Рецензии

Фильм повествует о молодом человека с жаждой к насилию. Так же как и Раскольников из «Преступление и наказание» считал, что « люди разделяются, видите ли, на материал и на особенных людей, то есть на таких людей, для которых, по их высокому положению, закон не писан, а, напротив, которые сами сочиняют законы остальным людям, материалу то, сору то». Со своими приятелями он участвовал в избиении бродяг-алкаголиков, в драках с такими как они, в ограблениях жилых домов. Среди своих друзей он был лидером, жестоко подавляя всякое неповиновение он пользовался у них большим авторитетом. Но дружба которая держится только на страхе недолговечна. В конце-концов его предали друзья и он оказался в исправительном заведении.

Здесь хочется вспомнить размышления Нехлюдова из бессмертного произведения Льва Толстого «Воскресение». Он не видел смысла во всех исправительных учреждениях. По сути они служили не для того что бы изменить к лучшему человека совершившего преступление, а только чтобы изолировать его от общества, служили своеобразным актом мести общества за совершенный проступок, при этом находясь в этих заведениях человек еще больше морально опускался. При этом Нехлюдов так и не смог найти ответ на свой вопрос, как можно поменять к лучшему эту ситуацию в судебной системе.

В фильме «Заводной апельсин» правительство нашло довольно оригинальное решение этой проблемы. Они нашли способ изменить человека, сделать так что бы человек испытывал отвращение к насилию. Правда при этом, как отметил тюремный священник человек теряет право выбора. Главный герой воспользовался предоставленным шансом. Изменившись герой стал беззащитным перед жестоким окружающим миром, испытав на себе все муки ада которые испытывали его жертвы. Фильм очень понравился как своим сюжетом, так и потрясающей игрой актеров.

Фильмы Стэнли Кубрика — это отдельный мир. Они настолько разительно отличаются от все остального кино, что их можно выделить в отдельный жанр. Приступая к просмотру этого фильма убедитесь что вы ничего о нем не читали, ибо все что вы прочли — все равно будет совсем не тем, что почувствуете лично вы, потому что у Кубрика не бывает такого что бы фильм два человека поняли одинаково. Даже пересматривая его фильмы вы находите все новое и новое.

Сценарий тривиальный — злодей, сначала в омуте эмоций, затем на пути исправления, и снова в омуте уже совсем других эмоций. Казалось бы все просто, но полно интересных моментов, мини оборотов, невероятных сцен, описывающих характеры всех персонажей. Честно, не читал книгу Энтони Бёрджесса, но в этом фильме сценарий не так хорош, как можно было бы представить. Скажем так я ожидал большего.

Картинка волшебна, смотрится живо, и актуально спустя, вдумайтесь 44 года. Стилистика завораживает, декорации невероятны, все в этом фильме притягивает к себе взгляд, почти в любую секунду более чем 2х часового фильма кадр можно рассматривать, с удовольствием вглядываясь в него по несколько минут.

После съемок Кубрик сжег весь материал не вошедший в фильм, плачьте и наложите на себя руки, все горе режиссеры современности со всеми своим 5 — 6 режиссерскими, продюсерскими, дополненными и прочими версиями — доделал — значит идеально, не идеально — не снимай! Ни одной лишней секунды, и ни одной секунды тут не к чему добавить, хотите пример гениальной режиссуры — он перед вами.

Бетховен, Рссини, singing in the rain, что еще нужно? Нет ничего лишнего, каждый фрагмент скрупулезно озвучен. Если вы неплохо разбираетесь в английском, ОЧЕНЬ советую посмотреть фильм в оригинале, к сожалению это тот случай, когда известный фильм так и не смогли достойно перевести.

Актеры немного блекнут на фоне всего происходящего, отличная картинка сама по себе переигрывает тут многих. Хотя не все так плохо, сам Мак Дауэлл — играет хорошо.

Отличный фильм, полностью, и пожалуй лучше абсолютного большинства, раскрывающий тему подросткового насилия. Советую всем, но думается что подойдет не каждому.

8 из 10

Фильм, который принес мировую славу английскому актеру Малкольму Макдауэлу. Антиутопия, ставшая культовой. Гордость режиссера, которую он впоследствии через год после премьеры вынужден был изъять из продажи по причине откровенно жестоких сцен насилия. Классика, завоевавшая 5 наград и 16 номинаций.

Ну кто не развлекался с друзьями вечером на улице или в местном баре? Наверное все и каждый. Но вопрос в том, насколько далеко могут завести такие шалости. Юный и харизматичный Алекс любит прогуляться по улочкам Лондона со своими друзьями, заглянуть к кому-то в гости, ограбить и избить хозяев, а иногда и просто изнасиловать, скорее ради зрелища, чем ради удовольствия. Естественно такой способ жизни герой смог позволить себе не долго, так как и за ним пришли дяди в синей форме и сопроводили под конвоем до ближайшей тюрьмы.

Сюжет романа «Заводной апельсин» был написан Энтони Берджессом еще в 1962 году, но он и сейчас так знаком многим. Все те же хулиганы, все такие же криминальные замашки у подростков. И вот через 9 лет после выхода романа, американский кинорежиссер Стэнли Кубрик после долгих уговоров сценаристов все-таки берется за экранизацию данной книги, пусть даже и без последней главы. Но какая разница? Ведь все и так поняли, что насилие не есть хорошо. Да не тут-то было. После премьеры режиссеру стали приходить анонимные письма с угрозами, и он запретил показ фильма вплоть до своей смерти в 1999. Насилие — плохо, а вот шантаж еще никто не отменял.

Повествование ведется от лица главного героя Алекса (Малкольм Макдауэл). Да вот только разговаривает он на вымышленом языке надсате, который слепил и сваял Берджесс из русского, английского и сленга кокни (способ взаимопонимания представителей низшего социального слоя Лондона). Кубрик советовал смотреть фильм только с субтитрами, что бы отчетливо различать такие слова, как «moloko», «litso», «malchik» и так далее.

Алекс вырос в обеспеченной полноценной семье, был воспитанным, учтивым, но порой любил перерезать кому-нибудь горло или надругаться над чьей-нибудь женой. Проблема не в том, что родители не научили его что такое хорошо, а что такое плохо. Просто совершая все эти гнусные поступки, Алекс не видел в них ничего постыдного или порочного. Все было в порядке вещей. Его выбрали для программы излечения преступников от криминальной жилки. И он успешно ее прошел. По крайней мере так казалось. Но действительно ли Алекс вылечился или это было лишь очередное притворство милого ехидного мальчика уже придется разобрать самому во время просмотра. Ему уже не хотелось трощить, громить и убивать. Его тошнило от этого. В прямом смысле слова. Просто выворачивало наизнанку, выпуская весь запас его пищеварительного тракта.

Картина действительно наполнена сценами насилия и всякими жуткими поступками компании. Но это смотрится уже не так ужасно, когда на фоне играет прекрасная музыка великого Бетховена, разбавляя всю эту убийственную чепуху. Герои до карикатурного смешны и жалки одновременно. Кубрик сумел вызвать жалость у зрителя к главному антагонисту фильма. А это немалого стоит. Убийца, насильник, безумный маньяк и дебошир, а все равно хочется обнять и приласкать. Хотя может это заслуга вовсе не Кубрика, а Малкольма Макдауэлла. Ведь такой улыбкой кого хочешь подкупить можно.

Прекрасный фильм для того, чтобы провести вечер не в пьяной тусовке со своими друзьями, а с героями творения Берджесса и Кубрика. Ведь иногда так хочется кому-то треснуть по бошке, да рука не поднимается. А тут все сделают за вас. И руки марать не надо. Ведь это старое доброе ультранасилие.

7 из 10

Что фильм, что книга Заводной апельсин даже сейчас способны произвести очень сильное впечатление. Даже не представляю как на них реагировали люди в момент выхода. Сейчас то мы уже давно привыкли к насилию на экране, и то некоторые сцены по прежнему смотрятся жёстко. Но дело не только в кадрах насилия или секса, вовсе нет, Заводной апельсин покушается на сами устои общества.

Вед по сути, кто такой Алекс? Просто жестокий и никого не боящийся подросток, но вместе с тем он выглядит закономерным ребёнком общества воспитавшего его. Его родители не обращают на него внимания, инспектора беспокоит только отчётность, а правительство не обращает внимания на уличные банды, пока не становится слишком поздно. По моему мнению Малкольм МакДауэлл шикарно передал образ умного, образованного, но в то же время чрезвычайно жестоко парня.

Но и само общество тоже не выглядит правым, даже если отбросить само антигуманное лечение, то всплывает немало странностей. Тут и отказ родителей от воспитания сына, и устройство в полицию бывших преступников. И главное невероятный уровень мстительности. Каждый кому Алекс успел навредить, старается отомстить ему при первой же возможности.

Что Бёрджес, что Кубрик называли Заводной апельсин произведением о природе насилия и оба они были чертовски правы.

8 из 10

В который раз пересматривая Кубрика, ловлю себя на странной мысли, что подлинная реальность у него начинается после того как сюрреалистический хаос повседневности дойдёт до предела, упрётся в своё зеркальное отражение — а уж режиссёр постарается вытянуть его дальше, за самое зеркало. То есть знаменитый кинодел как бы предстаёт этаким антисюрреалистом, показывая не абсурдную подкладку привычной реальности, а наоборот, трансформируя во вполне реальные и здравые формы фантасмагорические образы и ситуации. Дичайшая ситуация захвата «сверхразумным» компьютером управления космическим кораблём («Космическая одиссея 2001») неожиданно оборачивается захватывающей дух философской проблемой границ технологического прогресса; мистические призраки пустого отеля («Сияние») являются элементами скрупулёзного исследования логики помешательства; невообразимое для обычного человека «ультранасилие», то есть насилие в экстрарафинированном виде и для самого себя («Заводной апельсин») оказывается необходимой предпосылкой анализа человеческой социальности. Кубрик не стремится философствовать, но его богатое воображение, беря за основу литературные образы и глубоко преломляя действительность, само подталкивает к этому.

Для спонтанной кубриковской философии существенной оказывается уникальная внутренняя свобода режиссёра, отсутствие скованности какими бы то ни было социальными стереотипами и идеологическими запретами. Не случайно у него столько раз возникали недоразумения с цензурой и одобрением публики — а «Заводной апельсин» вызвал даже прямые обвинения и угрозы. Не будет преувеличением сказать, что Кубрик превзошёл Энтони Бёрджесса, автора литературного первоисточника, в предельном заострении довольно неприятной проблемы человеческой агрессивности и насилия. Оппозиция «насильник — жертва» у Кубрика совершенно отчётливо предстаёт своего рода социальной ролевой игрой, роли в которой подвижны, взаимозависимы и взаимозаменяемы. В точном соответствии с занимательным учением виктимологии, именно неадекватное и беспомощное поведение жертвы провоцирует насильника на преступление, последний же гипнотизирует жертву как удав кролика. Природа, однако, куда консервативнее социума: удав и кролик ни при каких обстоятельствах не поменяются местами, тогда как жертва насильника чаще всего сама не прочь снасильничать — если ей представится такая возможность. Бывшие друзья, униженные и оскорблённые своим вожаком, идут служить в полицию, интеллигент-инвалид утончённо-эстетически мучает симфонией Бетховена, и даже слабосильный бомж при случае пускает в ход свои трясущиеся кулачонки. Апофеоз тотального эгалитаризма, не иначе.

Может быть, неприятие картины вызвано незнанием того, как завести этот «апельсин»? Где у этого парня по имени Алекс ДеЛардж заветная кнопка? Многие из его окружения полагают, что знают это. Его приятели и подельники считают, что общие «развлечения» накрепко связывают и делают их равными. Инспектору по воспитанию нравится думать, что он имеет влияние на Алекса по праву старшинства и силы. Врачи, уверенные в своём методе, мало-помалу превращают мальчишку в рефлекторный автомат. Ну, а бывшие жертвы изощрённого садиста, убедившись в его беспомощности, давят и давят на новую кнопочку, наслаждаясь внезапной и кажущейся безграничной властью над человеком. Но все эти знания облетают как шелуха, когда проступает подлинное человеческое нутро «апельсина на верёвочке». А счастливцем, отыскавшим заветную кнопку, оказывается прожжённый политикан, сделавший пареньку предложение, от которого тот не смог отказаться. Как же отказаться, когда тебе предлагают делать всё то же самое, что ты с наслаждением делал всю сознательную жизнь, но с гораздо более широкими возможностями? Поняв суть предложения, наш герой завёлся с полоборота, и лицо его просияло, как натёртый маслом апельсин. И пусть бросит в меня камень тот, кто не назовёт это хэппи-эндом. Даже несмотря на то, что подлинная человеческая суть героя оказалась «кривой, как заводной апельсин», по выражению прежних поколений лондонских кокни.

Но вся эта занимательная история оказалась бы дешёвкой, если бы Кубрик подал её как драму — социальную, антиутопическую или какую-то ещё. Гениальный режиссёр завернул всё это невероятное, мозговыворачивающее зрелище в оболочку фарса, где главный негодяй выступает шутом и паяцем, а положительных героев нет вовсе. В этом сюрреалистическом фарсе герой оргазмирует под музыку Бетховена, а цвета, в которые выкрашено его «родительское гнёздышко», почти вызывают физиологическую тошноту сродни той, что испытывает Алекс в результате своего «лечения». В этой завораживающе-тошнотворной фантасмагории любой акт насилия превращается в представление — в исполнении персонажа МакДауэлла соло или квартета одинаково одетых комедиантов в белых трико и чёрных котелках. Но суть не в этом. И не в том, что всё это весьма несерьёзное трагикомическое действо, этот карнавал безумства и гротеска каким-то загадочным, сюрреалистическим образом превращается у Кубрика в совершенно реалистическую социальную драму — драму человека, чья склонность к насилию не только оказывается неистребимой, но и подпитывается тем же самым обществом, которое за это и карает. Словно в насмешку над зрителем, пытающимся встать на твёрдую почву реализма, самый конец истории вновь взрывается чудовищным сюром, устраивая пышные похороны самой надежды на исцеление садиста и психопата. Алекс возвращается: в привычном образе законченного негодяя, окружённый вниманием прессы, в ослеплении фотовспышек, в обнимку с членом правительства и под музыку симфонии, ставшей реквиемом глухого гения. Presto: очень быстро, дерзко и агрессивно. И как сможешь отреагировать ты, о зритель?

Стэнли Кубрик — недооценённый Американской академией гений кинематографа второй половины двадцатого века. Он создал несколько спорный картин, а «Заводной апельсин» — одна из них.

В рунете можно встретить кучу необоснованных негативных отзывов на фильм, кто поумнее прикрываются сравнением книги и фильма, в один голос заявляя: «А книга лучше!», называют декорации ненужными, а фильм, грубо говоря «ни о чём». Бывают ситуации и похуже, когда «ценители» добираются от обсуждения фильма к обсуждению творчества режиссёра в целом и… Стэнли Кубрик переворачивается в могиле.

И так, чем же фильм не угодил людям? Слишком реалистичными сцены «ультранасилия», которое совершали герои? Да? А как тогда в жизни происходит? Несколько парней схватывают одинокую девушку, идущую по тёмному ночному переулку, заводят во двор ближайшего дома и наступает темнота? Тем, кому не нравится жутко пошлый концепт фильма, просто любят идеализацию, чтобы даже изнасилование преподносилось как искусство. Но такого не бывает в жизни. Deal with it.

Нереалистичные декорации — ещё одна причина для возмущения у зрителей фильма. Добавив слишком много «жизненного» в один из аспектов фильма, Кубрик совершенно убрал реалистичность из другого. Никто никогда не видел бара по типу «Коровы», ни разу не видел насильников в столь необычной одежде и разъезжающих на таких крутых, пусть и украденных авто. Возможно, это маскировка. Быть может, Стэнли Кубрик хотел обратить наше внимание на ту краденную роскошь, в которой жили герои. Он испытывает зрителей. Сможет ли человек, увидев всю эту, казалось бы, нереальную роскошь, начать совершать столь ужасные поступки ради неё?

Фильм уникален. Он совершенен в одном, а в другом имеет недостатки. Но вместе это смотрится настолько органично, что при просмотре погружаешься в ту эпоху, следишь за переживаниями главного героя, его мучениями, и как итог, сумасшедше улыбаешься как он в заключительной сцене картины, пытаясь в голове создать план, которые по совершенству не смог бы уступить актам «ультранасилия».

Классика и всё такое. Сам эту ленту Кубрика тоже высоко ценю. Тем не менее, фильм многим неприятен, в том числе и своеобразным черным юмором, когда саундтреком к насилию выступают великие классические произведения. Тема «Девятой» ассоциируется с насилием. (Типа, нацисты тоже любили Вагнера, а у Кубрика козлом отпущения избран Бетховен, да и не только он). Очевидно, что дело не только в режиссерской манере, склонности использовать в своих фильмах черный юмор и гротеск.

В свое время о «Заводном апельсине» много шумели. Я еще в школе мечтал видеть этот фильм, ибо интересовался кино и много читал на эту тему. Но «увидеть» тогда — это было привилегией «блатных» и «выездных». Оставалось читать: помню, даже книжка была «Алекс и другие» (о том, что насилие, наркотики и секс изнутри взорвут к чертям проклятый империализм), статьи «критиков» в сборниках о зарубежном кино. («Критик» — это тот, кто допущен на закрытый показ, может, хвастаясь, пересказать, что он видел и повторить зады зарубежных публикаций о том или ином фильме, скомпоновав их в идейно выдержанном русле — иначе смотреть следующий антикоммунистический, а еще обиднее — эротический — фильм не пустят, и про выезд за границу придется забыть).

Таким образом, мое (и не только мое) восприятие «Апельсина было изначально неадекватным. Когда, наконец, посмотрел, отметил уже знакомое, но, в целом, фильм мне не понравился. В стране, где был ГУЛАГ, проделки карикатурного злодея Макдауэлла особого впечатления не производят. Да, и эстетика фильма, прямо скажем, какая-то странноватая; многие культурные «фишки» из-за их чуждости, просто не воспринимаешь. Что там говорить о тех, чей язык не английский, если в английском издании Бёрджеса герой встает на путь исправления, а в американском (которое читал Кубрик) последняя глава выброшена, как недостоверная. Зато грязные ругательства в сленге банды Алекса имеют русские корни. Это, выходит, «русские-советские» виноваты в том, что у них растут уровень грабежей и изнасилований. Русофобия в одеждах «холодной войны» и страха англосаксов по поводу возможного установления социализма.

Хотя, конечно, рост насилия — это проблема общечеловеческая и создатели фильма весьма пессимистически настроены по этому поводу.

Что до моих личных эмоций, то тема «Заводного апельсина» меня вновь заинтересовала при чтении книги о Кубрике Джемса Нэрмора. С чтения начал, к чтению и вернулся.

8 из 10

Стэнли Кубрик снимал фильмы на совершенно разные темы, но при этом каждый раз раскрывал ее на все сто процентов. «Заводной Апельсин» не стал исключением — перед нами прямо-таки образец кино про преступников, которое является очень интересным анализом причин и следствия того, что молодые парни начинают нарушать закон. Этот фильм не читает морали и не призывает ни к чему — он просто показывает все так, как есть (правда, с небольшой долей фантастики). И именно это производит куда большее впечатление, чем любые другие попытки донести простую, в общем-то мысль, что немотивированное насилие — это зло.

Конечно, нельзя не отметить великолепную актерскую игру Малкольма МакДауэлла. Роль Алекса из «Заводного Апельсина» так и осталась его самой лучшей работой в кино — даже сложно представить другого актера на его месте.

Данную картину лично я считаю одним из лучших творений Кубрика.

9 из 10

Заводной Апельсин — Роман наполненный противоречивым смыслом, множеством сменяющих друг друга событий, которые еще стоит успеть уловить, к тому же, он строится на так называемом антигероизме.

Алекс — подросток, который имеет безупречный вкус к музыке и изощренному насилию.

Он пример утонченности духовной и испорченности физической. Берджесс подает главного героя, как уникального мальчика, хотя и есть попытки интерпретировать роман, как общее описание подросткового мира того времени.

Впрочем, не смотря на то, что центром нашего внимания становится Алекс, его окружают уличные банды, главарем одной из который является он сам. Не зря роман был признан одним из жесточайших произведений всех времен. Я бы даже назвала его слегка издевательским. Моральная агрессия героев слишком скрыта — так уж повелось, что мы можем оправдать любой поступок, если находим ему какие-то объяснения в виде мотивов, аффектов и психической подавленности. Но в Заводном Апельсине мы наблюдаем сухую жестокость, хулиганство не столько ради выгоды, сколько ради самого процесса.

Хулиганство… и превосходная музыка!

Алекс, по моему мнению, становится для читателя эталоном стиля. В его стиле сделать так, чтобы преступление прошло идеально, в его стиле обожать классическую музыку, достигая катарсиса от Девятой Симфонии Бетховена, в его стиле, наконец, эти русские выражения, его крепкое словцо, что несвойственно остальным.

Герой приобретает слишком мужественные и взрослые черты для своего возраста. Пройдя через множество жутких испытаний, Алекс отвечает за все свои поступки и приходит к совсем уж необычайному концу…

Что касается фильма Стенли Кубрика, снятого по роману Энтони Берджесса, то эта картина еще более противоречива, чем роман. Но уже не в самом приятном смысле.

Несомненно радует актер, сыгравший Алекса. Малкольм Макдауэл идеально справился с этой ролью, я поистине могу считать это самой лучшей его актерской работой. Вероятно, мое представление об Алексе просто сошлось с его образом в фильме…

В остальном начинается череда минусов.

Мне особенно удивительно говорить о минусах в картине Кубрика, так как это, все же, признанный гений кинематографа. Но такое звание позволяло ожидать от него лучшего.

Во-первых, фильм был испорчен тем, что из сюжета напрочь была вырезана последняя глава, в которой, кстати, решается вся дальнейшая судьба главного героя. Эта самая заветная глава, которая располагается всего на 4—5 страницах, просто говорит за весь роман в общем, переворачивает представление о том, что читатель (зритель) анализировал до этого. До сих пор не понимаю, как Кубрик пошел на такое жестокое преступление против сюжета гениального романа…

Во-вторых, стоит отметить, что фильму не хватило тончайшего юмора, который присутствует в книге. Практически каждая мини-сцена в отдельной главе сопровождалась неким курьезом, неким скрытым фарсом. Это тоже немаловажно для восприятия картины.

В-третьих, со сценами насилия Кубрик справился не в полной мере, уже хотя бы потому, что моральное и физическое давление, которое Алекс переживал, находясь на лечении, не проедало зрителю душу так, как делал это текст книги.

Вывод сделан однозначный: Книга, как источник сюжета, всегда будет и останется более полной, чем её экранизация.

Но, если же кинематограф является первооткрывателем идеи, то никакая книга по фильму не будет такой страстной, как режиссерская постановка.

Первоисточник — единственное средство понимать, что вам говорит автор, зачем он это делает и чего он от вас хочет.

Смотрите хорошие фильмы, читайте превосходные книги.

6 из 10

Иной раз смотришь фильм Кубрика, и хочется ругаться. Да, да, други, ругаться грязными, нехорошими словами, высказывать всю сонму накатывающих волной эмоций злобным, грязным, острым языком. Иначе его миры могут захлестнуть, похоронить под собой. Потому что этот странный, экстравагантный человек с чуть ли не смешной фамилией, творит нечто. Нравится — не нравится, никого не уговариваю, не переубеждаю, говорю лишь о своём. Кубрик, други, с*кин он сын, — отдельная планета, кружится себе в одиночестве, ни на что не похожий, и режет правду — матку одним ему присущим киноязыком. Можно сказать, с налётом иронии — эстетствует. А можно сказать — творит (подчерните нужный вариант).

Жил — был в недалёком будущем, юный дьяволёнок по имени Алекс, с красивыми голубыми глазами, но очень некрасивым взглядом этих голубых глаз. От его холодного, омерзительного взгляда становится не по себе, потому что сразу становится понятно: их обладатель способен на любую мерзость, и сделает её с удовольствием. Да, други, Алекс — квинтэссенция мерзости, таракан в обличии человеческом, крыса под ликом подростка.

Он живёт в странном мире, пошлом и грязном; его родителям на него наплевать; днём он прогуливает школу, а ночью, ночью наступает время для старого, доброго ультранасилия.

Ох эти добрые времена веселья и удовольствия, что может быть лучше, чем хулиганство, разбой, потоки силы и собственной вседозволенности, выплёскиваемые с цинизмом — и каким цинизмом!

Особенно, если заранее зарядиться дозой волшебного снадобья, наркотика и стимулятора нового поколения под названием «moloko», общедоступное в любое время в прекрасном баре «Korova». Старое доброе ультранасилие приобретёт острый вкус благодаря такой подпитке.

Что, мерзко, отвратительно смотреть на реалистичные сцены насилия? Ага, конечно. Поздравляю, вы вполне нормальные люди. А вот Алекс от этого получает удовольствие! Как думаете, не из такого ли склизкого дьяволёнка вырастают душители и изверги, вроде того же адольфа?

Но осмотримся вокруг, что представляет из себя мир, в который мы попали? Повторюсь, он пошлый и грязный, он наполнен грязью как помойное ведро; он настолько протух и прогнил, что кишит трупными червями, ещё оставаясь живым. Он безвкусен и холоден. Начиная с бара Korova, мы окунаемся в его безвкусность, в которой сексуальная символика стала краеугольным камнем. Что за отвратительный «молочный» аппарат? Какая кичливая яркость одежд и неестественных париков! А что это за уродливое «произведение искусства» стояло на столе старой девы, похожее… да чёрт на что похожее!

Взглянем на государственный аппарат, на руководство этой гнили. Алекс, естественно не желающий исправляться, но желающий выбраться на свободу любым способом, подвергается «гуманному» вправлению мозгов, после которого превращается в робота, не способного потакать своим желаниям. Его унизили, втоптали в грязь, заставили лизать подошву грязных туфлей, и это назвали «исправлением» и «превращением в хорошего человека»! А моральный и нравственный выбор? Нет, вместо этого насильное, издевательское привитие качеств, которые внутренне человек душой своей не принимает. Вот такая, други, круговерть насилия.

Но и это не всё. Готово ли общество принять такую «заводную куклу», что её ждёт на свободе? Ведь казалось бы, проблема решена, дьяволёнок кастрирован и безобиден, значит зло им творимое более не увеличится. Но нет, те, кому была нанесена им боль, ответят и ответят более жестоко. Как же, «подставь другую щёку», ка же «возлюби», как же «научись прощать». Насилие порождает большее насилие, снежный ком растёт, карусель кружит.

Государство принимает в своё лоно двух бывших товарищей Алекса, ставших оборотнями — адская ирония, перевоплотится из жестокого преступника в жестокого «стража порядка»! А политические проститутки придут в свою очередь лизать туфли цинику Алексу, чтобы он стал их инструментом, манипулирующим общественным мнением. Спасти репутацию. Сохранить власть. Взять под своё крылышко убийцу. А что, раз выгодно, и полижем, и задобрим. Финальные кадры с аплодирующими грязной сцене джентльменами, принимающими и одобряющими её — аллегорична и символична. Как зелёный свет Алексу и ему подобным.

Жестокий, прямолинейный фильм, дающий пищу для размышлений. Снято необычно, с маниакальным вниманием к деталям, во многих моментах — даже эксцентрично. Например, надолго врезается в память сцена с танцующими Спасителями. Общий стиль гармоничный и мрачный; ирония, гротеск, сатира панибратски сплетены в причудливый узор, создающий уникальную атмосферу. В качестве саундтрека Кубрик использует классическую музыку, причём соотносит её с на первый взгляд абсолютно неприемлемым и неожиданным видеорядом. Молодой Малкольм МакДауелл в амплуа подонка просто идеален, как внешним типажом, так и яркой игрой, манерой говорить, лексиконом своего персонажа, произносимым сочно и естественно.

А то, други, что он обращается с экрана к зрителю так своевольно и по братски, словно примеривая вас, смотрящих, к себе; подразумевая свою с вами родственность и общность; это други, братцы — ребятушки, решать вам — считать себя таким же или послать Алекса со всеми его червями и тараканами на все четыре стороны.

Мы не такие, как ты!

10 из 10