидящая весь окружающий мир и от этой ненависти сильная. В обоих случаях героини фанатичны и слепо жестоки. В обоих случаях они совершенно не готовы на компромисс.

Интересной зарисовкой становится некая «ночная операция». Она рассматривает созданные пары как пары, построенные на лжи, как согласие ради выживания. Некий процесс, актуальный для современного мира, когда взаимное согласие — не что иное как жизнь ради общественного одобрения, а не ради личного счастья. В таких союзах каждый из героев будто в маске, а снимет ее, и никто не знает, что будет дальше. А здесь мир, где каждый терпит второго. Мир терпения, которому ведь может прийти конец, но это не тема данной картины. Каждая пара характеризуется чем-то общим. А что есть что-то общее? Здесь — лишь что-то наносное, не общие интересы, а общая профессия или общие физиологические особенности. Это общее может быть лишь хорошим поводом для знакомства, но построить счастливую жизнь на нем не получится. Что и демонстрирует картина.

Что есть создание семьи? В отеле это лишь выбор из ограниченного ассортимента, из постояльцев, причем по заранее выбранному пути (женщины или мужчины). Отель не оставляет места спонтанности, и чувства в таком случае вряд ли возможны: лишь выбор более-менее подходящей пары. Лес — это место, где спонтанность как раз есть. Там перед героем открыт весь мир одиноких людей, и из них он может выбрать кого-то близкого. Однако обратите внимание: выбор опять основан на общности чего-то малозначимого, но отношения развиваются вовсе не на этом малозначимом, а на знаках внимания, на традиционном ухаживании. Чувства усиливаются перманентной опасностью, ведь шанс быть частью того общества упущен, а новое не приветствует какие-то отклонения от его — этого общества — нормы. Кажется, что есть культ несчастья, и ключевое — сделать всех участников общества несчастными, ни в коем случае не позволить быть хоть капельку счастливее. Хочется обратить внимание и на физиологическую составляющую этих чувств: влюбленная пара ставит ее далеко не на последнее место.

А что есть финал? Любовь слепа, да, именно так, в прямом смысле слова. Опять поиск чего-то объединяющего, каким бы нелепым он не был. Счастливый ли финал? Едва ли, от него комок в горле. Несчастный? Не полностью. Герои могут получить свое счастье, но платят за него слишком большую цену. О чем говорит финал? Не надо быть такими, какими нас хотят видеть окружающие, надо быть собой. А собой здесь являются только эти двое.

В этой картине невозможно не обратить внимание на манеру игры. Актеры подчеркнуто играют на уровне школьников на уроке литературы: они зачитывают свои реплики безэмоционально, без какой-либо окраски. Они играют мизансцены: встань туда-подними руку-скажи фразу. Но это — подчеркнутая ненатуралистичность. Фальшивые ситуации в условиях господства фальшивой морали, что с той, что с другой стороны. Серые люди, серое их поведение, когда не просто запрещено быть собой, запрещено проявлять какие-либо чувства искренне, на сером фоне бесконечно мрачных дней. Люди и их души будто закованы в цепи, они не проявляют никаких эмоций даже в общении со своей парой. Единственным искренним чувством, проявляемым свободно, становится ненависть. Ненависть просто за то, что кто-то другой. Ненависть и равнодушие — вот что разлито в воздухе этого мира. Где здесь место любви?

Фильм оказался совсем не таким, каким я его ожидала. Умный, загадочный, необычно снятый. Цельный в оформлении и цельный в сюжете. Несмотря на подчеркнуто ненатуральную игру актеров, вызывающий очень сильные эмоции в зрителе. Могу лишь советовать его посмотреть всем, кто любит неожиданное фестивальное кино — оно того стоит.

8 из 10

«Лобстер» — отрезвляющее, саркастичное и жестокое кино. Фильм вдребезги разбивает постулат «семья — главная ячейка общества», провозглашает величие личности и показывает все противоречия с этим связанные.

Любовь — зыбкая стихия, которая приходит, когда её не ждёшь. А уходит в самый ответственный момент. Так что притворяться бесполезно. Примерно такие мысли посещают, пока всматриваешься в усы Колина Фаррела (лучшая его роль, между прочим).

Йоргос Лантимос рисует не самые живописные, но крайне выразительные картины. Так что проходить мимо категорически нельзя.

9 из 10

Антиутопический мир, в котором нельзя быть одиноким (то есть, без пары). Неважно, умерла ли твоя жена, или муж ушел к другой, — тебя отвезут в мрачный отель, где за 45 дней ты должен найти себе пару, иначе станешь животным. Главный герой (чудесно неуклюжий Колин Фаррелл) уже решил, что станет лобстером. Иногда жители отеля отстреливают транквилизаторами в лесу диких одиночек. За каждого подбитого — плюс день к твоим 45-ти.

А потом появляется другая сторона медали — те самые лесные жители, которые категорически против любых отношений, даже легкого флирта. И жестоко за это наказывают. И вот как тут быть, если аккурат среди них, а не в казенном отеле, ты и нашел ту, единственную, а она еще и близорукая, как ты?

Я очень люблю антиутопии. И в целом, произведения об ограничении свободы выбора. В «Эквилибриуме» нельзя было чувствовать, в «1984» нужно было полюбить Старшего Брата всем сердцем, а в «Мы» Замятина — работать на одну общую, благую идею и опять-таки никаких тебе чувств, метаний и сложного выбора.

Кажется, что антиутопия — странная сказка, где нет никакого намека на реальность, но при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что, возможно, с гиперболой, однако это наша с вами жизнь. Мы так же зажаты в тиски общественных норм, нам нельзя то, но обязательно это. А если человек чуть другой (я не о геях сейчас, блюстители, спокойно), — он всегда кажется немного фриком.

Как у Вознесенского: «Если мы вместе, если нам здорово, что ж тут позорного?» Тот же вопрос.

P.S.: И мое актерское:) Как и писала выше, Колин Фаррелл неожиданно мил и уклюж, прекрасно придуманная походка увальня, брюшко и щенячий взгляд. Стабильно приятная Рейчел Вайс. И мой любимчик Бен Уишоу, который никогда не играет, а просто восхитительно существует на экране, заполняя пространство и время своей энергетикой.

8 из 10

Как же сложно порой жюри Каннского фестиваля выбирать лучшие фильмы… Среди них был и Спилдберг и Люк Бессон. Наверняка, привлечние таких известных деятелей периодически делают для привлечения внимания зрителей и дополнительному ажиотажу, а также для того, чтобы конкурс не становился совсем уж скучным.

Одинокие люди, не нашедшие себе пару обязаны приходить в пансионат, где в течении 45 дней обязаны найти себе пару. В ином случае, рискуют быть трансформированы в животных.

Вроде бы достаточно интересный и нетривиальный сюжет. Хорошие актёры, но… Начинается двухчасовое повествование с налётом глупости, нелогичных ситуаций и скучной фабулы.

Оригинальные фильмы могут быть интересными! Мне, например, нравятся такие оригинальные фильмы как Корпорация «Святые моторы» (2012) Лео Каракса или амбициозный и навороченный «Враг» Дени Вильнёва, многосмысленный «Двойник» Ричарда Аоади. Нравится оригинальность и свежесть идей, когда они идут со смыслом, когда каждая деталь в сценарии имеет смысл.

Сюрреалистические шедевры Луиса Бунюэля, как например, «Скромное обаяние буржуазии», «Призрак свободы» или «Симеон столпник». Вот такие кинопроизведения действительно удивляют.

Как пришла идея посмотреть кино? В одном из многочисленных интернет постов на одном из сайтов говорилось о самых неожиданных концовках… Этот фильм был в списке… Что в итоге? Бывает так, что думаешь: а зачем, вообще, концовка в таком стиле? Что она даст, если сам фильм так себе и втянуть зрителя в происходящее не получилось. Типа идёт линия фильма, а потом происходит в очередной раз что-то невнятное и нелогичное. К чему и зачем? В этом фильме так же. Ничего, кстати, удивительного нет. Если смотришь уже по принципу «досмотреть».

Есть достаточно примеров того, какие бывают оригинальные и интересны фильмы, как визуально так и по смыслу.

Рэйчел Вайс, которая играет обычно приличных и добропорядочных женщин (за исключением фильма «Ускользающая красота», удивила!) в этом фильме снова пытается применить свой драматический талант, помимо приятной внешности. Однако, как думается, с легкой руки режиссёра даже, казалось бы, в паре с Колином Фареллом играет не просто посредственно, а безлико и малоинтересно.

Лес, нелогичные ситуации и люди, нудная музыка вроде в конце которой резкое тун-тун-тун! Кстати, особая унылая музыка во многом отличает арт-хаус от более популярных фильмов. Наверное, сделать длинный план и вставить нудную и неинтересную звуковую дорожку, а прибавить ещё каких-нибудь неприятных моментов и взять их за норму — вот арт-хаус! В моём небольшом городе один молодой фотограф ощутил себя гением режиссёром и снял примерно в таком стиле. Понятное дело, никому его снятая нудятина не пришлась по вкусу, разве, что только тем ребятам, которые снимались в его «шедевре».

В нём нет реальной жизни, даже намёка, ярких красок, ярких мыслей и идей, пошлость, которая не является даже смешной. Поэтому отрицательная оценка. Где жизнь, где правда, или очередной бред флегматика, возомнившего себя гением?

Заканчивается кино, как банальный и нудный арт-хаус, открытой и невнятной концовкой, типа сам решай, как там есть. Нет, понятное дело, что в большом Голливуде, вроде «Острова проклятых» такая концовка интригует и заставляет сидеть с открытым ртом, а тут пшик и скорее всего, бессмысленный. Нет, Канны, однозначно, разочаровывают…

6 из 10

Фильм «Лобстер» начинается хорошо.

Он начинается, как некое будущее, где человек одинокий — преступник, преследуемый парностью, как нормой.

Естественно, действительно преступна — парность, а одиночество — оболганная жертва.

Такой взгляд обещает дать возможность ощутить иную реальность одиночества, и иную реальность парности.

Но автора не волнует реальность, его беспокоит история.

Автора беспокоит история, как нечто идеальное, должное сбыться, как «самое настоящее».

Это настоящее произрастает из подростковых дневников и сельских гаданий, где история понимается, как наиболее трогательный виньеточный дизайн

Дизайн интересует разных авторов, как «Лобстера», так и «Дома2», поскольку история им уже заранее известна — «они должны сойтись».

«Самое настоящее» — настоящее своего лучшего отражения — нарцисстическое.

Это настоящее несамостоятельно, ему нужен избранник, как некая общественность, готовая взять возможную преступность нарцисстического настоящего на поруки.

Это настоящее отравлено чувством вины.

Чувство вины — хорошее игровое условие, оно помогает в признаниях, метаниях, обещает страсть и прощение.

Однако, чувство вины — двоякий яд.

Это мучительная, но не смертельная отрава для автора вины и цианид для стороны, принимающей «виновного».

Персонаж Колина Фаррелла хочет, чтоб его любили без остатка, готов отдаться не только интимно, но и гастрономически.

Такая потребность порождает отель, в котором лживые и агрессивные пары неподлинны и уродливы в своих симпатиях.

Такая потребность — обосновывает жестокость мира сбежавших одиночек.

Еще раз — аниутопическая метафора фильма — природа эмоциональной нужды героя Колина Фаррелла и, возможно, автора фильма.

Отель — порождение потребности автора фильма в конвейере приятия, который не должен останавливаться.

Любой фильм, претендующий на художественность, — история болезни автора.

В «Лобстере» перед нами — психопат вожделеющий тонкости и разборчивости.

Когда автор не вылечился, он снимает не фильм, он распространяет вирус.

Эта природа фоново считывается зрителем, является интенцией фильма, разделяемой или неразделяемой.

Можно заметить, что новоевропейское кино уже давно складывается, как чувственный аттракцион, где эгоистические и плотоядно-капризные мотивы европейского зрителя каждый раз порождают «новую честность», на которую отзываются зрители метрополии и провинций, как на моду, диктующую параметры лучшего душевного и иного обнажения.

Аттракцион сменяется аттракционом и кино вместо генеалогии изображения, демонстрации труднодоступности и ценности его, обслуживает ленивых буржуа, нуждающихся в порывах, желающих выглядеть идеально, хотящих обрести бессмертие в своем занудном порно, заполучить алиби и искупление автоматизма своих случек, которое они готовы оплатить слезами и глубиной восприятия.

Для такого зрителя и делается «Лобстер», где искусство в том, как монолог и тревожный эгоизм зрителя и персонажа превратить в диалог и дальнейший хор.

Вы помните колокола в «Рассекая волны»? До сих пор гудят?

Это кино реальности эмоаттракциона, а не реальности жизни человека, кино потребителя, кино, угадывающего запрос на драматический эксгибиционизм искушенного зрителя, делающий обнажение чистилищем, позволяющим обнажаться дальше с азартом и воинственным правом.

Возвращаясь к «Лобстеру», уместно допустить, что подругу Фаррелла ослепляет не предводительница одиночек, ее ослепляет герой фильма.

Он ослепляет, поскольку фильм про него — это чисто техническое условие.

Найдя друг друга в мире одержимого недоверия и отчуждения, сойдясь до малейших впадин, персонажам больше нечего делать, их миссия слияния исчерпана.

Режиссер старается отточить меру отчуждения до лезвия, впадины персонажей описываются подробно и восторженно, но двигаться, если ты на аттракционе в момент его пика, некуда.

Ослепления героини это еще и ослепление кинематографа психопатичной искренности, ослепление его монологичной природы, где, чтобы продолжать делать фильмы, надо их не видеть.

Что наползал, то и и биография.

Так кино по пути животно-пресыщенной подлинности реверсирует от оптики до пренатального периода — молодеет.

Зачем видеть, когда лучше всего быть?

Можно вспомнить Оруэлла — варварство это — культура.

Можно вспомнить и Шкловского — как, это и есть — что.

Минул 2015 год, он принес энное количество фильмов. Но самый противоречивый остался незамеченным. Хотя даже название примечательное — Лобстер.

Оценки этого фильма не страдают разнообразием: есть всего два полюса: отстой и шедевр. Я постараюсь немного выделится из общей массы, сказав коротко: посредственность. Безусловно, этот фильм чуть ли не покорил Канны, режиссер наконец-то получил широкое признание, но все же… один вопрос: что именно он снял? Тут все побегут кричать: «артхаус»! Я согласен. Однако же артхаус — очень расплывчатое понятие. Что такое это «кино не для всех», этот «дом искусств»? По сути своей, либо то, что почитается всем миром, как фильмы провокатора Триера, либо то, что нравится меньшинству. То есть, это может быть почти что угодно. Но проблема в другом: «артхаус» — синоним понятия «оригинальное, качественно новое высказывание». И увы, вот этим-то «артхаус» мистера Йоргоса Лантимоса похвастать не может.

Во-первых, кто, кроме Колина Фаррэла, здесь играет? Ну так… на самом деле? У актеров даже голоса бесчувственные, как у роботов. У них отсутствует мимика. Их движения такие… безвольные. Такова задумка режиссера? Интересно, значит, чтобы показать неотвратимость влияния тоталитаризма на общество, а в частности на институт семьи и брака, нужно сделать игру актеров безобразной?

Допустим. В конце-концов, были в истории кинематографа фильмы, где было подобное требование к актерам, и эти фильмы становились шедеврами.

Во-вторых, и обычно это в артхаусах на высоте, саундтрек. Ничего не могу сказать. Он мне не запомнился.

В-третьих, сюжет. То, что у него нет толком начала — это не плюс и не минус. Стандартный прием. А вот то, что у сюжета нет той непредсказуемости и простора для догадок и домыслов — вот это уже минус. А уж основная мысль, которая заключается в том, что тоталитаризм настолько въедается в людей за время их жизни, что становится неосознанной частью их существования… Режиссер не говорит об этом, не намекает, не утверждает — он вдалбливает это, посредством двухчасового диктата из повторения в разных ипостасях одного действия — уверенности в необходимости подстроиться под общество — в голову несчастного узника, которым становится зритель. Это — всегда неэтично. Но есть фильмы, где ты режиссеру позволяешь это делать. Увы, у данного представителя высокой профессии учителя человечества, не тот уровень, в том числе и не тот уровень доверия…

Наконец, в качестве заключения, общий итог: режиссер настолько ненавидит диктатуру и тоталитаризм (в каком-то смысле это синонимы), что в своей борьбе с ними сам прибегает к тем же средствам в фильме. К сожалению, то, что, если верить трейлеру, обещало стать шедевром, сохранило лишь претензию на то, чтобы им быть.

Среди мириад вселенных нашел свою и Йоргос Лантимос, просто организованную, состоящую всего-то лишь из правящего цивилизованного Города и бунтующего оппозиционного дикого Леса. Камнем преткновения для противоборствующих сторон стал ответ на вопрос — необходимо ли человеку искать себе пару, либо же предпочтительнее остаться одиночкой. Вопрос актуальный, учитывая существенно выросший за прошедшее десятилетие в реальном мире процент синглтонов и стремительно уменьшающуюся долю тех, кто нашел счастье в браке. Думаю, именно эта тенденция и натолкнула режиссера на рамочные условия фильма, однако не стоит заблуждаться на его счет, грек остался собой — прикрыл интересующей многих проблемой парно-непарного существования бесконечно исследуемую проблему, интересующую его лично, — влияние тоталитаризма на личность.

На первой взгляд кажется, что человек в смоделированном мире что-то выбирать может. На самом деле, и это огромная разница, он обязан. Обязан выбрать пару, будучи горожанином, либо же ни при каких условиях ее не выбирать, будучи «лесовиком». В случае не выполнения требований как со стороны Города, так и со стороны Леса, нарушителя ожидает жесточайшее наказание, выраженное в «лишении человечности» разного уровня: первые просто превращают не справившегося в животное, вторые лишают провинившегося какой-либо части тела. Стороны, дежурно воющие друг с другом, на деле оказываются по сути одинаковыми в своем подходе к организации жизни социума, разнясь слегка длиной и толщиной кнута. Настоящего выбора нет ни у одного из их обитателей, есть лишь иллюзия — каждый следующий судьбоносный шаг жителям приходится делать, не потому что им хочется сделать именно этот, а потому что им жутко не хочется делать какой-то другой. По большому счету в Лес убегают, потому что не могут находится в Городе, и дают деру в Город потому что невыносимо больше находится в Лесу. Тот факт, нашел ли человек свою вторую половинку или отказался искать, становится формальным, потому что никого не волнуют движения душ людей, а сами они не успевают о том переживать, потому что им всегда угрожает что-то более страшное. Любовь как критерий жизненного выбора исчезла из деспотичного жестко управляемого мира, как опасный дистабилизирующий систему контроля обеих лагерей фактор. Она изгнана там, где на словах ее ждут, и оболгана теми, для кого главнейшей заповедью является девятая. Ампутирована. Вместо нее осталась культя под названием «удобство». Взамен нее люди получили понятные и предсказуемые бесконфликтые полезные отношения друг с другом, но утратили, не заметив того, шанс на простое человеческое неоднотонное негармоничное недолговечное проблемное, но такое яркое индивидуальное счастье.

До поры до времени кажется, что это кино с душком про одинокого героя Фаррелла с брюшком, который, дабы не быть через положенный срок трансформированным этим странным мирком в лобстера, поочередно пытается приспособиться к правилам то Города, то Леса, маскируя под хитроумным соглашательством сначала тихий протест против диктата, а позже, неожиданно найдя сторонницу, так же готовую дать волю чувствам, — и открытый. Досмотрев до финальных титров, понимаешь, что фильм о том, что искалеченные режимом люди, даже сопротивление угнетению способны выказать лишь в рамках заданного угнетателем коридора возможностей. Влияние тоталитаризма необратимо.

Если сказать, что «Лобстер» — странный фильм, это означает не сказать ровным счетом ничего. Привлек он внимание, в первую очередь, актерским тандемом Колин Фаррелл — Рэйчел Вайс, однако, первые 15—20 минут оставили негативный отпечаток. Впрочем, если вы осилите этот временной интервал, думаю, «Лобстер» все же вас заинтересует и не заставит нажать на Stop.

Итак. Антиутопический мир (а может страна — этот факт неизвестен). Общество живет по простому принципу: если ты одинок — тебе не место среди людей — отправляйся в Лес, превратившись в животное. Дэвид (Фаррелл) как раз одиночка и в одно прекрасное утро его забирают в отель для одиночек, где у него есть время для того, чтобы подыскать себе пару и не стать животным. Кстати, именно ракообразным, а именно лобстером, он и хочет стать. В том самом Отеле много постояльцев и мужчины могут найти себе спутницу, равно как и женщинам по силам обзавестись спутником жизни. Однако, не все в этом обществе так гладко, ведь мало найти себе партнера, необходимо строго соблюдать правила, иначе, наказание будет крайне жестоким…

Наблюдая за происходящем на экране самому можно представить себя лобстером, который не спеша ползает, плавает — существует, в общем. Настолько все действо в фильме опосредованно и неторопливо, что возникает именно такое ощущение — все идет слишком медленно. Примерно с той скоростью, с которой рак способен преодолеть 1 километр пути.

«Лобстер», думаю, окажется довольно сложным для восприятия, ведь автор не показывает начала всей истории (что за мир, что за герой, что за устои в этом обществе и что за общество такое, где наказания будто выдернут из Средневековья, а мораль, в принципе не существует — тут, кстати, ЛГБТ-сообщество в Каннах осталось довольно), а предлагает самому зрителю додуматься и понять, что здесь происходит. В связи с этим аспектом и появилась некоторая тяжесть при просмотре первых минут.

Кстати, о все той же морали и нормах поведения. В фильме есть эпизоды, которые проводят аналогию с нашим существованием. Так, можно смело говорить о том, что если кто-то нам малознакомый задумает совершить суицидальный поступок, мы, скорее всего, пропустим его слова мимо ушей, полагая, что перед нами сумасшедший. В «Лобстере», как и в нашей жизни можно свободно лгать партнеру, можно заниматься сексом (всевозможным, с разными людьми), можно без зазрения совести предлагать совокупляться, можно жить в одиночестве, полностью погрузившись в свой внутренний мир и начинать поиск нужного тебе человека лишь когда жареный петух клюнет в одно известное место…

Несмотря на то, что эмоциональная составляющая в «Лобстере» отсутствует как класс (все персонажи подобно роботам — бесчувственны, неторопливы, непоколебимы и двигаются так, будто их включили на воспроизведение с 4-кратным замедлением). Эмоциональности ленте добавляет временами появляющаяся скрипка, чье звучание сразу же бьет по нервам и обращает внимание — «Эй, сейчас случится нечто важно! Смотри, не проворонь!». Впрочем, иногда скрипка звучит лишней и создается впечатление, что в этом конкретном эпизоде она неуместна.

Впрочем, смотреть Вам. Свое мнение никому не навязываю.

Приятного просмотра.

7 из 10

Странный фильм всё таки Лобстер, безусловно это умное и интригующее кино, но уж больно бесчувственное. Сам фильм настолько же мало эмоционален, как и большинство людей населяющих созданную им вселенную.

Картина безусловно пытается завоевать внимание зрителя необычным сюжетом, хотя скорее даже концептом, ведь сама история вне этого жестокого и нестандартного антуража, была рассказана и не раз. Но тут дело именно в антураже, мы почти ничего ни знаем об этом мире и о том как именно он дошёл до такого социального строя. Да и о героях до начала повествования мы тоже почти ничего не знаем, зато мы видим их поступки и можем попытаться восстановить у себя в мозгу полную картину происходящего.

Жаль только актёры не смогли развернуться по настоящему, вед большую часть времени им приходиться играть людей вынужденных скрывать эмоции от всего мира. Зато Колин Фаррелл и Рэйчел Вайс отлично создают эмоциональный контраст между сценами где они наедине, и где они находятся рядом с другими людьми.

Лобстер это одна большая аллегория на современное общество, в чём то удачная, а в чём то не очень. Хотя посмотреть его стоит хотя бы ради необычного режиссёрского взгляда, на казалось бы привычные вещи.

7 из 10

Я все ещё под впечатлением от просмотренного фильма «Лобстер», не могу титры выключить, сижу с открытым ртом и молчу, давно такого не было. Это очень тяжёлое и очень высокое кино, но настолько близкое, что становится страшно. иногда кажется: вот тут перегнули, а потом линия сюжета объясняется так, что ты понимаешь:' да, чёрт возьми это так, я поступила бы также. это моё» и снова пугаешься. Это удивительно жестокий фильм, при минимальном количестве крови. Это фильм на грани, это психологическое насилие, но при этом настолько приятное, что задумываешься а не садист ли я. Это мелодия, которая всегда играла в голове, но из той, тяжёлой и гнетущей классики, которую сам воплотить не в силах. И вспоминается фраза Маяковского:«я одинок как последний глаз у идущего к слепым человека». Меня, пожалуйста, превратите в кита (я была от них без ума до того как это стало мейнстримом): они огромные, величественные и одиночки;а если в кита совсем сложно, то в голубоногую олушу, кажется они безмерно глупы и от того счастливы.