Рецензии

Гаспар Ноэ снимает крайне редко («Любовь» его третья картина снятая в новом столетии) и всегда отличается своими необычными, экспериментальными кинематографическими решениями, от визуальных и звуковых трюков, до нестандартных способов подачи материала, с которым в его новой работе большие проблемы. Как сценарист Ноэ крайне слаб и в отсутствии интересных идей в плане режиссуры это становится особенно заметно.

В «Любви» ему абсолютно нечего предложить: простой сюжет, простые диалоги, а закадровые мысли главного героя а-ля Малик, мы слышали не раз, так что ни одной интересной мысли за весь фильм вы не услышите. Даже цветовые решения в некоторых сценах нисколько не удивляют. Фантазия маэстро на этот раз дала сбой.

Большая часть фильма снята статичными планами так что талантливому и на мой взгляд недооцененному оператору Бенуа Деби(у которого кстати есть небольшое камео как и у самого Ноэ) снимать практически было нечего. Никаких летающих камер и сьемок в стиле Рыбчинского (см. «Страх», 1983) здесь нет. Картина может похвастаться разве что неплохой подборкой музыки, выступающей здесь в качестве основного саундтрека.

А эротические сцены о которых не отзывался только ленивый не вызывают никаких эмоций, а только утомляют, вызывая зевоту. Нужно понимать, что кино и порно две разные плоскости и попытка их объединить приводит к таким фильмам как «Запрещено к показу!» например, в котором кстати участвовал Гаспар.

Так что увы, но в «Любви», вы не увидите «того самого» эпатажного бунтаря, которого многие так любят.

4 из 10

Кинорежиссёр Гаспар Ноэ — больше, чем просто режиссёр! Ощущения, возникающие в результате просмотра большинства его фильмов не ограничиваются визуальным и слуховым восприятием… Посредством нестандартного подхода к кинокартинке, например, безотрывно «плавающего» в течении всего однокадрового эпизода объектива камеры, еле различимых, но вполне ощутимых тревожных звуков землетрясения, фантастического туннеля, порожденного наркотическим восприятием пролетающего сквозь него героя и многого чего другого — мы чувствуем какую-то необъяснимую энергетику и ощущения сродни тем, что испытывает «пассажир» американских горок.

Естественно, узнав о готовящемся к выходу фильме Гаспара Ноэ с наличием откровенных сцен (хотя и в предыдущих его фильмах были столь откровенные сцены, что, казалось бы, куда уж откровенней!), да ещё и в формате 3D, я ожидал чего-то невообразимого. В результате же, я получил такие ощущения, что, откликаясь на «Любовь», хотел назвать рецензию «Разочарование в 3D: ни любви, ни Ноэ, ни Гаспара»…

Фильм начинается с эпизода, в котором парень с девушкой занимаются взаимным онанизмом, длящегося несколько минут — до наступления оргазма. Вообщем-то, посмотрев этот эпизод — всё остальное уже можно было не смотреть, т. к. он предваряет собой почти всё, увиденное на экране за два последующих часа. Эпизод, как и весь фильм, — не отличается какими-то операторскими изысками, не изобилует особыми эффектами, присущими стилю Ноэ… Просто, тупое дрочево, проглядев которое, так и хочется сказать «Ну и..?!». Но я, как поклонник Гаспара Ноэ, конечно же, не мог покинуть кинозал до наступления финальных титров!..

Композиция фильма — не хронологична: парень, потерявший любимую девушку, периодически погружается в живописующиеся на экране воспоминания, между которыми он обнаруживает себя в суровой отвратительной реальности. Естественно, значительная часть этих… «ностальгических» сцен уделена интимной близости героев, которая, кстати, с т. з. зрителя не может характеризоваться ни как красивая эротика, ни как даже качественная порнография, с заострением в нужный момент зрительского внимания на «самом необходимом»… Характеризовать это можно не иначе, как бытовое траханье — настолько всё безвкусно и неинтересно. Вообщем, становится совсем неясным, для чего нужен был этот несимулируемый секс, если показанный подобным образом, он не передаёт нам ни эстетизма, ни глубины чувств главных героев?!

Несмотря на непрерывную тоску по любовному прошлому, на мелодраму фильм тоже не тянет — не хватает какого-то романтизма, всё убивает бытовуха и похабщина, с лихвой напичканная миньетами и онанизмом. Кстати, думаю, нелишним будет обратить внимание и на то, что в фильме ни разу не было показано женских половых органов крупным планом, тогда как «мужского достояния» — хоть отбавляй, и это — не просто натурализм! Мужской член в 3D, «стреляющий» спермой прямо в экран, т. е. фактически в зрителя — не вызывает ничего, кроме недоумения и отвращения. Причём, почему-то, когда в одном из предыдущих фильмов Гаспара Ноэ Монику Белучи в течении десяти минут насиловали в подземном переходе с красными стенами, — как говорится, в этом что-то было: это ужасало и завораживало. Здесь же — ничего, кроме навязчивого ощущения откровенной халтуры!

И, видимо, эта парочка решается, ради пущего разнообразия интимный жизни (а режиссёр (он же — в добавок и сценарист!) — ради ещё большего отвращения у зрителя), на секс с транссексуалом — сисясто-писястым омерзительным существом неопределённого пола. Учитывая это и вышеозначенное, возникает ощущение, что фильм был снят — для педерастов, ну или для «би», как называют себя сами эти извращенцы. Оканчивая же рецензию, мне хотелось бы посочувствовать всем тем, кто, как и я, поведясь на авторитет Гаспара Ноэ, в результате испытал сильнейшее разочарование: поистине, это крайне неприятное чувство!

«Сейчас начнется любовь» — предупреждает режиссер.

Почему в реальной жизни никто не предупреждает, что начинается любовь?

В реальной жизни ты просто сходишь с ума. С ума сошли и герои фильма: предупредили нас, а не их.

Тема любви — константа для искусства. Почему? Потому что нет однозначного ответа на вопрос что это такое. Никто не знает. И ты не знаешь, смирись. Люди, закрытые в клетке собственных стереотипов, страхов, социальных рамок, родительского мнения, не могут точно сказать любят ли они того, с кем сегодня спят или у него/нее просто хорошая работа/большая попа.

Это будет длиться 135 минут. Вам необходимо отбросить стереотипы и забыться, тогда вы почувствуете красный вкус. Выходи или оставайся.

Гаспар Ноэ начал с конца. В этом весь он и вся его любовь. Мы сразу видим итог, нет инфантильного предвкушения, что все будет хорошо. Все будет плохо у всех, потому что это любовь.

Секс

Любовь — секс. Гаспар Ноэ показал секс страстный, чувственный и возбуждающий. Секс — это жизнь длинной в несколько минут. Чуть меньше часа и ты возвращаешься в этот мир снова. Ты снова можешь осознавать, что земля внизу, небо наверху, ты можешь снова слышать что-то кроме его/ее дыхания и стонов, чувствовать что-то кроме запаха его/ее кожи и пота. Это не пошлость, это искусство.

Наркотики

Любовь — наркотик. Он возвращается в объятья Электры с помощью наркотика, который хранит в своем тайнике на протяжении нескольких лет. У опиума есть срок годности?

Любовь

Любовь — любовь. Зависимость? Болезнь? Миг? Этот миг для них. В этом миге нет проблем с наркотиками, зависти, измен, несостоявшейся карьеры режиссера. Мир на втором плане. Они не думают, они чувствуют.

Красный

Любовь — красный. Красные гольфы, красное пальто, красная лампа, красные стены, красные губы, красные простыни. Красный — цвет любви, революции, крови. Красный — цвет, когда надо нажать на тормоз.

Музыкальное сопровождение. Саундтреки дополняют фильм, наполняют его динамичностью, а не манипулируют зрителем как во время просмотра кошмарной мелодрамы.

3D формат. Нестандартная подача фестивального кино. Показать насколько широкоформатна клетка, в которой находится Мерфи в свое стерильной квартире белого цвета? А клетка действительно широкоформатная: двое детей, нелюбимая женщина рядом и обрывки памяти из прошлого.

Разберись со своим прошлым, а я разберусь с нашим будущем.

Мёрфи — молодой человек, аморфный в трезвом состоянии и не способный к эмпатии из-за глубинного чувства страха. Закономерности мира для него закрытая книга, и познать их он не способен ни через любовь, ни через искусство. Но даже в него режиссер вкладывает частичку себя — замысла фильма о истории любви показанной через секс. Но то, что удается постановщику, не дано его герою. Одержимый желанием близости, он делает все, чтобы не достичь ее никогда. Любовь его гипотетична, она живет только в его мечте, в концепте кинофильма, а сам он учится на режиссера, постановщика альтернативной реальности. Смехотворность единственного открытого ему способа познания любви он признает и сам, предаваясь самоуничижению «в клетке», в которой сам же себя и запер.

Именно таким образом, пусть через отражение в зеркале и фрагменты воспоминаний, ему удается через страдания, ощутить, наконец любовь. Парадокс, но животный, направляемый ИД образ жизни, привел его к тому, чего жаждало подсознание, но что сознание отказывалось принять, хоть слова и говорили обратное. Мёрфи — фактически потерянный человек, с неясными перспективами, туманным прошлым. Он гость из другого мира, у него нет дома, хоть он и произносит пару формальных патриотических реплик, а, значит, нет и семьи (классический Фрейд). Потеря дома означает патологическую неуверенность в себе, жизнь под диктовку страха.

Это явственно чувствует женский персонаж, потому в действиях и словах Электры с самого начала сквозит отчаяние, вместе с тягой к кокаину, перерастающее в истерику ближе к логическому завершению фильма. Своему Анимусу Ноэ, из, несомненно, огромного количества собственных достоинств, выделил лишь режиссерские наклонности, да любопытством к перверсиям, которое, к слову, в случае Мёрфи лишь очередное свидетельство внутреннего страха перед жизнью («Эти люди не безумны, они всего лишь ничего не боятся»). Анима же его по-началу играет традиционную роль музы. Электра верит в иррациональность природы любви, и потому способна на нее. Но оказывается неспособной внушить ее своему партнеру.

По ходу сюжета она испробует все средства раскрыть Мёрфи — от священного напитка индейцев Перу Айяуяски до соития с трансвеститом. Но открывающий путь в миры подсознания наркотик, в отличие от героя «Входа в пустоту» (DMT, кстати, является синтетическим и менее мощным аналогом одного из компонентов айяуяски), не толкает героя на духовное перерождение. Столь же невосприимчив оказывается он к последнему, совсем отчаянному шагу своей подруги. Его, так взыгравшее в ходе визита в свингерский клуб либидо, робко сдувается как воздушный шарик, когда впереди замаячила не очередная щель, а реальная линия границ, которую его обывательское подсознание очертило исходя из столь же обывательских представлений о норме. Прутья той самой клетки для него больше защита, чем преграда.

Электру также беспокоят детские травмы и болезненный жизненный опыт. Сцена с невротичной матерью, полунамек на живущего в мире иллюзий отца, также говорят о неуверенности, шаткости установок, некой потерянности. Но ветхая крыша все же лучше чем голый фундамент, потому Электра способна на любовь, и потому ее утрата, оказывается для нее фатальной. Если у Мёрфи хотя бы остается его клетка и лоскуты воспоминаний, то Электра теряет все, растворяясь в небытие.

Ключевой и поворотный момент фильма — беременность Оми. Ребёнок, которого Мёрфи, как сакраментальный дар, одержимый ОНО, преподнес не любимой женщине, а случайной партнёрше — именно то, что, как признает он сам, является главным оплотом его новой жизни. Лишив этого дара Мёрфи, он лишил ее шанса выжить, зато дал шанс себе, как знать, может на то, чтобы стать режиссером. Тут как раз уместно вспомнить имена главных Мужских персонажей, любовника Электры, и сына Мёрфи — Гаспар Ноэ.

Искусство требует жертв. Не средневековых сделок с дьяволом, а старых добрых древнегреческих ритуалов. Дьявол, по мнению Ноэ, уже устарел и потерял весь шарм, приняв обличье наркотического дурмана и вакханалий в духе Сатиров из свиты Диониса. Затуманенное бессознательное должно действовать интуитивно и с жестокостью, согласно Ноэ, неотделимой от сущности современного большого искусства. Любовь же здесь предстает в отраженном виде и играет неблаговидную роль стимулятора, такого же, как кокаин.

И пусть сочетание мотивов деградации мужского начала, доминации Анимы и генитальных экспериментов не нов — взять хотя бы «Последнюю женщину» Марко Феррери, художника в разы более сильного, чем Ноэ. «Любовь» — безусловно, апофеоз творчества последнего. Закрутив посыл «Любви», а точнее «Антилюбви» двойной спиралью, затем он выводит ее в прямую, обратный конец которой лежит в будущем кинематографа. Режиссер прекрасно понимает, что порнографическими сценами искушенного зрителя уже не эпатировать. И хотя без эпатажа все-таки не обошлось, он оставляет каждому в зале решать самому, попал залп из спермы в «бычий глаз», или вовсе не долетел до цели. Сексуальные сцены в «Любви» — способ подачи динамики развития отношений между героями, согласно канонам крайне актуального сейчас гиперреализма. Всего лишь очередное средство выразительности, которое, по мнению Ноэ, станет привычным приемом в арсенале режиссера ближайшего будущего.

Поэтому фильм, по своей жанровой принадлежности, является типичной мелодрамой. А некоторые образы и сюжетные ходы, как, например, полицейский, советующий героям в качестве воспитательной меры посетить свинг-клуб, выглядят то грубовато, то и вовсе гротескно. Диалоги же откровенно примитивны, что лишь подчеркивает неглубокий характер большинства героев. Таков портрет человека, для которого фильмы вроде «Любви» станут частью стандартного репертуара кинотеатров.

Арт-хаус сейчас, рядовой фильм в будущем. Рядовой, конечно, не без оговорок. Этои близко не «Империя любви», не смотря на очевидные ассоциация — для съемок такой картины Ноэ банально не хватает гениальной жилки. Потому, не пытаясь изображать себя классиком, он выбирает себе роль провидца. Дефрагментированный монтаж, полу-гипнагогическая, полу-галлюциногенная атмосфера — вечные приемы Ноэ, выглядят убедительней, чем когда либо. Знаменателен в этом контексте парафраз знаменитой сцены в переходе из «Необратимости». Ноэ уверен — его кино актуально именно здесь и сейчас. Самая показательная сцена в этом плане — оргия в свинг-клубе, моментально отсылающая к «Парфюмеру». Вот только гости клуба не нуждаются в пьянящем аромате духов, источник их возбуждения — сам процесс. Отсюда и гигантский контраст между сюрреалистической фантазией Тома Тыквера и натурализмом Ноэ.

Он не призывает нас паниковать в ожидании патологически безнравственного будущего и сокрушаться по утерянным моральным ориентирам. Ведь в этом будущем у нас будет искусство, образчиком которого, и является «Любовь», родное дитя Гаспара, его наследие из будущего, рожденное уже сейчас. Очевидность образов, также приближающая фильм к массовой продукции, не дает усомниться — так оно все и было задумано. И с задачей представить задумку серьезно, фильм справляется. А выйдет ли все так на самом деле — покажет только время.

Выдержки из биографии режиссера Гаспара Ноэ, где он говорит, что вырос в атеистической среде, наглядно показывают откуда в тёмную голову приходят падшие герои и их истории. В его работах характерно подчеркнуто собственно искаженное представление о человеческих ценностях под наркотическим воздействием. В такой среде живет главный герой Мэрфи, отождествляя внутренний мир своего создателя, который и рядом не стоял с тем, что есть Любовь.

Своей скандальностью и бурлению в СМИ, режиссер обязан обществу, которое ранее могло дифференцировать свои приземленные, низшие потребности с чем-то высоким, непорочным, загадочным и наполненным глубиной. То есть с тем, чем когда-то являлся мировой кинематограф. Но полон высокомерием Ноэ, который называет некоторых героев своим именем и фамилией, решает смешать искусство визуализации, 3-D технологий и грамотного изложения сценария с бытовой историей безнадежной биомассы и порнографией.

С самого начала «Пьер Вудман» в большом кино показывает откровенное порно в виде взаимной мастурбации, которое гласит: «Так будет на протяжении 135 минут. Либо выходи из зала, либо оставайся с нами». Стоит отдать должное, что порнографические акты порно-актеров, без любых вмешательств дублеров, впечатлили своей естественностью. Здесь автор решил показать секс таким, каким его не показывают. Он объективизировал мужчин так, как никто раньше, наслаждаясь демонстрацией членов и спермы, практически не показывая женских половых органов. В этом есть как и плюсы, так и минусы. Хоть кино, к счастью, и было наполнено сценами с куннилингусом, но на протяжении всей картины ни разу не была изображена яркость женского оргазма. Говоря об откровенном, развратном и извращенном сексе, с сожалением понимаешь, что это главная причина, которая привела зрителя на сеанс, держала в начале и до самого конца.

Ведь сама история любви Мэрфи к Электре, Ж+М+Ж с участием малолетней Оми, не смотря на своеобразный арт-хаусный стиль и операторское мастерство, больно посредственные для любого общества. Если у произведения отнять откровенные сцены, то от него ничего не остается. Во время просмотра выясняется, что роковой скандал Мэрфи и Электры, является лишь интригой для того, чтобы с помощью флэшбеков показать зрителю, как они водили друг друга в более глубокий Ад плотских утех, чем какая-то измена главного героя с несовершеннолетней, которую они с подружкой оба притащили к себе в постель.

Но до сегодняшнего времени, ещё ни один сюжет подобного рода не заканчивается позитивно. То ли остатки морали не дают поднять перо и вывернуть драматургию с положительным концом, то ли психология не позволяет. Не смотря на навязчивую идею гедонизма, мораль остается в том, что блуд и скорбь всегда будут идти в одном направлении. Пожалуй, это единственный положительный плод, который может для себя вынести зритель.

«Отложите свои стаканы, сейчас начнется — Любовь» звучит эпиграф нового, нашумевшего фильма Гаспара Ноэ. Фильма, от которого, как известно, «не могут найти слов» в кабинетах Министерства культуры РФ.

И любовь начинается. С кадров 10 минутного полового акта, в его подлинном, первозданном виде. Да, именно так, как происходит за вашей соседской стенкой: прозаично, сладко и не прилично, со спермой и презервативами. Это же любовь? Верно, кто-то думает иначе, находя определение лежащее под ногами — порнография. Что же, за соседской стенкой тоже порнография? А того и вовсе не за соседской.

Давайте разберемся. Как известно из толковых словарей, порнография — это отображение сексуального поведения в литературе, изображениях, скульптурах, фильмах с вполне определенной целью — вызвать сексуальное возбуждение.

Какова же была цель у аргентинского анфан террибля? Снять посредственную порнушку и потеряться в аналах истории фильмов для взрослых, которых и без него изобилие. Боюсь представить какую долю сей жанр отнимет у всего мирового кинематографа. Хороший, вероятно, спрос. Куда там элитарное кино.

Вряд ли. В эпатаже в этом жанре даже автору не тягаться. Не смотря даже на эту экстравагантную выходку с плевком (не буду вдаваться в подробности чем) в лицо ханжам и критиканам. Так что же мы видим на экране? Выверенную до мелочей, ритмичную, рафинированную, эстетически совершенную картинку замешенную с лиричными гитарными рифами Джона Фрушанте, бессмертными мелодиями Эрика сати, сексом, счастьем и неизбежностью. По этому я готов слышать все что угодно об этом фильме, кроме того, что он пуст и не содержателен. По тому, что он настолько полон этого пласта человеческой чувственной природы, который может быть осуждаем, отрицаем, но от того не менее реален, если не более, чем все, что являет собой содержание нашей жизни. И совсем не важно каким словом это назвать, любовью или нет. Это просто есть.

По этому и вызывает он возбуждение, только скорей ханжеское. Ведь не видеть в своей «возвышенной» природе это сексуальное начало, этот вечный двигатель материальной природы значит просто — не видеть. Достаточно взглянуть вокруг на мартовских котов, июльское неистовство тополиного пуха и «Любовь» Госпара Ноэ, чтобы начать видеть и говорить честно и откровенно о том кто же мы и куда мы идем.

В заключении хотел бы отметить, что бунтарский киноязык Ноэ в этом фильме «без купюр» не предполагает однозначно бунтарского высказывания. Возможно он даже служит контрастом для совсем иного взгляда.

С улыбкой уже вспоминается амбициозное заявление Тинто Брасса, вознамерившегося снять первый порнофильм в 3D — пока он размышлял, мировые мастера авторского кино уже давно эту возможность использовали. Более того — в отличие от поверхностной эротики Брасса, «объёмный» секс теперь вкрапляется в длинные атмосферные ленты с претензией на смысл, вовсе не имея единственной целью кого-то возбудить.

… На входе в кинозал меня встречает молодой человек по имени Кристиан, который проверяет мой билет и протягивает мне красную бархатную подушку — по причине полного отсутствия свободных мест кинотеатр предоставляет дополнительные места на лестичных пролётах. Так, стоп… Кристиан, красный бархат, темнота… Что-то смутно знакомое!!!

Однако, возникшие во всех СМИ и очевидные ввиду направленности фильма параллели с «50 оттенками серого», ровно как и с «Жизнью Адель» в компании с «Нимфоманкой», на поверку совершенно не работают — не получается сравнивать самобытные работы столь разных авторов, которые якобы рассказывают об одном и том же. Стоит хотя бы задуматься о роли секса в каждой из них: «50 оттенков…» — мелодрама для фемин до 18 и за 50, живущих мечтами и максимализмом; история Адель рассказывает взрослым о подростке, испытавшем первую любовь; ну а дилогия Триера и вовсе имеет восхитительную и непостижимую глубину, погружаться в которую противопоказано кому-либо, кроме датского гения. Что же касается Ноэ, то тут дело обстоит так: о чём бы он ни снимал, из зала ты выйдешь с краснотой в глазах — но не от слёз, а от ламп проявочной комнаты или аварийного освещения.

Пять минут ожидания, и вот кулисы раздвигаются (да-да, кулисы — привет лакшери-пафосу «Пионера», продающего французскую минералку за 250 рублей!), обнажая надпись: «Через несколько секунд начнётся Любовь». Как и ожидалось, впоследствии, за два с лишним часа, я так и не увидел, за что месье Мединский так возненавидел гаспаровскую картину — и это несмотря на то, что первый кадр сразу же демонстрирует нам половые органы полностью нагих актёров. Никаких дублёров здесь явно не было — да они были и не нужны: беспардонная откровенность Ноэ от них бы только пострадала. Правда, пара эпизодов заставила задуматься о том, что француз всё-таки решил похулиганить и снять секс исключительно ради секса (особенно к этому располагает кадр с летящей в зал спермой крупным планом, заставляющий вспомнить «Пилу 3D» — не буду уточнять, что летит в зал там: кто знает, поймёт). Да и вообще — никуда, видать, арт-хаусному мужчине не деться от собственных похотливых фантазий. Герои занимаются любовью долго, красиво и подробно — как вдвоём, так и втроём, не подавая новых идей, но и не побуждая поскорее отвернуться. Однако, идея фильма всё-таки не в сексе. «Любовь» действительно о любви — о том, что она делает с людьми. А если точнее, о том, что некоторые люди делают с собой в поисках любви, по её пришествию и уходе. И это совсем не тот кусочек сахара, которым угощают постеры и трейлер, — продюсеры сумели заманить зрителя сладенькими визуальными обещаниями, подав в результате горько-солёную драму о загнавшемся нытике, погрязшем в собственных страданиях. Тягуче, плаксиво, по-осеннему тянется экранное время, полностью попадая в нынешнюю московскую погоду. Опиум, один из неявных, но главных героев, — метафора всего фильма сразу. Не только состояние Мёрфи в настоящем, не только его воспоминания и страсть к Электре есть опиум — вся его жизнь теперь опиум, тяжёлая, тёмная реальность в красном цвете, в оттенках последнего перед титрами кадра. И даже изредка проглядывающий юмор не спасает этого настроения: что аллюзии на инициалы режиссёра, что нелепости в поведении Мёрфи, что «намеренность» его имени в плоскости «закона Мёрфи», — весь «смех» у Ноэ лишь подчёркивает грусть и беспомощность персонажей. Нет, ничего по-настоящему гнетущего от него не исходит — но и радости большой испытать не получится.

Некоторое различие рекламных образов «Любви» и её настоящего наполнения меня не обидело — очень надеюсь, что и остальных тоже; хотя, полностью раскупленные ещё за неделю места — следствие не дикого фанатизма по французской авторской режиссуре, а, конечно же, развратных плакатов и исключительно сексуального промо-видео. Да, Триер был честнее. Но и сегодня я времени не потерял: пусть меня не «прошибло», пусть это было своеобразно, но всё же — довольно-таки красиво, свободно и эротично. А задуматься всегда есть над чем… иначе это будет Тинто Брасс.

«Блин, люблю Европу!»

7 из 10.

Мерфи (Карл Глусман) просыпается от телефонного звонка. На другом конце провода мать Электры (Аоми Муйок) — девушки, которую он по-прежнему любит, но с которой расстался после того, как по случайности от него забеременела их подруга Оми (Клара Кристин). Сын и семья отходят на второй план, когда Мерфи узнает, что Электра пропала. Переживая за возлюбленную, парень вспоминает их бурное прошлое и настоящую — по крайней мере, так ему кажется — любовь.

Начиная свой новый фильм сценой взаимной мастурбации, Гаспар Ноэ расшаркивается перед требовательной публикой. Хотели провокаций — пожалуйста. С момента выхода «Необратимости», где Монику Белуччи насиловали в подземном переходе, а Венсан Кассель использовал огнетушитель не по назначению, от постановщика ждут откровений, смелых решений и игры на грани фола. Ноэ, впрочем, не выступает новатором, выводя порно на большой экран — в этом его уже опередили. Ну а если отбросить в сторону многочисленные нарочито подробные плотские сцены, то «Любовь» немного разочаровывает, оказываясь достаточно банальным высказыванием на вечную, но очень заезженную тему.

Ноэ — потрясающий визуализатор, стремящийся превратить в эстетический шедевр каждый кадр своих работ, и «Любовь» в этом отношении не является исключением. Создавая потрясающую по красоте картинку, режиссер упаковывает в нее по сути лишенную изюминки историю и делает ставку на атмосферу и натуралистичность происходящего с его героями. «Я хочу показать секс с его чувственной стороны», — говорит Мерфи, и в его высказывание Гаспар вкладывает свою собственную задумку, неожиданно делая самый сентиментальный фильм в своей карьере. Режиссер честен перед зрителем, демонстрируя «правду жизни», и ему хватает таланта, чтобы не скатиться в откровенную пошлость, хотя некоторые приемы и выглядят спорно — излишне впечатлительный зритель может счесть смелый авторский стиль чересчур вульгарным.

Проблема в том, что сцены секса напрочь лишены какой-либо подоплеки и используются лишь для констатации факта, который легко можно прописать иным способом. Это все равно, что постоянно показывать, как Мерфи и Электра едят или спят — будничный очевидный процесс, постоянная демонстрация которого утомляет. Да, в мэйснтримном кино об этом не принято говорить так откровенно, и Ноэ переступает границы в общепринятом их понимании, но черта между демонстративным хулиганским эпатажем и благим намерением показать неотъемлемую составляющую любви оказывается слишком размытой. Обезоруживающая простота того, что происходит перед камерой, резко контрастирует со скандальным статусом режиссера, от которого ждешь нокаут, а получаешь взамен теплые объятия.

Изысканно подавать банальности — тоже умение, и, как оказалось, Гаспар в этом мастак. Рассказать непритязательную историю отношений, на которых поставила крест тривиальная измена, можно по-разному, но только Ноэ делает это, демонстрируя зрителю эпических размахов член, занимающий весь экран. Едва ли это поможет глубже разобраться в поднятой автором проблеме, но равнодушным не оставит никого. Разве не это требовалось?

Сотни и тысячи авторов на протяжении столетий препарировали любовь. Ноэ — не первый и не последний из их числа и прорыва в бесконечном исследовании он не делает, да и, похоже, не собирался. Другое дело — форма, и тут уже каждый должен сделать свой личный выбор. Стоит ли критиковать и осуждать естественность? Где начинаются и где заканчиваются рамки морали? Имеет ли право ни жизнь цензура в искусстве? Что касается содержания, то вопрос один: в конце концов, а существует ли настоящая любовь?

В новом фильме Гаспара Ноэ уже не столько красного цвета и кульбитов камеры, как раньше. Режиссеры часто склонны с возрастом снимать более зрелые фильмы, чего, войдя в кинотеатр и посмотрев фильм минут 20, совсем никак нельзя сказать в данном случае — ибо экран заполнен совершенно подростковыми страданиями… До тех пор, пока не начинаешь понимать — стоп, стоп, а ведь главный герой — просто инфантильный чувак, размазня, и все эти слезы и воспоминания — все совершенно к месту!

И дальше вы вязнете на два часа в истории о том, как главный герой (Мерфи) перебирает в голове события, которые привели к логичной развязке — полному краху отношений с любимой девушкой (Электрой). Логика примерно такова: вот мы встретились и говорили о поэзии, а вот потом я делал ее откровенные фото, а потом мы стали слишком много времени тусить в барах и употреблять наркоту… В итоге получается едва ли не самый честный фильм о любви в мировом кинематографе. Ведь спросите себя сами: а неужели вы вспоминаете после расставания о том, как вы целовались в парке и вырезали вместе снежинки? Ну да, это тоже… Но — признайтесь себе в этом честно — вы очень много вспоминаете о том, как трахались в разных местах и в разных позах. Именно через секс во многом выстраивается логика «Любви», и секс резонирует зачастую с нюансами самих отношений.

Фильм Ноэ тем и ценен, что впервые, наверно, настолько близко исследует эту тему, не останавливаясь перед самыми жесткими способами эпатажа. Любовь Мерфи — это болезненная страсть, вырывающаяся наружу после незначительных подозрений в измене и находящая выход в ответных изменах… Как уже сказано, герой — слабовольный человек, панически боящийся потерять любимую и облекающий эту страсть в конце концов в форму чуть ли маниакального сексуального преследования. Как итог, в пространстве фильма заваривается такой коктейль, что никаким империям чувств не снилось.

А почему самый честный фильм? Кажется, многие в нем должны узнать самих себя (ну, при условии, конечно, что они испытывали в жизни страсть), хотя не все это открыто признают. И хотя ничего дико печального в фильме вроде не случилось, люди в кинотеатре плакали — наверно, вспоминали что-то похожее из своей жизни. И хотя в фильме есть несколько неудачных надуманных сцен (минус сценаристу), Ноэ удалось ухватить самую суть, открыть что-то такое в любви, что всем остальным было стыдно показать на экране. Наверно, это тот самый нерв, который болит, когда тебе плохо, ты боишься упустить счастье и не можешь совладать с собой — и в результате все все равно катится в тартарары. Этого ничего в фильме не сказано прямо, и почему все пошло не так — можно строить догадки в соответствии со своим собственным опытом.

Одно стоит добавить — совершенно лицемерно было бы обвинять фильм в наличии большого количества откровенных сцен. В конце концов, вы все смотрите или смотрели порнуху и вам нравилось. Так что будем честны сами с собой.

10 из 10

Французский драматический 3D-фильм, снятый Гаспаром Ноэ по собственному сценарию.

Французский и аргентинский кинорежиссер и сценарист Гаспар Ноэ получил мировую известность в 2002 году после выхода на экраны скандального фильма «Необратимость» с Моникой Беллуччи и Венсаном Касселем в главных ролях. Он является неоднократным участником конкурсных программ ведущих международных кинофестивалей. Его картины всегда имеют полярные мнения критиков.

Премьера фильма «Любовь» состоялась на Каннском кинофестивале, вне конкурса. История о молодом парне Мерфи, который живет со своей подружкой, по совместительству матерью его ребенка. Он вспоминает, как когда-то приехал в Париж и мечтал стать режиссером, вспоминает, как познакомился с настоящей и единственной любовью своей жизни — Электрой. И как его надежды и мечты разбились в один миг. Сейчас он подавлен и все вокруг кажется клеткой. Но вдруг раздается звонок от матери Электры, она обеспокоена, что ее дочь не появляется уже несколько месяцев.

Фильм удалось посмотреть в рамках кинофестиваля «Послание к человеку». Билеты были раскуплены буквально за полдня. Естественно, лозунги «Запрещенный в России фильм покажут всего один раз в Санкт-Петербурге!» сыграли свою роль. В кинозале собрался интересный контингент: от студентов до людей преклонного возраста. Одни весь фильм нервно посмеивались, другие — в шутку (или нет?) говорили о возврате денег.

О плюсах. Актерский состав. Если взять во внимание, что для двух главных героинь фильм является дебютом и что во множестве откровенных сцен актеры импровизировали и на самом деле занимались сексом перед камерой, а не имитировали его, то я просто аплодирую стоя. Картина кажется глубоко личной для самого режиссера, будто он описывает свои переживания, идеи и воспоминания. «Я хочу снять фильм, где будут слезы, любовь и секс» — говорит главный герой.

В фильме нет пошлости. Красиво и чувственно сняты сексуальные сцены. Гаспар Ноэ действительно экспериментатор. Он не побоялся ничего, не стал уподобляться каким-то рамкам и снял фильм таким, каким он его хотел видеть.

О минусах. Затянутость. И цикличность диалогов. Повторения, повторения, повторения одного и того же. Из-за этого картина смотрится неряшливо, «сыровато». Не хватает огранки и четкости сюжетной линии. Странные диалоги, неоднородные, фразы будто вырваны из контекста. А может это и была задумка автора — создать неуверенную, нелепую, недалекую атмосферу первой любви. Выводы сделает каждый сам.

Перед показом нас соединили по скайпу с автором (Гаспар Ноэ) и главным героем фильма (Карл Глусман), которые поприветствовали нас на фоне Эйфелевой башни и немного рассказали о фильме. Напоследок Гаспар сказал: «Не верьте всему, что говорят! Это нежная картина о любви. Наслаждайтесь просмотром». Что мы и сделали.

8 из 10