Рецензии

Новости из Ирана сродни новостям из ада – интересно, но хорошего мало. Но «Развод Надера и Симин» на 61-м Берлинском кинофестивале стал новостью не только интересной, но и хорошей, даже замечательной, недаром пять наград. Но мало того, сложно было вообразить, что подобное кино могло пройти горнило идеологической цензуры, ведь при всей тонкости организации этой ленты, многие справедливо отмечают ясность изложения. И потому, приходится заключить, что внешний частный характер истории вряд ли мог смутить цензоров и отвести их взгляд от остроты заявленных в фильме проблем. Но может это сознательная жертва западному либерализму перед лицом реальной угрозы не только изоляции, но и войны? Впрочем, все это только мои догадки, довольно второстепенные при анализе этого произведения.

При первом взгляде, можно совершить вполне оправданное, справедливое, но очевидное заключение о том, что развод для режиссера это передний план ленты, это конкретная жизненная ситуации, исследуемая им, так сказать, предмет изображения. Из этого развода и происходит восхождение, как из источника, к серьезным авторским обобщениям. Иными словами, акцент на семье. Но, на мой взгляд, более эффективным и объективным, если так можно выразиться, был бы иной подход. И начать я хочу с названия.

В российском прокате фильм шел с оригинальным переводом названия: «Развод Надера и Симин». Слово «Развод», в самом распространенном значении, имеет семейный характер; нахождение его вкупе с именами разводящихся в названии картины только подчеркивает личный, семейно-психологический характер картины, при этом опуская в основание проблематики ленты семью с ее частной историей. Но в англоязычном прокате фильм шел с названием «A Separation», буквальный первый перевод которого «разделение», «разъединение» вообще. Неопределенный артикль лишь подчеркивает родовой характер слова. Заметьте, не «divorce», который бы сразу отсылал к делам семейным, а именно «separation». В этом случае, название говорит нам о самом широком охвате проблематики, оно как бы оставляет в стороне развод двух частных персон, выводит его в категорию частного случая проявления общенационального, а то и общечеловеческого «разъединения». Кстати, я допускаю мысль, что «семейный» характер названия был еще одной щепоткой пыли в глаза иранской цензуры.

И это не просто формально-лингвистический подход. Драматургия фильма если не кричит, то очевидно свидетельствует, что развод Надера и Симин не главный драматургический узел, а скорее всего, просто частный случай, «киноповод», еще одна форма конфликта. В этом случае, точность названия просто не дает основания априори концентрировать внимание на частной истории и видеть в ней корень всех остальных проблем. Скорее в семье, как в авангарде человеческих отношений, разногласия дают о себе знать быстрее, чем в любом другом месте. Ведь дело не в семье как таковой, а в том, что между людьми существуют конфликты идей, интересов, принципов и т.д., которые и порождают разные виды «зла». И именно поэтому наивной выглядит попытка одного из героев протянуть ниточку причинно-следственной связи от развода к невыносимому клубку противоречий, где каждый конфликт не существует обособленно, но взаимосвязан со всей системой отношений между людьми.

Обычно, в кино подобного рода художник стремится только изобразить проблематику, что уже достойно само по себе, но при этом остается как бы «над битвой» или старается примирить стороны, апеллируя к их человечности или к пресловутому иррациональному чувству. Иногда, как, например, в «Войне супругов Роуз», режиссер оставляет после конфликта только «кровавое» поле брани, но и то в назидательных целях. Но в случае «Развода Надера и Симин», в отличие от многих своих знаменитых предшественников, например, «Крамер против Крамера», «Развод по-итальянски», чувствуется, что Асгар Фархади хоть и старается сохранить нейтралитет в созданных им конфликтах, но, по большому счету, занимает довольно определенные позиции, настолько определенные, что о них можно говорить и оценивать.

И самой любопытной из позиций режиссера стала религиозная. А ведь это не шутка, это довольно опасно. В Конституции Исламской республики Иран вы можете встретить следующие пассажи:

«Исламская республика – это система правления, основанная на вере в:

1. Единого бога (Ла иллахи илла-ллах), в то, что Он устанавливает законы шариата и что человек должен покоряться его воле;

2. Божественные откровения и их основополагающую роль в толковании законов;

3. Страшный суд и его конструктивную роль в человеческом совершенствовании на пути к Богу;

4. Божественную справедливость в Создании и установлении законов шариата; …» (ст. 2)

«Во время отсутствия Вали-е-Аср (да приблизит Аллах его явление!) (читай – Спаситель – прим. мое) в Исламской Республике Иран управление делами правоверных и имамат в исламской умме возлагается на справедливого и набожного, обладающего широким кругозором, смелого и имеющего организаторские способности факиха…» (ст. 5)

А значит это лишь одно, религия – дело государственной важности. А значит религия уже идеология, а что может быть страшнее для любой живой идеи. Претензия на предельную тотальность и яко бы объективность выхолащивает и формализует любую живую идею, выжигая всю ее витальность как кислотой. В итоге образуется выжженная пустошь между идеалом и практикой, и только гул высокопарных слов различит в этой пустоте любой честный и рефлексирующий человек. Идея, решившая стать религией, а религия государственной идеологией, обречена на фарисейство. Ислам не первый пример. В конце концов, какой-нибудь «ницше» в чалме сорвет мертвые маски и обнажит образовавшуюся пустоту. И, возможно, моя риторика и логика довольно радикальны для этой ленты, но для меня после просмотра ясным остается одно, что в религии Асгар Фархади видит скорее источник внутренних и внешних противоречий, чем залог высокоморальных убеждений и ответственности за этот мир и уж тем более абсолют. Хотя на определенного рода порталах можно встретить и такое прочтение этой проблематики: «в фильме, очень хорошо обыграна роль религии. Религия помогает одному из главных героев не совершить откровенно бесчестный поступок» (http://www.islamnews.ru/). Конечно, suum cuique, как говорили антики, но мне все же кажется, что человек порой видит то, что хочет видеть.

Фильм интересен тем, что принципиально отличается от западных и американских картин. И тем как снято, и тем, про что снято, и конечно же, постановкой жизненных вопросов. Немного затянут и как-то упрям, наверное, более близок мусульманскому миру. По большому счету это драма, где пересекаются общественная и религиозная мораль, борются юридическая и человеческая этика. С самого начала ощущаешь себя неким присяжным в суде, который должен понять, виновен или не виновен, кто вообще виновен и вынести вердикт. Весь фильм — детективная история с кусочками мусульманского морализма.

После просмотра, я поняла, что я нервничаю на женщину, которая просто-напросто не сказала правду мужу. Ну о какой морали может быть речь, если она изначально пошла работать в дом к незнакомому мужчине втайне? Вот отсюда все пошло и поехало. Зацепило всех верных и неверных, оголило все плохие и хорошие стороны каждого героя, заставило соврать, переступить границу, нарушить закон, совершить грех.

Жена должна следовать за мужем не только в Иране, а везде и всегда. И если этого не происходит — начинаются проблемы, касающиеся и ее тоже, потому что просто так отпустить семью женщина не в силах. И если в начале фильма они разводились не по-настоящему, то к концу — это стало реальностью и большим ударом для их дочери.

Дед в фильме изначально явился камнем преткновения. Меня мало интересовала его судьба, но стоит отдать должное игре актера, ни на минуту не сомневаешься в его болезни и отстраненности от происходящего.

Пересматривать не хочется, но и смотреть, я думаю, не стоило, если только для ознакомления, как я уже говорила, с иранским кинематографом.

Надер и Симин, долго спорив о выезде из страны, решили подать на развод. Дело не в том, что они в браке несчастливы, а скорее есть причина, почему Надир не уехал бы из страны. Отец Надера болен Альцгеймером, Надер и Симин не могут решить у кого останется их дочь.

С тех пор как, я, в данной группе пишу рецензии о фильмах, мне всё время хотелось написать о данном шедевре. Долго думал и решил больше не молчать. Никогда не думал, что буду восхищаться и гордиться тем, что просмотрел иранский фильм.

Все мы знаем о мусульманских законах и традициях, которых ни в коем случае нельзя нарушать. Но, в данном фильме грешат абсолютно все. Тяжелый фильм для просмотра, за которым интересно следить и узнать чем же кончится весь этот сумбур.

Фильм о ценности семьи, невозможно сдаться и быть поражённым, если главная награда в нём — твоя дочь и отец, который находится при смерти. Слегка покажется, что Надер сволочь, но если бы мы были на его месте, что сделали бы мы?

Актёрский состав «О котором нельзя молчать!».

Пейман Маади сыграл отца семейства — Надера. После сыгранной роли им заинтересовался Голливуд, скоро он сыграет в фильме, в которой главную роль играет Кристен Стюарт. Надер очень хороший отец и добрый, любящий муж. Но, с тех пор, как его отец болен, он занимается ухаживанием только одного члена семьи. Но, чтобы обеспечивать его, он работает в банке с утра до вечера, и занимается дочерью, которую нужно отвезти в школу. Весь этот процесс отбрасывает из него столько нервов, как будто отсос пыли пылесосом. Фильм держится на его блистательно сыгранной роли, невозможно было оторвать от него глаз ни на секунду.

Лейла Хатами сыграла жену — Симин. Ей досталась внимание Берлинского кинофестиваля. Симин красивая, любящая жена, которой надоела вся эта житейская суета и хочется побыстрее уехать и забыться. Но, когда Надер отказал ей, она начала суетиться и всё время приковывала внимание дочери, чтобы уговорить её уехать с ней. Понимая, что дочь не бросит отца ни в коем случае, она начала думать, может ей остаться. Всю эту проблему Лейла передала феноменально. Женщины, за просмотром фильма, её героиню будут поддерживать, а мужчины же, в свою очередь, подумают «Как бы вела себя моя жена в данном случае».

Саре Байат сыграла Разие. Ей также досталось внимание Берлинского кинофестиваля. Разие — женщина целомудренная, которая следит за всем мусульманским запретом. Она нанялась нянькой в данную семью, чтобы обеспечить свою семью. Делает всё для того, чтобы её семья была святой, но муж пьяница и бьёт её не попади случай. Кстати, она ещё и беременна на большом сроке. Саре сыграла просто гениально, каждое её слово заставит нас сочувствовать и жалеть, от её плача разорвётся сердце.

Второстепенные актёры.

Шахаб Хоссейни заслуживает уважения, а Сарина Фархади заслуживает, в свою очередь, звания «Лучшая мировая восходящая звезда».

Создатели.

Асгар Фархади режиссёр, сценарист и оператор данного фильма. Просто мастерски проделанная работа, от каждого кадра невозможно оторвать глаз, а от сюжетной линии остается следить в одно дыхание за два часа. Придётся присмотреться, и не упустить каждое слово, ведь фильм построен именно на нём.

Фильм, который получил заслуженный Оскар в номинации «Лучший иностранный фильм года».

Так и хочется закричать, когда я пишу о данном фильме «Шедевр, и никак иначе».

10 из 10

Замечательная лента о том, как сложно бывает сохранить семью — «Развод Надера и Симин». Этот фильм стал не то чтобы сенсацией, но определенно заставил мировое киносообщество вспомнить о том, что хороший фильм — это не обязательно американский фильм. «Развод» — творение иранского режиссера Асгара Фархади, и этому фильму стоя рукоплескали на Берлинском кинофестивале, этот фильм завоевал множество международных наград, в том числе «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. В чем тут секрет? Единственно в том, что поднятые в картине Фархади вопросы волнуют всех — и арабов, и скандинавов, и французов, и русских, разумеется, тоже.

Пара, о которой идет речь в фильме — Надер (Пейман Моади) и Симин (Лейла Хатами) — прожили в браке уже 14 лет, у них есть одиннадцатилетняя дочь Терме (Сарина Фархади). Симин больше не может оставаться в Иране, считая, что на родине у нее и ее ребенка нет будущего. Она просит мужа уехать. Но у Надера тяжело болен отец, и оставить его он не может. Симин вынуждает мужа согласиться на развод, надеясь, что сможет уехать их страны вместе с дочерью. Но Терме очень привязана к отцу, к тому же обстоятельства связывают судьбы героев и их близких так, что расставание становится настоящей пыткой.

Маленькая каждодневная ложь, мелкие обиды, глупые ссоры — все это в конечном счете подтачивает самые крепкие отношения, а в случае этой пары примешиваются еще и религиозные чувства, и страх за будущее ребенка, и гнетущее чувство ответственности за родных людей. Завязавшись с одной-единственной ниточки, клубок проблем в семье Надера и Симин все растет и растет, захватывая по пути судьбы их родных, а также совершенно посторонних им людей. Как его распутать, что сделать, чтобы в их дом снова вернулось счастье — вопросы, на которые, как оказалось, способна ответить только самая честная и искренняя героиня этой истории — Терме. Этим Фархади напоминает, что развод всегда наиболее болезнен как раз для того его участника, который ни в чем не виноват — для ребенка, который любит обоих родителей.

«Развод» действует как охлаждающий душ, который недвусмысленно напоминает, что легче предупредить, чем лечить. Иначе говоря, профилактика семейных драм значительно снижает шансы их возникновения. В конце концов, прав был мудрый старина Оскар (который Уайльд), когда говорил: «Но убивает каждый то, что любит». Давайте же жить дружно, как говорил столь же мудрый, но более хвостатый кот Леопольд. И будет нам такой хэппи энд, который и не снился персонажам всяких слащавых мелодрам…

«Развод Надера и Симин» — уже исходя из названия можно решить, что перед нами семейная драма. Жанр, в котором сложно сказать что-то новое. На ум приходит крылатая фраза Толстого о счастливых и несчастных семьях, ряд фильмов Бергмана и, конечно, Вуди Аллена. Последний, как столп американского независимого кино, ввел в обиход скорее семейную трагикомедию или, если угодно, драмеди. И теперь редкий «Оскар» обходится без номинаций для инди-фильмов, в которых чудаковатые семьи самым необычным образом решают свои обычные проблемы («Маленькая мисс Счастье», «Потомки», «Мой парень — псих» и др.).

Что есть семейная драма? Ревность, измена, развод, болезнь, смерть близкого. Универсальные темы, питающие не только мировое кино, но и, собственно, литературу и даже массовое телевидение (от шоу Опры Уинфри до «Пусть говорят» на Первом канале). Качество семейных драм определяют не темы, а исполнение.

Режиссер иранской картины «Развод Надера и Симин» Асгар Фархади не стал ограничивать себя рамками семейной драмы, выбранный им путь оказался не столь прямолинейным, как можно было подумать, увидев название фильма. В «Разводе…», помимо семейной драмы, присутствуют также детективная и судебная составляющие, ненароком заставляющие вспомнить другого великого русского писателя — Достоевского.

На примере одной семьи Асгар Фархади пытается говорить о своей стране в данный конкретный период времени: о социальных проблемах, религиозном факторе, об исторически сложившихся отношениях между мужчиной и женщиной, о Европе как месте, где исчезнут все проблемы. Вот только исчезнут ли?

Название этой картины здорово вводит зрителя в заблуждение. Перед просмотром этой ленты ожидаешь встретить иранскую современную версию «Крамера против Крамера». После первых десяти минут к этим ожиданиям добавляется еще и неожиданно острая отсылка на «Любовь» Ханеке. И вот тут появляется ложная ясность — зритель расслабляется, поняв, что попал на очередной социальный фильм. Однако, поп-корном запасаться рано.

Прямолинейная манера повествования; отсутствие постановочных изысков; бытовой характер рассматриваемых проблем — заставляют зрителя успокоиться. Но, перед нами глубокая философская притча о современной жизни. Перед нами раскрываются два человеческих характера, столкновение которых неизбежно. Один — уверенный консерватор, упрям. Он стремится исполнять принятые на себя обязательства, не жалуется на сложности, трудолюбив и честолюбив. Другой характер — более прагматичен. Оппортунист. Склонен идти на компромиссы и принимать наиболее выгодные для себя решения.

Думаете — общие слова? Но, мнения людей с такими установками кардинально расходятся в вопросе эмиграции из Ирана. Вскоре их характерам придется еще раз столкнуться друг с другом — странное и кажущееся надуманным обвинение в адрес одного из них заставит проверить свои жизненные установки.

Конечно же, это и есть Надер и Симин. Однако, если вдуматься, то фильм совсем не о супружеской жизни. Это фильм о выборе сюжета существования. Консервативная уверенность или соглашательская глобализация, упрямство или коммуникабельность? Именно в таком разрезе я вижу противоборство главных героев. Символично, что их дочери придется постоянно делать выбор о том, с кем она хочет жить. Думаю, очевидно, что таким образом режиссер показывает, что народу, молодежи приходится принимать подобные решения. Природа данного конфликта проста и очень похожа на происходивший в 19 веке в России противоборством западников и славянофилов.

Как завершающий аккорд — упоминание о религии. Асгар Фархади показывает нам верующих и истинно религиозных людей не сатирическими фанатиками, а простыми, но более ответственными людьми. Людьми, которые имеют дополнительные нравственные барьеры. Хотя, справедливости ради, Асгар не выдает оценок. Не случайно, практически каждому из персонажей в его фильме не удастся выйти незапятнанным из своего персонального испытания. Лгут или познают горечь клятвопреступления практически все.

Так что, перед нами глубокое в своей простоте кино с замечательными актерскими работами Пеймана Маади и Лейлы Хатами. И то, что фильм снят в Иране еще ничего не означает — подобный конфликт мог произойти в любой стране, как в ЮАР, так и в США. По праву — один из лучших фильмов 2011 года.

9 из 10

Наверное, я безбожно отстал от жизни. Ожидал увидеть застенчивую девушку в парандже, которая проявляет эмоции лишь грустным опустошённым взглядом, в тот редкий миг, когда её глаза видят свет. Но попал на мину. И вот, после просмотра обнаруживаю себя на полу. Чувства раскурочены и вывернуты наизнанку. С губ срывается горькое дыхание. Вытекают эмоции. На душе прескверно. Хоть выбрасывайся в окно. А всё почему? Потому что заглянул под паранджу, где извечно звенит сталь на полях сражений, где ни на миг не стихает борьба.

Я всегда твердил: искусство, которое ничего от нас не требует — всего лишь фикция. Мы должны пустить его внутрь, ибо только там оно расправит крылья, станет частью огромного мира, свершит революцию. «Развод Надера и Симин» не позволяет остаться безучастным свидетелем. Чадо иранского кинематографа закидывает дилеммами, каждая из коих бомба, способная всколыхнуть застоявшееся спокойствие, приютившееся в твердыне закостенелого безразличия; ставит вопросы, оголяющие нервы; сжимает раскалённой рукой сердце, чтобы ощутить биение. Но не ждёт слёз. Всего-навсего вещает устами персонажей: «Если ты начнёшь плакать, я тоже расплачусь».

Получившийся симбиоз поражает. Впечатляет, огорошивает и нашпиговывает непередаваемыми чувствами, обнажающими скудность языка. Любого. Кроме языка любви. Бытовая драма погружается в битое стекло реализма и, кровоточа, направляется к выходу, оставляя тягучие размазанные следы. Судебная тяжба оборачивается колючей проволокой едва ли не детективной истории. Бесподобные диалоги осколками вонзаются в податливое сознание, накатываясь волнами эмоций. Здесь можно найти всё!

И бессилие дочки, разрываемой на части расставанием любимых людей. И беспощадность системы, служащей Фемиде и апатично наблюдающей за рушащимися судьбами. И дикое напряжение, словно вот-вот все выхватят холодное оружие, и начнётся безжалостная резня за давно погибшие и позабытые идеалы. И ошеломляющая человечность, толкающая в спину с всего одной растерянной мыслью: «Как же так, я же всё сделал правильно…». И человечность, но уже с позиции страхов, упёртости и злости, накручивающая на свою дрожащую от волнения руку нить обстоятельств, будто аналогии с нитью Мойр будет достаточно, чтобы… И этого в киноленте через край — потрясающей искренности, переходящей все дозволенные грани. В том числе и грань экрана.

Можно сидеть на месте и вжиматься в мягкую спинку, будучи не в силах пошевелиться или вздохнуть, чтобы не выдать себя, чтобы они не обнаружили твоё присутствие. Можно давать негромкие подсказки, надеясь — действительно надеясь! — что фильм возьмёт и изменится только из-за твоего желания; или просто совпадут замыслы. А можно вскочить и столкнуть лбами двух упрямцев, множество этих пар, крича как сумасшедший: «Какого хрена вы делаете?!! Вы слепые?!! Вы успокоитесь?!! Подумайте о ком-то ещё кроме себя!!! А ты подумай о себе, а не только о других!!!». Но не получается, понимаете? Действительно не получается! Они живы, но замирают, стоит только нажать на паузу. Они честны, но лгут сами себе. Они там, а ты… Вот и приходится мирить других двух упрямцев — себя и мир, упираясь разгорячённым лбом в холодную бесчувственную стену.

Неправых нет. Просто порой так складываются обстоятельства, когда падение одного элемента влечёт за собой крах другого, и в итоге рассыпается целая вселенная. Кто-то хочет выехать из страны. Кто-то желает остаться с больным отцом. Кто-то оказалась зёрнышком меж двух неумолимых жерновов. А кто-то смотрит со стороны и поражённо шепчет: «Я никогда не буду таким, никогда…». Шепчет и понимает, что лжёт. Понимает, какие все мы дураки. Понимает, но изменить ничего не в силах. Потому что сценарий написан. Более того, наш сценарий.

А всё почему?

10 из 10

Маленький полигональный человечек в смешных белых шароварах бегает по подземелью, полному опасных ловушек. Время от времени он подпрыгивает, руками пробуя потолок на прочность. Иногда ему удается разбить над головой плиту, открывая себе новый путь.

Это — принц Персии. Он торопится. Спешит. У него всего час, чтобы преодолеть подземелья, одолеть прихвостней злого визиря и победить его самого. И спасти принцессу. Все — во имя любви.

Подобно арабской вязи замысловато извивается сюжет фильма. Обозначенный в первые кадры титульный «Развод Надера и Симин» через несколько минут уходит на второй план, потом на третий, а затем вообще теряется в череде обыденных мизансцен. Удручающая повседневность вторгается в дрожащую в руках оператора камеру и царит в кадре, царит, направо и налево расточая уныние. Памятуя об ультимативности начального разговора, зритель ждет развития событий, грустных и печальных, но их все нет и нет.

Вместо этого его зрительскому взору вдруг предстает совсем не то, чего ожидал он увидеть. Акцент резко и без предупреждения смещается на домработницу Надера, которую тот вынужден нанять ввиду развода с женой. Поворот немножко обескураживающий, ведь фильм как бы не про то. Но чуть погодя становится ясно на примере этой самой домработницы: Симин сбежала из квартиры, как из темницы, где больной Альцгеймером отец Надера является её своеобразным надзирателем и вынужденным наказанием.

Казалось бы, сейчас и будет подниматься социальная проблематика, но и тут режиссер удивляет. Фильм ударяется оземь и оборачивается… нет, не красным молодцем, а совсем даже наоборот, — детективом. Интрига, хоть и далека от лучших образчиков жанра из загашников леди Агаты и доктора Конан Дойля, но пробуждает любопытство одним фактом своего наличия в столь непредназначенном для нее фильме. К её, интриговой, чести следует признать: она проявляет чудеса живучести, выживая даже когда герои «дают драмы», вспомнив о жанре и острой фестивальной направленности. И разрешается она таким изящным финтом, используя людские слабости, что доктор Хаус съел бы от зависти свою трость, сдобрив её викодином.

А потом история вместе со своим ручным оператором (хотелось бы отметить, что съемка «с плеча» не столько дань моде, сколько вынужденная бюджетная мера), история возвращается в ту же самую комнату, где началась. Уроборос дотянулся до своего хвоста и укусил его. Цикл завершился. И замер, в преддверии нового начала.

Ловушки давно остались позади. Последний приспешник пал. А теперь у ног принца лежит визирь. Главный враг. Он побежден.

Принца обнимает принцесса. Она спасена. Сказка закончена. Рассказчик удаляется на покой, чтобы ненароком не разбить очарование момента.

Потом — завтра, послезавтра, — будет совсем другая жизнь. Романтика приестся, на её место придет обыденность. Принцесса будет обнимать принца машинально, в силу выработанной привычки. Такова жизнь, она отличается от сказки, которою вовремя закончили.

Фактически, в фильме идут две параллельные сюжетные линии. Вынесенный в заглавие развод, формально являясь движущей силой, лишь обрамляет историю бедной домработницы, несчастной из-за финансовых проблем мужа. За несколько дней её жизни перед зрителем предстанет целый ворох социальных и моральных проблем: от религиозных нюансов ухаживаний за больными Альцгеймером людьми до морально-этической стороны лжи, от личных трагедий до проблем общественного мнения. Все эти вопросы мелькают в кадре, на некоторые даются ответы, на другие ответов нет в принципе. Но не они главные.

Главное здесь — пресловутый развод, послуживший катализатором всей цепи. Вспоминаем строки Редьярда Киплинга «Запад есть запад, восток есть восток» и применяем их на предмет обуждения. Что получается?

А получается вот что: Симин — преподавательница английского языка. Прямым текстом это не говорится, но наблюдательный зритель догадается. У неё есть стремление уехать на ПМЖ в другую страну, чтобы дочь росла в других условиях. Можно предположить, что она училась где-то за рубежом, в англоязычной стране, где другие нравы. Даже выглядит она, по сравнению с другими женщинами в фильме, очень по-европейски: как в чертах лица, так и в фасоне одежды. И она активно стремится к своему личному счастью, не боясь бросить семью, мешающую достичь его.

Надер, напротив, — консервативен. Он чтит традиции и не особо хочет уезжать. Возможно, из-за нетранспортабельного больного отца. Возможно, не желая покидать привычный мир, к которому привык и кроме которого ничего не видел.

И вот в лице Надера и Симин сталкиваются запад и восток, игнорируя заветы дедушки Киплинга. Верность вековых традиций патриархального Надера разбивается о феминистическое свободолюбие Симин, желающей воспитывать дочь в обществе, лишенном устоявшихся предрассудков. Мировоззрение запада, постоянно эволюционирующее, а оттого — вечно молодое и наглое, сталкивается с древнейшей культурой, зажатой в строгие религиозные рамки. Эдакая проблема «отцов и детей» на уровне не людей, но культур.

Но чем все закончится — бегством к новой лучшей жизни или торжеством устоявшихся традиций, — неведомо. Ни нам, ни режиссеру. Оттого финал получается открытым: молодое поколение в лице их дочери принимает за кадром судьбоносное решение, а Надеру и Симин остается лишь ждать… Как и тому, что они олицетворяют, — Западу и Востоку.

Иногда принц любит сбегать из дворца перед самым закатом. Он забирается по отвесной стене на крышу минарета и сидит там, свесив ноги вниз. Он любуется закатом. В одиночестве. В алых лучах он словно слышит голос сквозь время, который ведает ему о том, чего принц не знает и знать не может. Нужно лишь внимать.

Многие годы спустя, когда Персии уже не будет, а на её песках вырастет совсем другое государство, принцессы сами смогут о себе позаботиться. Они больше не станут покорно ждать спасения в комнатах на вершинах башен. Они самостоятельно будут сбегать оттуда. Принцы измельчают, им некого будет спасать. И слова, сказанные герою совсем другой истории по завершении его пути, полного опасностей, ловушек и врагов, словно подведут черту под целой эпохой: «Извини, Марио, но твоя принцесса в другом замке».

Движение «Арабская весна» всколыхнуло застоявшуюся социальную расстановку сил на Аравийском полуострове, а массовые акции протеста привлекли к Ближнему Востоку внимание западной общественности. Посему неудивительно, что лауреатом Берлинале в 2011 году стал представитель кинематографа этого региона, среди своих братьев Лев отличается живой реакцией на изменения в политической карте мира: свои минуты славы, пусть и горькой, получали и бывшие участники социалистического лагеря, и жертвы балканских войн. Первым языком пламени в всполохе революций стали демонстрации против результатов президентских выборов в Иране, поэтому победа картины «Развод Надера и Симин» также вполне закономерна. Многие зрители могут презрительно сморщиться, сделав несправедливый вывод о конъюнктурной удаче, которая сыграла на руку иранскому кинематографу. Но на самом деле режиссер Асгар Фархади воспользовался выпавшей ему счастливой возможностью познакомить заинтересованного благодаря сводкам СМИ зрителя не с духом бунтарства или толерантной социальщиной, а с реальностью и ежедневным бытом Ирана, затронув тем самым более глубокие пласты внутренних противоречий. Ведь гражданские выступления- это уже вскрывшийся нарыв на теле общества, а зреет он долгие годы на благодатной почве ставшего привычным дисбаланса социума.

Закованные в рамки религиозных условностей герои ленты- представители традиционной патриархальной культуры. Мужчина является хозяином в доме, обеспечивающим материальное благополучие семьи, ответственным за безопасность ее членов и взваливающим на себя нелегкую ношу в принятии решений. Однако тяжелые экономические условия в одном случае (Ходжат и Разеи) и закономерное проникновение западной идеологии феминизма в другом (Надер и Симин) вносят коррективы в казавшиеся вечными постулаты. В «Разводе…» именно Симин и Разеи выглядят сильными волевыми личностями, пусть и по разным причинам, одна по собственной воле, другая в силу жизненной необходимости. Долженствующие же быть опорой Ходжат и Надер находятся в состоянии перманентного нервного срыва и лишь всячески усугубляют складывающиеся по ходу картины конфликты. Потерянное состояние Ходжата в современном иранском обществе очевидно: отсутствие работы ударило по профессиональной гордости, бесконечные долги и нападки кредиторов заставляют сомневаться в собственной состоятельности. Оно продиктовано суровой прозой жизни, не щадящей никого, даже чтящего все заветы религии человека.

Ситуация Надера более сложна. Поступательное движение гендерных установок в Иране навстречу друг другу является благом, но в данный момент они застыли на середине пути. Свободолюбивая Симин не звонит духовному наставнику, дабы разобраться в греховности ситуации, не носит чадру, ограничиваясь лишь небрежно накинутым на голову платком, облачившись в джинсы, она лихо рассекает по городу в солнечных очках. Внешнее проявление собственного неприятия принятых обычаев логично трансформируется в желание уехать на Запад, подальше от моралистов и еще на шаг ближе к независимому существованию. Внезапно она наталкивается на стену противоречия со стороны супруга. В начале ленты героиня искренне недоумевает, ведь ничего не предвещало столько негативной реакции Надера, отчего казавшийся логичным раньше поступок становится абсурдным сейчас. Но ей всего лишь стоило бы проанализировать поведение спутника жизни, как ответ стал бы для нее очевиден. Героем движет страх потери жизненно необходимой опоры в лице железной хабибти, которая станет наслаждаться обретенной свободой за пределами иранского занавеса. На протяжении судебного следствия Надер всячески избегает необходимости делать свой собственный выбор, раз за разом перекладывая серьезность решений на окружающих его женщин. В ситуации с разводом он легко отпускает супругу на все четыре стороны, предоставляя ей возможность делать все, что ей заблагорассудится, при этом рассчитывая, что она сама же и вернется. В происшествии с сиделкой он ищет ответа у 11-летней дочери, малознакомой учительницы, пожилой соседки, только не у себя. Даже в случившемся Надер винит ушедшую из семьи Симин, которая оставила его на «произвол судьбы», лишив тем самым ставшей столь привычной поддержки. Даже «счастливое» для него самого разрешение конфликта двух семей обусловлено тем, что Надер вынуждает женщину, недавно потерявшую ребенка, ставить точку в споре, играя на ее религиозных чувствах. Герой Моаади- традиционалист, боящийся перемен, но в то же время потерявший непоколебимость главенствующих позиций.

Таково оно, современное иранское общество «по-фархадиски». Оно дает возможность женщине для работы и самовыражения, но оставляет ее свободу мысли на полулегальном положении. Оно подготовило почву для становления среднего класса, но все еще опирается на мусульманские правовые доктрины. Фархади прекрасно анализирует бесконечную необходимость во лжи, предстающую закономерным итогом подобных двойных стандартов. Разеи вынуждена работать, лишь бы прокормить семью, но при этом лгать о ней своему супругу. С противоположной стороны Надер накручивает клубок обмана, постепенно втягивая туда не только себя, но и горячо любимую дочь лишь бы не стать жертвой законов, скорых на расправу. На этом фоне Симин, готовая в каждом возможном случае идти на компромисс, выглядит более честным человеком, так как открыто говорит о своих намерениях, не прикрываясь пустыми рассуждениями. Поэтому и так тянет ее поскорее покинуть Родину, как хочется поскорее вырваться из затхлого, душного замкнутого помещения.

Благодаря прекрасной драматургии Фархади играет со зрителем, раскрывая карты в отношении персонажей постепенно, заставляя аудиторию проникнуться каждым героем и взглянуть на обстоятельства под разным углом. Безумно, до слез жалеешь забитую жизнью Разеи, понимаешь всю безысходность положения Ходжата, надеешься на то, что Надер добьется справедливого приговора, жаждешь скорейшего отъезда Симин туда, где лежит ее сердце… И, как и родители, следишь за Терме и ее выбором. Со временем становится понятно, что она главная героиня картины. Молчаливый наблюдатель, брошенный в котел конфликта между родными, девчушка, от слов которой зависит судьба ее отца, и чьих советов вместо подсказок своей уже бывшей жены ждет Надер. Останется ли она с отцом, по крупицам восстанавливая полуразрушенное привычное существование или отправится на поиски лучшей судьбы с матерью, ради чего и затевала этот переезд Симин. Фархади не дает ответа на этот вопрос, справедливо полагая, что мы, как и Терме, были свидетелями разыгравшейся драмы, видели все то же, что видела она, а, значит, вольны сами предугадать ход ее мыслей. Терме предстает перед нами олицетворением всего подрастающего поколения Ирана, которое находится между двух огней традиционного фундаментализма и прозападного либерализма. Но вспоминая, чем закончилась «Арабская весна» в некоторых странах, кажется, что выбор Терме в пользу «Братьев-мусульман», то есть Надера, не столь непредсказуем.

«Развод…' — лента, которая провела безжалостную аутопсию обществу Ближнего Востока, давно нуждающемуся во встряске и наконец ее получившему. Приоткрывая завесу тайны над одной из самых закрытых стран региона, съемочная группа на самом деле поставила диагноз всему традиционному укладу в постиндустриальном мире. Однако с точностью сказать, готово ли это общество к переменам, Фархади отказался, подразумевая, что история подскажет зрителю ответ сама.

Фильм взял много наград, в том числе Оскара за «Лучший фильм на иностранном языке». Но не только это заставило меня посмотреть этот фильм. Насмотревшись кучу глянцевых голливудских фильмов хочется посмотреть что-то другое, настоящее. Иранский кинематограф всегда был силен в драме. И этот фильм не исключение.

С самого начала фильма зритель окунается в сам конфликт. Мы видим женщину, которая хочет получить право взять с собой ребенка и уехать из страны. И мужчину, который принципиально не хочет уступать ей. С первого взгляда кажется, что фильм про типичный развод, но на самом деле все лежит намного глубже.

Все главные персонажи фильма начинают раскрываться перед нами. И мы видим истинные мотивы их действий. Симин, которую играет превосходная Лейла Хатами, не хочет разрушать семью и хочет вместе с мужем и дочерью уехать за границу. Однако ее муж Надер не согласен с ней и придумывает причины что бы не уезжать. А на самом деле он самодовольный переполненный гордостью человек. Вся эта драма разворачивается на фоне другой сюжетной линии. И все это гармонично ложится друг на друга. Таким образом в фильме поднимаются тяжелые социальные темы, которые являются очень актуальными. Весь фильм пропитан атмосферой Ирана, что наверное будет в новинку для российского зрителя.

В конце фильма нам не говорят как же закончилась вся эта драма. Асгар Фархади дает нам самим подумать над этим.