Рецензии

Первая половина семидесятых годов кинематографическая Италия шокировала мир взглядом на фашизм-нацизм через фрейдистскую призму сексуального садомазохизма. Здесь и Бернардо Бертолуччи («Конформист»), и Лилиана Кавани («Ночной портье»), и Тинто Брасс («Салон Китти»), и Пьер-Паоло Пазолини («Сало, или Сто дней Содома») и другие менее значимые фигуры.

Мир вдохнул, задержал дыхание и шумно выдохнул спорами, диспутами о допустимости такой трактовки и её художественной ценности. Зрители Советского Союза в это время смотрели «Семнадцать мгновений весны» и не подозревали о мучениях киноэстетов.

Тридцать пять лет назад на экраны вышел провокационный итальянский фильм с английским акцентом «Ночной портье». Светская дама с концлагерным прошлым не смогла устоять перед скромным гостиничным служащим — бывшим эсэсовцем-садистом, своим мучителем. Сбежав от обеспеченного мужа, она пошла с ночным портье навстречу смерти.

Острый сюжет и хорошая игра главных героев Дирка Богарда и Шарлотты Ремплинг сразу выдвинули фильм в авангард европейского кино семидесятых.

Тем не менее, фильм шедевральным я не считаю по многим причинам. В первую очередь из-за образа концлагеря. По мне, он больше похож на салон Романа Виктюка, где роли офицеров СС выполняли жеманные меланхолические молодые люди, а страшная чёрная форма и черепа на околышах смотрелось вроде формы медсестры с плеткой в дешевых порнофильмах. Да и сцены с прогоном голых заключенных удивляет комплекцией узников. Ни измученного взгляда, не исхудавшей фигуры. Впечатление, что это нудисты с дикого пляжа зашли в конторку.

Понимаю, что существуют тысячи психологических комплексов. Например, тот же скандинавский синдром, где жертва чувствует привязанность и даже любовь к своему истязателю. Но я не испытываю сочувствия к рыжеволосой дивчине, которая добровольно ищет близости с явным извращенцем, на что явно делала упор режиссер.

Провисает и сюжетная линия. Чего стоит фарсовый суд бывших нацистов. У них что проблем больше в жизни нет, чем устраивать собрания в отеле с сеансами «а-ля анонимные алкоголики» и палить посреди Вены из пистолетов по зашуганным «влюбленным».

Затянута концовка с голодной осадой. Если бывшие нацисты всерьез опасались эту парочку, гораздо логичней не ждать две недели с пистолетами наголо на улице, когда кругом идут процессы по выявлению преступников-нацистов, а проникнуть через соседнюю комнату, или продукты крысиным ядом посыпать, или газа напустить, они же матерые эсэсовцы, черт возьми.

Но хочу сказать, что если бы я увидел этот фильм хотя бы в восьмидесятых, то башню бы снесло конкретно. Все-таки такие фильмы тогда были невозможны в стране Советов. Теперь же закаленные голливудско-европейско-азиатской массовой продукцией мы готовы к любому повороту событий.

Отмечу Дирка Богарда. На фоне картонных персонажей фильма (не считая, конечно Шарлотты Ремплинг) он играл замечательно. Как ни парадоксально звучит, у него очень много общего с Вячеславом Тихоновым — Штирлицем. Ему я верю. Но скажем откровенно, к примеру, роль Эдриана Броуди — «Пианиста» гораздо более совершенна.

Поэтому я не могу присоединиться к мнению большинства рецензентов, которые считают, что фильм недооценен нашим зрителем. Хотя могу понять и поклонников фильма, например, рок-группу «Ночной портье».

Тему любви между жертвой и палачом не эксплуатировал разве ленивый — сколько сюжетов об этом мы знаем? И совершенно жуткая «История О», и нетленное творчество господина Бегбедера, и что-то там из жизни проституток в элитном публичном доме, и много других романов и фильмов. Но, пожалуй, только Лилиана Кавани смогла очистить подобную историю от пошлой и эротической составляющей и явных отсылов к старику Фрейду, оставив в зоне внимания лишь небольшое пространство персонального инферно, куда добровольно вогнали себя герои.

Словно перекочевавшие из «Гибели Богов» Висконти невыразимо прекрасная Шарлотта Рэмплинг и помятый жизнью Дирк Богард — классическая пара мазохистов. Она, будучи заключенной фашистского концлагеря, страдает физически, он, оказавшись бывшим нацистом, вынужденным скрываться от прошлого, но так и не сумев его забыть — испытывает душевные муки.

Что перевесит чашу весов Макса — болезненная страсть к «моей маленькой девочке», не исчезнувшая после стольких лет небытия, или теоретическая возможность освободиться от своего прошлого, раскрыв душу своим «коллегам» по бурной молодости. Ради чего утонченная и прекрасная Лючия отказывается от блестящей жизни супруги богемного человека, добровольно запирая себя в новом, личном концлагере. Неужели ответ всему этому — любовь?

Герои почти не общаются между собой, им достаточно воспоминаний. Общих воспоминаний, которые говорят больше, чем проникновенные речи, больше чем прикосновения и объятия. В фильме Кавани вообще нет ничего лишнего — ни одной детали, ни одной мелочи, ни одного слова. Точно отмеренные секунды существования каждого человека, причастного к этому действу. Словно капли, звонко падающие в клепсидре, и такие неизбежные — взгляды, неподвижность, позы, последние шаги.

«Ночной портье» — шедевр. Редкий по своему содержанию и воплощению фильм, гениальный, благодаря игре актеров, не жесткий и не жестокий, но режущий нервы.

Обидно только, что политкорректный «Миллионер из трущоб» в топ250 стоит на 21 месте, а «Портье» в этом списке нет вообще…

10 из 10

В свое время эта антифашистская драма Лилианы Кавани вызвала широкий резонанс в обществе. Сейчас конечно же данная картина немного устарела, но тем не менее по прежнему представляет интерес для киноманов.

Постоянный актер Лукино Висконти Дирк Богард и тогда еще будущая звезда европейского кино молоденькая Шарлотта Рэмплинг составили очень необычную экранную пару. Женщина режиссер под видом фильма про фашизм исследует очень тонкую материю страсти, безумия, которое она может породить. И о том, какие формы может принять эта страсть.

Естественно у женщины получается это показать гораздо тоньше и изысканней, чем это могло выйти у мужчины. В фильме также затронута природа власти, а конкретно, как меняется человек и какие низменные страсти и желания, до этого момента дремавшие, могут вырваться наружу. Причем складывается такая ситуация, когда палач и жертва с удовольствием играют свои роли, растворяясь в этих образах. И это есть самая что ни на есть настоящая любовь, которая имеет еще очень много неизведанных граней. Постепенно исследуя которые человек может ввергнуться в кипучую трясину безумия, из которого так не хочется выбираться.

Давая затягивать себя все глубже и глубже, постепенно полностью подчиняясь этой разрушительной силе. Сильнее этого может быть только низменный страх, который может обуять даже казалось сильных людей, которые решили скрыть свои старые грехи и зажить новой жизнью.

Но как, спрашивается бывшие садисты и сволочи могут стать новыми людьми? Они могут только спрятать своих страшных демонов до поры до времени, притворяясь нормальными, при этом оставаясь антисоциальными по натуре. И этим страхом, который порождает жестокость, они сметают безумие любовников. Насилием экстравертным подавляя насилие интровертное.

Если ты встал на пути у той силы, которую тебе не перебороть и не в силах подчиниться, она попросту снесет тебя и сделает все, чтобы о тебе и не вспомнили. Оставляя осадок того, что все в этом мире наказуемо. Каждому просто свой срок.

В 1973 году некрасивая итальянка показала миру нечто невообразимое. Она заставила всех певцов романтики, стоящих когда-то на парижских баррикадах и снимавших истории про женщин, пахнущих лучшими французскими духами, кротко дарящих свою любовь вальяжным мужчинам в узких черных пальто, поперхнуться лозунгами Ги Дебора и манифестами Лео. Она, ученица великого гомосексуалиста и аристократа Висконти, на обломках неореализма создала патологичную историю болезненной привязанности, сняв итальянский вариант лелюшевской легенды. Её имя — это перифраз эстетского и декадентствуюшего нуара солнечной наследницы Рима. Она Лилиана Кавани, которая своей дебютной лентой отхлестала добропорядочную Европу по нежным щекам, и, не испугавшись, заговорила о фашизме через призму яркого сексуального фетиша.

Отфильтрованный, лишенный воинствующего характера немецкий национал-социализм, обескураживающий бесстыжей красотой SS-совской атрибутики, которую Кавани вслед за финским художником-провокатором Томом оф Финландом наделила явным садо-мазохизским подтекстом, сделал «Ночного портье» идеологическим эпатажем 70-х, бросив вызов обществу, не желающему признавать «патологию» за искренние чувства и реально существовавшие воспоминания узниц концлагерей и застенков Гестапо. Много лет Кавани собирала материал, встречалась с женщинами, испытывавшими сильную порнографическую зависимость к издевавшимся над ними немецким офицерам, вчитывалась в свидетельства участников и очевидцев. И к 1973 году привела в мир двухчасовую исповедь захлебывающейся от безысходности страсти.

Стилистика картины – как незамутненное стекло. Нет лишних героев, чересчур длинных сцен и постиндустриальной трескотни. Есть только двое — мужчина и женщина, проклятые историей и собственным прошлым. Избежавший трибунала германский SS-совец с труднопроизносимой фамилией и будто рожденная для него еврейка — семитская «принцесса», предназначенная стать его маленьким демоном, Лолитой, Соломеей … проклятием.

Выжившая и почти всё забывшая красавица Лючия встречает в австрийском отеле свое отражение, прозрачный катализатор нездорового влечения. На этот раз противоядие в виде мужа-композитора не срабатывает, узнавание слишком страшно, слишком невероятно совпадение. В неприметном ночном портье, с усталой походкой и беспокойными руками, все еще спит неврастеничное чудовище, влюбленное в экстравагантные фотографии своей еврейской Марлен. Его жизнь – это мелкая «крысиная возня», к которой он привык, пойдя с судьбой на вынужденный компромисс, заменив яркую фашистскую биографию на реальную возможность уйти от наказания, согласившись жить в душном отельном подполье. Ангелы молчат, и память, дав прошлому зеленый свет, дарит дерзкую попытку возвращения, одну единственную возможность воскресить те незапамятные времена. Через много лет стать прежними, не испытав разочарования и чувства пустоты – это дорогого стоит… Это стоит всех снов, в которых он вновь и вновь, не снимая кожаных перчаток, бьет её по незащищенному, голубоватому от голодной бледности лицу, всех выстрелов, крошащих кафель около её голых ног. Мечта, чувства, жизнь и смерть — единицы непостоянной величины, а их опасная близость имеет терпкий вкус стыда, о котором Макс лишь раз говорит на крыше венской многоэтажки таким же обеленным Нюрнбергом и еще черт знает какими судами товарищам.

В течение всего фильма они будут вспоминать. И воспоминания их будут абсурдны и относительны, потому как Кавани, отказавшись от простой хроники происходящего, дает зрителю возможность взглянуть на прошлое через личное осознание героями Богарда и Ремплинг минувшего. Но память обманывает вслед за ними и зрителя, ведя по извилистым тропам заблуждений, искажает доселе реально существовавшее. От того и концентрационный лагерь больше смахивает на венгерскую психиатрическую клинику, а SS-совцы подобны избранным античным Богам, любящим скульптурную пластику танцовщиков и изысканные блюда повара-еврея. Черная форма Макса в этих дневных снах глубоко насыщенна, монохромна, и оттого недостоверна. Все, населяющие замкнутую ирреальность потерянной жизни, – лишь призраки давно почившего мира, в котором нет времени, пространства, где все условно. Сцены из лагерного «увлечения» Макса и Лючии дремотны, окрашены в прозрачные холодно-мертвенные тона, когда как их настоящее контрастно и подвижно, в нём больше нет библейской обреченности былого, но есть банальная опасность реального существования.

Фашизм у Кавани аполитичен. Это языческий миф ХХ века со своими служителями, палачами и их жертвами, совершающими ритуальные подношения не войне и режиму, а своей извращенной сексуальности. Но герои фильма Кавани просчитались, они тянутся к друг другу, когда всё уже изменилось, война закончилась, и вновь пережить все случившееся «там» не представляется возможным. Это пошлая взаимная зависимость тяготит, и им в утешение остается память, бережно хранящая их «прежних». Она в черной фуражке и кожаных перчатках на тощих руках, он в лоснящейся немецкой форме. Это их маленькое солнце в промерзшем до дна древнем море пережитого.

Между главными героями почти нет диалогов, они совершают поступки на основе бессознательной, инстинктивной связи возникшей между ними в тот момент, когда ручная камера Макса впервые заметила среди толпы евреев в концлагере, обнаженную дистрофичную Лучию, осветив её узкое холодное лицо ярким светом лампы. С того баснословного дня он одержим «своей девочкой», её ребрами и острыми коленями. Он добровольный заключенный этого худого узкобедрого создания, однажды прирученного им животного, что не забыло своего хозяина, пройдя через сотни лет, через тысячи жизней и миллионы городов. Кто-то в те концлагерные ночи благословил их на это красивое самоуничтожение.

«Ночной портье» - фильм культовый, проникнутый пронзительной грустью трагичного и безысходного надрыва. Главные слова звучат в нём очень тихо, и герои произносят их наспех, задыхаясь, порывая с самими собой, совершая внутреннее сакральное самоубийство. Он кричит, запутываясь пальцами в её отросших за эти пятнадцать лет волосах, о чувствах, которые она никогда уже не сможет испытать. Она — помнящая в мелких деталях день своей смерти – ущербна, ограблена и уничтожена войной и её жрецами. И все, что происходит между ними в маленькой квартире Макса, – это предсмертные конвульсии умирающего безумия, длящегося нескончаемо долго и нескончаемо глубоко разъевшего её мир, его сознание, их жизнь и память. Они оказались в абсолютной бессмысленной пустоте, и остается только вспоминать, что когда-то у них было все — подобие счастья, дома, своя собственная черная луна, затопляющая и отравляющая кровь, и еще что-то, о чем принято молчать. Это страшно, это двусмысленно, и об этом стоило снять фильм.

Всё-таки странный этот фильм. И не по тому что таков сюжет или же игра актёров удивляет своим натурализмом. Дело совсем не в этом. Это завораживающая картина. Её хочется пересматривать. Именно пересматривать, а не смаковать подробности того, как героиня Шарлотты Ремплинг голой уворачивается от пуль нацистского офицера.

Хочется всматриваться в каждый кадр этой картины для того, что бы понять — в чём сила любви Лючии к Максу. В чём она? В ней или в нём? В обстоятельствах, которые свели их? Может быть не такие уж они и извращенцы, а просто люди, которые не нашли любви в своей прошлой жизни и теперь пытаются наверстать упущенное?

Хочу отметить такой момент. Самая известная сцена в фильме, когда Лючия танцует в фуражке перед ССовцами. После мы видим как Макс приподносит ей в подарок голову её врага. Аллегория на Саломею. Саломею нового века. Саломею, которая сама пленница.

Но… Кадры самого танца. Улыбка Саломеи развратна, но тем не менее принадлежит царю (Максу) и только ему.

«Любовь бывает такой разной Роксана! «- говорил Александр своей новой возлюбленной. „Любовь бывает такой странной“ — мог бы сказать Макс своей жертве и избраннице.

Фильм — скандал. Фильм — абсурд. В жизни люди часто заигрываются, если у них есть смелость испытать то, о чем другим даже страшно подумать. А в любви такие люди, как правило просто слетают с катушек.

Фильм — основанный на реальной истории любви «палача» и жертвы. Но на пленке Каванни представила историю — перевертыш. Суть с двойным дном. Это не просто история об ужасах Асвенцима. Не история об искареженной психике, как самого «палача», так и его жертвы. Лента о любви не смотря не на что и вопреки всему. Против условностей, ханжетсва, мещанской морали и дерзкий вызов прямо в лицо сытому обывателю.

Любовь можно почувствовать и в черной камере нацисткого лагеря. Главное впустить ее в себя. Не бояться ничего и никого, а главное самого себя.

Фильм — шедевр в своем жанре.

10 из 10

«Портье» был и остается по сей день жестокой, болезненной, но по-своему красивой историей любви, побеждающей смерть. Кто сказал, что любовь — это нежность, романтика, заоблачность и доброта? А почему она не может быть болью, кровью, насилием и испепеляющим влечением?

Именно об этом и говорит в своей картине Лилиана Кавани. Главные герои вовсе не извращенцы, не больные и не сумасшедшие. Они не более безумны, чем любая страстно влюбленная пара. Просто великое чувство зародилась в них в нечеловеческих условиях, когда один был палачом, а другая — жертвой.

Поначалу Макс действительно кажется своеобразным сексуальным маньяком, но на своем пути он встречает родственную душу, которая понимает его и принимает его именно таким. И если их тюремные отношения все равно можно трактовать как удовлетворение болезненной похоти Макса и беспомощного подчинения Лилии, то прошедшее время и случайная встреча в послевоенной Австрии безоговорочно подтверждают, что то чувство, ни что иное, как любовь.

Невозможность жить друг без друга, боязнь потерять маленькое личное счастье, готовность пожертвовать всем ради любимого! Что же это, по-вашему, как не Высшее Чувство?

Фильм получился сильным, умным и тяжелым. Картина смотрится очень непросто, но это не недостаток мастерства Кавани, а способ показать душевное состояние героев. Война давно окончена, но все равно остались «свои» и «чужие», поэтому окружающий мир никогда не примет эту странную, ужасную с моральной точки зрения любовь.

Но герои все равно борются за свое счастье, зная, что они обречены, и до последнего вздоха остаются вместе. Поэтому «Ночной портье» — это фильм не о победе над фашизмом, не о половых извращениях, не о сексе и насилии. Это просто кино о самом главном в этой жизни.

Хороший фильм, тем более мне нравятся подобные фильмы, где показана своеобразная любовь, особенно когда это садо-мазохистские отношения.
Необычный и культовый фильм. Если ты любишь такие фильмы как Титаник и т. д., — этот фильм точно не для тебя.

Макс работает ночным портье. Он не любит день. Ему стыдно.

В прошлом он — работник концлагеря. Он принадлежал к той жестокой элите, которую боялись и презирали. В настоящем (в 1957) он всё ещё нацист, но уже без того почёта. Раньше он мог без стыда убивать невинных, сейчас он сам может быть только казнённым.

Герой Богарда полон стыда и зависти к своему былому «величию». В 1957 он всего-лишь обычный портье, бывший убийца.

Кто не захочет избавиться от такого прошлого?

Вот и друзья Макса, тоже бывшие работники концлагеря, так думают. Они предлагают Максу поучаствовать в Процессе, в котором его прошлое будет «стёрто», и Макс, пройдя это «Очищение», сможет стать обычным человеком без греха.

Но теперь перед Максом встаёт новый вопрос: «Как можно отказаться от власти?»

Да, эта власть порочна и сейчас её у Макса нет, но, если бы он имел возможность получить ту заветную власть, которая даёт в свою очередь возможность на совершение любого греха, Макс навряд ли бы отказался от такого шанса. Потому что кровь прошлого, которую герой Богарда совершил — это лучшее, что у него было.

Когда же в отель приезжает Лючия, узница того самого концлагеря, где служил Макс, между ними начинается своеобразный роман. С одной стороны приезд Лючии — это проблема для оправдания Макса в Процессе, но с другой стороны воспоминание о сладком прошлом.

Сейчас связь с Максом — это шанс для Лючии, чтобы прикоснуться к той знати, хоть и «мёртвой». Она хочет почувствовать себя равной им.

Роман между ними — это способ не смотреть назад в прошлое, а думать о лживом настоящем.

История, показанная в фильме, произошла в 1957 году, но что мешает в наши дни случиться подобной истории в реальности?

Этот эротически провокационный фильм Лилианы Кавани повествует о противоестественной близости между двумя не совсем нормальными людьми, чувства которых вспыхивают вновь спустя продолжительное количество времени после окончания Второй мировой войны.

Он - бывший нацист, который занимался псевдонаучными исследованиями в концлагере, по сути, попросту издеваясь над его арестантами. Она - бывшая заключённая и главный интерес сумасшедшего 'доктора'. Девушка фактически была воспитана под гнётом зверств фашиста, которые неизгладимо пропечатались в её неокрепшем в ту пору разуме. И вот спустя немалое число лет они встречаются вновь, детерминируя свою общую участь проснувшимися воспоминаниями прошлого. Всё снова на своих местах. Она - жертва. Он - садист. Процесс разрушения запущен. Назад пути нет...

Эта кинолента, безусловно, шокирует и по сей день, что уж говорить про то, какой эффект на зрителей она произвела в 1974-ом году, когда вышла в прокат по всему миру. Садомазохистский настрой определённых сцен фильма ошарашивает реалистичностью, которая стала возможной благодаря невероятной игре актёрского состава, центральными лицами которого стали достопочтенный Дирк Богард и невообразимо красивая Шарлотта Рэмплинг. То, что происходит на экране - это заслуга их глубоких профессиональных навыков и, конечно, постановщицы картины, сумевшей выявить на свет творческую безграничность подопечных артистов.

Таким образом, 'Ночной Портье' - это чрезвычайно опасное кинематографическое произведение, без купюр освещающее неконтролируемое, безостановочное падение в пропасть добровольного саморазрушения посредством погружения в деструктивные любовные взаимоотношения. Прошлое нужно забыть. Это правильное решение. Однако старые раны хоть и могут до поры до времени никоим образом не беспокоить их обладателя, однажды способны открыться вновь, высвободив наружу застоявшуюся гниль...