Рецензии

В фильме видно влияние «Персоны» Ингмар Бергман, в сравнении двух главных персонажей и первой сцене.

Фильм менее структурирован, чем снятый Тарковским позже «Сталкер». В «Зеркале» понимаешь отдельные фрагменты, словно кусочки пазла, складывающегося лишь в каемку. Понимая, на чем основан сюжет, из чего он состоит, но смутно понимая какая сюжетная линия длится сейчас, что буквально взрывает мозг.

Фильм показался для меня похожим, на картину «8 с половиной» Федерико Феллини, тем, что также непонятно, что происходит и понять смысл становится очень сложно, но при этом главную идею можно достаточно легко представить. Так же, при их просмотре кажется, что фильм длится в разы дольше, но невероятным образом: он не кажется скучным.

Не смотря на то, что многие детали и идеи могут ускользнуть, особенно после одного просмотра, фильм воздействует на душу, очень точно это передает цитата Сталкера, из одноименного фильма.

«Она и с действительностью-то менее всего связана, а если и связана, то безыдейно, механически, пустым звуком, без ассоциаций. И тем не менее музыка каким-то чудом проникает в самую душу! Что же резонирует в нас в ответ на приведённый к гармонии шум? И превращает его для нас в источник высокого наслаждения… И объединяет… И потрясает!»

Некоторые части картины кажутся, если так можно выразится филлерными.

Фильма заставляет задуматься над такими понятиями, как вера, надежда, любовь и, конечно, одиночество

Но я не готов выносить оценку, не осознав и не поняв фильм до конца, для чего требуется пересмотреть фильм еще как минимум еще один раз.

Несмотря на всю сложность в восприятии Тарковского, этому безусловно выдающемуся режиссеру советского кино, стоит отдать должное за радикальные подходы к постановке своих фильмов. Уверен, что именно большая любовь к родине и необъятной русской природе, позволила Андрею в Зеркале идеально подобрать места для съемок, которые совершенно точно передают безмятежное и в тоже время радостное настроение, знакомое нам с детства, а также музыку с доминирующей скрипкой, разбавленной церковным хором, — позволяющая зрителю глубже разделить переживания и раздумья, постоянно обуреваемые персонажей. Отдельно хотелось бы отметить актерскую игру Тереховой, исполнившей образ Натальи, которая в ходе всего фильма постоянно вызывала интерес своим неоднозначным и таинственно-притягательным безусловно сильным характером, вопреки которому все равно вызывала сожаление.

Важным мерилом всего в зеркале является именно время, о котором вскользь напоминает Наталье простой, но весьма прозорливый, прохожий. В связи с чем, можно объяснить порой мистическую смену обстановки в происходящем и крайне комканного монтажа, требуемых дабы сэкономить время и показать только самое важное. Посредством сюжета из зеркала и ведения повествования от лица рассказчика, Тарковскому удалось показать не только парадоксальное повторение судеб главных героев на протяжении нескольких поколений, но даже целых народов, путем сочетания сюжета фильма и материалов, позаимствованных из документальных съемок далекого прошлого. И учитывая тот факт, что большинство моментов Зеркала останутся так и не доступны не подкованному зрителю, в особенности тем, кто впервые знакомится с творчеством мэтра, этот тяжелый художественный фильм будучи реликвией и историческим памятником советского кинематографа, нельзя оставить без внимания.

Философия человеческого бытия в зеркале позволяет взглянуть со стороны и задуматься над большинством проблем, с которыми и по сей день сталкиваются люди. Даже осознавая, даже принимая тот факт, что все мы иглы, следующие велению нитей, мы не в силах изменить это и из раза в раз совершаем ошибки наших предков. Вместо того, чтобы смотреть в свое отражение и искать поддержки в наших деяниях, стоило бы прислушаться к близким и прийти к некому взаимопониманию — нечто вроде взаимоотношений доктора и мальчонки, сильно заикающегося и ушедшего в себя, что были показаны в прологе — наглядно показывающие всю глубину и трудности этого бренного процесса, неумолимо влекущего к внутреннему покою

- Громко и чётко: «Я могу говорить!»

Этот фильм оказался пугающим и пронзительным в своём реализме. Он реальнее памяти, реальнее настоящего, реальнее чайника, стоящего на столе в комнате, в которой я сидела, когда смотрела его.

Картина пестрит кинохроникой, цитатами из литературы и живописи, музыкой и стихами. В ней видны лица людей из прошлого, главный же герой появляется в кадре только ребёнком, мы слышим его голос, но не видим лица. Весь мир такой, каким он его видит годы спустя: подёрнутый дымкой опыта, всех прочитанных когда-либо книг и вереницы лиц, встреченных на пути.

Этот фильм считается во многом автобиографичным, однако несмотря на всю его интимность, мне думается, что в этой картине сложно увидеть кого-то другого, не себя. Не будто «Я» зрителя пропадает и заменяется на «Я» автора, нет, будто появляется ощущение погружения в свои воспоминания и давно позабытые чувства.

«Искусство — зеркало, но отражает оно смотрящего, а не жизнь,' — написал когда-то Оскар Уайльд. И этот фильм есть зеркало, и называется он «Зеркало», что весьма тонко и точно.

Говорят, что наша память — это лишь запись последнего осмысления нашего воспоминания. Стоит к нему вернуться — и воспоминание в своей чистоте и цельности исчезнет. Не потому ли Орфею было запрещено оборачиваться, уходя из царства Аида?

«И каждый раз, когда я хочу войти в него, мне всегда что-то мешает. Мне часто снится этот сон, я привык к этому, и когда я вижу бревенчатые стены, потемневшие от времени и полуоткрытую дверь в темноту сеней, я уже во сне знаю, что мне это только снится. И непосильная радость омрачается ожиданием пробуждения. Иногда что-то случается и мне перестают сниться и дом и сосны вокруг дома моего детства. Тогда я начинаю тосковать, я жду и не могу дождаться этого сна, в котором я опять увижу себя ребенком и снова почувствую себя счастливым от того, что еще все впереди, еще все возможно»

Почему-то именно после просмотра непонятного, вводящего в ступор и оставляющего уйму вопросов кино, возвращаешься домой и не можешь ничем больше заниматься, пока не расставишь мысли в голове более или менее по полочкам. По крайней мере, со мной такое происходит часто. А вот если еще фильм заставляет рефлексировать прямо во время сеанса, и задаваться вопросами вроде «а что я представляю собой сегодня?», «что ждёт меня в будущем?» или «что для меня есть счастье?», то тут уже совсем чувствуешь себя пропавшим. Как сказал Антон Долин перед спецпоказом «Зеркала», фильм либо заставит скучать и потянуться в карман за телефон, либо снова скучать, но при этом уйти в себя и задуматься. А второе явно интереснее, не так ли?

Для меня «Зеркало» стал первым фильмом Андрея Тарковского, хотя желание познакомиться с творчеством режиссера появилось несколько месяцев назад, когда на флешке у хорошего знакомого увидела папку под названием «Фильмография Тарковского». Она почему-то казалась мне всё время чем-то особенным. Может поэтому разговор я об этом никогда не заводила, а лишь всегда подмечала существование этой таинственной папочки, которая сподвигла узнать, что это за режиссёр вообще такой, и в чём его заслуги.

«Зеркало». Странный? Мягко говоря. Понравился? Ещё как. Понять его полностью не удалось. Да и стоит ли? Пусть он лучше подольше остается для меня загадкой, ведь в душу западает несомненно.

Фильм заставляет вспоминать. Во время просмотра в моей голове не раз появлялись цепочки воспоминаний: о детстве, родителях, любви, отношениях с людьми и окружающим миром. Так же как и автор картины перемещается из одного временного пространства в другое, так и в моей голове воспоминая сменялись на осознание реальности или мечты о будущем.

После знакомства с такими произведениями серьёзно задумываешься о том, что без культуры и искусства мир был бы уже не тот, да и люди не те. Пожалуй, «сеанс коллективного гипноза» действительно состоялся.

Очень часто можно услышать от людей, что они не понимают «Зеркало». Один мой знакомый, посмотрев его, заключил: «Да какой-то фильм для себя!». Во многом, так и есть. И, что, казалось бы, парадоксально, именно поэтому по большей части «Зеркало» — такой хороший фильм.

Пока что я посмотрел всего три фильма Тарковского: ещё «Солярис» и «Сталкер». Первый был снят до «Зеркала», а второй — после. И чтобы понять это, не обязательно заглядывать в фильмографию режиссёра. «Солярис» мне не понравился. И дело даже не в том, как авторы фильма обходятся с оригиналом. Безусловно, его трудно назвать экранизацией, потому что Тарковский расставляет акценты совершенно иначе, чем делает это Лем в своём романе, из-за чего они даже неоднократно спорили. Суть в другом. Во-первых, сразу бросается в глаза камерность фильма, что почти полностью убивает реалистичность, эффект присутствия, делает кино похожим на дешёвый телеспектакль. Во-вторых, (возможно, так кажется только мне, но я ничего не могу с этим поделать), актёры играют словно из-под палки. Их речь, в основном, монотонна, слова произносятся почти безо всякого выражения. Центральный монолог фильма «Человеку нужен человек» — это, очевидно, выражение мыслей самого Тарковского, но из уст Юри Ярвета он совсем не убедителен. Если бы я посмотрел только «Солярис», я бы решил, что Тарковский — плохой режиссёр, но посмотрев «Зеркало», я понимаю, что он просто стеснялся.

В этом фильме всё по-другому. В знаменитом прологе юноша произносит: «Я могу говорить». Говорить громко и чётко, не боясь своего голоса. И именно так говорит со зрителем Тарковский в «Сталкере». И именно так говорит он в «Зеркале», несмотря на то, что в фильме нет больших монологов.

Тарковский воздействует на зрителя не словами, а образами. Он рассказывает личную историю, делится тем, чем хотел поделиться уже очень давно. И я даже не уверен, что с нами, а скорее с отцом и матерью. После премьеры расчувствовавшийся Арсений Александрович сказал сыну: «Андрюша, неужели все это было так?.. Я не думал, что ты так глубоко все воспринимаешь». Зритель — как сторонний наблюдатель разговора между близкими людьми, не теряющий, однако, ощущения, будто является его полноценным участником.

Роль матери исполнила Маргарита Терехова. Я не знаю, где ещё я видел подобную актёрскую игру. Каждое движение её так натурально и естественно, и вместе с тем так изящно. Говорит она словно не по сценарию, но будто настолько сильно вжилась в роль, что все её мысли, все чувства соответствуют мыслям и чувствам персонажа, а поэтому говорить и делать она может всё, что угодно, не задумываясь, и всё равно попадёт в точку. И ровно так же чувствуешь себя, когда смотришь на Терехову в роли жены. Даже несмотря на то, что это другой персонаж, обладающий другим характером, здесь её игра тоже безукоризненна.

Тарковский сказал как-то: «Успех «Зеркала» меня лишний раз убедил в важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана, ¬- и добавил. — Может быть, кино — самое личное искусство, самое интимное». И я не соглашусь с ним здесь. Кино в принципе — далеко не всегда. «Зеркало» — абсолютно точно. Поэтому я вообще не уверен в том, что его возможно понять полностью, до конца. Но как бы банально это ни звучало, «Зеркало» можно, и нужно, прочувствовать.

10 из 10

Данное произведение нельзя назвать фильмом — на протяжении всего хронометража отсутствуют характерные черты даже артхаусного кино. Все что представлено зрителю в виде обложки под названием «фильм» — бессмысленная видео-склейка. Если все же назвать сие творение фильмом, то абсолютно очевидно, что фильм относится к разряду кинематографической шизофрении.

Отсутствие сюжета, мысли, последовательности, рациональности, каких-либо объяснений — самая малая часть того, что может ждать зрителя. Если до сороковой минуты еще можно понять происходящее на экране, то уже после, зрителя кидают от одного обрывка к другому, специально дезориентируя; как только появляется вопрос, автор закидывает зрителя на следующий кусок, не дав даже поверхностного объяснения — вместо ответа на вопрос, мы получаем бессмысленный фрагмент.

А что это за фрагмент? А кто на нем? А как вообще связаны историческая хроника второй мировой и происходящее на экране? К чему галлюцинации мальчика в квартире? Почему нас кидают куда-то вперед, то назад? Уже после полтора часа, произведение начинает подбешивать, его невозможно анализировать и искать какой-либо смысл. Становится очевидна авторская шизофрения.

Очень порадовала реакция критиков, особенно та часть, которая говорит, что смысла там и не должно быть. Браво. Другая часть оправдывает произведение тем, что это воспоминания Тарковского, мол, здесь его сакральная истина и воспоминания детства. Вот только без комментария к произведению самого Тарковского это понять нельзя. У нас есть произведение без сюжета, смысла и какого-либо посыла, которое можно оправдать только с комментария самого Тарковского. Для меня это только это подтверждение происходящей бессмыслицы.

Если фильм снят для себя, для своего мироощущения, которое настолько сокровенно, что только ты — автор, можешь понять его, зачем же его показывать другим? И тем более, если режиссер не удосужился хоть что-то объяснить в фильме, не посчитал это нужным, зачем давать комментарии? Ответ очевиден — оправдать свое творение, иначе его нельзя будет назвать фильмом.

Есть и приятные моменты. Например, меня порадовала актёрская игра и атмосфера, декорации тоже на высоте. Очень воодушевило начало фильма и размышления доктора. Сами начальные пейзажи и деревенская обстановка действительно греет душу. Семейная жизнь хоть и не раскрыта, но ее дух и атмосфера приятна и узнаваема каждому. Музыка 50 на 50. Есть моменты, когда она прекрасно вписывается, но в некоторых ситуациях она неуместна или раздражает.

Произведение придется по душе людям, не желающим во что-то вникать, которым важно следить за атмосферой, чем за сюжетом и проблемами. Я не рекомендую к просмотру, но все же если Вы решились, то рекомендую отключить голову и просто наслаждаться происходящем. Надеюсь у Вас это получится лучше.

Тарковский гений / 11.

Ну что, дорогие мои, посмотрела я наконец, Зеркало. Скажу избитую правду — фильмы Тарковского это признанная классика, их должен посмотреть каждый человек. Не надо стесняться того, что ты их не понял, они не для того снимались, я думаю. Они для размышления, для послевкусия, для обсуждения.

То, что не до конца понял, это я про себя прежде всего, да и не побоюсь обобщить для большинства людей моего поколения конца 80х. Что-то неуловимо уже изменилось в нас, в образе наших мыслей и что фильм излечивает и приводит к первоначальному состоянию души.

Мне сложно писать именно рецензию, я не чувствую в себе дерзновения, так сказать. Где я и где Тарковский. К этому фильму я еще не раз вернусь и пересмотрю, открою новые смыслы. Я сейчас позволю себе лишь обозначить ощущения от прикосновения к гениальности…

Запала в душу неспешность повествования с переплетающимися временными промежутками, где прошлое и будущее словно едины, замечательная операторская работа дает полное ощущения присутствия, я следила с широко распахнутыми глазами за историей героев. Прекрасная и абсолютно неземная Терехова… Сыгранный ею образ холодной матери мне знаком, он из моего детства… А характер ее героини? меня не покидает ощущение, что я посмотрела в зеркало на саму себя.

Говоря о Таковском, никак нельзя забывать о его глубоких переживаниях связанных с собственным отцом. Фильм Зеркало для меня открыло переживание Таковского о страхе совершения тех же ошибок, что ранее были совершены его отцом. Фильм заканчивается произведением Иоганн Себастьян Бах (Страсти по Иоанну), метафорой из книги Данте Алигьери (Божественная комедия) — «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». Все выверенные и идеально структурированные пространства раскрывают нам биографический манускрипт исповеди Таковского. Этот фильм стоит пересматривать и не один раз!

Фильм «Зеркало» по праву считается самым вычурным и неоднозначным с точки зрения подачи материала зрителю фильмом Тарковского Андрея Арсеньевича. Дело в том, что здесь великий автор решил не сдерживать себя какими-либо рамками классической кинематографии, преподнося в обрамлении множества витиеватых образов и символов историю, состоящую не из одного сюжета, а из двух сценариев, что раскрывают себя как истории жизни обыкновенных людей с необыкновенной судьбой в рамках различных временных промежутков. Притом нельзя сказать, что при хоть мало-мальски скрупулёзном анализе фильм остаётся все таким же тяжелым для восприятия. Как раз нет.

Дело в том, что данное кино привлекает своей необычайной красотой операторской идеи. Георгий Рерберг проделал просто необыкновенную работу, подбадриваемую однозначным вдохновением души художника. Иначе наполненность и красочность картинки с точки зрению того, что существует да живёт, буквально дышит в кадре даже будучи не одушевлённым, я лично не могу. Но подобное бы однозначно не имело бы место быть, если бы не задумка самого режиссёра, которая благодаря поэтическим вставкам из стихов отца Андрея Арсеньевича Арсения Тарковского, насыщает не шибко разговорную картину особым слогом, дополняя ту самую, более всего чувствительную эстетическую красоту ленты «Зеркало». Подобная поэтичность, некоторая странность и безразмерная художественная насыщенность заставляют и обыкновенного зрителя впитывать, смотреть, то есть, не отвлекаясь этот фильм, услаждая так редко являющие себя фибры душевного удовольствия.

Но пониманию сюжета, пониманию истории это слабо помогает. Посему при просмотре этого кино следует даже против своей воли иногда останавливать каскад первозданной красоты природы, насыщенности любой заурядной и незаурядной жизни. Иногда останавливаться самому, да «переваривать», пытаться осознать все то, что было недавно увидено и услышано.

При подобном ознакомлении сама схема повествования, приемы подачи информации как физических, так и психических событий в границах собственной рефлексии — все это становится чем-то куда более ясным, даже наблюдается некоторая систематизация адресации информации.

Андрей Арсеньевич рассказывает зрителю историю одного человека в рамках различных временных реалий. Его жизнь, героя Олега Янковского, может пересказываться либо сквозь призму жизни иного человека, его матери; либо через призму его воспоминаний, где он — непосредственно действующее лицо, за которым наблюдаешь от третьего, извиняюсь за тавтологию, лица; либо через призму его собственного «Я». При изучении всего того, что происходит в кадре, становится ясна идея автора, темы, над которыми решился рассуждать гений Тарковского. Это такие обыденные вещи людского уныния, как ностальгия, как сущность семьи и её целостности в процессе формирования личности человека, как история, которую Тарковский здесь отображает как цикличное явление, не покидающее реалии любого времени, «поглощая» в себя людей раз за разом, словно путешествуя по жизненному людскому циклу по ленте Мебиуса, которая и является временем. Андрей Арсеньевич повествует зрителю о судьбах людей схожих ликом не просто так, а ради замысла художника, притом судебах лишь внешне разных, утверждая, что любое существование является сборником чувств, эмоциональных протуберанцев и бесконечно глубоких переживаний, почему будь то человек, выросший в обыкновенной деревне вдалеке от каких-либо сотрясений, будь то человек, выросший в блокадном городе посреди международного вооруженного конфликта — они оба пережили в метафизическом плане одинаково наполненные события, просто для каждого из них есть своё мерило. Погружаясь в сознание человека, режиссёр рассуждает над людской природой в плане прощения его окружающими и в плане его личностного прощения самого себя. Насколько легко заслужить своё собственное успокоение души, истинное и долговечное? И возможно ли это? А от кого это вовсе зависит?… В завуалированной форме, благодаря монохромным видениям и снам, которые преобразуются ввиду работы с цветом, таким образом сообщая зрителю суть развития процесса, Тарковский пытается ответить на данные вопросы, лишь косвенно затрагивая иную тематику, близлежащую к сердечной ране героя — ностальгию. Но это и не плохо, ибо для подобного творец позже уделит целый одноименный, столь же прекрасный фильм, явно осознав здесь, что для данной темы, для должного её обсуждения требуется куда больший объём, в данном случае — хронометраж и действенная база событий, возможно героев… Я не могу однозначно что-либо утверждать, потому как все, что видит зритель — задумка автора. Лишь ему ясны мотивы и цели. Я же просто рассуждаю над тем, что увидел, притом основываясь на одной лишь рассыпчатой почве субъективизма.

Потому, в итоге, абстрагировавшись от анализа и научного, даже более рудиментарного научного подхода, хочется заключить однозначную деталь для этого фильма: в чувственном аспекте «Зеркало» — необыкновенный, возбуждающий, запоминающийся фильм, с которым следует познакомиться, кем бы ни был зритель.

P.S. Спасибо за внимание.

«Зеркало», как верно подмечает сам Тарковский, является одной из самых глубоких, но вместе с тем и самых камерных, абсолютно личных его работ; на уровне скорее разрозненных размышлений, облачённых в визуальную форму, нежели на том уровне, который в настоящее время определяет полноценную сюжетно выдержанную полнометражную работу. Но, что уж тут скрывать, «Зеркало» и изначально является историей лишь одного человека, как водится, показанной с разных точек её восприятия, а потому какого бы то ни было отличного результата и предположить невозможно.

«Зеркало» — отнюдь не лента, повествующая о семейной преемственности, передаче опыта от поколения к поколению или чём-то подобном, напротив, эта работа повествует нам о самой сложном, пожалуй, процессе человеческого развития — постоянном и неустанном, ежедневном, рутинном и монотонном очищении собственной памяти, личной памяти, от всего того, накопленного многими до тебя, что к тебе лично отношения никакого не имеет. Размытая формулировка, разумеется, которую каждый, по сути, волен трактовать так, как ему угодно, вплоть до того, что сам Тарковский в своих работах проповедовал чуть ли не необходимость эмоционально-чувственной амнезии; однако же, учитывая социально-политический контекст того времени, от подобной трактовки явно стоит отказаться ввиду её полнейшей несостоятельности. На деле всё многим проще, и сам Андрей в своих дневниковых записях того периода неоднократно прояснял этот вопрос — социальная память предыдущих поколений попросту не позволит идущим за ними хоть что-либо изменить как в собственной частной жизни, так и в жизни общества в целом, постоянно оттягивая назад и привлекая внимание лишь к тому, что происходило когда-то ранее, а не к тому, что происходит в данный момент времени с реально существующими и наличествующими людьми; и весь этот опыт, якобы направленный как раз на предотвращение подобных ошибок в будущем, всё это желание уберечь и обезопасить, изначально рассказав обо всём том плохом, страшном и губительном, что происходило ранее, в конечном итоге приводит к прямо обратному результату — постоянно опасаясь того, что и в следующий раз попытка приведёт ровно к тому же результату, что и в прошлый, человек вообще перестаёт даже минимально пытаться что-либо поменять, как в себе самом, так и в реальности, его окружающей. И это ведь даже не смирение, нет, потому как осознание того факта, что вся реально наличествующая жизнь подменена какими-то устаревшими воспоминаниями, догматами, запретами и установками не пропадает, оно постоянно присутствует и так же тяготит, как и сами эти воспоминания, а то и больше.

И даже факт взросления, создания семьи и рождения детей, по сути, ни к каким изменениям не приводит, потому как всё это бремя воспоминаний, опасений, разочарований, несбывшихся устремлений, надежд и чаяний попросту перекладывается на детей, и вот уже они, те, кто должен бы был что-либо изменить, ровно так же, как и те, кто был до них, оказываются погребёнными под огромным ворохом никому особо-то и не нужных явлений, гипотез, оговорок и недомолвок.

И война, показанная Тарковским, это ведь тоже война абсолютно личная — каждого конкретного человека за своё собственное право оставаться личностью, не более, но и не менее. И, глядя на социальные установки эпохи СССР, Тарковский, к сожалению, уже предполагал, что дальнейшее развитие общества в конечном итоге приведёт к тому, что свободы у каждой отдельной взятой личности будет оказываться всё меньше, в первую очередь, потому что сами эти личности перестанут осознавать себя таковыми, попросту в виду того, что от поколения к поколению объём этого самого накопленного опыта будет оказываться всё большим, а тому, как именно и по какому критерию определять — а какой же из них действительно является важным, а какой — наносным, к сожалению, ни тогда, ни сейчас никто особо-то и не учит.

Сказать, что опасения Тарковского оправдались — да это, в общем-то, ничего и не сказать. Оправдались. Более чем в полной мере.