Рецензии

Философская притча о сомнении, поиске смысла и знания жизни, погружающаяся в пучину вечных вопросов о человеке и мире и в то же время идущая витиеватыми путями личных драм, непреходящих страданий, что возрождаются в душах каждого поколения из столетия в столетие, может показаться предсмертным завещанием великого художника и мыслителя, однако автором этой картины стал всего лишь 38-летний режиссер Ингмар Бергман. На грани иносказания и бытописания, от вечности до вспышки мгновения, между тяжким самопознанием и широким взглядом на природу людей фильм кажется столь глубоким, обобщающим и также сугубо сакральным, исповедальным, что он без сомнения способен задеть любого зрителя, независимо от того, всматривается ли он в горизонты миропонимания или пытается лишь отчасти разобраться в себе.

Мучительные искания земной жизни Бергман отдаляет от современности, намеренно переносит их из контекста реальности в древнюю эпоху. Этим он с легкостью избавляется от необходимости говорить конкретно и органично вплетает в свои размышления метафоры и образы, тем самым освобождая разум от всего общепринятого, расхожего, догматического и на первый взгляд очевидного. В новом пространстве режиссер говорит о жизни как долгом крестовом походе с жаждой узреть царство небесное, проникнуть в божественный замысел человеческого существования, но попытки найти оправдания вере и благостное чувство счастливого покоя заканчиваются пустотой. «Моя душа подобна пустоте, в которую я смотрю, как в зеркало, и вижу себя с отвращением и болью, — произносит главный герой Антоний Блок, — неужели все тщетно, а впереди только смерть?» Он уже слышит ее тихие шаги, видит белый гипсовый лик неотвратимого, но без единственного ответа рыцарь не может покинуть этот мир. И милосердный рок дает отсрочку — последние дни, чтобы еще раз попытаться ухватит ускользающее дыхание истины.

Сравнение отчаявшегося рыцаря с семьей актеров и парочкой случайно влюбленных, которые скоро об этом забывают, представляет некий спектр отношений автора к осознанию реальности. Одни люди стремятся к жизни, другие — к смерти, а третьи — к бесполезному шутовству и самодовольству. Но Бергман вовсе не пытается вынести какую-то мораль, найти правильное и ложное. Он лишь обнажает действительные типы человеческого поведения и видит под их оболочкой либо простую слепую радость, которая и не нуждается в прозрении, либо вечные мытарства исканий, либо комизм игры.

Антоний Блок рассеял время в дороге к подлинному значению бытия и лишь истощил свой дух, выцвел от солнца, высох горестным взглядом, но его постоянное медленное умирание в тумане сомнений и в борьбе со страстями вело к правде, пускай и недостижимой. И это было великой сущностью его жизни. С другой стороны, семья комедиантов далека от тяжести философского выбора, от боли непонимания, от метаний духа и каторжного самосознания, эти люди знают лишь ласковое тепло утреннего солнца, веселый смех ребенка и тихие будни скоромного быта странников. Сравнивая в заключительных кадрах радостные лица этих путешественников и темные призрачные фигуры спутников рыцаря на гребне горы, которые подобны раскинувшим руки могильным крестам, Бергман делает свой выбор. Разумный, человеческий выбор между нежным светом и тленом тьмы.

Мы его, конечно, понимаем, безусловно, соглашаемся и вслед за гением также беспечно, непринужденно отказываемся от истины жизни как зыбкого миража, принимая осязаемое счастье взамен пустым скитаниям. И не так уж важно, что Антоний Блок, вместе с идущими по его пятам темными пилигримами, становится незримым укором всей радости мира. Ведь они, словно черные бездны, копят в себе духовную грязь этой жизни, намеренно или вынужденно отказываясь от спокойного благополучия, ибо оно — в сумраке невежества, но эти вечные всадники уже видели призрачное сверкание истины в самой глубокой пропасти подлунного мира и будут идти на обманчивый блеск, прекрасно зная, что впереди лишь смерть, и все тщетно.

Прежде, чем говорить о вере, а фильм о вере, нужно уяснить себе, что такое идеализм. А идеализм это формализм, абстрактный конструктивизм. Формы в идеализме не потому интересны, что выражают опыт, необходимый нам в конкретной жизни, а интересны сами по себе. И формами, образами начинают манипулировать в своем воображении как хотят, связывая их чисто формально, и вот это искусство тасовать образы выдают за божественное в себе. Манипулирование формами считают программированием жизни, постулаты Эвклида считают более насущными, чем глоток воды.

И в фильме мы имеем дело с двумя идеалистами, — рыцарем Антониусом Блоком и актером Юфом, — «доверовавшимися» до галлюцинаций. Вот парочка истых идеалистов, которым выпали в удел в спутники совершенно нереальные образы. Они не какие-то там геометры, они спятили окончательно, совершенно, но спятили по-разному. В волшебном мире идей им достаются противоположные судьбы.

Обоим Бог является чудодейственным образом, — в галлюцинациях,- обоим недостаточно Бога-создателя этого конкретного мира (этого дождя, этого луча солнца), а подавай фантастического Бога (геометра и пр.), подавай не реальные жизненные объекты, ситуации, а их «идеи» (образы, формы). Дева Мария не может явиться нам, ибо она жила своей конкретной жизнью две тысячи лет назад, но идеалисту Юфу она все-таки является, для него она более реальна, чем конкретные ощущения, как для какого-нибудь идеалиста-пифагорейца треугольник более реален, чем плуг, бык и пр.

Обсуждать фильм, героев фильма, кажется, бессмысленно — это предмет внимания психиатров, но упрямый иррационалист, оккультист Ингмар Бергман не в силах сдержать своей фантазии, предвосхищая современное «фэнтази».

Все-таки фильм о болезни идеализма (формализма, абстракционизма), болезни к безумию, в котором манипуляции образами становятся уже не сознательными (как для идеалистов всех мастей — геометров, экстрасенсов и пр.), а неосознанными, происходящими сами по себе. Их не так-то легко «выключить», как можно прервать просмотр, например, «Властелина колец».

Как сказываются на нашей жизни эти галлюцинаторные видения Блока и Юфа? Надеюсь, что (как и постулаты Эвклида) не очень существенно. Это большая неудача, если на вашей жизни это (теорема Пифагора, бред рыцаря Антониуса Блока) сказалось существенно.

Фильм — классика «фэнтази».

Нельзя не сказать, что предприятия идеалистов (в философии, в искусстве) — жалкое любительство, шарлатанство, потому что «классики жанра» маются в психушках.

И, все-же, мне, как философу, интересны «идеи» Блока и Юфа.

С помощью этого фильма 38-летний Ингмар Бергман стал всемирно известным режиссером, заявившем о себе на каннском кинофестивале в 1957 году. В работе под названием «Седьмая печать» автор занимается демонстрацией собственных рассуждений, мыслей, переживаний, душевных терзаний, особо о зрителе и, не задумываясь, по большому счету, он создает историю ради собственного удовлетворения. При не совсем легкой воспринимаемости, абсолютной тяжеловесности сюжетного хода, «Седьмая печать» с каждой новой сценой своего повествования способна наталкивать зрителя на самые давящие и пугающие мысли, которые порой доводят до самого тревожного и активного стука сердечной мышцы в грудной клетке.

Есть ли жизнь после смерти? Отправится ли душа наша в мир иной или пустота возникнет лишь перед нами, а облик твой войдет в историю? Обнимет ли нас вечный сон, не балующий черно-белыми сновидениями, или будем мы по ту сторону облаков наблюдать за земной жизнью? Все, имеющее свой постепенный ход действо упирается в эти вопросы вечности, на которые, как и полагается, не находится никаких ответов, способных угомонить душевную тревогу, успокоить человека. Бергман, ведя нас по дороге, укутанной в кромешную тьму, ударяет лбом об стену, а через какое-то время врезается и самостоятельно, не открывая ничего нового в этой тематике, но явно в очередной раз напоминая всем и каждому, что всему свое время, что однажды настанет все равно финальный миг. Режиссер отрезвляет опьяненные грёзами зрительские головы.

Сцены с возвращающимся после довольно долгих крестовых походов Антониусом Блоком, играющим затяжную партию в шахматы со Смертью, что позволяет на какое-то время отсрочить свой неминуемый конец, вообще раззадоривают смотрящего, заставляя испытывать чувства, роднящиеся со странными. От смерти не уйдешь, как известно, но Бергман нарочито предоставляет шансы своим персонажам, позволяя что-то важное напоследок совершить. Правда, зная или чувствуя приближение окончательной даты, отведенное время, вряд ли кто-либо сможет принять положение концентрации, но автора это нисколько не волнует.

На протяжении всего действа явно чувствуется безысходность, а выбранный период и вовсе это чувство подчеркивает все больше, фон был совершенно правильно избран. Взятое в основу XIV столетие, как никогда, кстати, окрашивает повествование в мрачные оттенки. Крестовые походы, инквизиция, убивающая всех эпидемия чумы, считающаяся карой небесной, люди, названные ересью, ненормальные, общающиеся с самим дьяволом — все эти составляющие усиливают акцент рассуждений о жизни и смерти.

И здесь же, исходя из названия, читается отсылка к самой Библии, с ней Ингмар Бергман связывает все свои идеи и смыслы повествования, в качестве опоры используя священные рукописи, с которыми не представляется возможности поспорить. Все это приходит к нам как данное, с которым каждый имеет право, как соглашаться, так и нет. После снятия седьмой печати семь ангелов трубили в семь труб, и каждый по очереди под воцарившуюся тишину, а окончание этого процесса означало смерть всех живущих на этой земле. Отсюда и следует объяснение ко всему действу.

Все мы видим, что Антониусу Блоку, вроде бы, и вовсе не нужна была эта отсрочка. Думал, гадал он, что сможет что-то дельное сотворить напоследок, подарить людям свое добро, белоснежную улыбку. Но он такой, какой он есть — грузный, серый, весь себя терзающий человек, которому тяжела собственная компания в путешествии, а усталость захватила каждую клетку его тела. Зацикливающийся на одном человек не может излучать солнечные потоки, он все равно будет все вокруг еще больше нагнетать, приближая наполненные дождем тучи, которые вскоре извергнутся на землю.

Во главе повествования культовой картины Ингмара Бергмана Ангел Смерти и люди, которым суждено встретить его на своём пути:

Антониус Блок: Рыцарь утомлённый и физически и душевно десятью годами крестового похода, берёт отсрочку у Ангела Смерти, чтобы найти ответ на измучивший его вопрос. Рыцарь желает знать существует ли Бог в этом мире. Отсрочка не даёт тех знаний, что он так жаждет. Она даёт ему нечто большее — познание истинных радостей жизни. Отныне Антониус готов умереть за них, но всё ещё стремиться знать, обрести гарантии. Он спросит Ангела Смерти, но ответа не получит. Смерть не обладает знаниями. Тот, кто пытается найти ответы у смерти, обречен, остаться в неведении.

- Вид у вас не весёлый.. Устали? Почему?

- Спутник докучный.

- Ваш оруженосец?

- Нет. Я сам.



Оруженосец Йонс: Ему наплевать на небо, впрочем, как и на преисподнюю — вот так характеризует себя Йонс. Он высмеивает пороки и глупость людей. Сочиняет мрачные песни, вполне соответствующие гнетущей реальности. Йонс погряз во тьме и уже не способен верить в светлые, вечные ценности бытия. Он раздаёт простакам мудрые советы о том, как правильно жить, но не готов верить даже в собственные слова. Так почему бы Ангелу Смерти не пригласить его сплясать?

«Судьба каналья,

а ты лишь жалкий негодяй.

Сегодня ты бодр и всех веселей,

а завтра уже добыча червей».



Кузнец, Скоморох и Лиза: Простаки, не ценящие друг друга и самих себя. Лиза не задумываясь готова променять мужа на скомороха, а собственное имя на вымышленное — Кунигунда. В свою очередь её незадачливый муж страдает, потеряв супругу, а обретя её вновь уже и не рад тому. Для скомороха ценности не представляют ни любовница, ни дети, ни друзья. Таким людям смерть отсрочек не даёт.

«В Южных странах водятся звери похожие на людей. Обезьяны называются…»

Прислуга Йонса и жена рыцаря: Они готовы встретить смерть так словно — это долгожданная гостья. В своём бесконечном страхе перед чумой и Судным днём, люди перестают замечать, как постепенно эти несчастья овладевают ими настолько, что ничего другого кроме как наступления, столь ожидаемого Судного дня, желать и не приходится.

Юф, Миа и Микаэль: Верные супруги, боготворящие своё дитя. В разгар эпидемии чумы бродячим артистам нелегко заработать себе на хлеб. Однако они верят, что их сыну повезёт в жизни больше. Они не унывают, так как все неурядицы переживают сплочённо, принимая себя и друг друга такими, какие они есть. Неуклюжими, слабыми, но искренними и любящими. Эти люди достойны, наслаждаться дарами жизни.

- Я так разъярился! Я рычал, как лев!

- Они испугались?

- Нет, только смеялись.

Картина Ингмара Бергмана повествует о таком Средневековье, каким современный человек привык его представлять, опираясь на сведения историков, литературные труды и произведения искусства. Бергман погружает нас в тревожный мир прошлого: в трактирах не умолкают разговоры о чуме, церковь запугивает народ наступлением Судного дня, казнят без вины виноватых людей, народ ищет Бога и ответы на вопросы, измучившие их сердца.

Немаловажными вопросами задаётся и зритель: «Что есть смерть? Достоин ли я жить?».. По этой причине это фильм, который относят к разряду культовых, являющих собой кладезь простой житейской мудрости, важной во все времена.

Сегодня, пройдёмся по так называемой «классике». Данное полотно, на слуху давно: много трактовок сюжетной линии слышать приходилось, много споров. Но в одном сходились все — шедевр.

Чем же так привлекает сие творение народные массы? Картина была снята за месяц с небольшим. Выйдя из штанишек коротенькой, театральной пьесы, она меняла мировоззрение людей и взгляды на строение мироздания. Цельность поджанра, в раскрываемой тематике условна, но, пройти мимо религиозного вопроса, режиссер не мог. Позже, Бергман скажет, что половина из придуманного им в пьесе — есть личные, юношеские кошмары. Боязнь неотвратимой кончины, сквозит через всё сказание, делая остановку, лишь с самом конце..

О сюжете в подобной кинопостановке рассказывать большого смысла не имеет, так как вся фабула сможет уместиться для вас, по желанию — в пару фраз, философского толка. Но, всё же, согласно правилам, и для людей, возможно не знакомых с предметом, несколько слов.

В середине XIV века рыцарь Антониус и его оруженосец, возвращаются после десяти лет крестовых походов в родную Швецию. Рыцарь волею тяжелой ноши судьбы, устал от всего мирского, ему хочется покоя, и ответов. Ответов, на мучающие душу вопросы о смысле бытия, и не только..

Все умозаключения поданной фабулы расписывать не стоит, ибо каждый соизмерит увиденное на свой манер; но есть пара вопросов к режиссерской задумке, а именно: откуда известно, что заплутавший в глубинах собственного сознания рыцарь, ищет ответы именно на вопросы о Боге и смысле жизни? Об этом, прямым текстом не говорится. Есть лишь намёки, которые каждый, может трактовать согласно его собственному миропониманию. Следующее: почему, смерть так легко, и не в свойственной ей манере отпускает артистов, идущих сквозь чуму и лютый страх, по дороге очищения к свету? Что мешало ей, сыграть с ними очередную «партию»? Дать время, на поиск «истины»? Одни вопросы — ответы же, мастер прячет за маской условности притчи.

Интересный подход, но, сейчас не тот временной отрезок эпохи, чтобы тратить время на переосмысление задумок ушедших классиков кинематографа. Сегодня, зрителю нужны ответы. Их нет, соответственно, теряется логическая связь между религиозным подтекстом картины и фабульной стороной авторской мысли. Согласен, трактовок композиции множество, но нет законченности. Там, где автор ставит жирную точку, повествование могло обрести вторую жизнь и двойной смысл.

Пару слов об актёрах, а именно о Максе фон Сюдове. Что и говорить, роль досталась ещё та. Мало того, необходимо было изобразить вселенскую скорбь на челе, ещё и плоды духовного очищения попытаться привнести в сознание тамошних ценителей. Незавидная доля, но актёр справился. Нордический отчасти профиль, как раз подошёл под исполнение ищущего во тьме. По сути, данная роль — путёвка в большое кино. Что же касается сюрреализма данного полотна, как писали тут некоторые, то он слегка надуман, не доведён до логического завершения, а жаль..

Итог от увиденного, или как я понял мэтра: один из самых неоднозначных, и сложных фильмов в истории, вышел на поверку сотканным из собственных авторских противоречий со своим внутренним «Я» полотном. С одной стороны, есть притча, с явным, нескрываемым уклоном в религиозные основы строения сознания человека. С другой, над картиной довлеет дух нестройной концепции авторского замысла, и данное обстоятельство, люто мешает логическому восприятию задумки. В картине есть и светлые моменты: сам процесс, склонения ангела над доской — дорого стоит. Игра королей, нашла своё пристанище в русле арт-хаузного жанра, это ли признание.. Понравились сцены самоистязания, автор хорошо знаком с предметом, и явственно перенёс задуманное в этом плане в кадр — любо дорого смотреть.

Выразить же в целом, свои впечатления в нескольких строчках, довольно проблематично. Держа нить Ариадны в одной руке, вы непременно заплутаете в сложности схоластических основ картины. Как вы для себя её примите, зависит от погружения в предмет, и плотного знакомства с творчеством режиссера.

В целом, мне приглянулась сама идея, прихода в бренный мир ангела смерти — но его «функциональные обязанности», на мой взгляд, можно было использовать несколько по иному. Основной акцент, должен в первую очередь идти на соотношение человеческой, светлой — незамутненной души, к нахождению дорожки к создателю. Здесь, есть посыл, но, идея не нашла себя в реализованном автором. Беда это, либо триумф Бергмана — решать Вам.

Вердикт

6,5 из 10

Атмосфера… Вот за что я ценю эту картину больше всего, а не за глубинный смысл, который то, казалось бы, лежит на ладони, то ускользает в ночи. Атмосфера бредущего, ищущего, во мраке и пустоте, в жизни и радости, и простом счастье.. Действие происходит на фоне средневековой Европы, охваченной чумой. Рыцарь просит у смерти отсрочку, играя с ним партию в шахматы, чтобы успеть понять смысл бытия, и есть ли на свете бог. Но никто не знает, и смерть тоже. Потому что смерть не знает что такое жизнь.

Фильм снятый гениальным режиссёром Ингмаром Бергманом, по его же сценарию, которому на тот момент было 38 лет. Наверняка главный герой отчасти и есть он сам, пытающийся чтото переоценить в жизни, найти ответы на вопросы… В любом случае, безусловно, это — шедевр.

После десяти лет крестового похода и странствий рыцарь Антониус Блок, вместе со своим оруженосцем отправляются домой. После долгой и верной службы своему отечеству рыцарь задается вполне умными и серьезными вопросами, есть ли Бог, какой он, как его увидеть?

Пытаясь разузнать все больше и больше об интересующей его теме, он хитростью затевает шахматную партию с ангелом Смерти. На протяжении всей игры Смерть старается обманом, лукавством и другими достаточно подлыми методами выиграть партию и забрать душу рыцаря на тот свет. Процесс всей этой игры намекает в своем роде на то, что сам процесс смерти ужасен и даже подл, как будто, жизнь является своеобразной игрой, в которой нужно выигрывать, чтобы жить на всю широту души и всей полнотой жизни.

С начала фильма, даже как ни странно с первых минут, погружаешься в фильм, в его мрачную и тяжелую атмосферу, но при этом смотришь и получаешь новые философские мысли и не хочешь отрываться от экрана.

Конечно, нельзя сказать что хорошие и положительные эмоции, будут вами впитаны из этого фильма достаточно легко, здесь все самое вкусное завернуто в обертку из мрачной и темной «шахматной игры, тяжелых странствий героев, всех злодеяний, которые человек способен совершить и в первую очередь из вопросов главного героя и полученных на них ответов».

Хорошенько приглядевшись и подумав, сразу становится ясно, как явное делается отчетливо видным и понятным, например, что смерть рано или поздно придет за каждым, как в случае с главным героем фильма, и то что жизнь все таки так же прекрасна и полно положительных впечатлений и прекрасных моментов пока она продолжается можно получить, как в случае актеров, которые передвигаются, живут в небольшой повозке и растят своего маленького сына, мечтая, что он станет знаменит в будущем и прославит своих родителей.

Многим нравятся философские фильмы, кино, которое дает хорошую и даже «вкусную» пищу для размышлений в течение ближайших нескольких дней. Если вы один из любителей фильмов такого жанра, то просмотрев картину Седьмая печать, не появится ни капельки разочарования и никакого чувства впустую потраченного времени, как плохо и неинтересно это не звучало бы, но иногда такое, конечно же, случается.

Язык мертвых звучит в стенах храмов. Пепел от костров инквизиции оседает на зловонных улицах и лицах зевак. Земля все еще стоит на трех китах, а человек букашка и прах пред лицом Создателя. Черная смерть ходит по городам вместе с толпами нищих и калек. Заходит в дома, обнимает спящих младенцев, и склоняется над супружеским ложем. В канавах вдоль дорог валяются раздутые туши и трупы с пустыми глазницами. Европа эпохи крестовых походов.

Бледный всадник играет в шахматы с Рыцарем, вернувшимся из Святой земли на жизнь, вернее на смерть. И пока длится игра, Рыцарь получает отсрочку и продолжает путь домой. В дороге, пытаясь найти ответы на вопросы о жизни, смерти, Боге и Дьяволе. На земле, истерзанной болезнью и нищетой, где нет никому дела до чужих горестей, а мародеры обирают мертвых, даже в глазах Ведьмы только страх и пустота, а не алый отблеск взора Сатаны. И, пожалуй, встреча с Властелином преисподней не дала бы Рыцарю ничего, ибо и сам Князь тьмы, не знает, жив ли еще Бог, так как Швецию он точно покинул. Христос, погруженный в свои страдания, скорбно и безразлично взирает с креста на бесноватых, бичующих себя во имя Его. Дом Отца пуст и страшен с агонизирующими фресками и пляшущими на них в муках и страданиях грешниками. Исповедником там сама Смерть, которая только что под руку с Чумой гуляла по улицам и раздавала всем серые поцелуи с привкусом тлена. И только бродячему Артисту на миг удается увидеть Деву Марию и мальчика-Иисуса в лучах утреннего солнца, бесконечно живых и мудрых.

Погребальный звон и «Откровение» Иоанна Богослова разносит стылый ветер по селам и погостам. Но вопреки всему звучит детский смех и льется легкая музыка из потертого инструмента Артиста, а свежая земляника и парное молоко дают путнику не только пищу, но надежду и свет в этом мире полном отчаяния. Рыцарь ищет Бога, но Бог и есть он сам. Дьявол не у него за спиной и не впереди ждет Бог. Созданные по подобию мы все несем в себе часть Его. И даже Смерть безразличную и холодную, не карающую, но беспристрастно исполняющую свое предназначение можно обмануть, тем самым доказав, что Бог и Рыцарь едины.

Религиозная тематика за более чем 100 лет существования кинематографа затрагивалась не редко, но никто так и не смог приблизиться к творению великого режиссера Ингмара Бергмана. Ибо за полтора часа он умудрился сказать то, до чего люди порой не могут додуматься всю свою жизнь.

Сюжет лишь на первый взгляд кажется трудным для восприятия. Особенно если подходить к данному творению как к типичному арт-хаусу. Однако не стоит этого делать, не смотря на то, что по сути это одновременно и мощная экзистенциальная драма о человеке и его стремлении познать самого себя, и философская, наполненная метафорами притча о смысле жизни и неотвратимости смерти. При том в течении всего действия постановщик не забывает проводить весьма убедительные параллели, чему отчасти способствует и убер-реалистичный визуальный ряд. Сама история рассказывает нам о Антониусе Блоке и его оруженосце. Ангел смерти приходит за ним, но дает храбрецу отсрочку. Которая будет длиться до тех пор, пока не закончиться их партия в шахматы. В которых сильны оба. А пока наши герои идут, им на пути встречаются разные люди — мародер, актерская труппа, кузнец и его неверная жена. И все вместе они двигаются в путь по уже казалось бы проклятой земле. Где тысячи гибнут от чумы, а верующие в отчаяние отдаются самобичеванию, дабы еще сильнее не разгневать бога.

Огромный вклад в успех картины внес Макс фон Сюдов, блестяще сыгравший своего сложного персонажа. Антониус понимает, что в любой момент своего последнего крестового похода он может умереть. Но перед этим он должен убедиться в том, что не все их существование тщетно. Есть ли бог, и если да, то почему он не проявляет к людям милосердия? Отчаяние все больше овладевает им, а страх все отчетливее проявляется в горящих глазах в тот момент, когда он пытается узнать у обреченной на сожжении девушки, видела ли она дьявола? И когда в конце концов Блок находит примирение с самим собой, вся тревога отступает назад. Потому как осознание, то самое просветление пришло как раз вовремя.

Казалось бы, фильм снят более чем полвека назад, однако черная фигура смерти и вправду вызывает одним свои видом ужас. В которой раз подтверждая теорию о том, что вызвать трепет можно и без празднества эффектов. Сама атмосфера словно погружает зрителя в жуткое, по настоящему страшное время. Создается впечатление предзнаменования судного дня, о котором так упорно толковали люди в трактире. Хотя и нельзя сказать, что через всю эту тьму не проходит ни одного лучика света. Таковым является пример семейной пары артистов. В которой муж видит то, что не дано видеть обычному смертному, жена верна, а также имеется маленький сын. Стоит ли упоминать о том, что трактовать это семейство можно по разному, но в любом из предположений и догадок будут доминировать библейские мотивы. Что не исключает и того варианта, что автор просто хотел символизировать освобождение души человека ценой самопожертвования.

Не смотря на хронометраж, здесь никто ни куда не спешит. Медитативный, разговорный стиль съемки тем ни менее сразу втягивает в себя, потому как Бергман мастерски вплетает во вроде бы приземленную, духоподъемную балладу фантасмагорические линии, которые конкретизируются на расшифровывании человеческого бытия.

В конце концов, режиссер дал смотрящему почувствовать в финале настоящий катарсис. Миссия, которую рыцарь так жаждал выполнить на протяжении всей своей жизни, выполнена. А значит, уход на тот свет будет принят с равнодушно-облегченным спокойствием. Месседж картины, такой незыблемый, неуловимый в самом начале, становится совершенно отчетливым в конце. И то, на что так долго искал ответ главный герой в этой канонической ленте, каждый зритель найдет внутри себя. Каким бы пафосным заключением это не являлась.

«Седьмая печать» — это не просто по праву считавшийся одним из лучших за всю историю фильм. Это целый культурный памятник, достояние кинематографа. Достижение Бергмана в затронутой им теме еще никому не удавалось повторить. Потому как до сих пор во всех аспектах, этот шедевр является непревзойденным.

10 из 10

Интересный фильм. Не чувствуется его возраст, разве что глаза у него, как у мудрого, повидавшего боль наравне с весельем, старца. Не такие пустые «шайбы», какие часто можно встретить в современных фильмах. Смерть вне времён. Она всегда была, есть и будет. Мы все умрём (кроме Эдика Каллена). И всем это известно. Терзает другой вопрос: а что потом? Ад или рай, другая инкарнация, наказание или награда за прожитую жизнь… а что если там — ничего. Зачем тогда жизнь? И неважно, был ты мучителем или учителем, итог жизни один — небытие. Всё равно, что ты в этой жизни сделал — всё пойдёт прахом.

Как датский принц мучится вопросом рыцарь: «быть или не быть?». После крёстного хода омытый кровью он утратил веру. Ради чего он пошел в этот крестовый поход? Неизвестно. Его циничный оруженосец — философ в духе Ницше. И Бог как назло не является рыцарю, только ангел смерти пришел за ним и теперь они ведут долгую игру в шахматы, на кону которой больше, чем просто жизнь рыцаря.

Опустошенные чумой земли, измученные люди, озлоблённые и растерянные: «за что Господь послал нам такую кару?». И единственный лучик света — семья циркачей-акробатов с маленьким сынишкой неведомо как и зачем очутившиеся в этих недружелюбных краях.

Скупой чёрно-белый видеоряд, глубина и сложность размышлений не мешают смотреть — фильм идёт очень легко и удовлетворяет ту кинематографическую жажду, которая знакома многим. И не хочется углубляться в анализ, искать какие-то аллюзии, пытаться прыгнуть выше головы и показаться умнее, чем ты есть на самом деле. Просто приятно посмотреть печальный фильм.

И мы, конечно, знаем, что это всего лишь отсрочка, мгновения жизни, после которых наступит неизбежное. Но умирать всё равно страшно.