Рецензии

Профессор консерватории, ещё довольно-таки молодая женщина, живет с матерью и не имеет даже намека на личную жизнь. Она черства, строга и холодна, но при этом внутри неё всё готово закипеть…

Шокирующее французское кино. И когда я говорю «шокирующее», я имею в виду шокирующее. Кино о нравственных ценностях, публичном и личном, и о той грани, которая разделяет желание и патологию.

Снято всё предельно откровенно и грубо, но при этом тонко и изящно. Все грани нездорового воспитания и жизни представлены в шокирующих сценах, которые не заканчиваются до самого конца фильма. Практически все два часа я сидела схватившись за голову и выкрикивая риторические вопросы в экран. Потрясающее и поразительное, отвратительное и завораживающее кино о том, какой ещё бывает любовь, о том, бывает ли любовь вот такой, о том, почему такая любовь имеет право на существование, и почему она абсолютно никакого права быть не имеет.

Удивительное исполнение Изабель Юппер, безэмоциональное, но такое до безумия страстное. Её каменное, застывшее лицо притягивало и отталкивало одновременно.

Мне даже сложно сказать, чем именно мне так понравилось эта картина, но я определенно никогда раньше ничего подобного не видела.

Концовка оказалась, как и большинство поворотов в сюжете, неожиданной и немного непонятной для меня, но вполне логичной для такого фильма.

Вердикт: очень рекомендую.

7 из 10

Что такое норма? А что — патология, или же, аномалия? Несомненно, сейчас мы не будем углубляться в патопсихологическую литературу в поисках четких определений. Сейчас мы можем сказать одно — грань между нормой и аномалией очень размыта, практически незаметна. Если так подумать, довольно тяжело найти человека без каких либо фобий, неврозов, навязчивых идей и или иных психических проблем. Скажем так, некоторые формы диссоциативных или невротических расстройств сформировали ни один тип характера, став их неотъемлемой составляющей.

Итак, исход данной мысли заключается в следующем: вероятность возникновения аномалии в ходе личностного развития крайне велика, если в детстве заложить в развивающийся «фундамент» не тот кирпичик, или же просто напросто сделать в нем огромную трещину, которая со временем проявится на «доме» по имени Человек.

Крайне неоднозначные чувства вызвала картина Ханеке «Пианистка». Перед нами предстает 35-летняя женщина Эрика. Особа находится в тесных симбиотических отношениях с матерью. Это проявляется практически во всем, начиная со спанья в одной кровати и заканчивая спрашиванием разрешений вернуться домой «попозже». Назвать это «странным» — как промолчать. Это ненормально. То есть, мы видим взрослую женщину с явно искаженным и аномальным поведением, взглядом на жизнь. В ней смешалась масса противоречий, день ото дня разрывая ее душу.

Проблема ее страданий заключается в матери. Мы не зря упоминали диссоциативное расстройство, так как мать Эрики является идеальным примером проявления этого заболевания. Мать препятствовала личностному развитию девушки. Она не поддерживала ее ни в одном начинании, кроме музыки. Девушка не имела сексуальных отношений, а еще ко всему этому регулярно избивалась матерью. Возможно, не имея близости с мужчиной, Эрика не смогла сформировать эталоны любви, поэтому в ее ситуации они формировались исключительно матерью. Но понятие любви исказилось, так как кроме боли, страданий и унижений девочка ничего не получала. Выходит, что ребенок, взращенный истероидной мамой, переймет все эти ужасные поведенческие паттерны, сделав их чертой своего характера.

И вот она, аномалия! Корни ее уходят глубоко в детство бедной Эрики, и приводят нас к чрезмерно опекающей деспотичной мамочке и болеющему шизофренией отцу. Исходя из этого, было бы странно наблюдать абсолютно нормальное формирование и развитие Эрики.

Что же проявляется в поведении и характере женщины? Без сомнения требовательность и авторитарность, а также садомазохистские сексуальные влечения и противоречия. Она не вызывает отвращения. Ее жалко. Жалко, потому что она стала такой не по своей вине. Эрика одинока, она никогда не сможет быть с мужчиной из-за своего патологически изуродованного разума.

В одиночестве человек — либо святой, либо дьявол. Наша Эрика оказалась глубоким омутом с тысячью чертей. Но внешность деспотичной учительницы-недотроги не смогла скрыть исковерканную душу женщины.

Подводя итоги по всему вышесказанному, мы можем сделать смелое заявление о том, что все поведенческие паттерны, присущие членам семьи, в дальнейшем присвоятся и детьми, или же полностью разрушат их сознание, придав ему нотки патологии.

Я никогда не была строгим и придирчивым зрителем; фильмы подобного жанра, как правило, мне очень нравятся; в них всегда есть нечто «цепляющее». Но данное «творение» Михаэля Ханеке абсолютно и категорично вызвало во мне отвращение и недоумение.

На мой взгляд, происходящее на экране — полностью нереально и нелогично. Почему так странно ведут себя главные герои?

Когда Вальтер открывает Эрике свою любовь (а скорее даже влюбленность молодого юноши), она, в свою очередь, открывается ему своей «нездоровой» стороной. Я была просто ошеломлена ее поведением… Не смотря на свои наклонности, она — взрослая женщина, которая должна хоть немного соображать!

Героиня противоречит сама себе. Она посещает порно-салоны и проводит много времени за просмотром БДСМ-порнофильмов, которые, судя по всему, ей нравятся, но при этом испытывает омерзение от вида реального мужского члена. Я не понимаю ее, не понимаю ее склонностей. Сначала Эрика показала себя со стороны доминанта, но далее по сюжету скатилась до того, что написала Вальтеру письмо с просьбами избивать ее и приказывать, что делать! Как это понимать?

Возможно, причиной всему является непонимание Эрикой самой себя, своих чувств и желаний. То, что на экране казалось ей возбуждающим, в жизни оказалось сущим кошмаром.

Вальтер, по началу очень милый и симпатичный юноша, после знакомства с главной героиней превращается в маниакального неуравновешенного человека, с жаждой поскорее утолить свою похоть, мастурбирующего под окнами своей «нездоровой возлюбленной». А в итоге он превратился в циничного ублюдка, простите меня за это слово. Вопрос лишь в том, кто виноват? На мой взгляд, виноват он сам… Нужно было бежать сразу, как только обнаружил ненормальность объекта своей любви. Но если бы все сложилось таким образом, не получилось бы «Пианистки»…

Я не поняла, что хотел донести до зрителя режиссер этой картины. Возможно, есть здесь глубокий смысл, или урок, или что-то еще; я, к сожалению, ничего не разглядела. После просмотра осталось очень неприятное ощущение пустоты и незаконченности, будто меня вываляли в грязи, да простят меня фанаты и любители сей картины.

Отвратительный по сути, но хорошо поставленный и держащий в напряжении фильм. Мое главное сожаление о действиях главной героини: сгубила такого парня! Нанесла травму, может и на всю жизнь. Красивого, влюбленного, искреннего — мечту каждой девушки, до встречи с безумной Эрикой.

Не согласна с мнениями, что Эрика является чуть ли не единственным «нормальным»(!) человеком в своем окружении. Не стоит путать с книгой, в фильме все немного иначе. Вальтер искренне влюбленный, немного (много!) шокирован сценой в уборной, но по его молодости и неиспорченности (до Эрики ему на этом этапе точно еще далеко) он принимает ее игру. Насколько возможно для него, принимает. Он еще не осознал, что Эрике противен он, противно все его мужское естество, ей противно его трогать и противно его естественное чувство смущения.

Для меня немного нелогичным является перевоплощение Эрики из жесткой доминирующей женщины (как она вела себя с Вальтером в уборной!) безапелляционно диктующей свои правила партнеру, в жаждующую подчинения «нижнюю». Очень качественно, на мой взгляд сыграна сцена, где Эрика подробно дает понять Вальтеру чего она от него ждет и как именно с ней надо обращаться. Инструкции вполне понятны. Испытывая нормальное отвращение нормального здорового человека Вальтер, практически уносит ноги от такой странной возлюбленной. Только «возлюбленная» теперь сама находит его. Эта несчастная женщина, пытается сгладить впечатление Вальтера от своих признаний. Но зачем? Эта попытка использовать, последнего мужчину, рискнувшего обратить на нее внимание, чтобы стать такой, какой, может она никогда и не была, нормальной, как все? Вальтер ей отвратителен, ей отвратительны все мужчины и сама себе она отвратительна, и все окружающее отвратительно ей, включая музыку Шуберта и Шопена.

Такие отношения не могли закончиться хорошо. Они вообще не должны были начинаться. В финале, собственно, Вальтер делает с Эрикой все, как она его когда-то просила. Точно по ее инструкциям. Поняла ли тогда Эрика, что не этого она хотела от мужчины, что это было лишь ее очередной нездоровой фантазией, как и в случае с собственной матерью, например?

Трудно ставить оценку. Фильм, несомненно талантливый, но никакого положительного посыла в массы он не несет. Открытый финал. Все что случилось с Эрикой дальше, каждый может домыслить сам.

Почему-то тандем Михаэля Ханеке и Эльфриды Елинек принято считать чуть ли не верхом органичности. А ведь писательница куда как злее и пристрастнее. К тому же, «Пианистка» — роман очень женский при полном отсутствии в нем женственности. Саму Елинек такая референция изрядно бы позлила, однако, попав в клетку с белыми обезьянами, весьма проблематично о них не думать. Трагедия литературной версии Эрики Кохут заключается в том, что она, съезжающая по «зимнему пути» прямиком в пучину безумия, пытается взвалить на себя мужскую доминантную функцию. Делает она это, разумеется, по логике чисто женской: стремится подчинить себе, подчиняясь сама. Иными словами, диктует, как ее нужно подчинять, при этом имея в виду, что — на самом-то деле — подчинять не нужно вовсе, а нужно просто любить. Между тем, у Елинек женщина не может комфортно себя чувствовать в мужском мире, потому что не может никогда: ее насилуют, порабощают, убивают в ней сексуальность как исключительно маскулинную прерогативу, а заканчивается все обязательно или безысходно, или детоубийством. Тоже от безысходности и загнанности в угол. Все это преподносится желчно, экспрессивно и путем упоительного копания в нечистоплотных мотивациях.

Ханеке удалось отсечь от «Пианистки» феминистическую истерию, заменить взгляд изнутри характерным беспристрастным фиксированием происходящего и даже избежать соблазна проспекулировать на совсем уж грязных деталях: у него профессор Кохут хотя бы не месит собачье дерьмо в ночных парках и не шляется по венским трущобам. Но такая отстраненность и даже стерильность историю совсем не портит, хотя и направляет в несколько иное русло. Как и в романе — но в пропорции строго необходимой — первопричиной конфликта становятся нездоровые отношения матери и дочери, что, безусловно, роднит «Пианистку» с «Осенней сонатой». Но, если у Бергмана речь шла о нарциссической травме ребенка, воспитанного самовлюбленной инфантильной актрисой, то у Ханеке запускается несколько иной механизм. Здесь мать, с одной стороны, овеществляет Эрику, подчиняет ее себе как средство обеспечения своей комфортной жизни, а с другой — внушает той чувство собственной исключительности. Так, к своим тридцати пяти годам профессор Кохут уходит в биполярный отрыв от реальности. Представление о нормальной жизни у нее складывается из телевизионных ток-шоу, изливающих с экрана чудесные замечания о том, что с женщинами нужно обращаться как с низшими существами, и порнофильмов, наглядно демонстрирующих, как именно это нужно делать. Убежище от внешнего кошмара Эрика находит в нелепом мохеровом болеро и осязаемой для нее глубине музыкального романтизма. В настоящую жизнь можно сделать короткую вуайеристскую вылазку, урвать ее кусок, как модное платье, но для своей же безопасности потом нужно вернуться к мамочке под крыло, спрятав обновку в уже забитый таким тряпьем шкаф.

Конечно, здесь важна подавленная сексуальность. Но не потому так неудобно от откровенных сцен, что они порнографичны, а оттого — что невозможно жалки. Оттого, что после них впору по-идиотски запрыгать и зафырчать вслед за белокурым юношей, чтобы только избавить себя от мучительной неловкости. Думается, непроизвольное мочеиспускание вместо оргазма и полосование бритвой гениталий как способ пробудить чувствительность символизируют неумение, невозможность обладать жизнью не только интимной, но и жизнью вообще. И героиня, с ее высокой эмпатией к шубертовскому сумеречному состоянию, очень хорошо понимает, что такая фрустрация ведет ее на границу безумия. Только гениальному композитору ничего не оставалось, кроме как смириться и сублимировать ощущение безысходности в творчество, а заурядная Эрика может уцелеть — нужно только отказаться от мысли о собственном превосходстве. Ключевым моментом здесь видится эпизод с битым стеклом, насыпанным в карманы ученицы, ретроспективного двойника профессора Кохут. Можно рассматривать его как проявление ревности, но такая трактовка характерна, скорее, для Елинек, у которой Анна была ненавистной противоположностью героини, ее нереализованной мечтой о нормальной юности в мини-юбке. У Ханеке это сцена спасения: освобождая девочку от мучений пианистки, от подавления личности суровой дисциплиной, героиня тем самым пытается освободить и себя. Так в истории появляется мужчина, играющий, в отличие от того же бергмановского Виктора, роль вполне себе активную. Вальтер Клеммер не внушает особого доверия Эрике из-за своей поверхностности и неприличной красоты. Зато, в отличие от обожаемых композиторов, он живой, и в его любви можно спастись. Беда лишь в том, что героиня не способна на обычный человеческий контакт, у нее сложилось искаженное представление об отношениях. И, когда она решается продемонстрировать содержимое своего секретного чемоданчика (суть искалеченной души), юноша приходит во вполне ожидаемый ужас, не понимая, что это за «хренотень».

Трагедия ханекевской Эрики — в преследующем ее тотальном дисконнекте. В то время, когда постоянно включенный в синечулочной квартире зомбоящик вещает о мобильном интернете как средстве постоянной связи со всем миром, она не может достучаться до одного-единственного человека, сидящего напротив. В ответ на отчаянно посылаемый сигнал SOS проще всего получить обвинение в патологии. И режиссер цинично направляет свою героиню по пути одиночества и безысходности, которые давно утратили шубертовский романтизм: это не гордое странствие в страну, из которой никто не возвращался, но унизительные тошнотворные попытки сближения в холоде кафельных уборных и хоккейных раздевалок. Попытки, приводящие только к бессильному, совсем по-кафкиански, тыканью ножичком. Просто мы глухи к призывам о помощи, закрываемся от них своих уютных квартирках, прячемся за фасадами приличий, духовности, интеллектуальности. Так безопаснее, и главное — только бы все шито да крыто было. Идеальная интеллигентная семья никогда не вырастит насильника. Сын обычных трудяг никогда не убьет подружку из любопытства. Закрыв глаза ладошками, можно притвориться, что ты в домике, но в равнодушии нет спасения. Кино, думается, вовсе не о том, сколько дряни может скрываться за наглухо застегнутой мидлклассовой блузой, а о том, что нет ориентиров иных, нежели воспитывающих такую дрянь. И захочешь избавиться — не выйдет: носи в себе и не высовывайся, улыбайся и маши рукой маме. Сегодня мы обвиняем отчаявшуюся женщину в извращенности, шарахаемся от нее, как от прокаженной, оставляем наедине с собственными демонами. А завтра двое учтивых юношей постучатся в нашу дверь, чтобы попросить четыре яйца. И уже никто не придет на помощь.

Нам самим.

Позвольте задать вам несколько интимных вопросов: вы любите порно? А давно вы этим видом искусства увлекаетесь? А какая направленность вам больше нравится: садо-мазо или что пожестче? А секс у вас когда-нибудь был? Если нет, то предлагаю не верить всем этим картинкам, текстам и фантазиям, благодаря которым кровь отливает от интересных мест, доставляя вам божественное наслаждение. Потому что, когда вы столкнетесь в действительности с извращенными (в общем сознании) видами любви, то можете быть ошарашены, что вам не столь приятно, как того мнилось. Вы банально окажетесь не готовы к такому виду страсти.

А о чем говорить, если вы еще и такой же заморыш с высоко поднятой планкой собственного достоинства и уникальности, каковой является героиня Изабель Юппер — пианистка, профессор консерватории. Знакомьтесь, Эрика — в 40 лет спящая в одной постели со своей деспотичной мамой, которая контролирует все траты и похождения своей дочери, не допускающая даже и мысли о том, чтобы хоть один ученик превзошел в мастерстве ее дочь. Сама мать, в исполнении Анни Жирардо, в искусстве ни черта не смыслит, предпочитая в качестве духовной пищи всевозможные идиотские ток-шоу и сериалы.

В этом котле и варится угловатая и нескладная госпожа Кохут, измученная, с одной стороны, неослабевающим надзором своей матери, с другой, нерадивостью своих учеников, и не имеющая ни малейшей возможности воспользоваться пленительными правами своего пола и поймать короткий миг счастья. Для утоления своего сексуального желания, героиня Юппер посещает порно-салоны с обязательным заходом в приватную видеокабину, или же подглядывает за совокупляющимися парами. Такое поведение Эрику нимало не смущает, более того, она уверена, что ее безумие если еще не в ней, то уже где-то рядом, ведь ее отец умер в сумасшедшем доме, а ее любимые Шуберт и Шуман также потеряли свой разум. Такая вот закваска из бергмановской «Осенней сонаты» и психоанализа Фрейда.

Однако все грезы профессора разбивает молодой и самоуверенный герой Бенуа Мажимеля — Вальтер Клеммер — талантливый пианист, разбирающийся в музыке, но изучающий, по его словам, слабые токи. В него-то и влюбляется тщедушная Эрика, посредством музыки и того, как он ее исполняет. Вот кому суждено познать всё то сокровенное, что творится в голове главной героини, кому предстоит принять правила ее любовных утех, вначале возмутившись им. Тем более удивительна столь быстрая и резкая метаморфоза в характере и поведении господина Клеммера, жаждущего изначально традиционной любви, но вскоре принимающего и начавшего воплощать в жизнь извращенную фантазию персонажа Юппер, тем самым показав ей весь бред ее желаний и поступков.

А не возникало ли и у вас когда-нибудь соблазна мнить себя исключением из общего числа? Соблазна признавать себя столь отличающей от всех персоной, что вы холили и лелеяли возникающие в вас девиантные устремления и интересы. Не скрывается ли под маской безумия самая обыкновенная норма? В то время как истинное сумасшествие и разнузданность чаще кроются в таких трезвомыслящих и адекватных с виду натурах, каким нам предстает г-н Клеммер.

9 из 10

О чём для меня фильм? Да о жестокости конечно. Создаётся впечатление, что Ханеке вообще в каждом своём фильме хочет понять почему человек так жесток. Он, прекрасно разбирающийся в психологии, словно ребёнок постоянно так и толкает Фрейда в бок с вопросом: Почему? Почему? Откуда? Зачем? А Фрейд вяло зевая словно отвечает: «Господа примите уже эрос и танатос как данность».

И что же нас от этого ужаса спасёт? Я лично думаю, что возвышающий обман веры. Перефразируя Достоевского, что даже если нет Христа, я только за Христом. Но Ханеке атеист. Такая таблетка атеизма, чтобы опускать на землю.

Эрика — больной человек. Её жалко. Но жалко, как часто бывает, оказывается только в попке у пчёлки. Вальтер как последняя надежда. Он её действительно любит? Но как же мастерски Ханеке демонстрирует прохождение героем испытания любовью. Любовь — какое красивое слово! Но на самом же деле это ведь когда принимаешь человека со всем его говном? И, да! На тебе Вольтер! Захлебнись! Но готов ли Вальтер, терпеливо разгребать всё это говно? Готов понять на сколько эта женщина изуродована? С чего всё это началось? Как долго длится? Сколько лет? Готов проникнуть в неё не только физически, но и духовно? Страшно окунуться в бездну, не так ли? А она, вот она лежи на полу тянет к нему руки…И кто ещё ненормальный? Можно и об этом подумать. Эрика ведь всё лишь однобока. Она не может принять зверя в себе. Она его подавляет. Она высокодуховная. Она даже готова пойти на самобичевание, наказывая себя за желания своей плоти. Это между прочим путь всех религиозных аскетов и мучеников на иконы которых мы молимся в церкви. А мы называем её больной… А мы? Кто мы? Дикие, лицемерные звери, прикрывающиеся фикусовым листком, чтобы нормально жить в социуме. Ханеке в очередной раз вскрывает противоречие бытия. Эрика сдаётся. Пытается стать такой же как все. Но «мужчины вечно спешат, вы их знаете». И что в итоге? Вольтер обвиняет её же в том в чём сам виноват: «Нельзя влезть человеку в душу, а потом его отвергать!»

Ну что тут скажешь. Слишком молод, живёт быстро, хочет попробовать всё неведомое, быстро делает выводы.

А взрослым мужчинам? Да зачем она им нужна, стареющая стерва. Им лазить по запылённым чердакам уже не интересно.

Для меня фильм хороший урок — спасай себя сама пока не поздно.

Есть фильмы, после просмотра которых хочется летать …от счастья, по причине хорошего настроения или нечаянной радости, что оставляет тебя с умилительной улыбкой на губах, той самой идиотской, зазывая разум мечтать. Иные работы заставляют ронять скупые слезы, другие — размышлять о смысле жизни и законах бытия. Еще есть те, которые рождают желание, например, вдохнуть всей грудью аромат осенней алой розы, перемещая мысленно в сказочный мир с молочными реками и шоколадными берегами. Эта картина оставила меня без чувств …

Злой гений Ханеке — выпускник одного из старейших университетов Европы, преуспевший в изучении философии, психологии и театра, — как видно, не просто режиссер, которому достаточно творить. Знакомство с его работами напоминает погружение в транс на сеансе у специалиста. С целью вытащить наружу истинно-настоящее, только твое, спрятанное глубоко в фалунских рудниках души (которая не только для чужих, но и для тебя самого всегда потемки), он соглашается с Грофом и Эскиролем. И его выбор в отношении Эльфриды Елинек, лауреата Нобелевской премии по литературе за «музыкальный слог», вполне понятен. Она считала, что простым способом повествования точности не добиться, поэтому отдавала предпочтение «языковым и образным клише, которые вынуждают язык обнаружить свой ложный идеологический характер, подвергают язык порке, чтобы он, вопреки своему желанию, говорил правду». Так и у него в «Пианистке»: музыка как метафора, — настраивает ритм сердца и дыхания, вводит в состояние гипноза. И ты наблюдаешь «квадратными глазами» за происходящим, а где-то далеко в твоем подсознании идет процесс дефрагментации …так старательно, что, когда все закончится, возникает потребность услышать жестокий, но правдивый приговор.

Музыка — мощное оружие в руках каждого режиссера. А Ханеке заходит «боком»: эмоциональное воздействие осуществляется по нарастающей так целенаправленно, что однажды, достигнув своего апогея, становится слишком невыносимым, до обморока. Мало кто заметит, но в его работах музыка строго дозирована: и надо говорить не о факте наличия в картине саспенса как такового, а о возведении его в степень. Первая треть фильма «Пианистка» переполнена творениями Баха, Бетховена, Шумана, Шуберта, вторя треть — только Шуберт, в оставшейся части ее просто нет. Одно произведение явно выделяется среди всех. Подобно цельному полотну специально подобранной ткани с крупным узором, на которой расположились части сложного кроя непонятного фасона, призванного в итоге охарактеризовать и главную героиню (расшифровать ее поступки, ощущения, настроения и т. д.), и мастера, и зрителя.

Ханека и Елинек часто упрекают в злоупотреблении количеством мрачных эпизодов, сцен насилия и порнографии, которые вызывают отвращение и состояние депрессии. Возможно, для того, чтобы понять и принять нечто просто необходимо играть на грани фола. А как иначе пробиться к содержанию через окаменелые отложения, дорожную пыль и острые шипы на формах мирского?

У Ханеке человеческая душа — хрупкая материя, восприимчивая к свету, теплу и касаниям. И он (изучавший психологию) знает, вопрос субъективной витальности надо всегда связывать с детством, а причину конфликтов искать в семье. У малышей, занимающихся музыкой и спортом профессионально, нет ни детва, ни юности. У них напрочь отсутствуют паттерны взаимоотношений с окружающим миром и его обитателями. Поэтому героиня не разумеет, как себя вести с любимым. Главный мужчина (отец) рано ушел из ее жизни …не вдруг, сначала — в психлечебницу. И ей страшно, а страх всегда кормит высокомерие и жестокость, которые отсекают от себя все дороги. «Он знает, что сходит с ума и глубоко от этого страдает, но делает последнее усилие. Это тот момент, когда человек еще понимает, что значит потерять свое «Я» перед тем, как все тебя покинут».

Цитируя Адорно, Эрика ищет ответы везде, даже в глазах собеседника. Ищет на ощупь, кончиками своих длинных, как антенны, пальцев, которые созданы для звукоизвлечения в своем туше, а не принятия сигналов. У Эрики — это «от крика к шепоту, а не от тихого голоса к громкому». Она — романтическая натура, профессор Венской консерватории, возлюбившая композиторов-романтиков (Шуберта и Шумана) за их камерные ансамбли, что в противоборстве мажора и минора рождают в свет утешение, отрешенность, растворение в природе, потребность в забвении, обнажая душу. Но не может понять, что же такое любовь в отношениях, украдкой «воруя» ощущения на грязных стоянках и в порнокабинках для мужчин.

Ей не совсем знакомы и другие чувства. Жесткая дисциплина так долго убивала естество. Твои сверстники играют в салки за окном, дыша весенними запахами первой травы и прибитой пыли каплями «слепого» дождя, ощущая на своей коже тепло ласкового солнца, которое до слез слепит глаза. Они разбивают коленки (такие же, как у тебя) в попытках догнать и отобрать надкусанный личный совок, уже сжимая в кулачке клок вырванных у Петьки волос в состоянии аффекта. А ты сидишь… с Шуманом и Шубертом за фортепиано и любишь только их гений. И границы действительности сужаются до размеров клавиш инструмента, а познание картины мира умещается на кончиках пальцев.

Она сомневается в искренности чувств смазливого мальчишки, который не отдал полжизни музыке, а вдруг пришел и удивил. Возможно, видит в нем потенциального соперника в конкурсной программе. «Столько сил потрачено впустую» — эта фраза часто звучит из уст матери, которая с 4-х лет растила победителя и не вырастила.

Там есть взаимная любовь, но оба понимают ее по-разному. В силу возраста, пола, образования, жизненного опыта и воспитания. Разве до сегодняшнего дня кто-нибудь нашел этому чувству точное определение? А у Эрики система ценностей искажена до неузнаваемости: как если бы слепой и зрячий описывал бардовый цвет или пытался догонять, не спотыкаясь на своем пути. Разве слепого можно называть извращенцем?

Финал потрясает воображение до обнуления — виртуозный авторский план. Когда она сама себе вонзает в сердце нож, но ничего не чувствует. Это то самое последнее усилие, попытка чувствовать. Обратите внимание, нигде в картине героиня не плачет. Разве женщина после изнасилования не рыдает в истерике? Или когда задыхается от кашля, или там в ванной? На ее лице нет ничего. Все знают, что такое боль, даже растения и животные. Только через боль приходит осознание того, что живой. Я думаю, тут будет неуместно говорить о присутствии неопределенности, недосказанности в конце фильма.

Смотрела его дважды — снова, как обухом по голове, как после обморока, сижу,… стеклянными глазами гляжу прямо перед собой, иногда моргаю, — в прострации…А в ушах еще бьется ми бемоль мажор ее Шуберта в унисон (до-до) сердечному ритму (тик-так) …буквально еще пару раз… и тишина. — Piano Trio No. 2 in E-Flat Major, D. 929: II. (ор.100).

Начнем. Немолодая француженка Эрика — профессор консерватории, преподает музыку и пользуется уважением у своих коллег и учеников. Сильная, властная и целеустремленная — вот какое впечатление она производит на всех. Кроме… своей матери. Для нее она остается капризным ребенком, которого предпочтительнее оградить от всего. Отсюда и тянется та ниточка личной драмы и извращенности сознания главной героини.

Детей нужно уметь отпускать в свое время…

И что же мы видим дальше? За сильным, непробиваемым профессором консерватории скрывается ребенок, которого не научили любить. Вся правда и грязь из жизни Эрики выливается на экран. Она в тайне режет себе гениталии, наблюдает за совокупляющимися парочками, хранит под кроватью цепи и наручники, мечтая быть изнасилованной и побитой. Откуда в интеллигентной и романтичной, на первой взгляд, женщине средних лет ЭТО? Эрика знает что такое любовь только из порнофильмов. Какое представление у нее еще может сложиться?

И тут появляется он. Молодой, харизматичный красавец-ученик Вальтер. Он заинтересован Эрикой. Такой неприступной, элегантной и талантливой. И такой одинокой… Она тоже заинтересована им, хоть и не показывает этого.

Многочисленные попытки Вальтера флиртовать со своей фригидной учительницей, не дают успеха. Но в один прекрасный момент он понимает (сцена с разбитым стаканом) что и она не равнодушна к нему. Он берет ситуацию в свои руки — признается, что хочет и любит ее! Она не против. Но у нее есть свои правила и условия. Тут и открывается перед Вальтером вся сущность этой одинокой и измученной женщины. Он ненавидит ее. Не хочет больше видеть.

Но не все так просто.

Эрика первый раз в жизни влюбляется.

Она начинает понимать что любовь — это не то что она видела на экране. Она впервые захотела быть с этим человеком. Быть любима.

Но поздно.

Получилось бы у них что-нибудь с Вальтером если бы все пошло по другому? Вряд ли. Мне кажется для него это была игра, как и у многих молодых людей его возраста. Получить недоступное.

9 из 10

После просмотра этого фильма я поняла, -что у меня в жизни проблем нет! И все мои драмы- это цветочки! Всегда знала, что творческие личности, немного с приветом, но это история собрала в себе много парадоксов, что обрадует фрейдистов. Уж не знаю, возможно ли восстановится такой разрушенной и полярно перекошеной личности, как Эрика. Мне бы искренне хотелось в это поверить, но.. увы. Хорошо быть здоровым!

Вывод: люди улыбайтесь, будьте проще, не зацикливайтесь на проблемах и открывайтесь новому!

Фильм смутил до глубины сознания, предположить, что дальше было даже страшно. Юппер, конечно, умница, но история настолько противоречива нормальности, что после просмотра возникает желание срочно включить что-то типа «Писем к Джульетте», что бы очнутся в «нормальном» мире красивых чувств.

Советовать рука не поднимется, сначала подумайте,- нужно ли вам это действительно?