Рецензии

«Последнее танго в Париже», как к нему ни относись, — нашумевшая картина. Классика. И не важно, художественные качества «Танго» возвели его в этот ранг или скандальность, резонансность в обществе и прессе — не важно. Каждый, кто смотрит ее, самостоятельно решает, заслуживает она лавров шедевра или нет, но смотреть ее беремся мы именно из-за ее известности. Нами движет любопытство — это раз, желание принять участие в полемике на предмет ее качества — два. А когда имеешь дело с таким солидным, противоречивым материалом, о котором столько спорили и говорили ни один десяток лет, поневоле изучаешь ленту аккуратно и внимательно — по крайней мере до тех пор, пока собственное, аргументированное мнение не сложилось окончательно. Когда тебе со всех сторон кричат, что Берталуччи — гений, а ты смотришь его первую картину и не понимаешь этой гениальности, где-то на краешке сознания мелькает мысль о собственной незрелости (считай глупости), но потом, когда ты видишь вторую, третью ленту художника и начинаешь разбираться в его стиле и мировоззрении, складывается личное отношение. В моем случае оно не однозначно. Мне нравятся идеи Берталуччи, но мне не импонирует его манера изложения, а потому я была готова разделать «Танго» под орех, несмотря на всю его культовость и всяческие приписанные ему многогранности.

Чего я ожидала? Нечистоплотной эротики на стыке с порнографией, заочная простота и бессодержательность которой достаточно искусно загримированы псевдоинтеллектуальностью, операторскими, композиторскими и прочими эстетствами. Статичной, камерной, затянутой и в общем безвкусной истории о пожилом мужчине и молоденькой женщине, которые без всякой романтики и лирики животно сношаются в обветшалом отеле вплоть до трагичного финала. Кто-то говорил, что персонаж Брандо — подонок, потребитель, эгоист и извращенец, совративший маленькую девочку и втянувший ее в свои больные старческие сексуальные фантазии, кто-то героиню Шнайдер называл легкомысленной дурой, покрутившей мужиком на потеху самолюбию, что привело его к плачевному исходу, но и те, и другие сходились в одном — это грязная, пошлая, нудная лента о чем угодно, кроме любви. Даже не видя картины, мне было легко представить Брандо в вышеописанном образе. Те, кто видел его Стэнли Ковальского или читал биографию актера, легко поверят в то, что Брандо с его заочной порочностью, гневностью и невоздержанностью без всякого труда в подобной роли практически изобразит себя реального; а что до Марии Шнайдер — без одежды она могла оказаться на удивление столь же некрасива, как Ева Грин в «Мечтателях» — кто знает?

В итоге посмотрев сегодня «Последнее танго в Париже», я могу с уверенностью сказать следующее: во-первых, это не порнография и в целом не грязное кино. В плане физиологии оба героя подтянуты и привлекательны (сколько бы Жанна не кричала Полю, что он старый и толстый, это совершенно не так), сцены сексуального характера не многочисленны и сняты очень деликатно, никаких гениталий и смачного обсасывания (в прямом и переносном смысле) анатомических деталей, никаких туалетных подробностей и даже грязных разговоров (пара фраз мелькнула, но не резанула слух) — Мария Шнайдер раза три за всю картину была показана голой с приличного расстояния, а во время секса никто из них тотально не оголялся. Брандо так вообще, как мне показалось, был задрапирован до подбородка — либо в свитере, либо в плаще и брюках, которые ни разу до конца не стянул. В плане психологических отклонений и особых пристрастий — тоже ничего. Все очень старомодно, никакого изврата.

Во-вторых, что касается сексуальных игр, с которыми так часто сравнивают ролевухи из «9,5 недель», я бы никогда не стала их сравнивать, а в случае «Танго» даже играми бы их не назвала. Те, кто приписывает персонажу Брандо физическое и психологическое насилие над героиней Шнайдер, заблуждаются по обоим пунктам. Он ни разу не ударил девушку и не явил агрессию, а что до «ментального порабощения», которое якобы привело ее в зависимость от гнусного манипулятора по схеме садо-мазо и задело за живое самолюбие многих зрительниц, должна заметить, что оскорбленными себя могли почувствовать лишь барышни, привыкшие всецело властвовать над своими кавалерами. Герой Брандо не был романтичен, но не был груб, безразличен или глумлив. Он был бесцеремонен и неуправляем для девушки, чем одновременно очень сильно привлекал и раздражал, особенно по контрасту с бесхребетным женихом-романтиком, но обращался с ней беззлобно, насмешливо-снисходительно и в общем по-доброму.

В-третьих, фильм изобилует эпизодами, предельно обнажающими сущность героев. Его — в диалогах с тещей, любовником жены и обращениях к мертвой супруге. Посмотрите не него внимательно, послушайте, и вы его поймете. Он может не понравится вам, но вы, по крайней мере, оцените честность Поля, в первую очередь по отношению к себе, и презрение к лицемерным буржуазным условностям, которые ни в меньшей мере привели к его добровольной изоляции в номере отеля, нежели пережитое горе. Он далеко не совершенен, но он и не стремится таковым казаться — в первую очередь в глазах Жанны. Девушка же раскрывается в картинах быта в родительском доме и рассказах о своей безмятежной, защищенной юности. В итоге мы видим двух диаметрально противоположных персонажей — и во возрасту, и по мировоззрению, и по социальному классу, что создает между ними лишь относительную дистанцию в пределах ограниченного пространства гостиничного номера, но дистанция эта становится непреодолимой, когда они выходят во внешний мир. Жанна — это оптимизм и легкость Юности; Поль — горечь и разочарование Зрелости. Она — это иллюзии, он — подчеркнуто жестокий реализм. Думаю, в какие-то минуты он был намерено беспощаден к ее детской мечтательности, чтобы показать, что в настоящей жизни любовь — это не праздник, и если ты любишь кого-то — то не вымышленный, лживый образ с лестью и красивыми ухаживаниями, а человека с недостатками на фоне неприглядного быта. Таким он себя показал (даже в несколько утрированной форме) и выждал реакцию девушки. Она, повзрослевшая под его влиянием, сказала: «да, я люблю и принимаю тебя таким, какой ты есть», однако повзрослела она, как оказалось, не достаточно. В пределах ограниченного мира их гостиничного номера — да. В пределах общества с его законами — увы.

И это было, несомненно, обоюдной их трагедией, но в первую очередь — трагедией персонажа Брандо, поскольку в жизни Жанны будет еще много разных танцев, а для него их роман оказался последним танго. Даже если бы оно не завершилось на балконе.

Не думала, что скажу подобное, но этот фильм по-своему хорош. И он определенно о любви. В реальном, а не кино-мире.

Сложно поверить, что фильм вышел в год моего рождения, и вот, уже и я по его меркам старик, потому, что герой Марлона Брандо всего-лишь на 5 лет старше. Наверно именно поэтому я его понимаю. Отчаянное одиночество человека, который пережил в своей жизни все, кроме настоящей любви, это очень больно. Если перед великим актером стояла цель сыграть именно такого человека, то он с ней справился «на бис». Поколению до сорока, скорей всего, этот фильм не понять, и это лишний раз подчеркивает гениальность Бернардо Бертолуччи, который снял этот фильм в свои 32. Не смотря на то, что в этом произведении он только оттачивает свой стиль, он уже налицо — особое внимание к деталям, жизнь такая, как она есть, без прикрас, словно режиссер подглядывает в замочную скважину, следя за частной жизнью обычных людей, ловя кайф от той естественности, которая ей присуща.

Мне действительно смешно слышать возгласы ханжей, которые видят в его произведениях (другого слова подобрать не в силах), латентную порнографию, склонность к сексуальным извращениям и т. д. Как выразился сам мэтр, режиссер — преступник, а его картины — преступление, именно этому кредо великий Бертолуччи сохранил верность от самой первой до последней своей картины. Показать жизнь такой, какая она есть, не причесанной, не накрахмаленной, вот его задача, с которой он справляется просто блистательно. Допускаю, что это далеко не всем по нраву, но настоящее искусство не должно приукрашивать действительность, оно должно искать смысл в нелицеприятной действительности, находить в ней главное, фундаментальное, вечное! Именно таким фильмом и является «Последнее танго в Париже».

История странных отношений живущего в Париже 45-летнегно американца Пола, тяжело переживающего самоубийство жены, и юной красотки Жанны, помолвленной с одержимым работой кинорежиссером, в начале 1970-х наделала немало шуму. Но если страсти вокруг фильма со временем улеглись, то вот в самом фильме они, похоже, только усиливаются.

Во всяком случае, с годами это кино производит все более сильное впечатление. Как то вино, что с течением лет благодаря выдержке только улучшает свое качество. Тогда многих напрягал, а порой откровенно испугал (достаточно вспомнить хотя бы комический эпизод из «Зависти богов» Меньшова, вполне адекватно отражающий суть обывательской реакции) слишком натуралистичный показ интимных отношений, больше характерных для порнокино.

Чрезмерная половая либерализация особенно не понравилась левакам из СССР, в том числе коллегам и почитателям итальянского режиссера, которые до того момента весьма уважительно относились к творчеству коммуниста Бернардо Бертолуччи, и тут вдруг сочли, что у него случилась серьезная деформация в отношении к …революции (?).

С течением лет все больше удивляешься и восхищаешься глубиной переживаний, которую смог передать еще сравнительно молодой 30-летний режиссер, совершивший здесь стремительный прорыв к свободе как в творческом плане, так и в чувственной сфере. В этом фильме, что называется, «всё сошлось». Все его участники сделали своё самое лучшее кино: оператор-кудесник Витторио Стораро, джазовый музыкант Гато Барбьери, импровизировавший на своем саксофоне прямо в момент записи звука, актёры Марлон Брандо, Мария Шнайдер…

48-летний Брандо уже одним только согласием принять участие в столь «сомнительном» для голливудского актера проекте лишь закрепил за собой статус личности своенравной и незаурядной. Свойственное Брандов молодые годы презрение к проявлениям любой слабости сменяется в Ultimo Tango A Parigi душевной хрупкостью героя, расстающегося на наших глазах с последними иллюзиями. А жвачка, прилепленная им в финальной сцене к поручню балкона — как символ того, что в конечном итоге остается от человека — будет пожизненным воспоминанием для каждого, кто видел это кино.

20-летняя Мария Шнайдер, которая до того снималась в проходных картинах и то лишь в небольших эпизодах, моментально стала звездой, высказавшейся от имени целого поколения. Впоследствии она так и осталась «актрисой одной роли» (даже вторая значительная её работа у Антониони в «Профессии — репортер» не идет ни в какое сравнение с этой), хотя затем еще много раз появлялась на экране. Но в других проектах всё куда-то стремительно улетучилось — и чувственная спонтанность, и шарм, и сексуальность. Дошло до того, что в «Диких ночах» (1992) ее уже просто невозможно узнать: индивидуальность и женственность испарились.

Брандо привносит в фильм великий трагизм и ужас одиночества: тоска сменяется грустью, грусть — меланхолией, меланхолия — депрессией. Виной всему супружеский обман, будто позаимствованный из трудов доктора Фрейда. Оказывается, жена не просто изменяла Тому, но и дарила ему, и своему любовнику одинаковые подарки (кивок «Любовному настроению» Вонга Кар-вая).

Выход из этого психологического надлома и эмоционального тупика будет пролегать через извращенную сексуальность и сознательное разрушение чувств, наличием которых как раз не может похвастать юная парижанка Жанна. Пол предлагает ей испытание: опуститься на самое дно унижения и таким образом разделить с ним страдание…

С появлением Шнайдер в истории возникает тот самый жизненный импульс, без которого не было бы драмы и в конечном счёте — катарсиса. Жанна пытается вырваться из плена того буржуазно-мещанского болота, в котором вынуждена пребывать двадцать лет своей жизни.

Она вступает в садо-мазохистские отношения с незнакомцем, который годится ей в отцы, и оказываясь во власти непреодолимого полового влечения (кивок «Ночному портье» Лилианы Кавани). Поначалу её искренне увлекает эта необычная анонимная вербально-эротическая игра в новые слова и жесткий секс на грани изнасилования.

Но чем дольше она находится в пограничной ситуации, чем больше упивается запретной любовью, тем меньше у нее остается мужества идти до конца. Чем большим перверсивным испытаниям подвергает ее Пол, тем рассудительней она становится. И как только он сам «нарушает правила игры» (для него самого никогда игрой не являвшейся), и заявляет о своем праве на настоящее серьезное чувство, увлечению юной красотки приходит конец.

Все, что серьезно — это не для нее (кивок «Интимности» Патриса Шеро), по крайней мере, на том уровне чувственного взаимопроникновения, которое она успела познать. Приняв поначалу условия рискованных и пугающих отношений, Жанна всё же разрывает эту странную связь финальным выстрелом. Так интимная гармония разбивается о конфликт поколений и мировоззрений, оборачиваясь высокой трагедией…

Фильм, конечно, не для всех, этим и объясняется столь большое количество негативных отзывов, представленных здесь. Он не понравится моралистам, обвиняющим героев в аморальности и извращенстве, и, конечно, не понравится тем, кто обязательно должен знать ПОЧЕМУ. Почему он, почему с ней, почему вместе… и прочие почему.

На мой взгляд, этот фильм нужно прочувствовать, без всякой попытки рационализации. Все, и серые кадры, и бесподобная музыка Гато Барбьери, местами приводящая в отчаяние, и скудный ландшафт, в котором трудно различить Париж, это все усиляет восприятие и помогает лучше прочувствовать, если хотите, сочувствовать главным героям, и в какой-то степени даже понять их мотивы. Хотя последнее отнюдь не обязательно. Если все же кому-то непременно хочется знать почему и как, то смогу прокомментировать, по мере мною понятого.

Пол не влюблялся в Жанну с первого взгляда. Его действо при первой встрече было сумасбродством, поступком человека, которому нечего особенного терять. Конечно, он не думал в тот момент о заявлении девушки в полицию с обвинением в сексуальном домогательстве и т. п. Ему захотелось сделать нечто такое, что хотя бы на время вытянет его из состояния полной дезориентации и бессмысленности существования.

Жанна молодая девушка, со свойственным ей максимализмом и жаждой к ярким впечатлениям. Возможно, у нее даже были бурные фантазии эротического характера, которые воплотились в жизнь при первой встрече с Полом. Такой вывод можно сделать хотя бы из ее рассказов о том, как они развлекались с кузеном в детстве.

Таким образом, первая встреча оказалась приключением, довольно ярким и впечатляющим. Она могла стать и последней, если бы не серость жизни героев, толкнувших их и ко встрече второй. А дальше все сложнее. Естественно, просто сексуальной связи не хватило. Такое вообще, наверно не бывает: длительные сексуальные отношения без эмоциональной зависимости. Должны были появиться чувства. И они появились. Сначала ей показалось, что любит она, но потом выяснилось, что любит он.

Нельзя утверждать, что она вовсе не любила. Она была влюблена, конечно, но сила ее чувства была смехотворна. Она сошла на нет при первом пробуждении от этого сумасшествия, от обреченных (на ее взгляд, и взгляд общества) отношений с немолодым американцем. А он полюбил до безумия.

Сцена танца, а затем погони героев поражает правдивостью эмоций героев. Чувствуешь страх Жанны, осознающей, что убежать будет нелегко, ее панику, когда она просит оставить ее. И в то же время сочувствуешь Полу, осознающему, что это конец, но тем не менее, цепляющегося за последнюю, бесплотную надежду на ответное чувство. Он действует так же, как при первой встрече, когда ему нечего было терять, но в этот раз он вдвое настойчив, так как в эту минуту он теряет единственную радость, вновь обретенный смысл своей некчеvной жизни.

Кто-то здесь назвал этот фильм пошлым и вульгарным, кто-то чувствовал тоску и отвращение при просмотре. Меня такие отзывы удивили. Но потом для меня все более или менее прояснилось. Данный фильм я смело могу отнести к искусству, созданному ради искусства. В век потребительского отношения ко всему и господства попкорнового кино (среди которого, кстати, немало хорошего), такое искусство вряд ли приживется.

У Бертоллучи есть более попсовый фильм «Мечтатели»(2003г). Там тоже много его излюбленных интимных сцен. Он больше понравился нынешнему зрителю. А мне не понравился. Как-то почувствовала профессиональное высокомерие, с которым творишь то, что «схавают», клубничку с претензией на философскую трактовку.

На этом фоне «Последнее танго в Париже» предстает, как творение еще не очень известного художника, создающего во имя истинного искусства.

Название фильма заманчиво обещало нечто интеллигентско-романтичное, приятное и трогательное, а отзывы и статус фильма — острый сюжет и долю «психологизма». Особенно манило присутствие слова «последнее», ведь все «последнее» это так драматично. Париж — это то место, куда порядочные американцы приезжали, чтобы со спокойной совестью умереть. После просмотра «Танго», я поймал себя на мысли, что лучше бы они туда совсем не приезжали.

Главный герой находит себе юную парижанку, и воспользовавшись ее нуждой в более старшем мужчине рядом с ней, учитывая ее тоску по отцу и незрелость бойфренда, создает некий роман, полный загадочности, легкости и свободы. А проще говоря пользуется наивной девочкой и берет от нее те удовольствия, которые ему не позволяла жена. На старости лет он все-таки до них дорвался. Все, что хочешь и никакой ответственности!

Фильм интригует с самого начала, но по мере развития сюжета мы видим главную идею, главную линию. Она очень проста. Главный герой не вызывает никакого сочувствия абсолютно, возможно по причине убогой игры Марлона Брандо. Мерзкий скрипучий голос Брандо делает образ еще более отвратительным.

В фильме бесспорно есть удачные сцены и моменты, но в общем и целом он принес одно разочарование.

«Последнее танго в Париже» — шедевр, выдержавший проверку временем, входящий в число величайших фильмов в истории кино, одно из вершинных произведений мирового киноискусства.

«В настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор», — писал Иосиф Бродский. Хор «Последнего танго…» гибнет ещё до пролога. Героя Брандо мы застаём одного — в мироздании. Такого тотального, космического одиночества, одиночества во Вселенной не переживал ещё ни один герой со времён Адама. И погибнуть ему суждено в момент обретения.

Тридцатидвухлетний Бертолуччи создал притчу о непостижимости любви, о зыбкости человеческого существования. Фильм надолго, на десятилетие определил направление мирового кинопроцесса, был разобран на цитаты и приёмы; а истинное значение его, как у всякого подлинного шедевра, стало ясно лишь с течением времени.

Интеллектуальный, тонкий, восхитительный, завораживающий, нестерпимая красота… Виртуозная камера Витторио Стораро, божественная музыка Гато Барбьери… Нетускнеющая жемчужина мирового киноискусства.

Меня загадка этого фильма интересует много лет. И смерть Марии Шнайдер (27.03.1952 — 03.02.2011), исполнительницы главной женской роли в фильме, побудила к очередному просмотру, который я и так повторяю почти каждый год.

Простой сюжет — Пол потерял любимую жену, впал в депрессию, попытался выйти из неё при помощи сексуальной интрижки, переросшей в пылающую, запредельную страсть. И в тот момент, когда обрёл новую любовь в пустом мире, был убит взбалмошной девчонкой, испугавшейся ответственности за серьёзный оборот их связи. Ничего нового — любовь и смерть — сюжет старый, как мир. И рассказан он просто, последовательно, без пространственно-временных аббераций, без ретроспекций, почти без ассоциативного монтажа, если не считать избыточно, но нарочито метафоричного эпизода с тонущим спасательным кругом.

Чем же тогда завораживает этот фильм? Какое волшебство заставляет затаив дыхание смотреть на экран, возвращаться вновь и вновь к выученной наизусть ленте? Почему поколения киноведов последовательно включают этот фильм в число величайших шедевров мирового кино вот уже почти сорок лет?! Почему подкатывает ком под горло при каждом вступлении знакомой мелодии саксофона Гато Барбьери?

Популярность «Последнего танго…» ясна. Кучка идиотов в СССР и Италии, объявивших порнографией фильм с несколькими эротическими эпизодами, занимающими около 10 минут в более, чем двухчасовой проекции, хорошо сработала на рекламу фильма. Но ведь не в этом же дело, мало ли какое кино не принимали государственные и клерикальные дегенераты? Владельцы видеомагнитофонов в СССР 80-х годов рисковали сесть даже за «Крёстного отца», где вообще лишь на две секунды мелькает обнажённая женская грудь, а уж простеньких и вполне подчас невинных фильмов, раздавших своим прокатчикам нешуточные сроки, просто не перечесть.

Да, все чувства в «Последнем танго…» возведены в абсолют и доведены до предела. Одиночество до космического, страсть — до полного беспамятства и самозабвения, трагедия утраты — до ярости и депрессии (этот приём потом повторила Кира Муратова в своём «Астеническом синдроме»; впрочем, я уже упоминал, что «Последнее танго…» давно растащили на приёмы и цитаты), страх ответственности — до убийства…

Да, фильм срежиссирован, снят и смонтирован настолько филигранно и виртуозно, что диву даёшься — это на пределе возможностей профессионалов — для Витторио Стораро эта работа тоже оказалась непревзойдённой, хотя в его кинобиографии потом случился шедевр Копполы «Апокалипсис сегодня» и ещё несколько незаурядных фильмов; и чарующая тема саксофона Гато Барбьери, точно попадающего в ритм движения камеры, ритм шагов персонажей и их страстей…

И всё же, всё же… Что-то ещё неуловимое есть в гениальной работе Бернардо Бертолуччи, ведь ни он, ни великий Марлон Брандо, оба прожившие блистательные кинобиографии, перешагнуть, превысить планку этого фильма не смогли — некуда было, на недосягаемой высоте планка оказалась. А для Марии Шнайдер эта работа оказалась роковой — сыграть в двадцать лет в таком шедевре — это мало кому удаётся пережить без потерь.

Загадочность этого шедевра подтверждена и необычно малым числом рецензий при огромном количестве упоминаний фильма. Вот это неуловимое что-то мешает анализировать, а заставляет лишь восхищаться, не находя более превосходных степеней для выражения чувств, которые вызывает фильм.

Сергей Довлатов как-то признался Андрею Арьеву, что когда он читает рассказы Сэллинджера, у него от счастья делаются судороги. Наверное, эта метафора более всего подходит к восприятию шедевра Бертолуччи.

Может, это и есть признак высшего достижения в искусстве? Если это так — Бертолуччи удалось пробить купол, за которым неведомое, что удаётся лишь избранным художникам, которым и обязано искусство самим фактом своего существования.

10 из 10

P.S. Я понимаю сколь необычно будет выглядеть эта рецензия на фоне непрофессиональных отзывов явно случайных зрителей; понимаю, что эта территория kinopoisk`a не для киноведов. Но всё же размещаю рецензию здесь в расчёте на то, что она попадёт на глаза вдумчивому зрителю, и подвигнет его на просмотр этого великого фильма…

Классика кино — несомненно является эталоном в плане актерской игры, силы сюжета и красотой операторской работы. Однако есть фильмы, которые порой превосходят по количеству грязи, пошлости и вульгарности немало современных картин. «Последнее танго в Париже» — именно такой.

Фильм многими своими аспектами разочаровал меня. Во-первых, завышенная оценка кинокритиков и необъяснимо высокое мнение ценителей качественного кино. Чем же он порадовал всех? Актерская игра скудна. Мне не особо верится в скорбь персонажа Марлона Брандо, его больше плотские дела интересовали. Именно извращенца ему удалось сыграть, но я думаю этим удивить нельзя. Мария Шнайдер сыграла аморальную, лишенную моральных принципов и уважения к себе девицу, абсолютно не знающую, чего она хочет. Все остальные персонажи вторичны и не запоминаются. Перед нами очередная история, где никого не жаль.

Пейзажи скучны, краски серы, а звуковое сопровождение вызывают такую дикую тоску, что хочется поскорее избавиться от этого фильма и напиться с горя. С режиссерской точки зрения фильм весьма слаб. Смотреть фильм откровенно неприятно.

Если всего перечисленного выше мало, задайтесь вопросом: «А что воспевает сей фильм?» Животную «страсть», свободную любовь (только где она там?), отсутствие социальных ролей между полами? А чем же мы отличаемся тогда от животных? Семья, родство, дети, супруги — основы всего — здорового государства, дружбы, межличностных отношений. Многие современные фильмы критикуются за излишнюю зацикленность на сексе, только в них она преподносится с юмором, а здесь преподносится с такой пафосной серьезностью, будто все показанное на экране является нормой жизни. Если оценивать этот фильм с точки зрения эротического искусства — постельные сцены скучны и наполнены грязью до краев.

Отгородите детей и подростков от этого фильма. Любите и будьте любимы.

1 из 10.

Этот фильм повествует о потере любимого человека, породившей уход от реального, неистовое стремление к инкапсуляции и ярко выраженные проблемы с психикой. Но здесь напрочь отсутствует какая бы то не была лирика. Это торжество эстетики отвратительного, раскрывающей животное эгоистичное начало, оттеняемое инфантилизмом и угнетенным дешевным состоянием. Эпатирующая откровенность в интерьере грязной темной квартиры на фоне пресности эмоций и бесстрастности, уступившей место вялому физическому и духовному садомазохизму, как средству отвлечься от неразрешимых вопросов и проблем.

Мир для героя замыкается пространством съемной квартиры, где социальные и семейные институты абсолютно никакой роли не играют. Героиня же пытается разрушить эти границы и вытащить своего любовника из самоизоляции, жизнь вне общества для нее невозможна, ей это все же удается, но итог отношений фатален.

Режиссер в этой картине показывает, как боль и отчаяние трансформируются в жестокость и отрешенность, у обоих героев. Они танцуют свое последнее танго — точнее возятся и катаются по полу, мешая остальным. Выйдя за порог квартиры, они все еще остаются в своем мирке для двоих, и их впечатляющий последний «танец» сулит обреченность, как пир во время чумы.

Здесь вопросы преобладают над ответами, нет навязанного мнения, картина открыта, объективна и провокационна, режиссер дарит возможность создать массу контрастных интерпретаций. Фильм в итоге можно назвать весьма и весьма специфичным.

Абсолютно «мое» кино. Не кричаще, не претенциозно, не замысловато… гениально. Чувства, не ограниченные рассудком, расчетом, стыдом, приличиями, лишними словами. То, что происходит внутри мужчины и женщины, НАСТОЯЩЕЕ. Ради чего стоит жить, ради чего стоит быть вместе. Но мы уже не можем быть настоящими, мы ищем названия, даем имена, создаем образы. Мы все еще пытаемся казаться разумными и важничать перед природой. И убегаем в иллюзорный мир, в мир, придуманный не нами.

Бертолуччи гений.

10 из 10

«В жизни вы получаете взамен точно то, что вы отдаете. Ваша жизнь — ваше зеркало. Это ваше отражение.» (Кто-то известный)

Немолодой американец Поль (Марлон Брандо) берёт от жизни все, принимает все без каких-либо обязательств. Его отношение к миру и к жизни — это привычка человека, имеющего право требовать и брать, но не способного зарабатывать и платить по счетам. Ничто не задевает его внимание, кроме самого себя. И именно это отделяет его собственный уникальный мир от остального, в котором существует социум. Он живет лишь категориям «Я люблю» или «Я не люблю», у него нет другой оценки, кроме своей собственной. Именно поэтому он верит в то, что все очень дешево и у него в кармане достаточно, чтобы получить все, что пожелает. Но суровая реальность не такова. Поля ослепляет его оценка самого себя. Это самое большое препятствие на пути к новой жизни. Его путь завершился в определённый момент, просто он не осознал этого. Не имеет значения, насколько умен или даровит человек; если он не способен к переоценке самого себя. Поль остается таким, каким он был всю свою жизнь. А именно, ищущей личностью, сначала он был боксёром, потом он был актёром, карьера не удалась, барабанщиком, южно-африканским революционером, японским журналистом, скитался, выучил французский, приехал в Париж и там встретил богатую женщину, женился и после этого НИЧЕМ не занимался. Поиск завершился, жизнь остановилась. Из-за того, что не хочется признаваться себе в своей никчёмности, Поль выдумывает, якобы оригинальную игру в неизвестность. Безусловно, гораздо приятнее быть загадочным незнакомцем, чем банальным неудачником (с точки зрения социума). На самом деле, очень просто произвести впечатление на глупую молодую девочку, гораздо сложнее в реальной жизни постоянно, день за днём доказывать свою состоятельность, как мужчины, перед зрелой и состоятельной женщиной, которая видит тебя на сквозь. Конечно же, нет ничего любопытнее, притягательнее и загадочнее, чем в одно мгновение проявить все свои творческие способности, соблазнить своей оригинальностью и неординарностью, но только, если это короткий промежуток времени или безвременье, и ты находишься в окружении незнакомых тебе людей. Ведь, они ничего о тебе не знают, поэтому есть возможность нарисовать в их воображении любой желаемый образ. Гораздо сложнее доказывать себе и окружающим, что ты способен меняться, развиваться в пространстве и времени, ломая стереотипы сложившегося о тебе мнении. Поль не в силах или не хочет больше ничего менять в себе, он полностью исчерпал свою жизненную энергию, он больше не хочет жить. И перед лицом смерти (неосознанно он уже готов к ней) он пытается забыть обо всей своей предыдущей жизни, с огромными не реализовавшимися амбициями.

Я рисовал с натуры листья деревьев
и был поражен красотой прожилок.
Мне хотелось срисовать их красоту.
Я потратил много труда, и все же
листья в прожилках, скопированных так дотошно,
выглядели безобразно.
Мне было десять лет в ту пору,
а кажется, это было совсем недавно…
С того дня прошло тридцать с лишним лет!
И вот через тридцать с лишним лет
я опять поражен красотой прожилок на листьях,
поражен быстротою и краткостью
прожитых мною тридцати с лишним лет!
Изумленно разглядывая прожилки на листьях,
я невольно вспоминаю во всех деталях
безобразие прожитых мною тридцати с лишнем лет,
так похожих на тот безобразный детский рисунок. (Дзюн таками)

7 из 10