Рецензии

О наркотиках, быте и повседневности приезжего джанки в Токио? О наркодилерах, потребителях и местной полиции? О том, как выглядит приход от ДиЭмТи? О дружбе, основанной на совместном употреблении…? Наверное, да.

А может быть о любви сестры и брата, которые после смерти родителей поклялись никогда не покидать друг друга? О непреодолимой силе, всё равно разлучившей их? И о воссоединении семьи по прошествии более десяти лет? О выполненном обещании быть рядом даже после смерти…? Наверное, да.

Или о сексе? О чувственно-животной тяге людей друг к другу? О доступности, когда ты пьяна или под экстази? О последствиях секса без презерватива и необдуманности выбора партнёра…? Наверное, да.

Возможно, что о жизни после смерти и реинкарнации? О том, что душа после смерти может выбрать возможность остаться в нашем мире и наблюдать за близкими людьми? О боли видеть любимых на грани отчаяния после твоей смерти? О грустных последствиях твоей смерти для всех, кого ты знал? И о возможности выбрать себе будущую жизнь в момент её зачатия…? Наверное, да.

Только создатели фильма увлеклись техникой съёмки и спецэффектами, оттянув всё внимание от сюжета на психоделическую визуализацию наркотического прихода, например, или на многочисленные и затянутые перелёты души Оскара из одного места Токио в другое. Честно говоря, после третьего стало скучно…

В общем, картинка получилась разноцветная и часто расфокусированная, что делает весь фильм одной сплошной галлюцинацией. Интересно получилось повествование от первого лица — Вас как будто помещают в мозг Оскара, Вам даже показывают, когда нужно моргать. Поначалу это вызывает отторжение, но со временем вживаешься в роль героя и воспринимаешь фильм более субъективно, погружаешься в пустоту… А вот моменты прошлого, где мы видим Оскара со спины — явный плагиат на «Рестлера» Аронофски, который в свою очередь позаимствовал этот приём из компьютерной игры «Хитман».

Я знаю, что большинство мужчин, не имеющих детей, очень болезненно воспринимают детский плач. Сам из таких. Так вот, несколько раз за фильм зрителя подвергают такому испытанию, как детская неуправляемая истерика. Лично я с трудом, стиснув зубы, пережидал эти слишком затянутые сцены.

А поборников морали и пуританства спешу предупредить — сексуальных сцен в фильме много. И мужские пенисы в них видны отчётливо.

Это вообще довольно натуральное кино… И мир джанки, и секса, и повседневность ночного Токио сняты с документальной достоверностью. Только они раскрашены кислотными цветами и затуманены размытыми границами.

7 из 10

А теперь расслабься: на самом деле ты сейчас лежишь в съемной квартирке в центре мерцающего ночного Токио, закинувшись диметилтриптамином, пускаешь слюни и обильно галлюцинируешь.

Уж не знаю, почему в своем трипе ты втыкаешь в монитор, вместо того, чтобы рассекать Атлантический океан на летучей рыбе… может, барыга в этот раз подсунул дрянь? Или ты просто предпочитаешь грезы с сюжетом, и тебя вот-вот обнимет за плечи кто-то, о ком ты мечтал вчера ночью? Ладно, релакс, пока не очнешься – не поймешь, что же это было.

А может, ты сам целиком – и вовсе болезненная фантазия какого-нибудь подзаборного обдолбыша, чей разъеденный мозг перед смертью от передоза сочинил утешительную сказку о нормальной жизни? Не хочется? Что, приятнее быть красочным сном рок-звезды, шибанувшей кокса в гримерке? Не будем скромничать – маленьким импульсом воспаленного серотонином мозга Брайана Молко? А может – озарением средневекового буддиста после десятилетней медитации?

Это, пожалуй, один из самых щекочущих воображение мыслительных экспериментов (к тому же, снимающий с тебя всю ответственность – ну правильно, все вокруг происходит в чьей-то голове, я тут ни при чем), и именно им балуется Гаспар Ноэ во «Входе в пустоту»: фильм стартует сразу с цветастых галлюцинаций, приятель главного героя восторженно рассказывает о волшебной дури с удивительно реалистичными приходами, и всю дорогу кажется, что хмурая и грязная история беспечного драгдилера и его шалавистой сестры – всего лишь изощренный наркотический трип или, как вариант, предсмертное видение (по словам все того же приятеля, «диэмти действует всего шесть минут, но они кажутся вечностью. в точности то же чувствуешь перед тем, как сдохнуть»).

А что было на самом деле, в общем-то, несущественно. Главное – это тягучее, длиной в сто пятьдесят минут, чувство иллюзорности любых границ: между бредом и явью, важным и неважным, жизнью и смертью; ощущение, оттеняемое странным эффектом изношенности окружающего мира. Ноэ будто бы просто взял грубую ткань реальности ночного мегаполиса и, вместо того, чтобы с лупой исследовать все заскорузлые выделения на ней, застирал; застирал до потери первоначальной формы и цвета, до того, что дешевая краска пошла по истончившемуся материалу кислотными разводами. «Вход в пустоту» точнее всего характеризуется через вот это почти осязаемое ощущение прохудившейся реальности с треснувшими швами и смазанными цветами, переживаемое отстраненно, почти безразлично, словно под наркозом. Там, где «Реквием по мечте» надрывается и бьет во все колокола, изо всех сил уговаривая мальчиков и девочек не пробовать бяку, «Вход…» просто глядит запавшими глазами без малейшего выражения.

Вместо вымученной морали с металлическим привкусом Ноэ предлагает философскую безучастность: жизнь героев полна страданий, как и любая другая жизнь, как и любая следующая жизнь. Подобное экзистенциальное равнодушие свойственно восточным религиям; и глубинный план фильма, выстроенный вокруг «Тибетской книги мертвых», - это как раз приложение буддистского мировоззрения к бытовой чернухе про секс и наркотики. Держась довольно близко к тексту, Ноэ незаметно проводит героя через цепочку бардо – промежуточных состояний между смертью и жизнью в новой инкарнации.

С такого ракурса пофигистический тон повествования логично трактуется как благородная созерцательность, а мириады расплывчатых иллюзий с искажением пространства-времени – как нормальная среда обитания бестелесной оболочки на пути к новому воплощению. Причудливое, но удивительно жизнеспособное соединение кричащей мрачнухи и буддистской отрешенности превосходно выдержано и в картинке: камера призрачным духом подолгу и с подчеркнутой флегматичностью зависает то над копошением совокупляющихся тел, то над мельтешением кислотно-ярких огней ночного города; по прихотливым, вдумчиво вычерченным траекториям облетая мерзкие приметы земной суеты; не осуждая, но скорее исследуя ее, чтобы затем вновь устремиться в затянутое неоновым дымом небо.

Так и «Вход…» в целом предпочитает дистанцироваться, но не осуждать, и уж тем более не поучать. Страдания – это нормально, это сансара, и наркоманы со шлюхами тоже участвуют в ней и тоже когда-нибудь найдут свой выход. А пока цепочка перерождений продолжается, заключает Ноэ, единственной непреходящей ценностью в этой жизни остается то, чему в символическом ряду картины отведено одно из центральных мест… женская грудь, от расставания с которой и начинаются все страдания. Воистину!

Гаспар Ноэ выдал мощнейшую жесткую экранизацию Бардо Тхёдол (Тибетской книги мертвых) на языке современного европейского арт-хауса и в актуальных терминах (для верности книга раз пять появляется в кадре и даже вкратце пересказывается). «Вход в Пустоту» с головой окунает зрителя в сансарный мир страданий (аки натурально в грязный унитаз). Понятно, что бОльшую часть аудитории это отвратит, но средства оправданы целью передать суть порочного замкнутого круга сансары далеким от буддийских философствований зрителям, дать понюхать ее вонь, ощутить ее иглы в своих венах. Неприглядные «декорации» в гипертрофированном виде отражают идеи. Форма есть содержание. Содержание есть форма. Форма есть пустота. Пустота есть форма. Погружение получается полное. Психоделика, внетелесный опыт, послесмертные видения, блуждания между смертью и последующим рождением, выбор родителей, зачатие — все сделано очень сильно, трансово, эффектно, до головокружения, до тошноты. Красота. Ноэ — мастер. А подход действительно перфекционистски кубриковский.

Смотреть с осторожностью, дважды подумав (эпилептикам, людям эмоционально нестабильным, сильно впечатлительным, с плохим вестибулярным аппаратом — не смотреть вообще). Воспринимать на уровне идей, состояний, уходя от буквализма.

Да уж, не разлучит… Из заведомо неисполнимого обещания был высосан фильм длиною в два часа сорок минут. Неимоверно!

Событийно тема слогана никак не раскрывается, хотя нам отчетливо дают понять, что вроде брат действительно держит свое слово. Но вот беда — сестра об этом может только догадываться. Посмотрев трейлер и ознакомившись с синопсисом фильма, вы придете в кинотеатр, чтобы узнать ответ, но уйдете оттуда, осознав, что никто даже не собирался отвечать, более того, как будто сменили тему.

Что мне не понравилось? Во-первых, актерская игра уровня бродячей труппы. Конечно, этот прием в арт-хаусном кино часто дает неплохие результаты, но не в данном случае. Местами подразумевается нехилый эмоциональный накал, а передают его нам разве что повышенным уровнем децибелов (например, в сцене истерики Линды). Дети, к слову, играют более интересно, но я бы не переусердствовал с таким количеством крика (камень в огород режиссера).

Во-вторых, непростительное расточительство по отношению к экранному времени. Нет, я не спорю, можно снимать кино и по четыре часа! Но я имею в виду наполнение смыслом. Обязательно ли показывать в реальном времени все те картинки, которые проносятся в воображении наркомана после приема дозы? Больше пяти минут этих самых картинок, не самых изощренных и, поверьте, никак не погружающих в транс, — уже многовато. Как будто бы нам, тупым зрителям, вбивали в голову одну и ту же мысль — «да, он ловит кайф, понимаете?» (а теперь повторите это тысячу раз). Или по две минуты пустого экрана, то белого, то черного, то слепяще-красного, — каждый раз, когда душа Оскара влетает во всякие места (не скажу, в какие, а то антиспойлерная комиссия уже грозит мне пальчиком). Потом, абсолютно бесцельные и сюжетно бессодержательные полеты через стены… Ну извините, понимаю — раз, другой, но после третьего раза уже скучно, а дальше вся эта возня вызывает просто недоумение.

Ну и наконец (хотя даже не знаю, минус это, или плюс — скорее, данность для такого рода кино), то, что я бы назвал грязным реализмом — терминологически, а не эмоционально. Создатели не остановились ни перед чем, показали все, что хотели, без ширмочек. За это похлопаем их по плечу и поцелуем в щечку. Но остался вопрос — зачем?

Что оставило равнодушным? Однозначно, музыка. Точнее, звуковая оболочка, терпкая, как обертка от шоколадного батончика. Этакий психоделический, замедленный саунд без явных гармоний, что-то типа «мы в космосе, ребята». Ну или в параллельном мире. В общем, на любителя — кому-то, возможно, «музыкальный» ряд покажется идеальным дополнением к фильму. Лично мне звучащая масса резала слух, местами болезненно. Собственно, и картинка порой раздражала глаза, в самом прямом смысле — были моменты, когда зрители отворачивались от экрана!

Из плюсов отмечу довольно смелые операторские решения — откуда только камера не вылетает и куда только не вползает! Правда, отдает немного «второй свежестью», где-то мы такое уже видели, но работа есть работа, и сделана она хорошо. В этом плане фильм мне напомнил почему-то «Вечное сияние чистого разума», и кстати, не только в этом.

И для любителей острых ощущений тоже припасены некоторые сюрпризы — такие в картине есть, хоть и не так много. Бросим в микроскопическую копилку плюсов.

Итог: не рекомендовал бы к просмотру тем, кто любит красиво и эстетично сделанное кино, с пусть сложным, но понятным сюжетом, с захватывающей в плен сутью, тем, кто любит улавливать глубинные смыслы. Если же вам больше по душе фильмы статичные, одного состояния, мрачно-темной и размытой окраски — то, вполне возможно, эта лента вас заинтересует.

Рассказывая от первого лица историю пропитанной наркотиками жизни и мечущейся в миксоматозе смерти, и переплетая жизненный цикл с кислотным трипом и полетами над сваянным из пластика и неона Токио, Гаспар Ноэ дает зрителю редкую возможность пережить если не воздействие наркотиков, то, как минимум, последствие их применения.

На первый взгляд кажется, что петь дифирамбы данному фильму равносильно признанию этичности и эстетичности расчленения детенышей панды, но было бы глупо не признать, что в своем деле, как бы избито это ни звучало, Гаспар Ноэ толк знает, даже если это дело — выбивать дух из зрителя, взаимоотношение с которым по-прежнему больше всего напоминает сцену с огнетушителем из «Необратимости». При всем этом воздействие фильма на зрителя все же ближе к изгнанию бесов, чем к садомазохизму.

Своей новой лентой Ноэ подтвердил статус одного из самых смелых и интересных режиссеров-экспериментаторов наших дней, закрепившийся за ним после скандально известной «Необратимости». Теперь уже абсолютно ясно, что перед нами крупный художник со своим уникальным стилем и сравнение с великим Кубриком не натяжка, а действительно имеет под собой основание — тот тоже всегда снимал фильмы, которые хотел, а не те, которых от него ждали. Как кажется после просмотра Enter the Void, главной задачей, которую Ноэ и дальше собирается решать в своём творчестве, станет исследование самых глубоких пластов реальности, доступных человеческому сознанию, и вообще, исследование свойств и границ сознания как такового. Именно поэтому режиссер помещает своих героев в экстремальные ситуации (в данном случае персонажи фильма — брат и сестра, оказываются связанными общим травматическим опытом, полученным в детстве, потом они по-очереди перебираются в Токио — погружаются в чуждую им культуру, ведут асоциальный образ жизни и т. д.), именно для этого ему нужны и различные философские и религиозные концепции (в этой картине виртуозно проиллюстрированы религиозные представления о загробной жизни, отраженные, в частности, в текстах Тибетской книги мёртвых).

Удивительно, но режиссеру удаётся объединить в своём фильме в органичное целое такие, на обывательский вкус, казалось бы, несовместимые точки зрения на реальность, как почти порнографический показ плоти и секса с одной стороны, а с другой — взгляд на эту плоть с религиозной позиции непричастности к миру, позиции, обретаемой уже после выхода за его границы, ну, или по крайней мере, при приближении к этой границе (Ноэ, видать, использовал свой опыт употребления DMT и других психоделиков). Тут всё настолько уникально, что пересказывать сюжет, восстанавливать фабулу, скрытую за нелинейным повествованием, давать свою трактовку тем или иным элементам целого, на наш взгляд, не стоит — пусть уж лучше каждый проделает это самостоятельно.

Если же обратиться к формальной стороне фильма (многим только она и бросилась в глаза), то среди факторов, сформировавших режиссерский стиль Ноэ, как и некоторых других современных авторов (Миике, Кларк и др.), можно назвать такие феномены современной культуры как компьютерные игры (взгляд от первого лица в 3D шутерах), порнография (подробное изображение механики секса без всякого стеснения), документальные научные фильмы (показ яйцеклетки и сперматозоидов, эндоскопические съёмки) и даже интернет службы, позволяющие просматривать ролики, снятые на камеры мобильных телефонов (ролики, запечатлевающие зачастую уникальные моменты в человеческой жизни — например, людей за несколько секунд до смерти в ужасной аварии!) и др. Но главное, конечно же, то, что из всего этого у Ноэ получается великолепный психоделический коктейль с неповторимым вкусом и каждый его формальный прием содержательно оправдан на все сто.

В итоге мы получаем сложный, изощренно снятый фильм, который свидетельствует о том, что формирующаяся на наших глазах общемировая культура постепенно входит в фазу своего расцвета — и, значит, не стоит бояться глобализации, коль скоро она приносит такие сочные плоды. Зритель же, также как и после «Экзистенции» Кроненберга, остаётся наедине с извечным вопросом — что же его ждёт после смерти — переселение, переход на другой уровень или просто — пустота. И хотя вряд ли кто-то сможет получить ответ, пока не перейдёт последнюю границу, сами размышления на эту религиозную тему позволяют нашему воображению развиваться, а это главное и за это мы должны сказать спасибо таким бескомпромиссным художникам как Ноэ.

10 из 10

Вчера с девушкой ходили на 'Вход в пустоту' Гаспара Ноэ. Фильм, на самом деле, - настоящий артхаус, т.е. это именно тот самый случай, когда форма преобладает над содержанием (ну по привычке это и постмодерном можно назвать, как водится). Хотя, зная Ноэ (достаточно 'Необратимость' посмотреть), это не удивительно - француз в каждом фильме вокруг какой-то совершенно детской идеи строит такой каркас, что начинаешь думать, что ты воспринимаешь фильм как-то уж совсем неправильно, и что он куда глубже и умнее. Хотя по сути, Ноэ лишь пробуждает в зрителе какие-то ощущения и воспоминания, заранее понимая, что эффект может быть самым непредсказуемым.

В основу фильма положена 'Книга мертвых' (тибетская, а не древнеегипетская, что в книге не уточняется), причем саму книгу читать совсем необязательно, потому что еще на пятнадцатой минуте хриплоголосый наркоман Алекс, смахивающий на Тельера, рассказывает про нее все, что необходимо знать, ну и заодно рассказывает весь фильм, действия которого так и развиваются по написанному буддийскому трактату. Можно, конечно, много спорить о глубине происходящего далее на экране, но если снять все рюшечки и ряд нюансов, то в итоге у Ноэ получаются 'Милые кости' Джексона только про наркоманов. Наркоманы у француза тоже заурядные личности, которых по идее можно и пожалеть: одного сдал друг, другой бегает от японской полиции, ест из помоек и мерзнет без теплых вещей, девочка (ну это как бы и не Аронофски придумал) - стриптизерша, которую разделывают у гинеколога. Ну и куча подобной мерзости, в которую зрителя погружают по уши, собственно операторское решение фильма (за объективом тут верный Бенуа Деби естественно) - камера в духе Акерлунда в 'Smack my bitch up' от первого лица - и нацелено на то, что бы зритель себя частью всей этой грязи почувствовал. А, ну и две трети фильма тут вообще снято так, как будто все это в 3D очках смотреть надо.

Вообще Ноэ, при всей своей кажущейся безысходности, вовсе не режиссер чернухи - у него же в фильмах добро всегда побеждает зло, причем в тот момент, когда казалось бы уже всё. Причем если в жизни подобного расклада не получается, то Ноэ берет и монтирует фильм, наплевав на хронологию событий, а запустив историю с конца. При этом динамика у режиссера всегда одинаковая: зрителя помещают в бассейн с дерьмом и опускают всё ниже и ниже. И когда становится просто невыносимо от смрада, ноги находят дно, от которого можно оттолкнуться. Проблема в том, что образы хорошего и плохого у Ноэ не получаются равносильными, и если ошметки плода после аборта каждым зрителем воспринимаются однозначно, то реинкарнирование вообще может остаться непонятым.

'Вход в пустоту' можно назвать неким прорывом, Ноэ и Деби тут достигли поистине удивительной картинки, камера, которая и в 'Необратимости' летала в пространстве, приобрела какую-ту внутреннюю логику, а траектория ее движения осмысленность и чувство прекрасного. Однако, во всем этом киноязыке есть определенные закономерности: такая форма - это тупик. Ноэ сейчас вышел на такую дорожку, которая при всей своей красоте не ведет ровным счетом никуда (это примерно как метод моего любимого Тарковского, который абсолютно конечен и безальтернативен). Поэтому очень может быть, что для большого зрителя кино останется лишь: 'ну это где *** такой большой как бы изнутри телки показывают!'

Вчера я посмотрел настоящее, феерическое, выносящее мозг кино с большой буквы. Фильм называется «Вход в пустоту» (Enter the Void) и снял его аргентинский гражданин Гаспар Ноэ. Он уже и раньше неоднократно был замечен за неоднозначными и провокационными фильмами. Взять ту же «Необратимость», к примеру. Поэтому на фильм я шел абсолютно не представляя, что увижу на экране.

Если будете читать аннотацию к фильму — сразу скажу — она вам ни о чем не расскажет. Покажется даже банальной. Все верно: если бы эту историю снимал не Гаспар — получилось бы нечто уныло-серое или розово-сопливое. Но не в этот раз. 2 с половиной часа держат в напряжении и не дают расслабиться. В моменты (их несколько), когда кажется, что фильм уже кончился происходит нечто и мы все двигаемся дальше вслед за неприкаянной душой убитого накануне драгдилера.

Фильм местами шокирует (мне, к примеру, тяжело дались сцены с детками в машине). Местами удивляет. Местами провоцирует. Да он постоянно с вами что-то делает. И так 2,5 часа. Виды глазами души, масса находок, с этим связанных и так далее — все это делают фильм красивым, интересным и захватывающим. И главное — необычным!

Фильм крайне противопоказан к просмотру эпилептикам, излишне впечатлительным личностям и ханжам. Остальным — крайне рекомендую, ибо такие фильмы действительно иногда надо смотреть, чтобы вспоминать, что не одними айронмэнами и прочими голливудскими кошмарами жив кинематограф.

Крайне рекомендую. Желательно на большом экране (в Москве еще идет).

В привычном смысле слова ВВП нельзя назвать фильмом. На первом месте у Ноэ всегда стоит техническая форма исполнения, а потом смысл и идеи.

В случае с ВВП идея фильма постулируется в последние 5 секунд (как в свое время в Необратимости финальное 'Время разрушает все' выражало отношение автора к происходящему) и больше, собственно никаких идей нет. Ноэ просто предлагает каждому почувствовать себя убитым американским наркодиллером в Токио и полетать вместе с его душой некоторое время над Земдей прежде чем переселиться в новую душу.

Многих возмутил большой хронометраж и бесконечное повторяющееся 'летание' души. Но опять же Ноэ отходит от самого факта повествования в пользу своеобразной 'реалистичности'. Мы смотрим не историю - мы видим документальное изображение происходящего в реальном не урезанном времени.

Если смотреть на данное произведение с этой точки зрения и не пытаться искать скрытые смыслы (которых точно нет, сам Ноэ об этом неоднократно говорил) то все сразу встает на свои места - перед нами технически блестящий киноэксперимент, снятый на довольно интересную тему.

Антураж наркопритонов, борделей, неоновой искусственности мегаполиса - слабость Гаспара. Показывать добро через зло, радость через горе, жизнь через смерть и упадок - его классический ход. Кино не должно быть комфортным, оно должно врезаться в сознание, а образы застревать там навсегда.

Нужно ли это кино? Вопрос странный сам по себе. Сегодня кинематограф становиться очень утилитарным, выполняя функцию больше терапевтически-расслабляющую. И многие забывают, что будучи одной из последних изобретенных человеком форм искусства, кино может быть площадкой для эксперимента. Гаспар Ноэ, в этом смысле, уникальный автор современности, постоянно развивающий киноязык и создающий новые формы его выражения.

9 из 10

«Человек, который снял такое, явно не понаслышке знаком с психоделиками» — думала я во время просмотра этого фильма. Ну нет, знаете, это даже для меня, любительницы артхауса и всякого такого новаторского кино, чересчур.

Сначала несколько слов о сюжете. С первых кадров нас окунают в убогую и тревожную жизнь Оскара и Линды, но мы еще не знаем, как они дошли до жизни такой. Постепенно сюжет раскручивается назад, в прошлое (очевидно, любимый финт Ноэ — вспомним Необратимость) и что же мы видим? Да детки то, оказывается, в приличной семье родились, и мама-папа у них были заботливые, и семья вполне счастливая и благополучная. К несчастью, случилось автокатастрофа, которая положила конец семейному счастью. Но! Дети не оказались выброшены на обочину жизни, они даже не попали в детский дом (такова судьба большинства русских детей-сирот, которые, заметьте, зачастую вырастают очень и очень достойными людьми, сама лично с такими знакома). Как я поняла из спутанных кусков прошлого, Оскара и Линду усыновили, только попали они в разные семьи. А ведь они поклялись кровью не разлучаться! А значит, надо было поехать в Токио(!), начать приторговывать наркотой, а потом притащить в убогую комнатенку любимую сестру, устроить ее стриптизершей в клуб и отсыпать экстази. Будь счастлива, сестренка, ведь теперь мы снова вместе! «Мы теперь снова будем семьей». Я б такие семьи…

И вот я думаю-дети уже были в осмысленном возрасте, когда умерли родители. А характер закладывается в основном до 5 лет, значит, у них должны были заложиться какие-то ценности, принципы. Плюс воспитание в приемной семье. Ну не на улицах же они выросли! Откуда такая безысходность, беспомощность, почему они не пытаются построить нормальную жизнь, почему катятся по наклонной? «Найди нормальную работу»- говорит Линда, и на следующий же день устраивается в стриптиз-клуб. И если кто-то скажет, что они «жертва обстоятельств», я вам отвечу-НЕ ВЕРЮ. Какие такие особо ужасные у них обстоятельства, я не поняла-молодость есть, здоровье, мозги(хотя это в свете событий фильма уже спорно). А то что есть лень и нежелание получать образование и найти нормальную работу-так это, я вам скажу, никакое не оправдание такому образу жизни.

Теперь об «идее» фильма. В нем переплетается буддизм, веяния учения Кастанеды (об этом нигде не говорится, это мои собственные догадки), а также галлюцинации, порнография и грязь. И если идея в том, чтобы показать путь души после смерти, то зачем было выбирать такое воплощение этой идеи? Помимо того, что основной сюжет бредовый и нелогичный, идея также выглядит смутной и какой-то неуместной. То ли это продолжение галлюцинаций, то ли все так и есть — не всегда понятно. А еще от того, как преподнесены буддисткие представления о душе, веет полнейшей безнадежностью и тоской.

Все будет так, исхода нет
Умрешь, начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь-
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

Какие-то плюсы у фильма, конечно, есть. Все эти психоделические фишки, музыка, трясущаяся камера, неоновый Токио, все это конечно приковывает к экрану и с первых минут создает нужную атмосферу. Которая, надо сказать, не отпускает еще долго после просмотра. Не ушла я из кинотеатра по двум причинам-было жалко денег за билет, и все-таки хотелось посмотреть, чем все закончится, значит режиссеру удалось меня «зацепить». Но так неприятно понимать, что тобой играют, манипулируют, видеть все эти приемы, которыми тебя держат у экрана-и все равно вестись, и сидеть, и смотреть.

6 из 10