Рецензии

«Нимфоманка» — провокационная разговорная драма, изобилующая рискованными элементами и необычными режиссерскими решениями. Несмотря на откровенные сцены в трейлере, шокирующие постеры и присвоение фильму статуса «порнодрамы» еще до премьеры, секс занимает совсем не самое важное место в фильме. Сцены секса используются как один из методов описания чувств и состояний главной героини, будь то сомнение и неопределенность, гнев и страх.

Основное место в драме занимают разговоры. Истории из жизни, которые нимфоманка Джо рассказывает случайному прохожему Селигману, приютившему героиню. Откровенные и нескромные события прошлого, после рассказа о которых Джо ждет осуждения и презрения, а получает понимание и сравнения с рядовыми жизненными ситуациями. Селигман безоценочно выслушивает и приводит примеры из своей жизни, сравнивая, к примеру, неприличную игру героини в поезде с тактикой поведения рыболова.

О смысловой составляющей картины до премьеры второй части говорить сложно. Это же касается и главной задумки фон Триера. Но пока уверенно можно заявить, что «Нимфоманка» — фильм не только о сексе, несмотря на наличие достаточно откровенных сцен. Но этот фильм и не о любви, которую осуждают, отвергают и превозносят одновременно.

Одним из плюсов картины является периодическая смена жанров. Стабильная драма превращается то в яркую комедию с блистательной Умой Турман в главной роли, то в нежную мелодраму про первую любовь, то в тяжелую драму из-за смерти любимого родственника.

Ларс пользуется многочисленными техническими приемами. Режиссер изменяет цвет и текстуру картинки в зависимости от ситуации. Он включает экспрессивную песню Rammstein после продолжительного безмолвия. Он начинает фильм с минутной сцены темного экрана. Ларс в изобилии наполняет ленту всевозможными картинками и вставками, уместными и не очень. Несмотря на то, что сюжет у фильма последовательный, из-за разговоров и отступлений порой теряется нить некоторых событий. Триер будто издевается над зрителями, напоминая о своей непредсказуемости.

«Нимфоманка» — эксперимент и для режиссера, и для зрителей. Прямой и откровенный, порой издевательский и сатирический фильм Ларса фон Триера обречен на обсуждение, восхищение или критику. Лента никого не оставит равнодушным. Ну а финал только разжигает интерес ко второй части, в которой талантливая дебютантка Стэйси Мартин передает ведущую роль повзрослевшей Джо — Шарлотте Генсбур. О финале картины можно даже не задумываться, без сомнения, Ларс найдет чем еще удивить и шокировать зрителей.

9 из 10

Посмотрев трейлер «Нимфоманки», жена сообщила, что не отпустит меня на такую порнуху. «Поставь семёрку, всё равно никто не узнает, что ты его не видел». Впрочем, выбравшись тайком в кинотеатр, я достаточно быстро для себя уяснил, что смотрю комедию, в которой все эти ваши непотребства играют фоновую роль. Хорошо это или плохо? Сложный вопрос. Чего именно ожидаете от Триера лично вы: забористой порнушечки, эпической расстановки всех точек над i в вопросах сексоголизма или просто киносборник эротических рассказов с юморком?

Конечно, «Нимфоманка» — это не порнофильм. Тут много откровенных сцен, спору нет. Современного зрителя такими вещами не удивишь. Ну, отстрочила главная героиня незнакомому человеку в поезде, было дело. Вот только режиссёр в многочисленных эпизодах совокупления не пытается вызвать у мужской части зрительного зала стояк, скорее уж смех. И у него это здорово получается. Начало фильма, казалось бы, к этому не очень располагает: одинокий стареющий еврей-антисионист со странным именем Селигман (Стеллан Скарсгард) натыкается посреди ночи в переулке на избитую женщину. Как выяснится позже, зовут её Джо (Шарлотта Генсбур). Джо наотрез отказывается от вызова скорой и полиции, но изъявляет при этом желание выпить чаю с молоком. Селигман не отказывает, приводит незнакомку домой и между ними, разумеется, завязывается беседа. Джо настаивает на том, что она де плохой человек, делая при этом упор на своей «нимфомании». В качестве доказательства начинает рассказывать историю становления Великой Грешницы, ограничиваясь, впрочем, пятью байками из своей жизни. Первый же рассказ-аргумент вызывает у хозяина дома некоторое недоумение, ведь история пронизана тонким юмором и не содержит в себе какой-то убедительной базы для такого самобичевания. Сам Селигман, кстати, тоже знает толк в хороших шутках, вызывая своими аналогиями волны хохота в кинозале. Когда, например, Джо рассказывает о своём первом опыте (юную героиню, кстати, играет Стэйси Мартин) и упоминает о том, что ей от Джерома (Шайа ЛаБаф) «достались» лишь три фикции спереди и пять сзади, то Селигман с нездоровым восторгам подмечает, что «3» и «5» — это числа Фибоначчи. Затем он, опытный рыбак, сравнивает подготовительный этап Джо и её подруги к игре в пригородном поезде «кто больше трахнет пассажиров до конечной станции?» с «обходом реки» и воодушевлённо бормочет о каких-то рыболовных крючках «нимфа». Своего апогея фильм достигает к истории о мужике, ушедшем зачем-то к Джо от жены (Ума Турман) и детей. Иногда режиссёру удаются очень удачные эпизоды, где, казалось бы, страшные вещи выглядят очень смешно. Жаль только, что хороший чёрный юмор находится вне какого-либо контекста.

Дело в том, что в «Нимфоманке» присутствует ряд весьма серьёзных эпизодов. Во время их просмотра зритель, видимо, должен вспомнить о словах главной героини, пообещавшей нам «длинную и нравоучительную историю». От бергмановщины и «простых истин» режиссёр равноудалён, зато во всей красе перед нами предстаёт типичная триеровская придурковатость. Датчанин на территории сложного психологического кино обескураживающе неубедителен. Триер, конечно, не мыслитель и уж тем более не моралист. Ему нравится изумлять, шокировать, но в образе проповедника датчанин неминуемо бледнеет на фоне мэтров европейского социально-психологического кино. Попытки старины Ларса связать забавные и «поучительные» (ну-ну) эпизоды из жизни Джо в какую-то удобоваримую историю терпят крах. Вы когда-нибудь смотрели КВН или что-нибудь в этом духе? Наверняка знаете, что там часто выступление команды состоит из простого набора шуток, плохо связанных между собой. Так вот, если у них там это может быть и уместно, то кино такую рыхлую субстанцию представлять собой не должно. В чём же основная причина такой идейной ходульности новой работы, безусловно, выдающегося автора современного европейского кино? Достаточно взглянуть на название. Изначально «Нимфоманка» — это кинополотно длиною в пять с лишним часов. Продюсеры решили не только разделить фильм на две части, следуя веяниям прокатной моды, но и изрядно их подрезать. Замечу, что фильмы для школьников со спецэффектами не боятся выпускать с хронометражем под три часа. Как так? Итог всего этого безобразия — дисклеймер перед просмотром, заставляющий нас крепко задуматься: монтаж конечной версии происходил без непосредственного участия режиссёра. Возможно, этим объясняется нелепость и скомканность последней байки Джо? Даже финальная сцена первой части подходят для завершения фильма ничем не лучше, чем любая другая. До выхода полной режиссёрской версии остаётся только гадать, получилось ли у Триера создать полноценный эпик, как он и задумывал, но, очевидно, что «Нимфоманка: Часть 1» какой-то особой ценности в таком контексте не имеет.

Продюсерским произволом проблемы не ограничиваются. Фильм сделан с претензией на оригинальность, но, как и обычно это бывает у Триера, такой винегрет немного отдаёт безвкусицей. Ручная съёмка сменяет плавные пролёты, Rammstein уступает место Баху. Что-то снято в цвете, что-то в ЧБ. Отсутствие стилистического единства, как некий концептуальный ход, вряд ли здесь уместен — «Нимфоманка», строго говоря, один из самых доступных проектов датчанина. Шуточная форма не вызывает желания довольно цокнуть языком. Возникающие на экране циферки и графики не раздражают, но знаете, что мне это напоминает? Безудержное желание в общественном месте показать язык или скорчить гримасу. Нескончаемый, чисто триеровский выпендрёж. Как к этому относиться — решайте сами.

Если создателей коммерческих многобюджеток в духе «Хоббита» можно простить за сериальную структуру их проектов, то в случае с Триером такой подход не вызывает ничего, кроме недоумения. Оценивать подобный обрубок всерьёз слишком сложно. «Нимфоманке» ещё только предстоит стать фильмом. У кого хватит терпения, те, рано или поздно, доберутся до режиссёрской версии. Вот тогда и обсудим, снял ли Триер на этот раз что-то стоящее или же за чередой скандалов и дутых сенсаций скрывается теряющий хватку автор.

0. Ларс фон Триер смеется, издевается и нарочито указывает нам: «Смотрите, как я не люблю женщин!». Он показывал это в «Антихристе», «Меланхолии», «Догвилле», он унижал женщин и называл их дьяволоми во плоти, но именно фон Триер единственный из современных режиссеров подошел к женщине так близко. Он взглянул ей в душу и вытянул оттуда все ее темные желания, вытряхнул все скелеты из шкафа. Свою любимую актрису Шарлотту Генсбур он заставлял делать чудовищные вещи, но не потому что он ненавидит женщин, о нет, он любит женщин. И это фильм о любви.

1. «The secret ingredient of sex is love».

1. Нужно быть гением, чтобы так играть с жанрами в рамках одного фильма. Здесь есть и ужасы, и драма, и комедия, и порно. А музыка? Rammstein снесет вам голову, но лучшая музыка здесь- это звук человеческого голоса. Поэтому лучше всего смотреть фильм без перевода, потому что передать сухой шепот Генсбур удастся не каждому.

2. От чисел Фибоначчи до вольных интерпретаций Библии, от скандинавских мифов до рыбалки, от картинок мужских гениталий до великолепных снимков космоса… Вам задают вопросы, какие вы не задаете себе при жизни, на которые не старались найти ответа. Вам открывают женскую «щель» и Млечный путь с той простотой, на которую решится не каждый. С вами играют в игру и в конце загоняют в угол, и выбраться оттуда можно только через боль второй части «Нимфоманки», взрослой и сильной, жестокой и страшной.

3. Просто поймите, что это не тот фильм, который с легкостью можно оценить по какой-либо из существующих шкал в кинематографе. Ваши ощущения после просмотра отведут такому кино свое место, будет ли оно у выхода, или в самом центре среди хороших воспоминаний, зависит от того насколько вы старались понять Ларса, героиню, миф про ясень, мужчин и себя. Отозвалось ли что-то внутри вас? Смеялись вы или плакали? Перекладывали всю ситуацию на свою жизнь или абстрагировались как могли? Но ведь он заставил вас думать, задышать полной грудью, быть может, и от негодования.

5. У героини было много мужчин, но все они были для нее одним любовником, которому она не позволяла себя касаться. И был только один среди многих, кому Джо действительно позволила слишком много. И когда после секунд тишины по экрану начинают идти титры, одиночество, бессмысленность и пустота жизни главной героини выливаются в долгие размышления, подобие катарсиса и, в данном случае, в эту рецензию.

8. Это как если бы ты открыл окно в доме, стоящего у моря, и тебе в лицо пахнул свежий, сбивающий с ног ветер. Вот такой этот фильм.

13

Изначальный мрак, дающий какое-то время привыкнуть зрителю к этому состоянию, будто бы самолично рассматривающий: а кто же это пришел на киносеанс; будто бы сеанс профессиональной психотерапии, с которой можно будет сравнить будущий диалог между персонажами С. Скарсгарда и Ш. Генсбур.

Мрак. Он все еще здесь, но затем резко прерывается, как обрывается чья-то жизнь, конец — это начало чего-то нового, если рассуждать об этом с философской точки зрения, а ее-то в фильме будет предостаточно, пусть и обличенной в разнохарактерные ситуации, от которых одни будут смущенно скрывать глаза, а другие ловить веселящие моменты. Мрак. Но теперь на его место приходит новое свойство, являя на свет «Fuhre Mich» Раммштайнов, а также натюрморт мокрой от дождя, словно от возбуждения улицы.

Без сознания и в крови девушку Джо на улице находит мужчина с еврейским именем Селигман, интеллигентный человек, имеющий целый багаж знаний разной пользы и сравнивающий россказни героини Шарлотты Генсбур с принципами и стратегией рыбалки. Джо соглашается на помощь в виде кружки чая с молоком и персонаж Стеллана Скарсгарда становится невольным, но увлекающимся и благодарным слушателем повествования жизни загадочной дамы. Это все превращается в диалог, который будет прерываться лишь на метафоры и для обмена мнениями.

И все увиденное сродни тому, как психолог выслушивает своего пациента, так и Ларс Фон Триер дает высказаться своей основной героине, будь она в современном облике или в виде молоденькой и привлекательной Джо (Стейси Мартин). А сам режиссер подразумевается под образом Селигмана (или же его частичка скрывается в каждом из задействованных личностей), пытающегося разобраться не столько в женском влечении или нимфомании как болезни, сколько в корне сей проблемы, что берет свое основание с детского воспитания и закрепляется в своеобразном психологическом развитии, которое еще с самых юных лет будет искать свое удовлетворение в похоти и греховных желаниях. И с ходом времени, с преображением самой Джо все станет только лишь усугубляться.

Смена половых партнеров без намека на хотя бы каплю любви, чувств, душевного трепета, и как итог — одиночество. Она одна даже при наличии такого разнообразия многоликих партнеров. Девушка ничего не могла поделать с собой, Джо просто поддалась, а точнее и уместнее будет сказать — отдалась речному потоку, будто бы та рыба, о которых столько рассказывал Селигман.

А оглядываясь еще больше назад, можно попытаться разобраться, но другое дело заключается в одной интересной штуке: а будет ли смысл? И что же было там? Мать, отстранившаяся от всех и вся, а также милый отец, прививший любовь к природе в общем значении и к деревьям в частности, она с трепетом к нему относилась, но женские разговоры вести было попросту не с кем. Так самовольно и без должного присмотра вырос плод, названный Джо и превратившийся в объект страданий. Так и слагается «Нимфоманка» от Ларса Фон Триера, свод трактатов об ошибках, зависимости и вечном проявлении результатов того самого: «за что боролись — на то и напоролись».

Ну, а полноценные ответы нам даст только вторая часть этого проекта, которую мы и будем ждать. Все погружается во мрак. Rammstein.

Вот перед зрителем появляется черный экран, как бы подготавливающий его к чему-то колоссальному (так и есть, вот только подготовится получиться на вряд ли), вот за кадром заиграет «Rammstein», вот камера внимательно, кирпичик за кирпичиком, исследует стены, подле которых в несколько нелепой позе расположилась эффектная особа; и судя по ее помятому лицу, не по своей воле. Растрепанный домосед, обнаруживший ее в довесок к своему десертному рогалику, раз предложит ей помощь, предложит затем и во второй — но, в конце концов, быстро сдастся, и поведет в гости — на чай с молоком. За чаепитием незнакомка поведает ему свою историю, попутно пытаясь то ли исповедаться, то ли воссоздать собственный психологический портрет, а то и дать волю воображению, и трахнуть новоявленного друга; ведь она нимфоманка.

Самое наверное, забавное в связи с новым фильмом фон Триера, так это то, что шумиха, связанная с выходом нового творения мастеровитого датчанина, оказалась оправданной. Оправданной не в смысле того, что Триер снял порнуху — пошлым, при всей его откровенности, фильм вряд ли назовешь — а по мере того, как гладко режиссер смог удовлетворить и собственные амбиции, и попкорноедов, соскучившихся по эпатажу на большом экране (они же впрочем, кидали тухлыми помидорами в «Антихриста»), и своих самых преданных поклонников. Материал, актеры, отсылки и в принципе, общая концептуализированность его новой работы, до боли знакомы, но сам стиль, при том, что и он узнаваем, подвергся не реформации, а скорее уклону в сторону его же собственного движения «Догмы-95». Поэтому при всех экспериментах с цветофильтрами, монтажом, ракурсами и поразительной технике вплетения порно-эпизодов в сцены с участием звезд Голливуда первой величины, минимализм чувствуется в деталях, и даже при всей поэтичности то и дело отдает типично Триеровским неореализмом. Но не компромиссом, который нет-нет, да проскакивал в «Меланхолии», где личное видение конца света было перенесено на большой экран в глобальном масштабе. Тут же у нас глобален лишь хронометраж; сейчас российскому зрителю можно только представить, какое впечатление будет производить неподцензурный, режиссерский вариант длинною в пять с половиной часов, отсмотренный в один присест.

Юная Джо — а в первом отрезке (части извините, были у Тарантино в понятно каком фильме), который нам предоставили — во флэшбеах ее блестяще играет начинающая Стэйси Марти — сначала двигается по вектору героини Озоновской «Молодой и прекрасной», затем она быстро злоупотребляет сексоголизмом, не чуть-чуть, как она сама думает, а вполне даже себе влюбляется. Потом — едва ли не переживает экзистенциальный кризис, но при обилии самых разнообразных любовников — от обладателей ковбойской бравады до характерных жирных очкариков, чье мужское достоинство обратно пропорционально размеру его комплексов, она оставалась и остается по мере продвижения глав от первой к пятой, одиночкой в вечном поиске. Удовлетворенной физически, но не духовно, развратной снаружи, и закрытой от внешних раздражителей изнутри; по сути, она сама озвучивает метафору ее внешне нескучной, но однообразной жизни, и получается как раз что-то типа хождения по кругу. Ну, или в данном случае — прыжок с одного члена на другой, стихийное сокрушение наивных половых партнеров, мигом сооружавших в своих головах умозрительные конструкции, обрушавшиеся слишком поздно: в этом плане стоит выделить главу с мистером и миссис Эйч, где общая панорама сжимается до масштабов маленькой квартирки, послужившей Уме Турман театральными подмостками. Трагедия ее героини, преподнесенная в фарсовом варианте — апофеоз виртуозно прописанной драматургической линии.

При том при всем надо помнить, что фон Триер — это фон Триер. Он не занимается компиляцией с прошлых работ, но черный юмор, понятное дело, напоминает разом все и ранние, и поздние его работы. Апология вовремя заменяется сентенцией и со стороны Селигмана, начитанного анахорета, и его спутника по диалогу, постаревшей и «затертой» судьбой Джо; морализаторство, стоит ей только всплыть на поверхность, захлебывается в вещах куда более интересных. Скажем, если определить жанр «Нимфоманки», получится если не чистая ситуационная юмореска, то изящная трагикомедия: в форменном совершенстве мизансцен, в завихрениях по обыкновению мощно прописанных диалогов, естественно, замечаешь постоянный сдвиг к основам реалистической эстетики. И понятно, что жизнь — штука не только невыразимо печальная, но и гомерически смешная, однако больше восхищает баланс серьезности и одновременно комичности ситуации, исследуемой Ларсом, а территория, на которую он вышел, очевидно, его собственное альтер-эго в разрезе; где светлая сторона, а где темная, гадать не нужно, но как они себя проявят дальше — вот на это нужно будет смотреть. Выбора, как ни крутись, все равно нет — до самой развязки уже точно будешь плотно висеть на крючке, при этом стараясь моргать как можно реже.

В то время пока наш взбесившийся принтер запрещает курение в кадре, Ларс фон Триер словно бы говорит, я вам преподнесу урок, каким должно быть настоящее кино. Вы обалдеете, и вам это должно быть полезно; вуаля — вот вам моя декларация об искусстве. Ну, мы вроде бы все смотрели, и все знаем — Идиотов и Танцующую в темноте… Но даже преданных поклонников новый Ларс фон Великолепный не сможет на этот раз не удивить. Словно бы режиссер за годы вырос и утвердился в своем мастерстве еще сильнее.

Но о кино. Здесь хочется найти много смыслов, но почему-то на выходе получается лишь лаконично обобщить — как это сказали на берлинской пресс конференции — «Ларс фон Триер всех опять обманул. Кино-то про любовь…». Лично я (выйдя после сеанса в возвышенных чувствах) подумала, что это фильм о свободе. Что он такое делает с нами этот Ларс Неподражаемый?

Вот героиня — видавшая виды, вся в синяках, и он — аккуратный в движениях, пожилой холостяк, любитель хорошей музыки, и похож на бога. Тут и «Возвращение блудного сына», которого Рембрандт (вопреки правилам) развернул спиной к зрителю превратив каждого из нас в раскаявшегося грешника, тут также есть что-то сродни дружеской беседе психотерапевта с запутавшимся пациентом — целебное проникновение, дорогой в западном обществе коктейль из понимания и человеколюбия. Джо и Селигман. Мужчина и женщина говорят на одном языке. Они ведут свой странный философский разговор, где поиски партнера естественны и невинны, как ловля рыбы, цифры из жизни 3 и 5 легко все объясняют золотым сечением, затем идет дьявольский музыкальный тритон, мужчины как полифония… и этот запредельный разговор — с какой руки начинать стричь ногти… и о том, что правая — из оставшихся — самая легкая. Кто-нибудь думал об этом в таком ключе?

Потом беседа плавно перерастает в поиски закономерностей, загадочных объяснений самых разных случайностей. Интрига усложняется, никто не ожидает ничего подобного от откровенного рассказа нифоманки. Точно к моменту с разбросанными фотографиями Жерома в парке, где гуляет Джо, все самое невероятное выглядит так естественно, а зритель настолько околдован, что и сам готов поверить во что угодно, его и убеждать не надо. Это шикарный эпизод, и, если честно, он почти совсем не реалистичен, но выражаясь образно, это очень знаково и кинематографично, а значит, в кино возможно.

Попадись «Нимфоманка» моралистам (к эдаким хорошо одетым с «правильным» императивом «будь собой», но не дай бог ты назовешь вещи своими именами..) и они тут же увидят во всем преступление против нравственности. А красивые актрисы из уродливых сериалов (кто так старательно позировал многочисленным фотокамерам в ГогольЦентре) смогут рассмотреть в картине лишь обнаженку. Но к счастью, мастер уже настолько признан и велик, что критиковать его фильмы — то же самое, что их же хвалить, все разогрев.

Ведь формулы творчества, как известно, не существует. Но что-то делает этот фильм столь насыщенным и настолько цельным! Всякий может представить себе и так и эдак животные моменты нашей жизни. А фон Триер уходит туда, где инь и янь просвечивают намного более отчетливо, и сумел изящно скрестить энергии противоположностей, под Джаз Сюиту Шостаковича (кстати, это русская музыка и привет Стэнли Кубрику!) и музыку Rammstein. Тут и музыка под стать кадру — такая крутая и такая разная! Разная и с хорошим вкусом.

Мне кажется, что этот фильм нельзя вообще рецензировать, как другие, поскольку речь идет о чем-то непостижимом — и не пытайтесь пересказывать, пока вы не поймете, что вы выросли на одной планете, вы столь же свободны и так же эстетически возвышенны, как этот мастер — наш Ларс фон Триер.

10 из 10

Эпатаж (фр. epatage) — умышленно скандальная выходка или вызывающее, шокирующее поведение, противоречащие принятым в обществе правовым, нравственным, социальным и другим нормам, с целью привлечения внимания. Но, что считать эпатажем, эпатировал ли Сальвадор Дали своими картинами, закрученными усиками и выпученными глазами? Эпатировала ли Мадонна корсетами Готье, личной жизнью и поведением на сцене, эпатирует ли Триер? Мой ответ нет. Для этих людей, а так же сотен других звезд первой величины такое поведение норма. Для кого –то девиантно их поведение. Но оно нормально в их мире. Ларс Фон Триер уже давно застолбил за собой право считаться крупнейшим мастером Старого света, его премьеры ждут, звезды готовы работать с ним на любых условиях, причем звезды Голливуда. в том числе, но не эпатаж сделал Триера великим, а ремесло, которым он владеет в совершенстве. Нимфоманку ждали, как казалось, не ждали ни одного европейского фильма за последние 10 лет. Еще до премьеры фильм оброс мифами и легендами. Людей пугали и пугали сильно, и постерами, и слухами о немоделируемых сексуальных сценах, и редкими интервью перед выходом на экраны. В итоге я увидел в первой части одну из самых классных черных комедий, за все время увлечения кино. Хотя, вторая часть гораздо более темная и напряженная.

Уже в первых кадрах Триер показывает свой неповторимый аскетичный стиль. На экране темный двор, вечер, дождь, ты словно физически чувствует эту зябкую атмосферу. Камера (оператор - Мануэля Альберта Кларо) гуляет по крышам, аркам, напряжение забирает зрителя с первых секунд. Я чувствовал словно смотрю за дворами – колодцами Петербурга. Далее мы перемещаемся в простую, холостяцкую квартиру Селигмана ( любимый актер Триера – Стеллан Скарсгард), выйдя в ближайший магазинчик за молоком и рогаликом, он найдет избитую женщину Джо ( муза фон Триера, блестящая Шарлотта Генсбур), которая попросит не вызывать полицию и скорую, а лишь чай с молоком, приведя ее к себе домой, он услышит захватывающую историю жизни, жизни полной боли, страдания, подводных камней, истории, которая потрясет, и не раз найдет отражение в его жизни, историю Нимфоманки…

Дальше сюжет описывать невозможно, Триер обладает фантазией, которую просто жаль обрисовывать в тексте, ее надо видеть. Раз за разом поражаешься, как ему удается быть не похожим ни на кого, и при этом обходится без самоповторов. Я назвал жанр фильма черной комедией, первая часть, несомненно, комична, зал смеялся очень часто. Я боялся, что буду слышать смешки закомплексованных людей, которые всегда нервно хихикают при виде сексуальных сцен. Таких не было. В картине действительно полно очень забавных эпизодов, чего стоит эпизод, когда молодая Джо ( дебютная роль Стейси Мартин) говорит поочередно каждому из своих многочисленных любовников, что именно с ним у нее был первый оргазм, зал лежал. Те, кто ждал на экране жесткого порно, обилия половых органов, будут разочарованы. Нимфоманка очень далека от порно, и даже от лучших образчиков картин Тинто Брасса. В фильме есть секс, но он показан даже куда более сдержанно, чем в Жизнь Адель, недавнем победителе Канн.

Актерские работы не могут не вызвать восхищения. Камео Умы Турман, в роли жены любовника Джо, который решил переехать к ней жить – достойно громких аплодисментов, наконец- то мы можем видеть серьезную и сильную работу от одного из самых многообещающих актеров 90-х Кристиана Слейтера, в роли отца Джо. Линия отец-дочь трогает. Нежное отношение отца, в антураже парков, ветров и рассказов о том, почему ясень - самое красивое дерево в мире, породило в героине фундамент для секретного элемента в сексуальной жизни, вы поймете почему, но и явилось наглядным примером того, как Джо утрачивала способность чувствовать, лишь страсть и вожделение составили ее путь.

Триер настолько многогранен, что ведет свой рассказ сразу на нескольких этажах, только он может сравнить смену половых партнеров с рыбалкой и это не будет нелепым, только он может ТАК ( не буду спойлерить) описать произведение Баха. Но если проводить аналогию с музыкой, то в очередной раз на площадке настоящий ансамбль, который разыгрывает не историю нимфоманки ( этот диагноз Джо поставила себе сама), а историю женщины, замените секс на любую другую зависимость или фобию, результат будет тем же, в повествовании Триера все идет всегда размеренно, но выводы, которые он плодит своими фильмами бьют по голове, так же как Rammstein на фоне мрачного двора из начала картины. Триер - художник не будет жалеть своего зрителя, не жалеет и здесь, его прищуренные глаза, вечная улыбочка, и провокационные высказывания, часть образа мастера, который чаще пишет между строк что-то более важное, чем в самих строках. Нимфоманка, на мой взгляд, один из самых мощных посылов обществу за последние годы. Обществу, которое погрязло в страхах, маниях, где все перестали слушать и слышать друг друга. Триер создает пространство, в котором никто не верит, не боится и не просит, где не жалко никого, от жителей деревни, которых расстреливают люди Грейс из Догвилля, до людей, не слышащих глобальных проблем и гибнущих от надвигающейся звезды в Меланхолии. А те люди, которых жаль уходят сами, самоустраняясь, как Бьорк в Танцующей в темноте или сам мир уничтожает их, тем самым спасая, как в Рассекая волны. И все это в абсолютно тихой манере Триера, он отстранен, он не судья, он наблюдатель, без розовых очков.

И в Нимфоманке все идет тихо и размеренно, вы будете сидеть в кресле и думать, как же нас зря пугали постерами и агрессивной рекламой, вам не будет неловко в своих креслах, напряжение не будет убивать вас даже в садо-мазо сценах с Джо, но лишь до тех пор, пока вы сквозь 4 часа не доберетесь до финала…Финала, который под силу только мастерам высокого полета, точнее не так. Мастеру, который в старушке Европе летает выше всех, и видит больше всех.

10 из 10

Ларс фон Триер. Его авторство заметно с первых же кадров. Черный экран. Секунд тридцать, не меньше. Смена картинки — теперь мы медленно следуем за струйкой воды, бегущей по кирпичной кладке. Еще одна смена — вот и Генсбур на грязном асфальте, не подающая признаков жизни. И только потом начинается завязка.

Это, определенно, очень противоречивый фильм. Тем не менее, после его просмотра публика делится на два достаточно определенных лагеря — непонимающие и обожатели. Я попал во второй, причем в ряд особо восторженных, поэтому отзыв получится не особо объективный.

Лента является окончанием «трилогии депрессии», все та же Генсбур в главной роли, все тот же авторский стиль, все то же смешение идеальности с грязью. Фильм воистину чудесен. Он пробуждает то эстетическое, что дремлет в зрителе, и очень возбуждает. При этом я имею в виду не столько сексуальное возбуждение, — хотя его тень определенно присутствует, — сколько эстетическое. Впечатление от просмотра — будто у вас обострились сразу все чувства, а Ларс играет на них, как на органе.

Время от времени на экране мелькают половые органы, но это фон, на который не следует обращать внимания. Это не трудно, т. к. внимание полностью сосредоточено на рассказе Шарлотты. Генсбур с ее неспешным французским выговором повествует о своей «греховной» жизни, голос подобен потоку — уносит вас куда-то по реке воспоминаний, а тут еще и ее коллега Скарсгард вставляет реплики о рыбалке, метафорически сопоставляя ее с перипетиями нимфоманки, что вполне вяжется и с моим сравнением.

Ларс фон Триер в очередной раз затронул неоднозначную тему. И в очередной раз из этого вышел шедевр.

10 из 10

Первое правило Манифеста «Догмы-95» гласит: «Все съемки могут происходить только на натуре. При съемках не могут использоваться декорации. Если что-то необходимо, то место съемок должно быть перенесено соответствующим образом»

На черном, как смоль или уголь, асфальте в зловещем переулке, напоминающем огромный бездонный гроб, лежит избитая до полусмерти женщина в легком одеянии. Ее зовут Джо, просто Джо, просто Женщина с обычным простым мужским именем и долгой историей своей жизни, которую она начнет рассказывать на протяжении длинной и словно вечной полночи своему случайному спутнику, решившему ей помочь — холостяку Селигману.

Самый скандальный режиссер современного европейского авторского независимого кинематографа, создатель и главный идейный вдохновитель выдающегося кинематографического манифеста «Догмы-95» вместе с Томасом Винтербергом, Кристианом Леврингом и Сереном Крагом-Якобсеном, прирожденный коммунист и атеист по матери и брату, Великий и Ужасный Ларс Фон Триер в конце 2012 года обьявил о начале работы над своим, пожалуй, наиболее амбициозным и вызывающим творением — фильмом с красноречивым названием «Нимфоманка». В отличие от оставшегося так толком и нереализованным окончательно проекта «Измерение», начатого еще в 1992 году, Фон Триер приступил к съемкам «Нимфоманки» с невиданным доселе усердием и рвением. Следуя художественным традициям «Последнего танго в Париже» Бертолуччи, «Сала» Пазолини и совсем чуть-чуть грайндхаусного «Калигулы», Фон Триер решил снять «Нимфоманку» не просто фильм, который должен был достойно завершить его «Трилогию Депрессии», а вызывающую по своему содержанию, претенциозную и эклектическую откровенно-порнографическую кинопритчу с большими и признанными звездами на главных ролях, картину, равных которой мировое кино не видело.

Второе правило «Догмы-95» гласит: «Звук и изображение не могут быть записаны друг от друга. Нельзя использовать музыку, за исключением тех случаев. когда она звучит в том месте, где происхоядт съемки»

Изощренный троллинг и провокационный маркетинг будущего шедевра начался задолго до окончательного монтажа, привлекая внимание и без того истерзанной ожиданием публики и обольщая ее вероятной порнографией в картине за гранью фола и по сути ничем другим, ведь даже далекие от авторского кино зрители ознакомиться с новым фильмом датского провокатора желали очень сильно. Разделив пятичасовую режиссерскую версию для кинотеатрального проката на две части, каждая из которых имеет хронометраж около двух часов, и откровенно проигнорировав участие ленты на многих престижных европейских киносмотрах, в преддверии Дня Святого Валентина Фон Триер наконец представил свой долгожданный порнографический эпик и, как всегда у хитрого датчанина, лента оказалась совсем не такой, какой ее, возможно, ожидали увидеть.

Начавшись с традиционной для Триера отсылки к Андрею Тарковскому(впрочем, через всю картину проходит красная нить «Зеркала» и главная героиня «Нимфоманки» моментами выглядит как эдакий парафраз персонажа Тереховой), том первый этой длинной и интересной биографической истории, состоящей из пяти равноценных по сюжетному содержанию и смысловому контенту глав, погружает зрителя в юность, молодость и постепенное взросление Джо, причем Фон Триеру не откажешь в специфическом черном чувстве юмора, пронизывающем три из пяти рассказанных Джо историй и придающем фильму своеобразный оттенок легкости. Триер играючи, без академичных философствований, умело ведет зрителя в самые потаенные уголки души и тела Джо.

Третье правило «Догмы-95» гласит: «К использованию допускается только ручная камера. Разрешаются все степени движения и неподвижности, которые достигаются с помощью рук. Не фильм снимается там, где стоит камера, а камера устанавливается там, где происходит действие»

Совершенно не сдерживая себя в кинематографическом языке, насыщая фильм стилистической эклектикой, прибегая то к черно-белому изображению, настраивающему на мотивы Ингмара Бергмана, то к изобразительным изыскам рваного монтажа, то творя чрезвычайно поэтическую и выхолощенную эстетику в определенных сценах, избегая узкой и ограниченной перспективы, Фон Триер словно стремится в «Нимфоманке» опровергнуть и уничтожить собственные же творческие методы, изобретенные в «Догме-95». Уход от догматизма был заметен еще в «Антихристе», первой части депрессивной трилогии, но в «Нимфоманке» это становится наиболее ярким. Шерховатость и документальность неотрепетированной реальности жизненного театра подменилась визуальным пиром, в котором для вящего понимания сути происходящих на экране событий важны дже мелкие детали, символы и метафоры, служащие ключом для открытия микрокосма в макрокосме созданной режиссером духовной Вселенной главной героини, оказавшейся в период после 40 лет на Голгофе. Селигману отдана роль не столько пассивного наблюдателя и отстраненного слушателя, сколь самого Спасителя.

Четвертое правило «Догмы-95» гласит: «Фильм должен быть цветным. Специальное освещение недопустимо. Если недостаточно света для экспозиции, сцену следует вырезать; допускается прикрепить лампу прямо к камере»

С присущей режиссеру неполиткорректностью Триер в «Нимфоманке» мастерски расбрасывает целую россыпь одиозных и табуированных тем современного общества и не только европейского, ибо время и место действия фильма скорее условны, фантомны, эфемерны. Иногда кажется, что действие происходит в Скандинавии, а иногда — на берегах туманного Альбиона, словно отсылая к мифологии «Рассекая волн» и характеру жертвенной Бесс. Каждую одиозную тему, начиная от зарождения подростковой сексуальности, этого maladolescenza, педофилии, расовых конфликтов и непростых взаимоотношений отцов и детей Фон Триер расчленяет для зрителей усердно и изобретательно, при этом умудряясь обходиться явными, но не вызывающими намеками, высказываясь при этом ясно и понятно, но не излишне морализируя. Намеки, намеки, намеки… Их в картине очень много, зато хваленой порнографии совсем чуть-чуть(в режиссерской версии явно этого добра уже больше), а уж по сравнению с фильмами Катрин Брейя «Нимфоманка» и вовсе выглядит безобидной и целомудренной.

Пятое правило «Догмы-95» гласит: «Оптические приемы, а также фильтры запрещаются»

Если в зловещем «Антихристе» Женщина была вместилищем и сосредоточием Зла, в «Меланхолии» — катализатором надвигающегося Апокалипсиса, то «Нимфоманка», в свою очередь, стал самым приземленным фильмом, в котором Женщина в лице Джо лишена своего деструктивного божественного, дьяволического ореола. Силен в картине антирелигиозный подтекст, но фильм движется тропами на притчи с сакральным началом, а философской драмы с витиеватым и убойным концом. Но до наступления финала первой части зрителя ждут яркие актерские перформансы Шарлотты Генсбур, дебютантки Стейси Мартин; блестящие и, вероятно, свои лучшие роли сыграли в этой картине и Шайа ЛаБаф, которому идет к лицу романтическое амплуа, и Джейми Белл, предстающий в неожиданном и даже шокирующем образе, и Кристиан Слейтер, который выдает акт великолепного драматургического перевоплощения, не виданный в его карьере со времен «Имени розы», и Ума Турман разом своей небольшой, но колоритной ролью в этом фильме компенсирует все неудачи предыдущих собственных киноработ. И жанр фильма неопределен — это драма, в которой сплелись в едином танце и черная комедия, и эротическая мелодрама, и сочное арт-порно, и фетишитский триллер, и антирелигиозный памфлет и это лишь только начало.

Продолжение следует…

10 из 10

Любая новая работа Ларса фон Триера вызывает широкий резонанс и бурное обсуждение будучи ещё на стадии производства - но в случае с 'Нимфоманкой' поднялась и вовсе нешуточная шумиха: в то время как давние поклонники режиссёра с нетерпением потирали руки в предвкушении очередного кинематографического (порнографического) потрясения - другая часть аудитории рассуждала о том, не впал ли суровый датчанин в окончательный маразм, променяв кинематограф на порнографию. Однако, зная о присущем Ларсу чувстве юмора, которое иногда даже оказывается способным перебороть его патологический цинизм (хотя чаще идёт с ним бок бок), можно было предположить, что демонстрация сношений вовсе не будет являться здесь самоцелью.

Начинается картина, понятное дело, с тёмного экрана, когда только по фоновым шумам можно понять, что фильм уже идёт. Дескать, хотели Art House & International - получите. Далее режиссёр ещё какое-то время неспешно забавляется с демонстрацией капелек струящейся воды, серых стен и всего прочего безобразия (чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что кино европейское), после чего резко врубает Rammstein, перемещая камеру с промозглых улиц в берлогу Селигмана (Стеллан Скарсгард), готовящегося выйти в ближайшую лавку за продуктами. Впрочем, обрывается бодрый Rammstein так же внезапно, когда наш герой обнаруживает в переулке изрядно помятую женщину (Шарлотта Генсбур), которая просит его не вызывать полицию, но даёт понять, что приняла бы его помощь, хотя бы даже в виде горячей чашки чая с молоком. И пока Селигман отпаивает и откармливает свою гостью - Джо (так её зовут) начинает понемногу рассказывать о своей жизни; причём сразу заявляя о том, что 'она плохой человек'. Тему самобичевания и тяги людей к страданиям Триер поднимал и ранее - и здесь она также имеет не последнее место. Но здесь, в частности, Джо признаётся, что далека от религии; что даёт возможность Селигману выступить с весьма резонными измышлениями о том, что даже отрицающие религию люди почему-то не отрицают сугубо религиозного понятия 'греха'. В этом случае человеку на подсознательном уровне нравится ощущать свою порочность, поскольку это даёт ему исчерпывающее объяснение причины своих страданий. Хотя по факту прямой связи тут может и не быть. Джо за фильм несколько раз повторяет то, что считает себя 'плохой'; однако желания как-то искупить свою вину перед реальными людьми у неё вроде бы и не наблюдается. На самом деле, вполне типичная ситуация - многие привыкли считать, что страдания каким-то образом 'очищают' их, хотя на самом деле от них нет абсолютно никакой практической пользы (тем более для тех, перед кем эти люди виноваты). В отношении Джо, правда, пока стоит оговорится - ведь это ещё только половина истории, и судить о поднимаемых аспектах в полной мере можно будет только когда в прокат выйдет вторая часть 'Нимфоманки'. Хотя чутьё подсказывает мне, что ничего кардинально в этом отношении там не изменится.

Между тем, неспешный рассказ Джо о своих сексуальных похождениях является связующим звеном между короткими историями (в первом фильме их пять). Селигман внимает этой импровизированной исповеди с неподдельным интересом, периодически разбавляя повествование Джо своими аналогиями, не в последнюю очередь отвечая в том числе и за плотное наполнение хронометража неглупым юмором. Так, рассказ о том, как юная Джо с подругой на спор пытались снять как можно больше мужиков в поезде он сравнил со сложностями рыбалки; ну а некоторые другие подробности её личной жизни описал с позиции нумерологии. Всё это более чем забавно - так что не верьте фразе Джо из трейлера 'It's nothing to smile about', намеренно вырванной из контекста. Есть ещё коротенькая фантазия Селигмана, спровоцированная упоминанием Джо своей учёбы. Но настоящая бомба - это, конечно же, третий сегмент с Умой Турман в роли немного обалдевшей жены одного из половых партнёров Джо. Насквозь цинично - но правдиво и чертовски смешно. После этого совершенно неожиданно выглядит следующий чёрно-белый сегмент про отца Джо (Кристиан Слэйтер), где Триер напоминает, что с депресняком и чернухой у него по прежнему всё в порядке. Ну а что до пресловутых сексуальных сцен - шокирующего здесь ничего нет; трудно судить, что там в режиссёрской версии - но здесь осталась буквально пара эпизодов. Причём, совершенно очевидно, что Триер не смакует здесь анатомические подробности, а показывает их, скорее, для проформы. Правда, самый хардкор нам, вроде как, приберегли на вторую часть - так что подождём; тем более что в то время, когда бодрый Rammstein врубается во второй раз, и по экрану начинают ползти финальные титры, нам показывают занимательную нарезку из кадров второго фильма, изрядно подогревающую интерес.

Разумеется, особо впечатлительным, а также чересчур религиозным зрителям от последнего творения датского провокатора следует держаться подальше, дабы лишний раз не травмировать чувствительную психику. Фильмы Триера вообще лучше не воспринимать на полном серьёзе - но это нисколько не издёвка, а самый настоящий комплимент. Ларс немного дурачиться, но в тоже время не забывает о плотном наполнении своего полотна философскими мотивами (причём, в традиционном для него ракурсе, который затрагивает в том числе и религию со всеми вытекающими). Копать тут можно глубоко, а можно и не копать вовсе - уж кому как нравится. Но главное - после просмотра 'Нимфоманки' какие-то мысли об эпатаже остаются благополучно забыты, поскольку получилось действительно увлекательное, дерзкое и по-настоящему остроумное кино, изобилующее великолепными диалогами. Fhre Mich.

9 из 10