Рецензии

Бертолуччи, как всегда, оригинален. Фильм очень эмоционален, есть много красивых сцен. Сразу скажу, что понравилось, а что нет — игра актеров впечатлила наполовину — Ева Грин сыграла хорошо, а вот мужчины, мне кажется, переиграли.

В Фильме слишком много эротических моментов — но это именно эротика, а не порнография:красивые контуры сцен, поцелуи. Это плюс.

Не понравилось и то, что события кровавого 1968 года в Париже ушли на второй план, в центре любовь и сексуальные отношения родных брата с сестрой и их друга, а хотелось бы все ж вынести на первый план именно исторические события!

Кино про киноманов — достаточно оригинально, но иногда, честно, напрягает. Это, наверно, связано еще и с тем, что большинство фильмов, которые вспоминают герои, я не смотрела.

В целом получилась достаточно структурная и красивая картина.

Те, кто считают, что в центре этого фильма лишь эротика, что только это составляет изюминку кино — глубоко ошибаются.

По эмоциональности фильм напоминает «Ускользающую красоту», такой же страстный и чувственный.

Скажу сразу: я все 116 минут не понимала фильм. Но мне это нравилось, я без ума от этого ощущения, от эксцентричности фильма, от его странности и непонятности. Ева Грин и Майкл Питт — отличные актеры, как показывает фильм, но лично я открыла для себя Луи Гарреля — человека с чисто французским шармом, которым так переполнен герой Тео.

Фильм очень чувственный, сумасшедший, горячий, как молодость. Тео и Изабель, а в последствие и Мэттью, всю жизнь играют, наверное, поэтому они питают такую страсть к кинематографу. Эти герои (я повторяюсь, ну да ладно) потрясающие, необыкновенные, и ты влюбляешься в них именно за эту необыкновенность, яркое и даже резкое обаяние, их непосредственность и эмоциональность. Тео, Изабель и Мэттью вечны, потому что они не способны умереть. Они будут всегда, они всегда будут жить в этом терпком кино, в бунтующем, свободолюбивом Париже. Они — не совсем pretty odd, а что-то более глубокое, непонятное.

Бернардо Бертолуччи создал непередаваемую атмосферу, сложную, неповторимую. «Мечтатели» — это невероятно.

Мдааа… Очень неоднозначное кино… Откровенно говоря, я в восторг от него не пришел. Конечно есть в этом фильме масса качеств, которые делают его не понятным в восприятии для определенного контингента зрителей, но шедевром, с неуловимым невооруженным глазом оттенком, это его, на мой взгляд, не делает. Ну не прочувствовал я всех тонкостей во взаимоотношениях психически не здоровых родственников… А если отбросить сие шокирующее явление в фильме, то оно, на мой взгляд, не многим лучше отечественных «Стиляг», с отличием в реалистичности образов, но которых с тем же успехом можно под авангард «подписать»…

Отличная режиссура, игра актеров на «четвёрочку», великолепно воссозданная обстановка в особняке, но не «прорыв».

P.S.:Откровенно говоря, не рискну предсказывать возможное развитие судьбы этой картины, не будь там «обнаженки», постельных сцен с участием Евы Грин, да «громкого» имени режиссера

6 из 10

Это один из тех фильмов, говорить о которых сложно. Сложно, потому что слишком сильно, слишком прекрасно, слишком волнующе, слишком слишком. Фильм так и брызжет молодостью, сочностью, свежестью. Это бунт против любой серости и затхлости в умах. Это поэма чувственному постижению мира, поэма киноискусству, поэма юности.

Сколько бы лет вам не было, «Мечтатели» вернут вам молодость. Этот фильм надо впитывать всеми порами, наслаждаясь им и смакуя его; он сам вас к этому подталкивает. Он дает вам в волю насмотреться в замочную скважину. Это все настолько блистательно, что без уверток гениально. И ничего лишнего. Ничего натянутого. Ничего банального. Этот фильм — действительно «мечта киномана».

Фильм ярок, сочен, ослепительно молод — это не столько ностальгия по 60-м годам, сколько взгляд хиппи на безумный мир сквозь занавес прекрасного: обнаженное тело — не эротика, а естественность, бунт и баррикады на улицах — обычная забава подрастающего поколения.

Только великий режиссер может снять в шестьдесят лет потрясающе красивую ленту, которую хочется пересматривать десятки раз.

Через одного из персонажей, Мэтью, мы наблюдаем за Тео и Изабель, создающими своё кино из плоти и крови. Он знакомится с ними через бунт, революцию, к которой, как они считали, они причастны. Герои, по сути, сами актеры. Они лишь играют, заставляю Мэтью притягиваться к ним, как к экрану, от которого невозможно оторваться. Мечтатели переполнены кино. Герои цитируют шедевры кинематографа, то и дело появляются черно-белые вставки из старых фильмов.

Мечтатели — мечта киномана.

Невероятный, атмосферный фильм. Мэтью представлен лишь зрителем, и нам также сложно, как и ему, отпускать Тео и Изабель.

Данный фильм всем своим сочным колоритом умеет удивить. Мне кажется, что далеко не каждый фильм теперь умеет «такое» проделывать с киноманами. Мое впечатление неоднозначно, да это и понятно. Едва ли многие могут похвастаться стопроцентным пониманием Бертолуччи. Он гений и мастер — а мы можем впитать или не впитать частички этого самого мастерства.

Мне очень понравился Майкл Питт, его актёрская работа. Именно его хочется выделить из трёх основных персонажей картины: или молодостью или талантом или ещё, бог знает чем, но он решительно украшает фильм.

Ещё пару дней после просмотра картины вы будете обдумывать увиденное. Размышлять. Мечтать. А не это ли лучший эффект после просмотра киношедевра?

10 из 10

(постукивая карандашом по графину) Внимание. Что хотел сказать товарищ Бертолуччи своим фильмом «Мечтатели»? А ничего. Старик откровенно любовался молодыми, упругими телами обоего пола и изящно переносил свои пороки в пороки героев фильма.

При чем тут вообще молодежная революция 68-года, которая охватила тогда Америку и Европу? Какое отношение имеют близнецы-мажоры к этому бунту? Да никакого. Бунт, собственно, как часть их дорогих туалетов, коробочка из косметички, запыленная бутылка изысканного вина из загашника их отца. «Все бунтуют и мы против», — вот, собственно, и все. Они настолько красивы и порочны, что осознание собственной аномалии и революционности сильнее всяких бунтов и внешних потрясений. Мэтью же был введен режиссером в этот дом, дабы дать оценку всему происходящему или непроисходящему (назначьте сами по вкусу) от себя — свидетеля, обывателя с холодным носом. Особенно тяжело судить, когда ты любишь.

Великие режиссеры, конечно, не могут и не должны снимать кино без сверхзадачи и великой идеи, поэтому мы восторженно допишем и допридумываем все за Бертолуччи. Только вот оно ему надо? Юпитеру позволено все. В финале летят и взрываются бутылки с горючей смесью. В безопасности ли наши спустившиеся с Олимпа близнецы? Кто знает… Красота должна быть ускользающей.

Мы сами творим историю. Мы и есть её кусочки, соединяющиеся в причудливую мозаику, мы те самые контуры, чуть заметные очертания будущего, способные стать предзнаменованием чего-то великого, а способные сгореть дотла в своей стремительности, только и всего. Мы и есть жизнь — прекрасная, юная, полная надежд и… Разочарований. Полная безудержных порывов, неуёмного стремления к познанию, и так ловко, так искусно, так почти незаметно переплетающаяся с малодушием, циничностью, эгоизмом, ведомостью. Мы это та самая страсть, что распаляет сердца, будто заставляя их ещё более неистово биться, чем это вообще возможно. И мы — та самая горячность, что не позволяет холодному дыханию рассудка до конца завладеть мутноватым и ещё не определившемся в своих приоритетах сознанием.

Все мы — это миллионы заплутавших надежд, потерянных скитаний мысли, не исписанные мелким почерком тысячи страниц прошлого… И абсолютно все мы — мечтатели. Одни — робкие, не убеждённые, уже, вероятно потерянные миром, что погряз в собственном эгоизме, но всё же столь прелестные в своей игре разума. Они подолгу сидят на подоконнике, вглядываясь в разноцветные витражи близстоящих домов, они останавливают время наполняют его непередаваемым блаженством. Другие — напористые, отважные, гордые носители собственных мечтаний, такие, которым не требуются доказательства собственной уникальности, до неё лишь протянуть ладонь. Они способны на многое, очень многое, но иногда именно такие яркие созерцатели сгорают, не успев осознать до конца сладость жизненной муки…

Такие и создают сами мечты. Мечты целых поколений.

Это картина о молодости. Молодости ненасытной, не утолившейся до предела, молодости бурной и развязной настолько, что грани сами стираются и впереди остаётся лишь неохваченное пространство, требующее действия. Это картина о тех чувствах, которые, сливаясь воедино, могут достичь в точности противоположного эффекта тому, который ожидаем. Это история о праздности, которая, ещё секунду, и навсегда поглотит неискушённое сердце и тело, ничего не оставив взамен.

Париж охвачен огнём революции. Прогрессивные в своих суждениях студенты — молодые юноши и девушки, устраивают демонстрации в знак протеста у «дворца кино». Истинные любители большого экрана и разворачивающихся на нём событий выражают недовольство сложившимся положением вещей. Именно при таких обстоятельствах, пахнущих приближающейся революцией и большими переменами, и знакомится молодой, амбициозный, воспитанный, прекрасно разбирающийся в кино, но при всех своих достоинствах совершенно одинокий в целом Париже американец Мэтью с весьма необычной парой. Пара? Нет-нет, вовсе не той самой парой, когда молодые люди, испытывая платоническую любовь, переходят к любви телесной, постепенно готовясь провести не такой уж и маленький остаток жизни в совместном поиске счастья. Эту пару, эксцентричную Изабэль и рационалиста Тео связывают кровные узы. Брат и сестра привечают нераспущенного, стеснительного паренька в собственной квартире, с этого момента и происходит тесное слияние их миров…

Миры полярные, но от этого ещё более занимательные для обеих сторон. Кино — общая страсть, изученная фактически вдоль и поперёк, вплоть до самого незначительного кадра, объединила бунтарей. Игра, заведённая в доме, набирает обороты…

Квартира огромна, похожа на нескончаемый лабиринт, полная укромных чуланчиков с их таинственными уголками, куда не попадает свет… Огромное внимание привлекает это самое «убранство» картины, жалкое подобие былого варварского великолепия. Гармоничные, но слегка пообтрепавшиеся стены, наверняка видавшие времена и получше, огромные комнаты, заброшенные нерадивыми хозяевами. Здесь удобно прятаться от выполнения обязательств, не очень удобно блуждать в поисках клозета и совсем неудобно попадать не в ту комнату… Обитель Тео напоминает убежище сумасшедшего меломана, с расклеенными повсюду постерами, где-то пожелтевшими от старости… Располагающая к спорам о кино обстановка, ненавязчивое бормотание патефона. Но именно тут Мэтью сталкивается с тем самым противоборством любви и ненависти, долга и унижения…

Когда действительно любят, об этом не кричат на всех углах, а просто любят. Любят каждую чёрточку милого лица, любят выбившуюся прядь волос, любят столь притягательную наготу пышной девичьей груди, и прощают. Прощают сумасбродства, причуды, затягивающеюся истерию. Любят, даже порой испытывая острую ненависть, но любят. Кажется невероятным, но бывает. Это чувство не требует ни дифирамб, ни общественного признания. И в этом его одновременная прелесть и проклятье…

Мэтью в своей пылкой страсти и беспечной, искренней любви, попался. Попался на крючок ранее не познанных ощущений, не познанных прикосновений, теплоту губ. Подчас он был лишь наблюдателем — внимательным и шокированным, будто от кадра на столь манящем его голубом экране. Калейдоскоп событий сменял друг друга, не давая ему опомнится, новое и неизведанное манило и отталкивало, приобщало и затягивало… Но всё больше и больше проникая в мир возлюбленной, в её сознание и её мечты, он всё больше расходился с ними, не понимал…

Изабэль была именно той девушкой, чью любовь удержать сложнее, чем получить. И никакое чувство, будь оно хоть трижды сильнее, не смогло бы затмить её любовь к брату, ровно как и его любовь к ней. Это было что-то невероятное, почти граничащее с безумием, волнительное и настолько честное по своей природе, что даже не оставило шансов на сомнение зрителя.
Тео… Мечтатель Тео. Мужское отражение возлюбленной неискушённого американца, дикое и горячное сердце, полное безудержной страсти, достоинства и… Как ни странно, но любви. Той самой, кровной, неправильной, диковатой. Под невозмутимостью скрывается трепет и нетерпение, пот маской безразличия — отчаянная увлечённость.

Вино, сигареты, сексуальные эксперименты, одна квартира на троих — нет, это не мечты, это средства их достижения, это сопутствующие безграничности… И если уж говорить и показывать секс в кино, то это должно быть именно так стильно, не пошло и, чёрт возьми, всё-таки романтично. Да-да, именно так — без наигранной похоти и звериного вожделения, но с тем же чувством, силой и безграничностью любви.

Бертолуччи умеет снимать действительно пронизывающие, будто ледяным ветром, вещи. Игра света, красок, преследование по лабиринту… Ощущение загнанности обстоятельствами в угол после просмотра долгое время не покидает. Ты чувствуешь себя ровно таким же мечтателем, только чуточку более сдержанным рамками времени, возможностей, событий.

«Мечтатели» созданы, чтобы блистать в своей недолгой экранной жизни. Именно блистать, и никак иначе. Фонтанировать идеями, играть чувствами, шокировать зрителя, раскрывать ему сердца, дарить откровения… Сверкать, будто три самых ярких звезды на небосклоне Парижа…

Откровенно, шокирующе, честно.

С благодарностью для Элин.

На сцене гаснет свет… Всё отходит на второй план… И вот, зритель видит только их троих. К ним обращено всё внимание. На 1 час и 48 минут их жизнь становится предметом нашего вдохновения. Она насыщает каждый вздох и каждую секунду наслаждением… Зритель дышит в такт дыханию мечтателей.

Где-то, в глубине души, мы понимаем, что в действиях героев нет ничего большего чем ребячество… Но кому какая разница? Все хотят увидеть, что будет дальше.

Фильм словно поглощает своего зрителя. Мы уходим от реальности, скрываясь за невообразимыми поступками Изабель и Тео… И здесь, незаметно даже для самого себя, у зрителя возникает желание оказаться на месте Мэтью, который уже часть этой игры…

Они не замечают, что происходит вокруг них, существует лишь их игра… Однако всему приходит конец, и постоянство замкнутой картины под декорациями парижской квартиры, находящейся в центре революционной жизни французов, побуждает именно Мэтью сделать громкий вызов: «Что-то должно измениться…»

Но…

Здесь в зрительном зале возникает тревожная пауза… Потрясающий финал «Мечтателей» наводит зрителя на столкновение с моментом истины.

Раз уж мы так восхищены происходящим на экране, почему бы нам не изменить свою жизнь и не насытить её тем волшебством, которое дарит кино? Чем хороши мечтатели? Да тем, что они добавляют в свою повседневную, одинаковую, глупую и бесполезную жизнь то, чего не хватает и без чего невозможно жить.

Да, зритель. Это кино!

Так что же? Возможно, и в твоей жизни «что-то должно измениться…»?

Замечательный и глубокий фильм Бернардо Бертолуччи, один из тех фильмов, которые хочется пересматривать неоднократно.

Изабель разрывается между любовью к своему брату Тео и неожиданно возникшим чувством к американскому студенту Мэттью. Тео является не только её братом, но и как бы её второй половинкой. Их совместно прожитая жизнь, полная особенных воспоминаний детства и взросления, придает их взаимоотношениям особенную нежность и глубину.

Однако и Мэттью становится для Изабель и её брата самым близким другом. Процесс врастания Мэттью в двойственный союз Изабель иТео происходит в момент когда почти на месяц их родители уезжают отдыхать на море и на фоне массовых выступлений студенчества имевших место в Париже (да и по всей Франции) в 1968 году.

Однако и это ещё не весь подтекст картины. Все трое обожают кино, и смотрят на мир через призму кинокамеры. Этот месяц добровольного затворничества в стенах огромной парижской квартиры превращается в долгий процесс взаимного привыкания… Изабель в итоге придётся выбирать между своей привязанностью к брату и любовью к Мэттью.

Основная идея фильма заключается в том, что несмотря на всю глубину и нежность любви, человек остается самим собой и не в силах противостоять своей природе. Мэттью остаётся приверженцем идеи ненасилия. Тео остается настоящим бунтарем (хотя это его бунтарство претерпевает тест на прочность). И наконец Изабель не в состоянии отказаться от привязанности к брату, хотя и любит Мэттью.

Студенческие выступления 1968 года являются фоном картины не случайно. Это символ социума, от которого трое отгородились добровольно, закрыв себя магией кино и секса. Изучая и познавая друг друга, а следовательно и узнавая глубже себя, они используют разговоры о кино и секс как инструмент удаления самих себя из назойливой реальности.

Однако сама реальность спасает их от ужасной участи, и не дает исчезнуть. Именно реальность возвращает их к жизни и оставляет каждого самим собой. Да, им пришлось многому научиться за этот период времени, пока родителей не было дома. Да, они многое узнали. Но выйдя из этого эксперимента изменившимися, они, тем не менее, возвратились к своему истинному «я». Каждый остался самим собой. Что и следовало доказать.