Рецензии

Аранофски — режиссер, без всякого сомнения, талантливый, но в случае с «Фонтаном» это в большей степени талантливый обманщик. Действительно, глядя на красивую обёртку, большинство зрителей чрезмерно превозносят этот фильм. Другие, наблюдая за всеобщим ликованием, начинают критически смотреть не на произведение, а на свои же мысли о нем. Впрочем, создать совсем на пустом месте такое заметное кино не получилось бы — и режиссер обращается к загадке всех времён и народов. Речь, разумеется, о смерти.

Загадку предлагается разрешить Томасу Крео, сотруднику исследовательской лаборатории, который, всерьез озаботился этим вопросом как с практической, так и с философской точек зрения после известия о смертельно опасной болезни своей жены Иззи. Объяснять происходящие с Томми метаморфозы на пути к бессмертию можно по-разному, но версией, наиболее подкрепленной фактическими указаниями в сценарии, выглядит именно та, которая не имеет ничего общего с фантастикой. Многое в фильме говорит о том, что параллельно происходящие в разные временные отрезки события — условность, которую следует трактовать как три ипостаси главного героя: конкистадор в книге Иззи, с которым ассоциирует себя Томми при её чтении; телесная (или земная) жизнь; духовная ипостась. Именно эволюция взглядов на самые фундаментальные проблемы человечества — главная, а потому и самая сложная по исполнению тема в искусстве. Поэтому, даже не будучи знакомым с постановкой Аранофски, очевидно, что последняя из перечисленных граней героя — самая тонкая и важная для понимания, но эта часть фильма больше всего и проигрывает в художественном смысле. Идея взять в качестве индикатора душевного состояния Древо Жизни весьма интересна и занимательна. Метафоры можно назвать выразительными и даже изящными (например, просветление в шаре — просветление души на пути к истине; метаморфозы самого дерева — отношение к сущности смерти через призму идей Иззи и т. д.). Но обращение к таким глубоким философским темам, погружение в чистую метафизику требует от художника «абсолютного слуха», здесь фальшивить нельзя — уж слишком хрупкий материал. Аранофски же делает работу грубо, сводя высокие идеи к банальному ремеслу. Создается ощущение, что постановщик больше упивается бесконечной чередой кадров макросъемки и другими спецэффектами, нежели пытается рассказать о чем-то действительно важном, хотя то и дело подкидывает зрителю кусочки умного и красивого кино (особенно хорошо сделана сцена с расцветом Древа как торжеством постижения высшей мудрости и обретения свободы через понимание вечной жизни и вечной любви). Но проблема в том, что кусочки — не образуют единого целого, смысл — рвется на части кичливыми кадрами, трепет перед непостижимым — смывает какой-то по-детски плывущий на фоне звездной декорации мыльный пузырь. Многие называют «Фонтан» гениальным фильмом, но куда же тогда должны деться такие мастера, как Тарковский или Пазолини, которые были способны без многомиллионных бюджетов филигранно, с пугающей простотой останавливать время в кино и обращать взор зрителя на бесконечность?

Хоть неудачная реализация сценария и затмевает спорность некоторых тезисов (например, многократно повторенный в разной форме: «Смерть — это путь к благоговению»), но важно отметить одну деталь: при всем многообразии трактовок есть линия, остающаяся неизменной в любой системе координат. Касается это противопоставления двух полярных доктрин относительно смерти и её функции. Первая — религиозная, в общем смысле — сверхестественная, говорит о том, что смерть — если не начало, то как минимум лишь промежуточный этап. Вторая — выразитель естественной, здравой реакции на смерть как на трагедию, к счастью, оказывается более прогрессивной. Внушает оптимизм, что время, пусть и медленно, но удаляет нас от эпохи Инквизитора из книги Иззи и приближает к обществу, где высшей ценностью становится жизнь человека, освобожденная от лживой романтизации её конца.

Отходя от общей концепции, следует сказать пару слов и об актерской работе. Боли и страдания — вот чего почти не видно в исполнении Джекмана и Вайс. В связи с этим вспоминаются бергмановские «Шепоты и крики», где главная героиня тоже умирала от рака. Кажется, сыграть мучения гениальнее, чем это сделала Харриет Андерссон, невозможно. И насколько далека была медицина эпохи героев в фильме знаменитого шведа от последних достижений науки, настолько далека и шаблонная, хоть и профессиональная, игра многих нынешних знаменитых актеров.

Подводя итог, трудно выкинуть из головы каламбур, что «Фонтан» — совсем не фонтан, причем как в прямом, так и в переносном смыслах. Во-первых, более правильный перевод названия звучит как «Источник». Во-вторых, потому что быть и казаться — вещи разные. В этот раз — показалось.

5 из 10

Это картина, написанная символистами.

Это сон, который стирает границы времени и пространства.

Мы бросаем вызов смерти и… проигрываем.

Жизнь приобретает ценность, когда в ней есть смысл, а когда этот смысл заключен в другом человеке — она бесценна. А может просто мы, каждый, обречены нести свой крест в одиночку, до конца и чье-то дыхание рядом, это лишь временный морфий и ад распрощаться с ним, после стольких лет забвения…

Ты изо всех сил вгрызаешься в предметы руками, пытаясь ухватиться за душу, которая от тебя ускользает. Чернила, вода, кровь, бумага — все взлетает на воздух и выходит из берегов, физический мир плавится, как на картинах Дали, и в минуты, когда жизнь борется со смертью полыхает огнем.

Мне почему-то особенно врезался в память один момент,

если болезнь — это инквизитор, то он уже был в шаге от того чтобы его убить, но она звала его и он не мог не прийти.

А минута, когда она умирает, воскрешает в памяти бег секунд на циферблате часов в фильме Время, когда мать и сын бегут на встречу друг другу чтобы ухватиться за реальность, но все уже решено.

Однако это наше право людей, верить в чудеса, до последней секунды, уповать на а магию кино, иначе зачем мы приходим к этому алтарю в мантии зрителя?

Даже если в мире людей все обернется прозой и поражением, у нас есть прекрасное мгновенье, которое хочется остановить, так сильно, что однажды жизнь победит.

Воистину удивительное явление мирового кинематографа, режиссер, что истинно, со всей душой обращается к зрителю, стремится преподать ему, в отличие от большинства коллег, действительно стоящее кино, которое берет в первую очередь не обилием красок, не картинкой и экшном, а именно глубинным посылом, смыслом, что сквозит в каждой мелочи, в каждом кадре, но которое не лишено и своеобразного накала, заключающегося в тонкой, по-настоящему мастерской игре на, пожалуй, самом сложном инструменте на земле — людских душах. И актеры в его руках, как кисть в руках мастера, вдохновляясь его собственной энергией — раскрываются прекрасными и невероятно колоритными букетами чувств, чей «аромат» надолго врезается в память. И все это — Даррен Арнофски.

Смерть, как продолжение жизни… Вечная жизнь души, какова она? Быть может, любовь это то, что не дает ей угаснуть? Снова Аррен бьет в точку. Снова проблема встает ребром, как и в других его работах, и по-настоящему волнует душу… Наверное, это картина из того ряда, что не дает ей окаменеть, проникая в самые глубины заповедного, пробуждая яркий фонтан впечатлений и чувств. Ограниченный бюджет, относительная коричнево-желтая однородность полотна, эффекты, созданные естественным путем, представьте себе, увеличенные в тысячи раз микроорганизмы, как звезды… И за всем этим кроется подлинный шедевр. Это не «Лебедь»… Совсем другая атмосфера, поддерживаемая протяжной, но проникающей в самое нутро меланхолией Массела, это торжество души, самый откровенный и настоящий гипноз, дурман, окутывающий сознание желто-коричневой дымкой… Превосходная передача чувств… Что стоят только эти нежные прикосновения к коре заветного дерева… Каждый кадр на своем месте, каждый заставляет мурашки небольшими стайками проноситься по коже, невероятное пиршество духа… Режиссерская работа и собственноручный сценарий Арнофски… Вот оно — авторское кино! Что стоят только эффекты дежавю, с каждым повторением увлекающие в свой неспешный круговорот, и повторяя старое, каждый раз открывающие нам глаза заново. А актеры… Безупречно. Без всякой излишней лести — лучшая роль Джекмана, что я когда-либо видел, я и не ожидал, что он способен настолько проникновенно играть… А Рейчел… К ней я присматривался давно, еще в Константине мне приглянулась ее необычная внешность, но здесь, в фонтане — вот самое ее место, настоящая Ева, настоящая Изи, она главный бриллиант здесь, цветок, что на смертном одре умудряется цвести всеми красками жизни, заражая ею и обремененных существованием… Не в существовании смысл, не в вечном плене души в тюрьме из мяса и костей, не существование ради существования, а жизнь в гармонии с истиной, заключающейся для каждого в своем, но открывающей подлинные вершины бессмертия… Вот где смысл жизни.

Настоящее авторское концептуальное кино, которое не каждому дано понять, но тем, кто проникнется хотя бы его духом, открывающее невероятный и прекрасный чувственный и глубокий мир прекрасного…

Это один из тех фильмов, о которых можно говорить часами после завершения просмотра. Есть такие фильмы, после просмотра которых вы нажимаете кнопку выключить сразу как начинаются титры. Но этот фильм можно описать следующими тезисами — Гениальный, глубоко философский.

По сути это не фильм а картина! Застывший кадр из жизни человека, у которого любовь всей его жизни, смысл его существования, на грани смерти от неизлечимой болезни. На картине отражен — Страх, боль, борьба, отчаянье, надежда, и ужас поражения. Создается ощущение, что художник оторвал половину холста, что бы проиллюстрировать состояние души своего персонажа, и лохмотья холста(души) всё еще бессильно свисают истекая кровью(душой), капли которой как кинжалы проходя сквозь сердце, летят в бесконечную безысходность!

Герой фильма каждую секунду вынужден выбирать между двумя противоположностями — Провести остаток времени с любимым человеком, или отказать себе и ей в этой последней радости в попытке найти лекарство от болезни. Герой в душе понимает, что лекарство найти так же невозможно как и отказаться от попыток его искать.

Гениальная задумка, дерево в стеклянном шаре — иллюстрирует внутренний мир героя картины. В этом шаре абсолютно всё что ему нужно, кроме любимого человека. В нем тот минимум что нужен ему для существования, так как раз нет там любимого, то и не быть ничему! Само дерево, это его любимая. Путешествие, это поиск лекарства. То что он есть кару дерева, это и есть его отказ от желания провести время с любимой, он как бы наносит ей травму, в попытках пройти путь до конца и сохранить ей жизнь, он отказывает себе и ей во всём. По этому он и извиняется перед деревом каждый раз как берет у него тот минимум что нужен ему для выживания и продолжения путешествия. И тут после очередной крупицы, дерево умирает, и весь смысл путешествия и жизни просто пропадает. В то же время картина как бы намекает на печальный исход самого героя, но оставляет эту мысль для тех, кто решит что так тому и быть.

Вечная жизнь… Слиться в вечности с любимым человеком… Никто не обещал что это будет в этой форме, ведь для жизни нет приемлемой формы, и можно жить вечно во всём мире, не только в своём физическом теле.

Умирая мы становимся всем миром в глубоком будующем. Что ж, может для героя единственный способ обрести близость с любимой, это обрести единую с ней форму? Может пора идти дальше?

Самое страшное наказание для героя — Жить, в то время как её уже нет.

Поступил ли он верно? — Проведя последнее время в лаборатории а не с любимой. Ответ на этот вопрос так же сложен как и ответ на вопросы — Откуда всё появилось? Или, в чем смысл жизни?

Надеюсь что не утомил вас кратко описывая смысл этого фильма.

«Вместе с настоящим пониманием, позволяющим победить врага, приходит любовь к нему. Видимо, невозможно узнать кого-то, вникнуть в его желания и веру, не полюбив, как он любит себя. И в этот самый миг любви…»,
Орсон Скотт Кард.

«Все хорошо, они умирают!»,
Дина Рубина.

Томми любит Иззи. Где-то в глубине, среди безумно-бессмертных клеток и взбесившихся генов, там, где в вечно молодом камбии спрятана ее душа, питаемая млечным соком ликвидамбара, она тоже любит его. Капсула, точно пиноцитозный пузырек, оторвавшийся от поверхности планеты, несет их в путь по Сак бе… его и его Древо.

Иззи любит Томми. Крохотная опухоль, захватившая область полей 1, 2, 3, 4, 5 и 7 по Бродману, давно запретила ей ощущать тепло, холод и боль — куртка бесчувствия, разрешившая взамен испытывать благоговение. Иззи борется за Томми — приглашая его погулять с нею в ее последние дни. Ей больше нечего предложить его истерзанным бессонницей глазам.

Томми борется за Иззи — одинокий бумажный солдат в танго с листопадом, вызывающий листопад, призывающий такие живые в своей злокачественности клетки умереть, сорваться вниз, уйти, исчезнуть… кто не испытывал, тому не понять силы, с которой можно верить в то, что пока тело удерживается в последнем объятии, оно не может умереть, точно душа может быть стиснута в узком пространстве между двумя существами… и остаться.

Смерть любит Иззи. Тонкий слой красок ее карнации наложен на лицо последней — антрацитовые тени вокруг глаз, похожих на две умирающие звезды с туманным ободком золотой радужки. Смерть любит Томми — как волка, как короля, как мужчину, которым она не является, оставляя его в живых на протяжении тысячелетий. Смерть любит Аронофски, безмолвно наблюдая, как давая множество трактовок происходящего на экране, он пропитывает ею, липкой, как первый снег, каждый кадр своей полуторачасовой исповеди. Безмолвно разрешая.

Нелинейное повествование, замкнутое в паутину пространств, путаницу лиц, анфилады комнат, амплификацию имен, во время, закручивающееся спиралью, не имеет никакой цели, кроме заключенной в самое себя. Игры разума режиссера позволяют получить нечто большее, чем просто билет в вечность, о которой он так мечтал. Ибо вечность ничто в сравнении с тем мгновением, когда все в мире становится простым и понятным, озаренное не гаснущим светом. Даже если это — свет источника вечной тьмы.

Томми смирится — допишет книгу, посадит мертвую коробочку Иггдрасиля, продолжит искать апоптотический ген… Иззи смирится… впрочем, она-то сделала это очень давно, еще когда чувствовала колкость снежинок, слетающих ей на ладонь… еще когда они не стали ее саваном… смерть смирится — наверное, единственный зритель, который сможет понять эту ленту от начала и до конца… единственный, у которого не возникнет ни одного вопроса… единственный, который ни для кого не является врагом. Встречающий как равного и по-настоящему любящий. Единственный, для кого этот фильм и был создан.

Единственный благодарный.

После просмотра я начала читать хвалебные отзывы, и прочитав некоторые оды этому фильму так хотелось превратиться в того самого мальчика из сказки Г. Х. Андерсена «Новое платье короля» и выкрикнуть «А король то голый!».

Итак, что мы имеем? Довольно шаблонную и затертую историю любви в стиле разноцветных социальных сетей, только для более взрослой аудитории, а может и не совсем взрослой. Мальчик любил девочку, девочка умерла, и решил мальчик во имя любви покончить с собой и воссоединиться с ней на небесах. Так же могут присутствовать другие интерпретации основного сюжета, в нашем случае смертельная болезнь. А для пущей убедительности, что бы сие действие не выглядело столь банальным и люди не сразу раскусили примитивную задумку режиссера сюда приплели все, что ассоциируется с глубоким и сакральным. Астрология, буддийская философия, пророческая рукописная книга, племена Майя, Библия и инквизиция в ассортименте. В принципе все логично, оставить этот набор без любви было бы невыгодным, ведь не каждый клюнет на столь экзотические темы, а добавить щепоточку доброго и светлого в виде вечной любви, лекарстве против старения и рака ловите + 70 к аудитории.

А теперь рассмотрим подробнее подтекст религии, на который многие ссылаются. Если учесть, что интересоваться сразу несколькими вероучениями в полной мере невозможно, потому что для этого нужны усилия, время и определенная база, то на конкретного зрителя картина уже не рассчитана. Люди, которые интересуются чем-то одним, точно вам скажут про это, и от них можно будет почерпнуть намного больше информации, чем из этого фильма. Зато мы имеем экзальтированную женскую массу, которая склонна верить во многое и сразу, которая восторгается очень глубоким сюжетом, или же смотрит как простую мелодраму с красивой картинкой, отодвинув все высшие материи. Так же очень удобно ссылаться на лозунг не для всех, этакий массовый артхаус, ведь нет ничего приятней, считать себя уникальным.

Признаться, я люблю фильмы с закрученным сюжетом, что бы подумать, прочувствовать атмосферу происходящего и оставить впечатление надолго. Но не тут, где такое ощущение, что задача режиссера в том, что бы ты выбрал из такого разнообразия предлагаемых тем, то, что тебе ближе и решил на какую тему ты бы хотел посмотреть фильм.

Конечно, оперируя подобной задумкой можно сразу считать вещь философской, но увы, сейчас это стало настолько популярно, что приходится отделять зерна от плевел. И это как раз тот случай.

6 из 10

Все мы — изгнанники из Прекрасного Сада. Все тоскуем по ласковой и защитной тени его дерев, по вкусу плодов их. Древо Жизни и Древо Познания. Они остались там, откуда мы родом — в раю. И они продолжают свой рост в каждом. В ком-то бесплодно. В ком-то хило. В ком-то пышно и радостно…

Но почему-то мы ведаем (или хотим ведать) о потерянных деревьях рая больше, чем о саде внутри. Мы забываем возделывать и поливать свои личные деревца, ища первооснов — последних и всеобщих ответов, формул смысла жизни, смерти, бессмертия. Но все, что есть у нас, растет из сердца, питаемого любовью, не ветвистой аллегорией — на самом деле. В нем и почва, и семя, и древо жизни — источник ее, фонтан, чье направление из, а не в, чей путь — льнуть к ближнему, а не только мчаться в вечную высь и к великим истокам.

В саду Эдем растет Древо Жизни, плоды его дают бессмертие. Можно рваться, бороться, махать мечом и резать скальпелем, требовать, отбирать, убивать за плоды эти. Заявлять о правах своих, о притязаниях громко, как конкистадор Томас: «Я не умру. Не здесь, не сейчас. Никогдааа….», самоуверенно, как ученый Томми: «Смерть — это болезнь, как и другие. И есть лекарство. И я его найду», настойчиво, как звездоплаватель Том: «Шабальба умрет. И когда она взорвется. Ты родишься вновь. Ты будешь цвести. А я буду жить».

Соблазн. Восторженное безумие искушаемого невозможной миссией. Сладость мессианства. Горделивость. Комплекс неистовой старухи из «Золотой рыбки». Я — главный, я — источник жизни, бессмертия и спасения, сам Бог у меня «на посылках». А на поверку — неверие в Него, в бессмертие души, что Им дарована.

А как вам такая формула: любить жизнь — это простить ей смерть? Принять (понять, узнать) их вкупе как дар …

Иззи делится со своим мужем чудом:

- Томми, я не боялась. Когда я упала, я была наполненной, меня держали.

Всплывают в памяти строчки Пастернака:

«О господи, как совершенны
Дела твои, — думал больной, —
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.
Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О боже, волнения слезы
Мешают мне видеть тебя.
Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным твоим сознавать.
Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр».

Пастернак писал это стариком, испытавшим (причем не раз), что значит стоять на пороге.

А Аронофски 36 было. Удивительно. Его гипнотическое полотно, его изузоренное таинство, его восторженная мистерия «Фонтан» преисполнена любованием смертью, ласковой, созидательной и почти по-пастернаковски БЛАГОДАРНОЙ мыслью о ней. Иззи (нескрываемый идеал фильма этого) — проводник послания: конечность — не просто суть наша, но наша красота, наша избранность, сила, творческое задание-испытание, а не ноша разрушительная, губительная, тлетворная. Смерть Иззи (как и ее путь к ней) полнится сиянием, благоволением, благодатью. Она — и подвиг, и победа. Конечность побеждена, преодолена актом творения — верой в вечность — полнотой любви к жизни — обретением истинной цельности через доверие судьбе. Умирая, мы соучаствуем в творении вечности; отдавая ей помыслы, трепет, тепло, надежды, память — всё, мы полним, преумножаем ее собой. И дерево нашей жизни (наш внутренний сад) продолжает расти в ней прямо из сердца.

Когда впервые смотрела «Фонтан», испытывала недоверие, слишком уж шикарной казалась картинка. Задавала себе вопрос: что это — эстетская игра в Великие Загадки или истовая попытка их разгадать и, разгадав, уверить, увериться, узреть? Поверила фильму, когда почувствовала то, как Аронофски относится к боли. Мы обычно так недоверчивы к ней! Бежим от нее, как от любого страдания. Неверие своей боли — слабость, бессилие жить, неволя, капитуляция. Именно боль (как и наша конечность) заряжает жизнь истинными эмоциями, радостью, страхами, состраданием. Без нее душа не горит и не светится. И честнее идти боли навстречу, а не бежать прочь. Когда Томми идет к обезьянке Доновану и отказывается погулять с Иззи, он бежит от боли. Ее просьбы «погуляй со мной», «побудь со мной» — рефрены фильма — звучат как «раздели мою боль» = «порадуй». Но Томми ищет рецепт бессмертия, а значит, не в последнюю очередь, собственного спасения от боли:

- Ты не можешь исправить все. Ты нужен жене. Почему ты здесь?
Поэтому!

Он хочет спасти жизнь, следуя путем осуждения и отрицания промысла, замысла, судьбы, смерти. И древо жизни чахнет в его ладонях. «Сад отрицания и темен и беден», — так писал мудрец. И такой мы видим сферу, в которую заключен астронавт Том. Гений сопротивления, он отрицает и мудрствует, окольцовывая себя временем, виной, фанатичной идеей победить смерть, отказавшись от нее: «Шабальба умрет. И когда она взорвется. Ты родишься вновь».

И лишь любовь, переносящая сквозь время, таящаяся не в кольце обета, а кругом, повсюду, дарует ему ответ: «Я умираю. Вместе мы будем жить вечно».

Бог есть любовь. Бессмертие — тоже. Добрый и грустный философ Габриэль Марсель написал когда-то: «Сказать человеку: «Я тебя люблю» — то же самое, что сказать ему: «Ты будешь жить вечно, ты никогда не умрешь»».

Не знаю, что сказать. Просто в определённый момент я понял, что даже при большом желании я не смогу идеально описать то, что же собой представляет этот фильм. Слов не всегда хватает. Кстати, по этой же причине, некоторые экранизации всегда будут выглядеть лучше первоисточников. Но это так, отступление, мысли вслух, не имеющие к данному фильму отношения. Поскольку я ещё сам не до конца разобрался в оценке увиденного, думаю, было бы правильным хотя-бы попытаться, сделав несколько выводов:

1) Фильм потрясающе визуализирован. Притом специфическим образом. Так уж получилось, что ранее я рецензировал «Великого Гетсби», который также выделяется своей обстановкой. Но эти случаи до крайностей противоположны. Если в экранизации романа Фицджеральда присутствует буйство красок, светлых тонов, залитых солнцем рек и озёр, то «Фонтан» представляет собой объединение преимущественно тёмных и ярко-желтых тонов. Казалось бы, первый фильм своим антуражем должен вызывать яркие и положительные эмоции, любовь к жизни, а второй совсем наоборот, завлекать в мир не самых уютных раздумий. Но на поверку выходит с точностью до наоборот. Фильм Аранофски очень тяжелый, но дающий надежду на счастье. Пусть и не в этой жизни, но всё же.

2) Разве нужно лишний раз сомневаться насчёт актёрских качеств Джекмана и Вайс? Да бросьте, эта парочка не могла разочаровать, что и доказала в дальнейшем. Особенно удивило наличие какой-то необъяснимой теплоты между героями на протяжении всего фильма. И здесь заслуга не в мимике, не в умении пускать слезу, а в нечто большем, непостижимом глазу. Не знаю каким образом, но для них не стали сложностью и эти моменты.

3) Сюжет. На самом деле, нельзя сказать, что он архисложный. Можно допустить, что многое лежит на поверхности. Но ведь насколько нелегка возможность его подачи. И при всём при этом, хочется вернуться к тому, что хоть перед нами и возникает набор абстракций и символов, тематика не создаёт впечатление вымысла. И не создаёт оправданно, ведь под покровом чудесной графики и, иногда сложных для понимания философских тезисов, кроется жизнь. А такие вещи никогда не утратят своей актуальности.

Изначально я делал акцент на том, что намерен формулировать выводы по ходу написания рецензии, что не является упущением, ведь я ничего не выдумывал, а записывал те мысли, которые возникали в процессе анализа увиденного мною каких-то полчаса назад. Перечитав всё, что удалось написать, мне самому стало немного проще. Проще в понимании той глубины ситуации, которую нам охотно расписал Даррен Аронофски.

Напоследок, я думаю, будет правильным посоветовать всем одну вещь, не более. Когда речь заходит о таких фильмах, не слушайте никого, особенного тех умников, что пишут для вас рецензии, а просто идите, и делайте свои выводы, они ценнее миллионов чужих.

Я же рискну поставить картине

9 из 10

«Фонтан», а лучше — «Источник» — еще одно очень интересное и специфичное творения Даррена Аронофски. Фильмами из разряда «просто о гениальном» я уже пересытилась, поэтому хочется чего-нибудь закрученного и нестандартного. К слову, меня удивляет количество негативных отзывов на картины этого режиссера, причем такие отзывы бывают двух типов: либо «фильм косит под псевдогениальность», либо «я ничего не понял(а)». Если с первым все понятно — я вообще не присваиваю фильмам таких громких характеристик, как «гениальный», потому что это понятие весьма относительно, а вот второе объяснение меня прямо-таки удивляет. Неужели его фильмы действительно настолько непонятны некоторым?

Сюжет картины состоит из трех историй, переплетенных между собой. Главной цепочкой, которая их связывает между собой — вопросы любви и бессмертия. При этом эти два понятия у Аронофски нераздельны. Это не просто любовь, и не просто бессмертие. Это — бессмертная любовь. Чувства героев Аронофски действительно вечны, они пройдут сквозь века, сквозь пространства. Просто потому, что Вселенная целостна, всё между собой связано, никто не исчезнет без следа, и если чувства истинны, то они будут перерождаться бесконечно, и никакая смерть не будет для них препятствием. Подать такие темы для размышлений зрителю на блюдечке попросту нельзя, потому что тогда все воспринимается очень плоско и как-то однобоко, как будто нам не дается возможность самим дотянуться до правды. Фильмы должны подталкивать на определенные мысли, но никак не выводить их в истину в последней инстанции.

«Фонтан» заставляет не только подумать, но и дает возможность насладиться невероятно красивой картинкой. В нем и прекрасная режиссерская и операторская работа, и отличная игра Хью Джекмана и Рейчел Вайс, и невероятно гармоническая гамма цветов и сияния. Все это мы наблюдаем в сопровождении атмосферной и завораживающей музыки Клинта Мэнселля. В целом от увиденного на экране просто получаешь эстетическое удовольствие.

Советую эту картину всем любителям интересного, непростого кино, а так же смело называю историю любви Изабель и Томаса одной из самых красивых, а главное — вечных.

Браво, Аронофски, не перестаешь удивлять!

10 из 10

Признаться честно, этот фильм я посмотрел чисто случайно. Просто наткнулся на него и в ролях увидел двух отличных актеров: Хью Джекмана и Рейчел Вайс. И то что я увидел меня очень впечатлило.

Ученый Томас Крео, работает над созданием лекарства от рака. Ищет Древо жизни, сок которого дарует вечную жизнь. Его жена Изабель больна раком и уже находится на крайней стадии болезни. Морально она уже готова… Изабель делает подарок мужу- книгу «Источник», которую она писала последнее время. Книгу о конкистадорах и их поисках Древа жизни. Параллельно с этим нам показывают еще одну сюжетную линию..

«Фонтан»- это очень специфичный фильм, заставляющий о многом задуматься. Эта картина- это очень глубокая драма о жизни и смерти, возможно даже философская если отвлечься от основного сюжета и задуматься о мысли которая подается главной героиней. Возможно кто-то может принять это за религиозную догму и пустые рассуждения однако, но на основе идей фильма есть о чем поразмыслить. Так же и основная сюжетная линия, достойна похвалы. Перед нами разворачиваются грусть, страх и смирение. Борьба главного героя самим с собой.

«Фонтан» как я уже говорил, необычная картина. Но если вы любите фильмы, которые не просто накормят картинкой, но и дадут самим поразмышлять на ту или иную тему, эта картина для вас. Как минимум «Фонтан»- это качественная драма, заслуживающая хорошей оценки.

9 из 10