Рецензии

Скажем максимально доступно — будь Полански моложе, роль Тома (Северина) он сыграл бы сам. Его «Венера в мехах» — чистосердечное признание, преисполненное и самоиронии и самокритики. Могла бы стать достойным финальным аккордом в более чем полувековом пути выдающегося мастера, хотя насколько известно, неутомимый уже готовится к запуску нового проекта.

Параллели с творчеством и особенно биографией французского поляка лезут сами. Взялся за экранизацию известнейшей повести Леопольда фон Захер-Мазоха, (от фамилии которого, нетрудно догадаться, и произошёл термин «мазохизм»), Роман очевидно потому, что с его персонажем он лучше всего ассоциирует самого себя. Вернее с персонажем пьесы-инсценировки Дэвида Айвза. Исполнитель же главной роли Матье Амальрик (кстати, наполовину француза, наполовину — поляка) похож на молодого Полански не только фактурно, но и чертами лица. А уж, когда бедолагу ближе к финалу гримируют под женщину, напрашиваются аллюзии из «Жильца», где Роман сам выделывал подобный фортель.

Фильм середины семидесятых резюмировал и всю квартирную трилогию и подводил черту под первой вехой в его карьере. Он стал квинтэссценцией, резюме, страхов, мыслей, идей Поланского. Но всё же это была работа 43-летнего человека, скорее обозначающего проблему, но не находящего из неё выхода. «Венера в мехах» — это кино премудрого старца, способного посмотреть на себя и окружающих со стороны и вдоволь похохотать над своими и чужими пороками. Роман остроумно подкалывает и демос-кратос общество и современный французский кинематограф, потерявший в погоне за социалкой прежнее лицо. Но в большей степени Полански, которого до сих пор жаждет американское правосудие за похотливые похождения молодости, в «Венере в мехах» демонстрирует — вот до чего доводят желания. Бойтесь их, ибо могут сбыться. Особенно в том, что касается женщин.

8,5 из 10

Я читала Венеру в мехах пару лет назад и, когда увидела одноименный фильм, решила, что обязательно нужно посмотреть. Сказано — сделано.

Я не читала описания к фильму и для меня стало совершенной неожиданностью, как все происходило — в одно театре, два героя и одна пьеса.

Фильм заинтриговал с первых минут, несмотря на то, что лишь минуте к пятой я разобралась, что это немного не то, что я думала. Но к тому времени уже не захотелось отрываться — он целиком и полностью поглотил мое внимание.

Поначалу я смотрела на героев и видела их не совершенства — Ванда довольно сильно в возрасте, Тома так вообще выглядит как-то не выразительно, но потом меня полностью поглотила их игра. Вот это невероятно! Как они перевоплощаются, как они сначала читают роли из пьесы, а потом переходят на жизнь или на импровизацию. Вот это реально потрясающе. Просто других слов нет.

Фильм очень хорошо отразил книгу и именно жажду мазохистов получать боль.

Единственное чего я не очень поняла так это концовки, но думаю, посмотрев внимательно еще раз я смогу ее понять.

Спасибо Роману Полански за этот потрясающий фильм.

В первой сцене «Венеры в мехах» мы попадаем в театр в буквальном смысле. Ванда, глуповатая актриска, пытается добиться того, чтобы ее прослушал Тома, «автор инсценировки» и будущий режиссер спектакля «Венера в мехах», и, в конце концов, добивается этого.

Главные герои олицетворяют эталонный образ мужчины и женщины. Их взаимоотношения развиваются соответствующим образом. Женщина просит немного внимания, мужчина соглашается, но не сразу. Женщина очаровывает мужчину. И не только своим актерским мастерством, но также и своей ненавязчивой женственностью. Мужчина поддается этому очарованию. Женщина начинает «играть» во всех смыслах этого слова на своем очаровании, примешивая щепотку похвалы и обвинений в сторону мужчины в гениальности. Мужчина очаровывается еще больше, тем временем власть женщины становится все обширнее. Теперь Он уже как пластилин, безоговорочно поддается «лепке» и дрессировке.

Возникает вопрос: как же Ей это удается?

Небезызвестный труд Симоны де Бовуар «Второй пол» отчасти дает нам ответ на этот вопрос. Сущность Женщины для противоположного пола непостижима. Женщина — создание того же порядка, что и Мужчина, но Она — что-то сверхъестественное, Другое, абсолютно непостижимое. Женщина вырывает Его из плавно текущих будней, из имманентного, и предлагает прикоснуться к трансцендентному. Таким образом, Она выполняет посредническую роль между Мужчиной и Богом.

В случае Тома, он, возгордившись, посягает на величие Господа, Женщина же выполняет даже не функцию, а, скорее, роль наказания.

Приглушенный свет, мрачная обстановка: а было ли все это на самом деле? Было ли все случившееся реальностью или сном?

9 из 10

Садо-мазо от Романа

Парижский драматург, Тома, проводит, как режиссёр, актёрский кастинг для участия в театральной постановке, основанной на его собственной пьесе. Фильм начинается с того, что по завершению рабочего дня он жалуется своей невесте по телефону на бездарных актрис, которые ничего не умеют и не соответствуют его требованиям. В этот момент на пороге заштатного театрика появляется зачумленная, вульгарная и мокрая, как уличная кошка, дама по имени Ванда, которая, неубедительно оправдывая своё опоздание, пытается уговорить уходящего Тома прослушать её на главную роль. Тома пытается отказать, но Ванда, демонстрируя обширный арсенал женских хитростей, позволяющих ловко манипулировать мужчиной, уговаривает его остаться. Постепенно негодование Тома сменяется интересом к нежданной гостье, а затем полной от неё зависимостью.

В основе новой экранизации 80-летнего Поланского лежит сравнительно свежая (2010-го года) пьеса американского драматурга Дэвида Айвза, который, в свою очередь, сотворил её из одноименной повести (1869-го года) Леопольда фон Захер-Мазоха, уже неоднократно переносимой в прошлом на экран. От такой двойной реминисценции, ловко отформатированной под интеллектуальный анекдот, довольно скоро начинает сосать под ложечкой, ибо, как и следовало ожидать, Тома встречается тут не с актрисой Вандой и даже не с героиней собственной пьесы, а со своей тщательно скрываемой феминностью. Выпорхнув наружу, она стремительно завладевает сущностью драматурга/режиссёра, чтобы нацепить ему на шею собачий ошейник и намертво приковать к «фаллосу» картонного кактуса, приколоченного к сцене.

Поланский, недавно разменявший девятый десяток, после «Резни» вновь обращается к драматургии, поскольку этот вид литературы, как правило, не требует активных перемещений в пространстве, что в его возрасте имеет далеко не последнее значение. Использовав на этот раз одну единственную декорацию – пространство театрального зала, он снял вполне достойное кино, которое наверняка придётся по душе тем, кто в искусстве кино больше всего любит актёрскую игру и тонкую игру ума, даже если их разместить в откровенно бутафорском интерьере. Распределив всего лишь две (прописанные в этой пьесе) роли – между своей 47-летней супругой, Эмманюэль Сенье, и одним из лучших актёров Франции нового века - 48-летним Матье Амальриком, он создаёт почти идеальный дуэт для пьесы, где происходит кардинальная смена амплуа.

Одновременно Поланский демонстрирует хорошую творческую форму, интерпретируя любимую тему (которая в случае неудачи могла обернуться кичем) - о женском коварстве, пагубном для мужчины настолько, насколько знать об этом может разве что только сам постановщик. Немало набедокуривший в молодые годы, он отыгрывает эту тему в каждом втором своём фильме, и Сенье, его последняя жена, является, по всей видимости, идеальным воплощением того дьявола, что сидит в теле всякой женщины. Спустя 21 год после садо-мазохистской «Горькой луны» он вновь отдаёт главную женскую роль супруге. И хотя событийный ряд на этот раз не выходит за пределы театральных кулис, а накал пылкости даже отдалённо не подбирается к жанру порно, он предоставляет своей Эмманюэль почти идеальный шанс тряхнуть стариной и появиться в любимом образе женщины-вамп.

Роли начинают меняться, причём настолько кардинально, что с какого-то момента сопереживаешь не столько происходящему на экране, сколько за самих исполнителей. Режиссёр не щадит ни свою жену, всё-таки заставляя её обнажиться в финале (хоть и при весьма сдержанном освещении), ни своего альтер-эго, Амальрика (не только походящего на Поланского внешне, но и имеющего наполовину польское происхождение). И Амальрик так убедительно меняет тут половую принадлежность, что все без исключения тётки Чарлея теперь просто обязаны напроситься к нему на индивидуальный мастер-класс.

Эта «Венера в мехах» - кино, которое идеально было бы показывать в день театра. Не только потому, что оно представляет собой удачный гибрид двух этих схожих видов искусства, но потому что каждое из них одновременно исполняет гимн во славу другого. Может быть, не самый жизнеутверждающий, но достаточный для того, чтобы обратить на него внимание. Это кино не такое радикальное, как «Нимфоманка» Триера, поскольку во главу угла ставит не столько перверсии и мазохизм, сколько потаённые желания психики, которые, если умело к ним подобраться, могут раскрыть человека с неожиданной стороны. И хотя у Поланского с годами заметно поубавилось пылу и страсти, он всё ещё сохраняет живой интерес к теме, намертво вшитой в его подсознание.

Пока Абделатиф Кешиш умело привлекает к себе все похвалы и порицания за свою «Жизнь Адель», признанный и так неожиданно постаревший кинематографический лев Роман Полански снимает скромную и совсем не претенциозную интерпретацию «Венеры в мехах». Минимализм постановки умело компенсируется высоким динамизмом, не дающими уснуть диалогами и фееричным финалом. Как и в «Резне», Полански решил взрастить напряжение из «воздуха», на пустом месте, что у него удачно и получилось. Всего двое актеров просто легко и непринужденно исполнили роли — попеременно умело меняя центр нервного притяжения. Скромная пошловатая актриса с легкостью оборачивается лидером театральной постановки, а вскоре уже и натуральным деспотом. В свою очередь, уставший театральный постановщик может просиять увидев мастерское актерское исполнение. Остается лишь вопрос о побудительной причине, взволновавшей его снять историю про хрестоматийный мазохизм.

Полански элегантен, сатиричен и не забывает даже о том, чтобы взволновать зрителя неожиданным обнажением Эмманюэль Сенье до нижнего белья или кротким преображением Амальрика при виде поднесенного к его лицу ошейника. Ничего, что все в итоге сводится к пустопорожнему трепу — сам фильм не более чем интеллектуальная вещь в себе, интеллектуальная погремушка. Впрочем, в сравнении с картиной Кешиша, задиристый маэстро уже становится похожим на прожженного академика. Такой вот новоявленный академизм, едва ли заслуживающий повторного просмотра. Зато яростный задор автора (который мне куда ближе болтающего ни о чем Вуди Аллена) заслуживает даже завышенной оценки.

7 из 10

Роман Полански фигура для кинематографа значительное. Радует то, что для своих 80 лет режиссер не только остается в хорошей творческой форме, но и продолжает развивать идеи своих же ранних лент. И если для предыдущей замечательной «Резни» режиссеру понадобилось всего четыре актера, в этой ленте их ровно в два раза меньше, что никак не сказывается на результате. «Венера в мехах» это феерия, вулкан страстей, вульгарный до простоты, но серьезный и даже глубокомысленный.

Снятая как интерпретация одноименного романа Леопольда фон Захера-Мазоха, давшего имя термину мазохизм, «Венера в мехах» удивляет своим подходом. Режиссер буквально переносит действие на сцену, одновременно репетируя спектакль и в то же время сдавая по нему экзамен, да так, что во второй половине фильма зритель уже не может понять, что перед ним, инсценировка или метафора замаскированная под производственный момент. Впрочем, какая разница.

Ключевая тема фильма, уже казалось бы раскрытая в шедевральной «Горькой луне» 1992 года находит неожиданное продолжение, переходя в какое-то четвертое измерение. Здесь жизни героев, их стремления, амбиции, комплексы под воздействием текста Захера-Мазоха развивается в иных плоскости, реальной и вымышленной, да так, что в какой-то момент начинаешь осознавать, что реальность и есть вымысел, а вымысел — реальность. Кино и спектакль сливаются, еще до начала самого действия, примерно в тот момент когда камера буквально влетает в театр, все что происходит дальше — ролевая игра. Игра между полами, достойная масштабов греческой трагедии, где любовь лишь катализатор химических реакций способных как вознести до небес, так и низвергнуть в пучины ада. Однако, можно ли назвать фильм феминистическим? Не совсем. Здесь сила исходит из слабости, а слабость является следствием силы, Полански безжалостно играет этими понятиями, делая сильнее то одного, то другого, упрощая, играя, и казалось бы вынося вердикт, от которого появляется еще больше вопросов. И все это вполне нормально раз есть противоборство.

Отдельного упоминания заслуживают актеры. Матье Амальрик и Эмманюэль Сенье исполнили здесь одни из своих лучших ролей в кино, причем не трудно догадаться кого именно они играли если учесть, что Амальрик довольно похож на Полански, а Сенье и вовсе является супругой режиссера. Но думаю здесь все куда сложнее и запутаннее, а может наоборот проще. Является ли «Венера в мехах» рефлексией постановщика на собственный супружеский опыт или это лишь исследование на тему иррациональности человеческой натуры? Внутреннему протест бесу противоречия или же еще одна ода богу резни? Увы. Ответ на это знает лишь режиссер.

Мне нравятся поздние фильмы Полански- преимущественно камерные, а вот эта пьеса на двух исполнителей не понравилась. В ней маловато яиц и все они сложены в одну картину. От степени приязни к супруге режиссера и готовности наблюдать ее бенефис зависит восприятие фильма целиком. Амальрик подыгрывает, сценарный трюк с раскрепощением вульгарной простушки и ее расцветом заявлен анонсом в начале фильма. Уровень диалогов воображения не потрясает, демонстрация актерской техники и навыков имеет место. Остается фиксировать мелочи навроде того, что Амальрик, да, похож на Полански, а у Сенье с годами оформилась грудь. Дубляж в исполнении Каменковой точности и нюансировки диалогам не добавляет, сленговые штрихи речи грубоваты.

Уступает по всем параметрам менее театральной, но блистательной и похожей в принципе организационно и по типажам работе дуэта Захарова- Жарков во второй серии незабываемого «Криминального таланта».

5 из 10

Полански стал тяготеть к камерности: в предыдущем фильме «Резня», снятому по пьесе французского драматурга, мы видели четырех персонажей в одной комнате, которые, решая общую проблему, претерпевали красочные психологические метаморфозы. Это как налить в шейкер разные жидкости и взболтать до получения взрывоопасного реагента. В «Венере в мехах» Полански пошел дальше: сократил количество персонажей, но увеличил число реальностей — в фильме их две, условно назовем их «киношной» и «театральной».

Сколько помню малую прозу Захера Мазоха, тема в ней всегда одна: властная женщина порабощает мужчину, который всю жизнь о том и мечтал, а женщина, может и не мечтала, но кому помешает лишний раб у ног. И так в каждом рассказе, как в порнофильмах: начинка одинаковая, только прелюдия разная. Уходя в такое сравнение, стоит, наверное, заметить, что Мазох писал для дворянства и о дворянстве, слог имел возвышенный и литературность в текстах присутствовала. Очень ценил он труды Тургенева и ориентировался на нашего классика.

В «Венере в мехах» перверзия, монополизированная писателем, неизменна: главный герой Северин Кушемский тяготеет к мазохизму с детства, с того момента, как тетка, явившись в его комнату в мехах на голом теле, выпорола его розгами за злые выходки. Тогда и случилось «якорение» на мех, который впоследствии стал фетишем в девиантных фантазиях Северина. В центре которых однажды оказывается эмансипированная дама Ванда фон Дунаева, ставшая в глазах Кушемского воплощением богини Венеры (театральная реальность).

Драматург Тома Новачик хочет поставить спектакль по самого известному роману Леопольда Захера Мазоха и ищет главную героиню на роль Ванды фон Дунаевой. Кастинг закончился, никто из просмотренных не подошел, но тут в дверях, под раскаты грома, возникает вульгарная дамочка, горящая желанием попробовать себя на главную роль, и слова Новачика, что пробы давно закончились, на нее не действуют. Подключив основное женское оружие — слезы, она добивается того, что драматург соглашается ее прослушать, более того, сам берется читать текст мужского персонажа Кушемского (киношная реальность).

Фильм напоминает спектакль, внутри которого разыгрывается другой спектакль. Театр внутри театра. Одна локация, два персонажа и психологическая игра «привет, Мазох!», в процессе которой реальности поочередно и многократно перетекают одна в другую и обратно, а ближе к финалу это происходит уже без видимых границ и предпосылок. Так, что становится нелегко понять, какой из двух реальностей подчинена игра героев в данную минуту. Пытливая Ванда мастерски вытряхивает скелетов из шкафа Новачика, ставя между ним и героем его пьесы знак тождества. Да и мотивы ее действий по мере разматывания сюжетного клубка всё больше приобретают оттенок неоднозначности. Очень интересно наблюдать перемены в манерах и поведении главной героини (Эммануэль Сенье), которая преображается из хабалки-актрисы в степенную дворянку и наоборот.

Кажется, ненавязчивое упоминание имени Дерриды в фильме неспроста (собака главного героя названа по имени франсузского философа). Если присмотреться, то в действиях главной героини проглядывает метод деконструктивизма: чтобы выявить скрытый смысл текста, не контролируемый автором, необходима провокация. Взяв на себя роль провокатора, Ванда обнажает Новачика как в фигуральном, так и буквальном смыслах, а вот для чего — вопрос остается открытым, даже когда двери театра закрываются за ней, уходящей, оставляя зрителя с пресловутым «Cherchez la femme».

Интересное кино.

Леопольд-фон Захер-Мазох, можно сказать, самый провокационный писатель XIX столетия. В 1869 г. был опубликован самый странный из его романов «Венера в мехах», который до сих пор критики и обычные читатели едва могут понять. Одни дьют себя в грудь, заявляя, что роман о садомазохизме, и действительно, термин возник на основе корня из фамилии писателя. Другие заявляют, что «Венера в мехах» — это аллюзия на сексизм в сочетании с любовью. Разобраться, с этими вопросами в какой-то степени помог легендарный Роман Полански в своей одноименной картине «Венера в мехах».

Синопсис Театральный режиссер Тома уже отчаялся найти подходящую актрису для главной женской роли в постановке романа Захер-Мазоха «Венера в мехах». Под конец дня поздно вечером неожиданно появляется очередная претендентка Ванда. Эта взбалмошная и вульгарная женщина, к которой Тома испытывает скорее презреннее, неожиданно воплощает идеал Мазоховской Ванды.

Игра актеров Перед просмотром стоит взять на заметку тот факт, что «Венера в мехах» — камерный фильм, и в нем задействовано только два актера, а именно Матье Амальрик и Эммануэль Сенье. Матье Амальрик воплотил на экране образ застенчивого сценариста и режиссера, который в какой-то степени испытывает творческий кризис, т. к. не может найти подходящую актрису для его Ванды. Эммануэль Сенье на сей раз сыграла, пожалуй, лучшую роль в своей карьере, поскольку о ее персонаже можно говорить очень много. С одной стороны, актриса воплотила образ вульгарной неформалки, но, с другой стороны, в ее образе также кроется обаятельная леди и, возможно, какое-то сверхъестественное существо, способное овладеть мужским сознанием.

Режиссура Можно заметить, Роман Полански увлекся категорией камерного кино, в котором действие происходит только в одном действии, тем самым давая возможность зрителю увидеть трансформацию главных героев. Ярким примером служит предыдущая работа мастера лирическая комедия «Резня». «Венера в мехах», как уже было сказано ранее, заостряет внимание на таких темах как садомазохизм, сексизм и доминация. Полански нам и показывает через призму спектакля истинное лицо главных героев, закладывая в картину определенную долю мистицизма. Так появление Ванды, как и ее странные выходки знаменуются в фильме раскатами грома и молний. А уж финальная сцена вообще оставит зрителя в недоумении.

Сценарий Сюжет картины представляет собой компиляцию адаптации непосредственно самого романа «Венера в мехах» и оригинального сюжета фильма. Части фильма плавно перетекают одна в другую. Первая часть фильма ставит перед зрителем проблему искусства и преданности искусству самим человеком. Главная героиня, действительно, мало смахивает на талантливую актрису, но, погружаясь в образ, она оживляет персонаж. Далее следует тема садомазо. Главные герои репетируют спектакль и пытаются понять, с какой целью автор использовал БДСМ как средство для завязывания отношений. Наконец последняя тема связана с сексизмом, т. к. герои меняются ролями, т. к. только так можно понять отношение автора к женскому полу.

Итог Конечно, «Венера в мехах» — не самая лучшая работа Романа Полански, но, тем не менее, работа яркая и запоминающаяся. Во-первых, стоит отметить необычный сюжет картины с двусмысленным концом в стиле Полански. Во-вторых, режиссура создала напряженную атмосферу. Наконец, игра актеров дополнила положительный эффект от фильма. Поэтому я настоятельно рекомендую картину всем к просмотру.

9 из 10

Фильм двух актёров — произведение сложное и всегда интересное. Чтобы удержать внимание зрителей, необходимы и динамичный сценарий, и талантливая режиссура, и, конечно, завораживающая актерская игра. Когда всё это сходится воедино, получаются великолепные фильмы наподобие «Страны в шкафу» или, например, «Венеры в мехах».

Вечная история. Он и Она. Тома и Ванда. Он — режиссёр маленького театра, отчаянно пытающийся найти исполнительницу на роль в пьесе по роману Леопольда фон Захер-Мазоха «Венера в мехах». Она — актриса, пытающаяся эту роль получить. Вот только в списках на прослушивание её нет, так что придётся приложить немало усилий, чтобы уговорить режиссёра остаться вечером в театре для прослушивания.

По сути, Матье Амальрик и Эмманюэль Сенье играют по две роли: не только режиссёра и актрисы, но и персонажей, чьи реплики они читают во время прослушивания. Причём играют великолепно, заставляя зрителя то переживать, то смеяться. Герои, как и персонажи Захер-Мазоха, в процессе фильма меняются, меняется их отношение друг к другу. Из позиции хозяина положения Тома постепенно превращается в раба: во-первых, его постановка нуждается в талантливой актрисе, а во-вторых, сам режиссёр становится одержим этой странной женщиной, явившейся ниоткуда. Здесь возникает немаловажная тема взаимоотношений не только мужчины и женщины, но и режиссёра и актёра. Кто всё-таки более зависим — исполнитель, вынужденный подчиняться указаниям постановщика, или режиссёр, пытающийся удержать актёра, идеально подходящего для роли?

Несмотря на то, что роман формально стал лишь поводом для сюжета (да и то не сам роман, а написанная по его мотивам пьеса Дэвида Айвза), он играет в картине очень важную роль. Сюжет настолько переплетается с реальной жизнью, что в какой-то момент перестаёшь понимать, где игра, а где искренний диалог персонажей. Так что прежде, чем смотреть фильм, стоит ознакомиться с произведением, послужившим катализатором авторских размышлений.

Связь с произведением Захер-Мазоха проявляется не только в том, что фильм, по сути, раскрывает два варианта трактовки романа (Тома и Ванда постоянно спорят относительно того, о чём же всё-таки он написан). Картина Романа Полански призывает ещё раз поразмыслить на тему власти мужчины над женщиной и женщины над мужчиной. И его рассуждения одновременно похожи и не похожи на то, что предлагал читателям Захер-Мазох. С одной стороны, добровольный раб, мечтающий о том, чтобы его растоптали и унизили, всегда смешон и жалок. И одержимость, пусть даже причиной её становится любовь, — это болезнь, причём болезнь опасная. В этом Полански сходится с автором романа. Но если произведение Захер-Мазоха всё-таки о любви, в разных её проявлениях и формах, то киноверсия «Венеры в мехах» о чём угодно, только не об этом.

Рассуждая на тему, предложенную писателем, режиссёр отчётливо полемизирует с ним. Полемика обусловлена в первую очередь тем, что события двух произведений происходят в разное время. Если Захер-Мазох утверждал, что невозможность равенства мужчины и женщины и необходимость быть «или молотом, или наковальней» обусловлена социальным неравенством, то Полански вынужден констатировать, что это не так. Действие его фильма происходит в другое время, в другом обществе. Женщина равна мужчине и в образовании, и в социальных правах. Однако мужчину по-прежнему губит страсть, заставляющая подчиняться женщине, доходя до безумия и забвения самого себя. Проблема не в обществе. Проблема в самих людях, которые либо допускают равенство в отношениях, либо ищут раба или господина.

Эпиграф романа — цитата из книги Юдифи — в фильме звучит, пожалуй, даже логичнее, чем в романе: «И покарал его Господь, и отдал его в руки женщины». В книге мужчина сам провоцирует женщину на раскрытие тайных сторон её натуры и практически заставляет её идти по пути жестокости. В фильме уже женщина вытаскивает на поверхность отвратительные стороны мужской сексуальности. Она осознанно завладевает властью над ним при помощи лести и создания иллюзии покорности.

Ужас этого добровольного рабства именно в том, что отвратительными становятся оба персонажа, в начале фильма вызывавшие симпатию. По мере того, как властная натура Ванды и нарастающая одержимость Тома выходят на поверхность, герои становятся всё менее обаятельными. Тома жалок, Ванда противоречит сама себе: обвиняя режиссёра в намерении выставить женщину чудовищем, она своими действиями подтверждает эту трактовку образа.

Актёрское мастерство в «Венере в мехах» играет решающую роль, поскольку именно благодаря ему выстраивается целый каскад иллюзий. Зритель не может до конца разобраться, где настоящие эмоции, а где лишь выразительное чтение текста пьесы. И постепенно приходит мысль, что и то, и другое — лицедейство. И разве в каждом из нас не живёт актёр, который меняет маски и с разной степенью таланта разыгрывает роли? И разве не вся жизнь — театр?

9 из 10