Рецензии

«Кино от Бергмана» я ценю за уважение к зрителю, которому автор всегда оставляет право на собственные размышления.
Даже в такой сложной притче как «Седьмая печать», выполненной в жанре мрачного фарса, где он представляет древнюю, как жизнь, тему отношений человека с Богом и Смертью.

Начало христианства, сожжение на костре юной «ведьмы» как причины чумы, выкосившей под корень половину Европы, «ясновидящий» бродячий актер с младенцем…

А крестоносец, с мечом добивавшийся обращения народов к Богу практически всю сознательную жизнь, доигрывает со Смертью последнюю шахматную партию и все еще надеется постичь суть Бога…

После получения Особого приза жюри Каннского кинофестиваля в 1957 год прошла половина столетия, но и сегодня фильм не потерял ни йоты актуальности, мрачной красоты черно-белых картин и мистического очарования сюжета.

Впрочем, как ни жаль, а этот фильм, безусловно, не для всех.

Многим из нынешних зрителей, выросших на комиксах и блокбастерах, не дающих ни малейшего повода для каких бы то ни было раздумий, этот глубокий фильм не то, что понять, а просто и смотреть не захочется…

10 из 10

И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.

Хмурое небо, затянутое тучами, под ним раскинулось бесконечное суровое море, волны с плеском набегают и разбиваются о камни. На берегу лежит рыцарь Антониус Блок, вернувшийся на родину, после неудачного десятилетнего крестового похода из Святой Земли. Здесь, на берегу моря, рыцарю суждено повстречать свою Смерть, которая уже давно ходит за ним по пятам. Но Блок не спешит, есть еще много вопросов, на которые ему нужно найти ответы, и он предлагает Смерти сыграть с ним в шахматы, ставя на кон свою жизнь. Они начинают партию, которая, с перерывами, будет обрамлять весь фильм, партию, которую каждый человек ведет всю свою жизни и в конце всегда проигрывает. Проиграет ее и рыцарь Антониус Блок, но пауза перед концом для него – это еще одна попытка обрести Бога.

В основу фильма «Седьмая печать» положена пьеса «Роспись по дереву», которая родилась из детских воспоминаний Бергмана. В детстве он сопровождал отца, когда тот отправлялся читать проповеди в сельских церквях, там он погружался в созерцание распятий, фресок и витражей: «Там были Иисус и разбойники, окровавленные, в корчах; Мария, склонившаяся к Иоанну ('зри сына своего, зри мать свою'); Мария Магдалина, грешница (с кем она спала в последний раз?). Рыцарь играет в шахматы со Смертью. Смерть пилит Дерево жизни, на верхушке сидит, ломая руки, объятый ужасом бедняга. Смерть, размахивая косой, точно знаменем, ведет танцующую процессию к Царству тьмы...»

«Седьмая печать» - философская притча о вере, смерти, людях и о самом себе. Такой маленький, скромный фильм, который отражает в себе все земное и божественное. Режиссер задает вопросы и показывает разные точки зрения. Прежде всего, он противопоставляет Антониуса Блока и его оруженосца. Первый – религиозный фанатик, для которого физические и психические страдания – нечто несущественное по сравнению со спасением души. Блок стремится найти Бога, взгляд его устремлен на некую неведомую нам цель, но Бог молчит, вопрошания рыцаря в молчаливое небо остаются без ответа.

Оруженосец Йонс, напротив - атеист, человек с душой борца, он испытывает жалость и сострадание, ненависть и презрение. Йонс говорит: «Мы живем в мире призраков». Показательна сцена казни юной ведьмы, приговоренной к сожжению заживо. Рыцаря не волнуют физические страдания девушки, ему важно знать, видела ли ведьма дьявола. Он хочет знать, существует ли Сатана, ведь тогда существует и Бог, а значит все не зря. А вот атеист Йонс переживает, видя страдания девушки.

Человека всегда преследует страх смерти. Но пугает не сама смерть, а то, что нас ждет после нее. Трудно примириться с мыслью, что ты вдруг превратишься в небытие. И каждый по-своему отвечает на этот вопрос. Быть атеистом требует большой смелости - жить, зная, что дальше, после жизни тебя ничего не ждет очень трудно. Ингмар Бергман писал: «Мысль о том, что я умру и тем самым перестану быть, что я войду в ворота Царства мрака, что существует нечто, чего я не способен контролировать, организовать или предусмотреть, была для меня источником постоянного ужаса».

Но и вера требует немало мужества в нашем жестоком мире. Все лучшее в этом мире покупается лишь ценой великого страдания. Верить всем сердцем, а взамен никаких доказательств, лишь обещание Вечной жизни после смерти. «Вера – это тяжкое страдание».

И наконец, Бергман противопоставил религиозному фанатизму и нетерпимости Святость человека. Два важных персонажа в картине: Юф и Миа – бродячие артисты, молодые супруги. Юф – добряк и поэт, а Миа – воплощает в себе женскую красоту и природную мудрость, радость материнства и верности. Юф и Миа, это, разумеется, Иосиф и Мария. Они олицетворяют радость бытия и любви. Когда рыцарь знакомится с Мией, та угощает его земляникой с молоком. И здесь перед рыцарем открывается картина истинного счастья... Встреча с Юфом и Мией для Блока, конечно, не способна разрешить его сомнений, но она напоминает ему об утраченном рае, когда он был счастлив в своем родовом замке с любимой женой. Это придает рыцарю сил и дает ему возможность достойно завершить свою жизнь. Блок спасет Юфа, Мию и их маленького сынишку от всепожирающей Смерти.

Если все несовершенно в нашем несовершенном мире, то любовь само совершенство в своем совершенном несовершенстве.

Я немного опоздала к началу. Увидела, как Смерть играет в шахматы с рыцарем, и сразу поняла — мне нравится.

Картинка яркая, четкая, хотя снимали полвека назад. Актеры просто живут в кадре. Мне хочется еще его увидеть. Это как хорошая книга, запомнившаяся с детства. Воспоминание о ней ударяет по крови, и ты весь пылаешь от неизвестного и непонятного восторга.

Там много вопросов, на которые ты не найдешь ответа. Если сама Смерть ничего не знает. Она исполняет свою работу — «Ваше время пришло», — говорит она. И с этим ничего не поделаешь. Спасла ли отсрочка смерти рыцаря? Нет. Ему, пустому, было страшно умирать. Он так пылко и безжалостно молился перед Смертью, но не от сильной веры в Бога, а в надежде, что он встретит его там. Когда сжигали девушку, вроде бы повинную в связи с Дьяволом, оруженосец рыцаря указал ему на то, что по глазам ее видно — дальше пустота. Никто ее не ждет и не успокоит. Рыцарь сомневался. Но в его нежелании принимать слова слуги звучала не вера, а отчаяние.

Интересна и встреча рыцаря с актерами на поляне. Это семейная идиллия в лице жены, мужа и годовалого Микаэля. Они не унывают, хотя только что провалили выступление и их главарь сбежал с одной сельчанкой. Они радостны, так как наслаждаются данным им мгновением. Рыцарь оценил их уют и доброту, сказав, что никогда не забудет этот миг. Они ели землянику, пили парное молоко и все было прекрасно. Даже встреча со Смертью не смогла его омрачить. Но он не смог пронести частицу светлого чувства сопричастности с этим волшебным миром людей в сочетании с дикой природой. Такова его натура.

Настало время каждого — это чума. Но время актеров еще не наступило. Может, позже.

В очередной раз задумываешься о злосчастном смысле человека. На этот раз — задумываешься об этом высоком-вечном-нудном вместе с рыцарем Антониусом Блоком. Ищешь ответы вместе с ним. Он находит. Находит отнюдь не в том, что жертвует собой за юную жизнь, а в истинном счастье — друзьях, простоте, правде, любви, преданности.

Об этом кино. Он находит ответ. А Вы?

10 из 10

Все фильмы Ингмара Баргмана, как в общем-то и любого классика, наполнены иносказаниями и смыслами порой понятными лишь создателю. Поэтому одной определенной трактовки кинопроизведения быть попросту не может, разве что трактовка от самого режиссера. И в своей рецензии я опишу фильм «Седьмая печать» не таким какой он есть на самом деле, а таким каким увидел его я.

Вернувшийся из Святой земли, после многочисленных лет проведенных в боях, рыцарь Антониус Блок. Он устал от жизни, в том виде, в котором она у него была последние годы. И вот как-то утром, на берегу к нему приходит человек в черном, это и есть Смерть с человеческим лицом. Неважно веришь ли ты в загробную жизнь или нет, умирать страшно всем(«Час жизни — тоже жизнь»). Вот и отважный рыцарь Антониус Блок, чтобы перехитрить Смерть и отсрочить погибель, для того, чтобы попытаться «найти Бога», предлагает сыграть Смерти в шахматы. И дальнейшие скитания главного героя — это даже не поиски Бога, а поиски самого себя, своего места в жизни, своей смерти.

Ингмар Бергман обратился к очень популярному жанру в те далекие 50ые годы прошлого столетия — фэнтези, которое сейчас подрастеряла свои позиции и значимость, именно в том виде, в котором его использовали классики.

Антониус Блок — человек в поисках Бога, по крайней мере думающий, что это так. И находит он его не в Святой земле, а на Родине, может быть дело не в земле, не в том где ищешь, а где хочешь найти или потерять… Если взять за основу тезис, что все пути ведут к Богу, то какая разница какой дорогой идти? Подобными вопросами задается и герой Бергмановской картины, на которые заведомо нет ответов, по крайней мере не в этом мире.

Продлив или дав жизнь одним, Смерть забрала других. Это тот случай когда от перестановки слагаемых суммы изменяется.

Фильм «Седьмая печать» — энциклопедия на экране нравов и быта Средневековья, когда прощение грехов и количество проведенных лет в раю покупалось за деньги. В фильме показаны толпы людей, которые пытаются познать Бога, бичуя себя, а разве Бог для того спустился на землю, чтобы последователи его потом себя так истязали?! Извечный вопрос : «с теми мы или не с теми?», терзает героя. Пожалуй, мысли произносимые вслух главным героем могут быть чем-то созвучны с мыслями религиозного деятеля Мартина Лютера, хоть и имеют более вольную интерпретацию.

Из уст оруженосца звучит мысль о том, что после смерти бессмертия нету. Но во что тогда верить, если не в бессмертие души? Тогда, что значит для нас те самые 21 грамм? Неужели за гранью жизни только пустота и бесконечность?

Даже мой отзыв состоит из вопросов, нежели из ответов. Если человек боится умереть это хорошо, страх делает нас честными, намного страшнее когда человек не боится умереть. Но и смирение, в том числе со смертью не мало важно, ведь смирение — первый шаг на пути к Богу. В познаниях Бога преуспели не многие, человек так и останется человеком, а постигнуть Бога дано лишь Богу

«Куда бы ты не повернулся задница все равно будет сзади.»

10 из 10

Мы лишь марионетки в ловких руках жизни… в руках Бергмановского представления о жизни… ведь жизнь и смерть все одно. Это и есть загадочный скандинавский подход к жизнь.

В этой картине показана суровость жизни… именно скандинавская суровость когда твой взгляд пленяет не теплое море, золотистый песок и ласковые волны, а свинцовое море сливающиеся с серым небом, холодные черные скалы с неистовым прибоем. Есть в этом своеобразное проявление мужественности, уметь полноценно живя относиться с таким спокойствием к смерти. Пожалуй в мире кинематографии не так много гениальных сцен где показана бренность нашей жизни… насколько мы ничтожны а наша смерть не поменяет ход времени. Игра Антониуса в шахматы со смерть так четко и ярко дает нам это понять.

Смерть в любой момент может сделать свой матовый-ход но иногда она хочет с нами поиграть и нам кажется, что мы владельцы своей судьбы, кузнецы своего счастья…так то оно и есть, пока смерти не надоесть играться и она не поставит нам мат……. Жизнь и смерть всегда будут существовать вместе и не стоит их разделять на неделимое.

Фильм надо смотреть всем 9,5 из 10

Снятая всего за 35 дней, с минимальными производственными затратами (Бергману даже пришлось занять денег у актрисы Биби Андерссон) «Седьмая печать», является одним из самых искренних фильмов Бергмана, своеобразным road movie и средневековой мистерией одновременно.

Рыцарь Антониус Блок вместе со своим оруженосцем возвращается на родину после долгих лет неудачных Крестовых походов. Рыцарь устал и подавлен, измучен бессонными ночами. Теперь он возвращается в родной замок.

Антониус Блок мучается не только из-за десяти лет, проведенных в пустых сражениях на Святой земле. Он стремится познать Бога, найти вещественные доказательства его присутствия, нечто большее, чем «туман невнятных обещаний и незримых чудес», тогда он поймет, что невыносимый ужас, происходящий на этой земле, действительно имеет смысл.

Смерть давно уже ходит за Антониусом Блоком. В черном балахоне с мертвенно бледным лицом она появляется на фоне сурового северного моря и ведет диалог с рыцарем. Перед вечной стихией и Смертью уже бесполезно лукавить – но Блок просит отсрочку в виде партии в шахматы. Получив ее, он решает найти ответы на мучащие его вопросы и сделать хотя бы один по настоящему осмысленный и полезный поступок в своей жизни.

Родная страна, тем временем, находится на пороге Апокалипсиса. Страшная бубонная чума выкашивает целые города и селения. Повсюду людям мерещатся дурные знамения. По дорогам страны бродят толпы бичующих себя флагеллантов. Священнослужители, вместо того, чтобы укреплять веру людей в светлое будущее, напоминают им о тщетности жизни и благословляют сожжение юных умалишенных, якобы принесших чуму. Бывшие проповедники крестовых походов становятся насильниками и мародерами. Все в этом мире напоминает о Смерти, подчинено ей, жизнь человека страшна, ужасна и совершенно бессмысленна.

Но так ли это на самом деле? Встречая по пути разных людей, Антониус Блок убеждается, что как раз жестокость этого мира и ожидание смерти бессмысленны, а простые земные радости, вроде парного молока с земляникой, и есть настоящая жизнь.

Добрая и светлая семья актеров, следующая вместе с рыцарем к его родовому замку, схожа по именам с библейскими Иосифом, Марией и младенцем. В упоении простыми радостями жизни они олицетворяют собой божественное начало в людях, а именно Любовь.

Продолжая партию в шахматы, Смерть настойчиво обращает внимание на спутников рыцаря, и тот решает спасти хотя бы семью актеров, которые так счастливы и у которых еще так много незаконченных дел. Отвлекая внимание Смерти, Антониус Блок смахивает фигуры с доски. Теперь он выполнил свое предназначение, и может плясать со Смертью свой последний танец на этой земле…

Мораль фильма, на мой взгляд, следующая: страх смерти, так или иначе присутствующий в каждом из нас, отвлекает от действительно важных вещей, которые мы еще можем сделать в этой жизни. То, что будет происходить после смерти - неизвестность, не так страшна, если наша миссия в этом мире действительно выполнена. И это единственное, о чем на самом деле стоит думать.

Несмотря на мрачный символизм, «Седьмая печать» – на редкость живой и наполненный тонким юмором фильм, который стоит серьезных размышлений и может стать мотивацией к действию.

10 из 10

Седьмая печать — именно то кино, на мой взгляд, которое в первую очередь должно называться артхаусом. Ведь главный упор в фильме сделан не на эффекты и оболочку, а на содержание. Используя скупые возможности и ресурсы он в полной мере передает и реализует мысль автора.

Главный герой фильма рыцарь Блок играет с ангелом смерти в шахматы, чтобы отсрочить час смерти. Но зачем? Он не боится умереть, он хочет понять Бога, найти смысл этой бренной жизни. А есть ли он?

В ходе своего короткого возвращения в Швецию герой успевает побывать в нескольких местах, познакомиться с разными людьми. В стране страшный мор, чума, люди бегут с насиженных мест, но разве можно убежать от смерти?

Созерцательной идеологии главного героя противостоит его слуга, считающий, что в жизни надо радоваться каждому прожитому моменту, не искать причин и не задавать вопросов. Спасет ли его это?

Но жизнь за руку со смертью идут своим чередом. В конце концов Блоку удастся добраться до своего фамильного замка и встретить жену, но будет слишком поздно — шахматная партия уже проиграна. Что дала ему эта маленькая отсрочка? Некое великое знание? Нет, просто он понял, что несмотря ни на что, жизнь остается просто жизнью со всей её красотой, с прекрасной летней погодой, с лесной земляникой и доброй компанией друзей.

Не думаю, что фильм многим понравится. В нем нет действия как такового, это скорее личностное восприятие мира автором, его взгляд на проблему смерти и жизни. Мне лично очень понравился эпизод, в котором смерть лучковой пилой пилит дерево под сидящим на нем героем. Это один из самых изящных, красивых и в тоже время драматически сильных моментов смерти, которые я видел в кино.

Каков же итог? Мы все играем со смертью в шахматы, кто более, кто менее удачно — итог один.

8 из 10

только потому, что нельзя всем фильмам ставить наивысшею оценку.

P.S. Смерть в фильме как и в жизни играет нечестно.

»… и тогда я спросил его: «Ну, а смерти-то ты боишься?». «К чему бояться? Моя смерть всегда со мной.» — ухмыльнулся он и с таким умилением посмотрел на пустующее соседнее кресло, будто бы там сидела его любимая собачка.»

Пляска смерти или Торжество жизни?

Мысль о смерти заставляет человека забывать жизнь и в этом смысле она гораздо более жестока, чем сама смерть. Она душит ночью и потешается над тобой днем, давая недолгую отсрочку перед новой порцией изнуряющего отчаяния. Первая серьезная мысль о смерти, а точнее о жизни после нас — это уже точка невозврата. Точка, после которой звезды уже не кажутся рассыпанными по небу щедрой рукой художника светляками, а представляются холодными, титаническими и беспощадными трупами, точка, вселяющая разъедающую изнутри ненависть к будущим поколениям, которые прочтут книги, еще не написанные, услышат музыку, еще не сочиненную и увидят гениев, еще не рожденных.

Почем опиум для народа?

Ницше называл христианство религией смерти. Религией, неразрывной с чувством вины и неловкости. Религией, лишающей радости жизни. Недаром Бергман выбрал лейтмотивом истории о страхе перед небытием время Крестовых походов — чему могло научить антигуманное средневековое вероучение, какую надежду могло оно вселить в заблудшие души и сильно ли оно изменилось с тех пор? Вот те вопросы, на которые хочется получить ответы.

Прежде всего вот, что необходимо уяснить: то христианство, о котором идет речь, да и современное тоже — совсем не то, чему учил нас Христос. Стремление к идеалу — нравственному, высокому, любовь и всепрощение… но с кого нам брать пример? С самопровозглашенных наместников — погрязших во грехе святошах, проливающих кровь за власть и чахнущих над своими золотыми погребами? Почему настолько прекрасная вера обратилась в труху в алчных костлявых руках?

Перед лицом молчащей Вселенной, при виде человека, лишенного света, предоставленного самому себе, не знающего, кто его сюда послал, зачем он тут находится или что будет с ним, когда он умрет, не способного ничего понять, — содрогаешься от страха. Именно таким мы видим Блока — потерявшегося ли, покинутого ли — неважно — опустошенного и с ужасом всматривающегося в эту бездну внутри себя. И не к кому обратиться, не на кого опереться.

Кто здесь прав? Фанатики, бичующие себя и называющие чуму карой Господней? Разве они не прячут за маской смирения свою трусость? Разве они не перекладывают всю ответственность за беды человеческие на долю провидения, предпочитая отречение от жизни бремени решения? Верный оруженосец Блока, проповедующий религию Пустоты, не боящийся ни Бога, ни Черта и прожигающий жизнь? Но разве любое, пусть даже самое жуткое продолжение — не лучше страшного небытия?

Пожалуй, ответы на все эти вопросы каждый находит сам для себя, если, конечно, вообще задумывается. Вероятно, умение не думать об этом — и есть счастье. Умение любоваться улыбкой любимой женщины, не думая о том, что она может тебя разлюбить; умение восхищаться фантазией любимого мужа, не боясь того, что этот светлый ум однажды погаснет; умение умиляться от улыбки ребенка, не предвидя тягот ожидающей его взрослой жизни и темной затхлости смерти.

Самое страшное — это однажды осознать, что быть и не быть — одинаково нелепо.

Вердикт: Кино знаковое, стоящее, Кино с большой буквы. Бергман изобразил жизнь как горстку монет, у каждой есть орел и решка, ну, или, если хотите, как шахматную доску с белыми и черными фигурами — реалист и идеалист, женщина-обольстительница и женщина-мать, чума и любовь, надежда и отчаяние, безрассудство и страх, жизнь и смерть. Очень легко стать самому себе в тягость, так что «утрите слезы и отражайтесь в своей пустоте».

10 из 10

Говорить о жизни — сложно, но ещё сложнее снять фильм, полный размышлений о жизни, сохраняя при этом простоту повествования.

Что есть смерть? Есть бог или нет? «Печать» даже не пытается ответить на эти вопросы, потому что на них нет ответа. Вместо этого экзистенциальные размышления о любви и боге. Если вы не любите загружать себя размышлениями о бессмысленности бытия, то шедевр Бергмана скорее всего вызовет ностальгию по рыцарям и глупым детским фильмам, где злодеи — безобидны, а жестокость условна.

Джармуш — другой великий экзистециалист, создаёт более нагруженные фильмы, его простота навязчива, начинаешь искать смысл в пустоте. У Бегрмана простота чуть ли не в каждом кадре, герои говорят просто и лаконично, даже глубокомысленные фразы лишены пафоса. Этим фильм и подкупает. Смысла нет ни в пустоте, ни где-либо ещё.

Бергман снял первый экзистенциальный фильм, понятный не только сторонникам этого течения.