Рецензии

О Линче! Как никогда. А, особенно, когда.. Читаешь и понимаешь, что язык дан человеку не только для того, «чтобы скрывать мысли», но и… их отсутствие. Да, и бороться с искушением вычислить логику нелинейного построения — затея еще более пагубная, чем, все-таки, отдаться процессу и, все-таки, «отЛинчевать» свой мозг.

Итак, две версии. «Красивая» (релятивистская) и адаптированная (конформистская).

Как ни странно, начну со второй. Она, действительно, более скучная и все списывает на ту самую «фугу». Причем. Если все свалить на «метеоризмы» не совсем здорового мозга, очаровывает детальность отдельных планов в восприятии «вовлеченных» персонажей. Так больное воображение не работает. Увы. Дэвид и в этом условно спасительном варианте причесал нас против ветра.

Теперь, первая. Линч «похулиганил» по фаустовским мотивам. В известный момент Фрэд решил «сбежать» от возмездия и «продался».

Воплощенный (сами знаете кто) в загадочного персонажа в виде дряхлеющего, неопределенного возраста «мальчика» с гаджетами «оферту акцептовал». На своих условиях. А именно..

Хронологию не нарушил и.. Создал вторую реальность, «пристыковав» ее к первой, но как… Фрэда «загнал» глубоко в Пита, оставив лишь след в виде ассоциативной занозы. В подкорке несчастного «донора». «Переформатировал» Дика Лорана с челядью в Эдди, с нею же. «Клонировал» и «перекрасил» Рене. С более раскрепощенной нимфоманской сущностью. И, наконец, оставил в глубоком недоумении неподготовленных к «неэвклидовой геометрии» полицейских, в менее глубоком — друзей и родителей Пита, еще меньше — Шейлу. Но более всего — всех нас.. Аллилуйя..

А так ничего. Пытайтесь. Ментальное садо-мазо и упрямое резюмирование в конце, через которое не менее упрямо будут высовываться тараканы-вопросы. Типа. Кто же, все-таки производил съемку из-под потолка. Ночью. Проникая в дом. Точнее.. В наш мозг..

Как-то так сложилось, на меня имя Дэвида Линча наводило такой определенный трепет, хотя до не давних пор его фильмы я не смотрел. Создаваемый антураж в рецензиях на его киноленты, информации о самом режиссере, в ожидании просмотра рисовало мне нечто мистическое, безумно сложное для восприятия и выворачивающее мозг, но в итоге оставляющей бездну пищи для размышлений.

Я очень сильно разочаровался. После просмотра «Шоссе…' мой мозг был вывернут и выпотрошен, но ничего ровным счетом интересного я в этом не нашел. Что это было? Нет, я нисколько не собираюсь говорить что фильм ужасен, тем более что многие рецензоры нашли его более чем гениальным, и я не имею намерения оскорбить их чувства. Мне просто хотелось бы самому разобраться в дебрях линчевского воображения.

Главная для меня сложность ленты, здесь не объясняется ничего. Абсолютно ничего. Беря в расчет в то, что это психологический триллер, где, по моему скромному разумению, в конце, или на каком-либо другом участке фильма, должно стать все предельно ясно, либо, оставленную нераскрытость повествования я должен буду домыслить сам, сидя после финальных титров с открытым ртом пораженный концептуальной развязкой. Но Дэвид Линч считает не так. Он не оставляет нераскрытостей повествования, отнюдь, все происходящее в фильме одно большое нераскрытое повествования.

Ни одна сюжетная линия не приходит к логическому завершению, а их здесь предостаточно. Я не требую многого, всего лишь капельку разъяснений, чтобы отметить какие-нибудь точки на координатной оси и от них попытаться дорисовать цельную сюжетную параболу. Шоссе как сообщающийся сосуд, содержимое переливается туда и обратно, периодически добавляется нечто новое, но в итоге, в конце фильма, содержимое остается таким же, каким было в начале, тобишь все происходящее не становится понятнее. На появившиеся вопросы я не могу найти ответа. Ожидаемый катарсис не происходит. Резкая смена главных персонажей, как ее трактовать? Если первый герой сошел с ума, и сюжетная линия второго ему привиделась, тогда все это всего лишь бред, тогда все кино просто бред сумасшедшего не значащий ничего. Что-то схожее есть в мейнстримовском «Острове проклятых», где также весь фильм оказывается вымыслом главного персонажа, но там есть логика, структурно, лента, попрыгав на ухабах, оказалась логически законченной, и последняя фраза Ди Каприо дает определенный повод поразмыслить над финальной развязкой. Но в шоссе не знаешь за что ж ухватится. Где же, укажите нам то, что мы должны принять за образцы?

Мне не под силу разгадать ребусы Линча. Вы знает, после того как я посмотрю любой фильм, мне хочется самому себе объяснить о чем фильм, и так, для полного понимания, вкратце выстроить в голове все свершившееся на экране. «Шоссе в никуда», действительно, привело меня в никуда. Беспросветная ночь и тьма.

Одним словом, «Шоссе в никуда» это такое кинематографическое извращение, где по идее, зритель, со связанными конечностями и с непроницаемой повязкой на глазах, должен искать иссиня-черное четырехпалое существо, помещенное, в абсолютно лишенное света помещение.

Отдельной строкой стоит сказать о музыке. К ней никаких претензий. Пусть я и не ярый поклонник Рамштайна, Дэвида Боуи, Nine Inch Nails, но их композиции как нельзя лучше подходят к мрачноватому и нуарному антуражу кино.

Я не понял фильм, искренне пытался, но не смог его переварить. Но посмотреть Шоссе все же стоит. Возможно, ваше воображение сможет осилить сюрреализм Линча. Фильм не однозначен, но явно необычен.

5 из 10

Я простой, можно сказать, рядовой любитель кино, правда иногда балую свой разум фильмами категории арт-хаус, но вот Линча смотрел первый раз, так как боялся браться за него, наслышан был о его сложном восприятии, но всё же, в итоге, не смог пройти мимо такого мастера, мне вообще импонируют люди, не важно режиссёр или кто другой, которые делают что-то в своём стиле, не боясь быть не понятыми, как в случае с Линчем.

Сюжет мной был не до конца понят, это ещё, мягко говоря, напишу, вкратце, что уяснил и не потому что талантлив, а потому что немного туговат. Всё начинается с подозрения в измене жены, сопровождающиеся моральными и духовными терзаниями, которые достигают своего апогея, когда худшее подтверждается. Придя домой с вечеринки, он, муж, будучи не в себе убивает жену, затем его арестовывают и приговаривают к электрическому стулу. Там, в камере, его терзали сомнения и совесть, начинаются галлюцинации, сопровождаемые дикими болями, врач прописывает снотворное, всё это вводит его в болезненный, безумный транс, в котором его сознание рисует другую реалию, там даже он совсем другой человек и по другому решает проблему измены… Там ещё полно нюансов, но ещё больше вопросов, на которые мозг лихорадочно ищет ответы.

Линч, снимая, по сути, простой триллер, добавив психоделики, умудряется не просто поразить зрителя, а заставляет думать, размышлять, фильм-ребус и достаточно сложный ребус, зрителю кажется, что, вот, он ухватил нить сюжета, но не тут-то было, всё снова переворачивается с ног на голову.

И, конечно, отмечу музыкальное сопровождение, благодаря ему атмосфера накаляется донельзя, я иногда многого не понимал, но напряжение было всё равно велико, бегали такие мурашки, как-будто смотришь качественный ужастик.

Фильм буду рекомендовать к просмотру, потому что он заставляет пораскинуть мозгами, да и более атмосферного фильма мне ещё не доводилось видеть. Фильм можно не понять, но говорить, что он плох, это преступление против кинематографа, не понял — пересмотри, понял — уважуха!!!

Всем желаю приятного просмотра!

Lost Highway Один из самых крутых, полноценных фильмов Линча, где чувствуется полный поток сознания мастера, т. е. ощущение что он себя ни в чем не ограничивает, нету ни одного табу, только Разум, Чувства, Камера и Линч. Абсолютный шедевр. Отличная психически больная обстановка в фильме не оставляет нас не на минуту, с первого просмотра довольно трудно уловить что вообще в некоторых моментах происходит. Фильм наполнен загадками, мистическими и таинственными действами, что так любит автор.

Близнецы, сон, психика мозга все это так любят все художники всех видов искусств и видимо это привлекает нас больше всего в этом мире. Два героя, два близнеца, один герой и его альтер эго, можно называть это как угодно. Или это реальность не тривиальная, интересная, виртуальная. Ответов нету, да и когда у Линча они были. Фантастический сюжет, хитросплетен из двух историй, или одной, с множеством различных побочных ответвлений, с загадками, с мистическими казусами. Все это наполняет фильм делает живым, оригинальным и актуальным на все времена. И конечно главная тема американских режиссеров — тема дороги. Асфальтовые спагетти намазанные на всю территорию штатов Джеком Керуаком и другими, именно это стало одной из главных тем да и образом жизни всех «свободных» американцев.

Прозвучит тривиально но очень хочется отметить выдающийся саундтрек к фильму. David Bowie, Анджело Бадаламенти, Marilyn Manson и другие просто великолепно, изящно и концептуально вписываются как нельзя лучше в фильм, просто блестяще.

Актеры. Играют все на одном дыхании. Еще бы, столько интересных, небанальных, разнообразных ролей что можно было бы сделать несколько фильмов из одного. Билл Пуллман, Патриция Аркетт, Майкл Масси, Роберт Блейк (первый раз видел этого актера в действии, потрясающе сыграл) и конечно великолепный Джек Нэнс, последняя роль любимца Линча.

Однозначно смотреть всем.

10 из 10

Фильм американского режиссера Дэвида Линча «Шоссе в никуда» без какой-либо тени сомнения является одной из главных жемчужин своего жанра. А именно, психологического триллера. Мне честно говоря, очень сложно сравнивать его с другими подобными фильмами из фильмографии Линча. Суть в том, что у него смотрел я лишь только именно эту картину. Она произвела на меня впечатление при первом просмотре более 10 лет назад и она произвела на меня впечатление снова, по прошествии огромного количества времени.

Сюжет картины крутится вокруг саксофониста Фреда Мэдисона, который в мире и спокойствии живет со своей супругой. Но этот мир и спокойствие обрываются после появление на крыльце дома странных видеозаписей. По мимо всего прочего, Фред подозревает свою супругу в измене и старается пристально наблюдать за ней. В один момент, вся жизнь героя обрывается, когда он запускает очередную видеокассету, на которой он же сам находится рядом с телом убитой супруги. В связи с чем, абсолютно ничего не понимающий Фред попадает за решетку. А далее, мистическим образом пропадает из своей камеры смертников и за место него появляется автомеханик Пит Деймон, который так же находится в полной растерянности и странном состоянии, близком к психическому расстройству. Пит пытается решить свои проблемы и начать жизнь заново, но к сожалению, события приводят его на шоссе, шоссе которое ведет в никуда.

На мой взгляд, фильм совершенно незаслуженно не замечен очень многими, но тем не менее, у него есть своя очень доброжелательная фанатская база, ибо плохих отзывов на «Шоссе в никуда» я не вижу практически нигде. Вероятно, все это люди почитающий творчество Линча. Лично я не могу о нем судить, но «Шоссе в никуда» пожалуй чуть ли не высшая точка режиссерского мастерства. Не каждый фильм способен после себя что то оставить и нацелить на какие-то определенные мысли, но данная картина, справляется с этим очень успешно.

Честно говоря, можно ещё очень долго рассуждать о картине. Доводилось читать отзывы размером с целые страницы, но пожалуй, каждый найдет в картине что то свое. Каждый сможет трактовать ее по своему. Шоссе для каждого разное и каждый, найдет в нем свой собственный путь, пусть даже что он и ведет в никуда.

10 из 10

Я часто плачу, когда читаю рецензии на свои фильмы. Дэвид Линч

Два конуса света от фар вырезают из тьмы участок ночной дороги, отрезки желтоватой разметки один за одним методично пронзают экран в красивом motion blur, затерянное шоссе из ниоткуда в никуда зловеще поигрывает текстурой. Кажется, уже в этой незамысловатой, но очень стильной стартовой сцене, проявляется весь метод Линча, его гений. Ведь снято ровно так, чтобы мы могли убедиться в реальности объекта, но оставили бесконечный простор для фантазии. Что происходит вне этой игры световых бликов на поверхности? Контекст скрыт в темноте, дорога может оказаться обыкновенной дорогой, ироническим рейсом в Ад, астральным каналом, связывающим две смысловые части — что угодно. Вся суть в здешней разновидности хичкоковского «ужаса за закрытой дверью», мы видим только то, что видим. Впрочем, глобально основной прием давно уже отработан. Скелет несложной, порою совсем уж тривиальной, околодетективной фабулы, постепенно обрастает мясом мрачной метафизики. Как будто кто-то выдергивает пробку, открывает шлюз, перерубает канат — и линчевское потустороннее зло начинает сочиться буквально отовсюду. Фантомы страхов, затерявшиеся когда-то на дальних полках подсознания, обволакивают домики, деревья, автомобили — и все в этом мире уже «не то, чем кажется». А кажется нам, что автор варварски роется в реестре мироздания, укрывая дырявый детерминизм декоративными заплатками сингулярности да так, что никаких швов не видно. И чем в итоге воспринимать происходящее: вереницей фрейдистских проекций или насмешкой пространственно-временного континуума — вопрос сугубо идеологический.

«Шоссе» — пожалуй, самый эффектный фильм Линча с точки зрения сюжетной механики, нарративные шарниры, несмотря на сложность конструкции, работают почти идеально. Здесь нет этой порою навязчивой и слишком уж явной авторской антитезы. Любимое в контексте творчества противостояние «мегаполис-провинция» отодвинуто на n-ный план, а пресловутые две истории отличаются гораздо сильнее, чем в том же «Малхолланд драйв», заметно усложняя спектр интерпретаций. И если «Синий бархат» берет свое скорее красивейшим метафорическим рядом, а, скажем, «Голова-ластик» вовсе является по сути фантмазмическим фейерверком, сгенерированным из одной простой идеи, то «Шоссе», будучи менее ярким, дает необходимую полисемию уже на уровне чистого повествования. Кажется, ни в одной другой работе нет такого количества важных сценарных мелочей. Сюжетная схема, которая ранее очень часто напоминала две параллельные линии, вырождается здесь в подобие символа бесконечности или, если угодно, ленту Мебиуса, бутылку Клейна и другие замыкающиеся в себе геометрические выверты не из нашего измерения.

Выделяет картину и особый вид «серьезной несерьезности». Линч вообще один из немногих современных авторов, кто действительно переходит от порядком поднадоевшей прямой иронии второсортных постмодернистов, к всамделишному и вполне аутентичному пастишу. Ясное дело, едва ли кто-то назовет «Шоссе» смешным фильмом, однако по-особому озорное обращение с кинематографическим конструктами прошлых эпох (связанными преимущественно с film-noir) разглядеть вполне можно. Взять хотя бы чрезвычайно вольную трактовку типажа femme fatale: в первой части Патриция Аркетт выглядит слишком уж робкой, чтобы заслужить эпитет «роковая», а во второй напротив видится перебор с сексуальностью (и то сказать, героиня оказывается порно-актрисой), дополненный ко всему прочему блондинистым париком, что намекает на особое отношение к Мэрилин Монро. Слегка досталось и самому Голливуду: пара сцен с вечеринками в больших залах неплохо деконструируют образ богемной мишуры.

Около двух лет назад один из главных мыслителей Восточной Европы Славой Жижек посвятил обозреваемому фильму целую книгу, где в свойственной манере прошелся по картине бульдозером отборного лаканианского психоанализа, подогнав, к примеру, здешнего злодея мистера Эдди под свою «теорию непристойных отцов». С недавних пор в сети ходит история, о том, как известный фрик от философии и не менее известный фрик от кинематографии наконец-таки встретились, вручение книги состоялось, однако затем, когда первый поинтересовался у второго о результатах чтения, получил в ответ нечто вроде «прости, друг, но я ни черта не понял». Что это, живое воплощение витгенштейновского тезиса о немощности естественного языка (и потенциальном могуществе киноязыка), или утверждение диктатуры потока сознания в среде художественных подходов — сказать весьма трудно. Ясно одно, пусть эталоном коммерческого успеха считаются Спилберг или Кэмерон, но если заменить скучные зеленые бумажки на особый сорт зрительского интереса, то здесь старина Дэвид быстро выбьется в лидеры. Кино Великого и Ужасного — это финансовая пирамида пересмотров с фанатами-инвесторами в поисках истины, которая, конечно же, всегда рядом, но не здесь. Это черная дыра толкований, в которую летит все без разбору: мистика, психоанализ, квантовая физика. Это зоопарк котов Шредингера и твинпиксовских сов, бесконечные приключения Незнайки в Трансцендентном городе. Шоссе действительно никуда не ведет, мы можем только восхищенно глазеть на мелькающую разметку. Слышите? Где-то сейчас заплакал Дэвид Линч.

Единственно правильное — это примириться с существующим порядком вещей

Франц Кафка

5°

Саксофонист Ф. терпит ежедневные фиаско в постели и подозревает знойную женушку в супружеской неверности. Та, в свою очередь, буквально излучает пленительное ню с сосками, ягодицами и зелеными глазищами. А тут еще загадочные видеописьма неизвестного вуайериста и неприятный тип, выкидывающий странные фокусы. Так вязкий сюр диковинных событий толкает Ф. в омут темной безнадеги, так бедолага тихо съезжает с катушек в направлении закономерного неба в клеточку, озвученного закадровым смертным приговором. И зловещие паучки поползут по стенам, и повсеместное раздвоение действующих лиц обернется страшной разгадкой, упакованной в красную капсулу, и чудесное спасение окажется пустым миражем, маскировкой персонального ада несчастного Ф.

180°

Упиваясь приятной сладостью дыма нормальности, Линч переплетает сон и явь, будничность и сумасшествие — саундтрек Бадаламенти нагоняет жути, телефонные звонки провоцируют нервные конвульсии, а приглушенная тьма интерьеров сгущает постановочный туман. Отдельных комплиментов заслуживает сценарий — дедушка Дэвид экранизирует холодный ужас ночных кошмаров, вышивая нарратив петлей Мебиуса, а тягучая бесконечность завязки уступает место лихорадочной чечетке действия. Получается интересно — нечасто случается видеть столь захватывающие анамнезы. Флэшбеки оказываются флэшфорвардами, уроки вождения проявляются довольно радикальной педагогической манерой, а занимательная этнография страны чудес и патологий пестрит прелюбопытными метафорами — падение в кроличью нору бреда приводит к безумному чаепитию с собственным подсознанием, заглавное шоссе расплывается в едком дыме реальности.

355°

Ведь не существует ни этого шоссе, ни этого автомобиля, ни даже дохлого Дика Лорана, есть лишь тщетная надежда заблудиться в ворохе ужасных воспоминаний. Но, увы, все может человек забыть, но не себя самого, вот и просвечивает мизанабимом вторая часть «Шоссе», оказываясь на проверку не явью, но яркой галлюцинацией, аккуратно спрятанной в недрах сюжетной матрешки. Так персонаж культового фильма Роберта Вине скрывался от мучительной правды в дебрях фантазий о заговоре сомнабул, так двадцать пятый час Спайка Ли журчал реквиемом, торжественной одой горькой безнадежности несбыточной мечты. Не ждите мельтешения смыслов, не ждите противоречивых толкований, все довольно просто — перед нами еще одна вариация на тему danse macabre, история о том, как смерть начинает и выигрывает, сухая хроника бала повешенных. Мораль сей басни проста — нет никакого доктора Калигари, а Монтгомери Брогану только снится чудесное спасение из цепких лап правосудия. Словом, ребус разгадан, получите уровень и два сокровища в придачу. Правильно?

Ризома

Нет. Вам кажется, что это триста шестьдесят — это ноль, стрелка пошла по второму кругу, змея укусила себя за хвост. Вам кажется, что это рецензия — это издевательский памфлет, более-менее полностью ломающий безумный мир обывательского уюта. Пришло время выбросить утешительные кривые зеркала и посмотреть правде в глаза, пришло грозное время ясности. Оглянитесь вокруг и вы увидите, как привычная обыденность полыхает синим пламенем делирия, а отрадные заблуждения освещают мрак ярким звездопадом химер. Не только полоумные убийцы линчуют здравый смысл в рамках психологической самозащиты, этим занимаются все люди, в сущности, вся наша жизнь стоит на фундаменте большой и малой лжи. Возьмите хотя бы религию, не спешите только слепо ринуться в абсурд, давайте попробуем поговорить серьезно. Что будет, если мы отбросим концепцию загробного существования? Жизнь окажется лишь агонией угасания, юдолью скорби, тоскливой историей тоскливой болезни. Именно поэтому очень понятна идея придать окружающей нас несуразице хоть какой-то смысл. Идея, что ни говорите, святая, вот только миру ничего не нужно, мир принимает вас, когда вы приходите, и отпускает, когда вы уходите, вот и все. Вы полагали свою биографию дорогой к безмятежному благолепию, прелюдией к вечной жизни бессмертной души? Выдыхайте этот успокоительный самообман, друзья мои, выдыхайте его поскорее — мы уходим не в молочный свет нирваны, а в дрожащую муть ночного шоссе, затерянного посреди слепого ничто. А Бог… Что Бог? Бог мертв; тело его, с переломанной шеей, мерно покачивается на петле, на самом верху лестницы в небо, что приснилась однажды старику Иакову.

Однажды О. Джей Симпсон, экс-звезда американского футбола и напарник Лесли Нильсона по «Голому пистолету», отрезал голову своей супруге и искромсал ножом её любовника. После чего паранормальным образом был признан присяжными совершенно непричастным к расправе, полностью оправдан перед лицом нации и отпущен на волю, представ в глазах многомиллионной общественности невинной жертвой обстоятельств и произвола полиции. Однажды актёр Роберт Блейк, он же Загадочный Человек, заказал убийство жены и был освобождён судом от ответственности за содеянное. Между этими происшествиями фильмография современного сюрреалиста номер один пополнилась очередной завораживающей, визионерской мистификацией о сакральном акте насилия. О том, как средний представитель богемы изрубил благоверную на ленточки для бескозырок. Связь между упомянутыми событиями эфемерна, призрачна, пунктирна. В точности как составление карт к смысловым сокровищам Дэвида Линча. Вояж по «Потерянной магистрали» — выразительное тому доказательство. Созерцание плёнки сродни полунаркотическому трипу: аристотелевскую логику расщепляют когнитивные ловушки, эвклидово пространство прирастает четвёртым измерением, классический психоанализ трещит по швам, апелляции к разуму задыхаются в макабрическом танце, а единственной путеводной звездой становится голая интуиция и вкрадчивый внутренний голос, шепчущий: «Fire, walk with me…».

Кинематографисты условно подразделяются на два творческих лагеря: режиссёры манеры и режиссёры идеи. Архитектор «Lost Highway» принадлежит в большей степени к первым, чем ко вторым, поскольку идейное ядро линчевского наследия целиком покрыто непроницаемой мантией гипнотической эстетики. Урбанистический паноптикум о кровавом злодеянии и раздвоении личности идеально ложится в плоскость авторской художественной стилистики. Эберт окрестил седьмую полнометражную акварель Линча лобзанием с зеркалом, бесчувственным и бестелесным, ледяным и пустотным. Фрейдомарксист Жижек посвятил деконструкции «Шоссе» пространное культурологическое эссе и разглядел в жёлтых полосках дорожной разметки, уводящей в пустоту, скрещение двух измерений — буржуазной вселенной извращённого секса, зверских убийств и предательств под шёлковым покрывалом неонуара и олицетворённой метафоры мужских страхов перед импотенцией и изменой. Бесчисленные прихожане Собора имени Дэвида Блаженного высматривают истину в трансцендентных кроличьих норах и мистических ящиках Пандоры. В круговороте оккультных догадок вращаются параллельные миры, переселение душ, полтергейст и оборотни. Все предложенные версии, от мала до велика, с аппетитом поглощаются вязкой, тёмной материей бескрайнего вместилища вопросов без ответа. Ведь популярные толкования верны и превратны одновременно. С равной негой греются они и сгорают в гамма-лучах Туманности Линча по причине невозможности сужения необъятной «шоссейной» фантазии до общепонятных и всеприемлемых фабульных схем.

Гораздо более наглядным представляется погружение запутанной автодорожной мистерии «взъерошенного» Маэстро в концентрированный контекст линчевианы, поскольку её кинопространство, как никакое другое, насыщено сквозными и перекрестными образами. Ключевые женские персонажи полотен Линча зачастую обладают антиподами или зеркальными «сёстрами», внешне отличающимися цветом волос. У грешной Лоры Палмер — девственная Мэдди Фергюсон; у раскованной Дороти Валленс из «Синего бархата» — домашняя Сэнди Уильямс. Образ femme fatale в исполнении Патриции Аркетт и вовсе разделяется напополам. Покорная, инертная брюнетка Рене и авантюристичная, хищная блондинка Элис, две сущности одного объекта желания, сливаются в роковой афродизиак для всех окружающих мужчин. Одной из несущих опор созданного Линчем портала в Никуда служит феномен мнимого двойника, одержимого садистической страстью или же, наоборот, ведомого искупительной миссией. В «Твин Пикс» — это плотоядный Боб, в «Шоссе» — Пит, ожившее светлое альтер-эго Фреда Мэдисона, лжеспасительный плод его надтреснутого, сокрушённого разума. Спусковым крючком для разного рода сверхъестественных интерпретаций становится мрачная и зловещая персона-загадка. Инопланетянин в «Голове-ластике», твинпиксовский красный карлик, человек-овца в «Малхолланд Драйв». Вездесущий Мистери мэн, преследующий Фреда с видеокамерой наготове, из той же «потусторонней» когорты. Одни узрели в нём персонифицированное подсознание, другие — апостола фатума, чёрного вестника бездны, третьи — этакого мистера Хайда, сумрачного доппельгангера, четвёртые — демоническое создание, подавителя людской воли и прядильщика нитей судьбы. Так или иначе, коллекция восковых фигур и тотемных чудищ, собранная магистром непознанного, даёт лишний повод убедиться: киноязык Линча необычайно рельефен, интимен и основан на самобытной азбуке, читать которую приятно, изучать — завлекательно; исчерпывающе и универсально расшифровать — немыслимо.

Стало быть, ничего не остаётся, кроме как просто нырнуть с головой в томные воды режиссёрской экспрессии: внимать эксцентричному вокалу Дэвида Боуи и рокоту Раммштайн, ловить взглядом взрывоопасную женственность леди XXX, ощущать кожей пульсирующую органику кадра, вкушать пряный нектар психоделического саспенса, вдыхать запах порока и плавящегося целлулоида. И пусть шоссе стремительно уносится вдаль, а корвет мчится в темноту на полных оборотах, пусть всех нас снимает скрытая камера бога иль дьявола, пусть чёрный человек поджидает за ближайшим поворотом, а позади вопят сирены — от адреналина захватывает дух, от бешеной скорости зашкаливает пульс, от восторга учащается дыхание. Значит, мы здесь. Значит, мы живы. Значит, надежда есть.

Семейная пара меньше всего походит на семейную пару. Сквозь густой, как прокисший кисель, воздух, они обмениваются сверлящими взглядами. То ли безнадежно пустыми, то ли до ужаса бездонными. Упиваясь оборванными фразами, словно куклы, неестественными движениями, словно роботы, туда-сюда, день за днем в лапах гулкого безвременья. Но только не в постели, нет, не при свете. Время соития, куклы оживают: в глазах одного — безудержный страх, в глазах другой — черная бездна небытия. Самка богомола пожирает своего супруга в акте инфернальной страсти, высасывая душу несчастного сквозь соломинку пламенного самолюбования. Только самый внимательный вспомнит слово «суккуб». Не выдавай себя! И не улыбайся, сучка — тебя снимает скрытая камера. Чу! То под потолком фланирует, гогоча, око Дьявола, это ли не звоночек? Впрочем, он сам Его пригласил.

Линч — будто загадочная улыбка Джоконды: имеет миллион прочтений и трактовок, становится предметом дискуссий, источником смелых гипотез и фантастических домыслов, но неизменно и неотвратимо гипнотизирует многогранностью глубинного содержания. Он поставил на поток производство семиотических конструкторов в кинематографической упаковке. Красочная коробочка со вздернутой под углом желтой надписью «Lost Highway» распахивается в дрожащих руках киномана, и рассыпаются по столу сверкающие кусочки паззла, подбадриваемые завываниями Дэвида Боуи и еле различимым шепотом, вторящим: «silencio». Острые осколки идеи впиваются в голову, делая ее мягкой и упругой, словно ластик. А потом вдруг складываются в зеркальный шар. Сверкающая сфера вселенной «Шоссе в никуда». По наружной ее оболочке бродят Фрэд, Рене и Дик Лоран, — в движении, кажущимся хаотичным, образуя любовный треугольник. Заточенные углы фигуры искривляются в выпуклом пространстве внутренней стороны мировоззренческого шара, делая их еще острее и еще опаснее. Воздух подножного зазеркалья становится густым и терпким, его молекулы пропитаны кровью и гнилым семенем. Здесь рождаются Пит, Элис и мистер Эдди. Концентрация зла внутри шара доходит до критической отметки, шар отражает в бескрайнем зеркале ревнивого мужа безумным палачом, неверную жену — одержимой шлюхой, а властного соперника — отпетым бандитом. Не мудрено: поверхность сферы, связующее звено меж двумя мирами — есть Сатана. Не звони по номеру, оканчивающемуся на 666! Вездесущий маг трансфигурации и одновременно с этим воплощение людского греха. Он — похоть, он — ревность, он — алчность, он — гнев, он — убийство.

Пятисекундно засветившийся в роли порнозвезды Мэрилин Мэнсон рычит о том, как приворожит тебя. Вокально-инструментальный ансамбль «Rammstein» кует себе славу благословением маэстро Линча, подчеркивая своим ранним индастриалом самые колоритные эпизоды картины. Миловидное личико Патриции Аркетт отблескивает геенной огненной, знаменуя свое последующее участие в чертовщине любого толка — и в мистических «Стигматах», и в сэндлерокомедии «Никки, дьявол — младший». А главный герой тем временем совершает полный оборот вокруг зеркального шара. Дик Лоран мертв. И это значит, что все начнется сначала. Все заново, непрерывным циклом, без передышки и промедления. Ведь ад — это бесконечное повторение. Круговорот мотивов, поступков и лиц — разных, но одинаковых — оборачивается уроборосом, обреченным кусать себя за хвост вновь и вновь. Сие есть воля создателя — воля режиссера. И нет гарантии, что все это — не страшный сон. Ведь лишь во сне можно стать кем-то иным, постигнув глубины альтер-эго, лишь во сне можно со скоростью мира перемещаться между локациями, лишь во сне самым страшным кошмаром может стать осознание того, что Она — не Она, лишь во сне можно вернуться в ту точку, где все еще не поздно изменить, и лишь во сне эта точка запрограммирована стать точкой невозврата. Ведь так Фрэд? Проснись, Фрэд! Став сновидцем Линча, Билл Пуллман рвет шаблоны «Неспящих в Сиэтле» и спящего в коме у Тёртлтауба жениха Сандры Буллок. А все почему? Потому что сомнамбулические экзерциции безумца Дэвида не всякому по зубам, и там, где тот же господин Нолан подбрасывает герою гладкий волчок, Линч торжествующе безмолвствует, загадочно улыбаясь.

Забавны путешествия секретов.

Примерно такие мысли приходят при виде первых кадров этого мистического фильма, под музыку Дэвида Боуи, с которой и начинается фильм.

Правда точных слов для описания найти все равно не получится, т. к. Линч использует символический, иррациональный язык, который, по сути, не имеет ничего общего, с известной нам логикой. Вряд ли стоит искать ответы в сюрреализме, от которого сам Линч всячески открещивается. Хоть какие то ключи к пониманию фильма может дать главное увлечение Линча, — это трансцендентное учение, основанное в индии, о котором он так много говорит. Соответствующая этому учению теория гласит о существовании множества параллельных миров, в которых (подобно сюжету фильма) одна и та же сущность (душа) может существовать «одновременно» во всех мирах, но (вполне возможно) в разных обличиях.

Все это ни сколько не противоречит другой теории — о психофуге главного героя, который был настолько потрясен своим поступком, т. е. убийством собственной жены, что его астральная сущность (душа) как бы «раздвоилась». После этого раздвоения он, скорее всего, начал видеть не просто бессмысленные бредовые видения, а «свою» вполне реальную жизнь, но в параллельном измерении, где «он» знакомится с женщиной, как две капли воды похожей (за исключением цвета волос) на его жену, но с другим именем и другой жизнью. Возможно, что сходство внешности Ренэ и Элис, это прямой намек, на то, что они тоже по сути одна и та же личность, но проявленная в разных мирах.

Такая трактовка, в какой то мере отсылает нас к другому фильму, об измененных состояниях сознания, это «Другие ипостаси» Кена Рассела, в котором герой, в результате эксперимента над сознанием, то и дело попадает в параллельные измерения, лавируя в потоках сознания и «путешествуя» по своим воплощениям в других жизнях. Самое интересное, что подобные эксперименты проводились учеными не только в кино!

И если допустить смысловую параллель фильма «Шоссе в никуда» с картиной Кена Рассела «Другие ипостаси», то можно с уверенностью утверждать, что все это это не научная фантастика, а вполне реальный «переход», лавирование в других ипостасях сознания, полет «в никуда».