Рецензии

Начиталась отзывов в духе «пафос Михалкова», «Никита исписался», «куча вопросов — ответов ноль», «затянуто, ни о чем» и т. п. Была настроена скептически. И [к собственному удивлению] не могу присоединиться.

Середина провалена, актерский состав в большинстве своем не справился. Все флешбэки сняты в комической манере, хотя фильм как бэ претендует на гордое звание драмы. А персонаж «Танюша» так вообще сбежала из водевиля.

Но нельзя сказать, что Никита Сергеич потерял хватку.

В фильме задается один [а не десятки] вопрос — «Как это все произошло и зачем?». И, по крайней мере, на первую часть вопроса ответ дается. Произошло, потому что офицеры срезали погоны, как ни в чем не бывало. Потому что «свой» стучит на «своего» от страха. Потому что иностранцам позволили безнаказанно хаять Россию и возвеличивать Запад. Потому что хозяйка гостиницы воровато заворачивается в забытую шаль, а мальчонка несется через весь город, чтобы только вернуть часы, врученные на хранение. С чего начинается развал? — не с того ли, когда на любознательный вопрос ребенка «Так если все люди от обезьян, получается, что Бога нет?» взрослый, отмахиваясь, говорит «По Дарвину выходит, что нет». Не в тот ли момент, когда человек отвернулся от Бога, и наступил конец? Каждый отмахнулся, оказался не у дел, подумал, что все как-то само устроится, не придал значения своему слову, поступку. Михалков играет на полутонах, аллегориях.

Мальчик Егорий — гениальное открытие! Чего не скажешь о других актерах. Глав. герой только в самом конце дал эмоцию. Глав. героиня — не доиграла. От них обоих ни жарко, ни холодно. Георгий Сергеевич — маска. Замечательный жест, когда руку тянет креститься, а вместо этого поправляет кепку, проделан им с величайшим покерфейсом. А офицер, всю войну берегший отцовскую коллекцию папирос, решительно раздает ее на барже, но при этом у иллюминатора толкает такую зазубренную речь, что досада разбирает. Зато ротмистр наигрывает истерику, как лошадь.

В общем и целом, понятно, почему многие восприняли этот фильм поверхностно. Ведь Никита Михалков ответил на заглавный вопрос, но ничего не стал объяснять. А средний зритель привык, что ему все вынь, разжуй, да положь. С украшательствами, конечно, перестарался. Лучше меньше, да лучше.

Меня фильм задуматься заставил. Рекомендую.

7 из 10

Потрясающее в своей пошлости, недалекости и подлости кино, просто потрясающее. Его светлость Никита Сергеевич в который раз задается вопросом: «Как же все это случилось?». Вопрос-то риторический — для нас, для тех, кто на земле живет и Россию воочию видит, а не из окна усадьбы или кареты S класса. Для барина же — самый что ни на есть философский, потому что очевидных причин ему из окна кареты не видно, вот и приходится измышлять.

Ну не может он понять, как такая красота могла закончиться? Ведь белые пароходы, ведь дамы с плюмажами, ведь стерлядка в сметане, ведь «Ваше благородие, прикажите-с!». Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки… (с) И до последнего во время просмотра сего шедевра теплилась у меня надежда, что проснется у Михалкова советь и он покажет, КАК жил народ на самом деле, что было с изнанки этого идеализированного лубка про юнкеров и булки. Но нет, не проснулась. И даже наоборот.

Егорий — это ведь, по мысли Михалкова, народ. Единственная глубоко осмысленная метафора в этом фильме, и настолько же подлая и пошлая. Приголубил барин Егория: и щами накормил, и шляпу подарил, и карамельку дал, и часы ему оставил. С добром барин к народу, понимаете? С отеческим теплом и заботой. А Егорий (то есть народ) что? Он-то утопит барина и доброты в виде тарелки щей не вспомнит. И красоту со стерлядками, пароходами и плюмажами разрушит в пыль. А всё почему? А потому, говорит нам Михалков, что народ (то есть Егория) любить надо с осторожностью, с кулаками, так сказать. Гнать надо от народа учителей, которые ему про эволюционную теорию Дарвина рассказывают — только православие, только хардкор. Иначе народ задумается: «И что же, сам Царь от обезьяны произошел? И Государыня?» — никак нельзя народу о таком задумываться, этак он Царя равным себе посчитает, а потом и спросит себя прямо по Достоевскому: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». И всё, конец всему.

Кстати, русским писателям тоже от барина досталось. Это ведь они, подлецы, наравне с Дарвином смуту в головах народа сеют. Вопросы сакраментальные задают про права, на мысли крамольные наталкивают о равнозначности всех живущих, не взирая на должность, титул или духовный сан. К стенке таких писателей, конечно.

«Вешать их надо было!» — говорит нам Михалков устами белогвардейского офицера. И финальный монолог на барже — это ведь тоже он и о том же самом, не стоит обманываться. «Мы сами своими руками это сделали» — подразумевается: мы вместо того, чтобы сохранить девственную православную чистоту помыслов Егория, допустили к нему всяких Дарвинов, Толстых и Достоевских, агитаторов с бантами и прочих. Самоустранились от идеологического воспитания Народа и в итоге он разрушил нашу прекрасную Россию с павлинами и пароходами. Нет даже мысли у Михалкова, что причина-то не в том, не в писателях, и не в агитаторах, и не в Дарвине. Причину произошедшего, о которой весь фильм за 1 млдр. рублей гадает Михалков, во всех подробностях разъясняет великий русский писатель Лев Николаевич Толстой в своем письме к Николаю II от 16 января 1902 года.

Сейчас, 112 лет спустя, эта причина — всё та же, всё о том же. Оглушительно хрустит французская булка. Не слышит Никита Сергеевич, не слышит Царь, не слышат юнкера и дамы, как надвигается на Россию беда. А если и слышат, то даже думать не хотят об истинных причинах — предпочитают «агитаторов» на березах развешать и тем успокоиться.

После просмотра не хотелось больше ничего смотреть, тем более новомодные американские боевики или претензионные фантастические мелодраматизмы. Хотелось посидеть и подумать, почувствовать себя и собственные ощущения.

Фильм для особого настроения. Нельзя его смотреть «на бегу».

В моем понимании фильм, как и хорошее вино, ценится послевкусием. В этом смысле я оцениваю «Солнечный удар», как потрясающий фильм! Истина каждый раз открывается все больше. Это сравнимо с пониманием Библии — самое важное обретаешь между строк.

Я поняла, что я потомок белогвардейцев. Мне не приемлемы революционеры в любом обличье и в любые времена. А Землячка мне показалась похожей на Собчак, конечно же, не внешне.

Что касается главных героев — подобраны восхитительно, до каждой мельчайшей черточки!

Он, явно, моложе. Она — старше… жена, мать. Сцена любви — как «случившееся впервые»… или, как «больше никогда»!

И я знаю, что завтра ко мне придет осознание еще чего-то…

Боль и сожаление от нашей истории, многострадальной, нетерпимой, безжалостной. Важно из всего вынести правильные уроки.

ИМХО

В последней картине этого художника «Лизанька, с позволения сказать, никакой роли не испортит». Что ни кадр, то самостоятельное полотно. Можно переносить на загрунтованный холст. Трех часов экранного времени хватило на все жанры.

Обреченная баржа, груженная «белыми», уходит на дно. Никакого живодерства, только рыбки и водоросли. Никаких криков и мечущихся теней.

На одесской лестнице 800 человек позируют фотографу. Правильно стилизованная многофигурная композиция. Это единственный «список» казненных, но даже качественный дагерротип погиб в морских глубинах…

Сервированный в ресторане стол, например, куда приглашает фокусник (А. Леонтьев) главного героя. Хрусталь, серебро. Чистый натюрморт.

А портреты! Что героиня в шляпе на борту парохода (настоящая «Незнакомка» и Крамского и в то же время Блока). Что герой в белой офицерской форме, маленьких круглых очках и смущенными извинениями перед дамами. Это герой и Куприна и Лермонтова.

Особое место пейзажу и бытовому жанру. Картины природы (нашей ли, заграничной ли) сделаны так профессионально и так по-русски пристрастно. Городские виды абсолютно «обжиты», населены, озвучены. Интерьеры гостиниц, строченое постельное белье, костюмы. Имеет значение даже цвет (красный) шали, под которой горничная гостиницы прячет украденный в номере голубой шарфик постоялицы.

Все жанры живописи, кроме батального. И правильно. Потому что этого было уже много и по-разному сказано.

Михалков расставляет свои акценты. Например, потрясающая работа мальчика, изображающего церковного служку Егория. Его монолог-удивление и размышления на тему о происхождении человека. «Неужели и царь, и царица, и архимандрит тоже от обезьяны произошли, а не Богом созданы?» Так зрителю становится понятно, кто в 1918-м был «красный» по имени Георгий Сергеевич.

Сказочно живой голубой шарфик. Тот самый. Мальчик-гимназист и влюбленный офицер в погоне за облетевшим весь пароход и даже «занесенный порывом ветерка» в машинное отделение дамским шарфиком. Образ, конечно, но «заромантизирован» до символа. Газовый шарфик даже птицы подхватывали и долго летали с ним точно над палубой…

Бумажная птица, запущенная пленным есаулом в сером настоящем, превращается в живую птицу в солнечном прошлом. Бумажная птица сделана из старого газетного листка, на котором фото «неблагонадежных» дамочек, одна из которых, Землячка (скорее, сатира на нее), теперь отдает приказ о казни «белых». Такой же смешной и другой революционер-интернационалист Бэла Кун. На нем только один мазок. Он говорит «героина» вместо «героиня»…

Скачущая по 89 ступенькам одесской лестницы детская коляска, в которой сундучок с детскими игрушками. Благородная месть нижними чинами предателю-полковнику через тайное ночное удушение.

Но вот кто совершенно оригинален, умен и мил, так это романтик-фотограф в исполнении А. Адабашьяна! Прекрасная сцена в фотосалоне, где провинциальный мастер начала ХХ века чувствует себя режиссером очередной немой фильмы…

Вечер, проведенный перед телеэкраном — очередная встреча с Михалковым, профессионалом с определенным взглядом не столько на историю, сколько на искусство.

Если у Вас при упоминании словосочетания «фильм Никиты Михалкова», в памяти всплывают «Цитадель» и «Предстояние» — перестаньте это читать. Мне и самому дико неприятны эти две картины, какой бы посыл там не был. Сейчас речь не о них.

С произведениями Ивана Бунина «Солнечный удар» и «Окаянные дни» я знаком не настолько, чтобы мог свободно цитировать их, но содержание помню относительно неплохо.

О фильме «Солнечный удар» было сказано уже столько слов и показано столько телепрограмм, что и добавить практически нечего. Но впечатление он производит сильнейшее, пусть и не на всех. При просмотре видно, куда ушёл бюджет, массовка, пароходы, многочисленные постройки и многое другое — всё выглядит крайне внушительно. Вообще, Никита Сергеевич — профессионал высшего класса, пусть и не всегда удовлетворяющий запросы зрителя, но результат великолепен.

Сложно описать, насколько точно подобраны актёры. Их характеры видны у них в глазах, даже когда они не проронили ни слова. Всё настолько гениально проработано, что просто в буквальном смысле нет слов. Картинка кстати тоже великолепная.

Изначально меня интересовало, как, при возрастном ограничении 12+ будет снята постельная сцена. А без неё нельзя. И, честно говоря, я был поражён, как всё было выполнено. То есть, на экране всё происходило, но ничего лишнего показано не было. Настолько не пошлой откровенной сцены я не видел нигде.

И определение многих журналистов о «Солнечном ударе» как о фильме-предупреждении, верны абсолютно точно. Кто не слепой — всё увидит и поймёт.

Вообще, это первый раз, когда после просмотра картины сказать хочется очень многое, а слова подобрать сложно. В любом случае, всем людям, которые видят, что происходит вокруг — смотреть в обязательном порядке.

Теперь ждём расширенную версию в виде сериала.

Скажу прямо, что фильм Михалкова «Солнечный удар» ждала с нетерпением. Сама задумка совместить в одном фильме два произведения великого писателя (и при том какие произведения!) показалась мне очень хорошей, если не гениальной. Я ждала, что этот по-настоящему глубокий, трагический фильм станет новым словом не просто в искусстве, а главное в понимании нашей истории. Он был предназначен раскрыть широким массам трагедию XX века, показать «что было» и «что стало» с Великой Державой, как сделал это в своих произведениях И. Бунин. Но, увы, фильм сильно разочаровал меня…

Впрочем, скажу обо всем по порядку.

Итак, Михалков параллельно рисует перед нами два мира: Россию дореволюционною (сюжет «Солнечного удара») и Россию 20х годов, а точнее то, что от нее осталось (сюжет «Окаянных дней»). Цель Михалкова сравнить эти два мира, показать, что мы потеряли, вывести мораль. Главный герой, вспоминая Царскую Россию, все время задает вопрос: «Где это все?» и «Как такое могло случится?»

Но именно сравнить, противопоставить жизнь в Российской Империи и существование в России, потонувшей в преступлениях, крови и грязи Михалкову не удалось, в отличие от Бунина, в произведениях которого эта мысль лежит красной нитью.

И, если события «Окаянных дней» Михалков показал более-менее неплохо (Не считая того, что он постоянно вводил ненужные, отвлекающие и раздражающие зрителя сюжеты, например, постоянные попытки белогвардейцев сфотографироваться «всем вместе». И это на протяжении всего фильма! Хотя, на мой взгляд, это время можно было бы занять размышлениями пленных, их разговорами, в которых хоть пару персонажей могли раскрыть душу. Можно было бы создать хоть пару объемных, проработанных, ярких персонажей!), то изображение воспоминаний о светлой и счастливой жизни до революции никуда не годится. Сам рассказ Бунина «Солнечный удар» совсем не большой, и, кажется, хватило бы всего нескольких звучных аккордов, несколько сочных мазков, полных жизни, солнца и той чарующей красоты, которая присутствует в рассказах Бунина, чтобы показать ту, утраченную Россию, передать на этом контрасте весь трагизм случившегося. Но Н. Михалков придумывает кучу персонажей (при том довольно странных), вводит множество нелепых, даже смехотворных сюжетов (история с фокусником, бегающие за летающим шарфиком на протяжении 5 минут пассажиры, глупая история со священником, с фотографом и еще много других). Большинство персонажей ведут себя или как клоуны, или как абсолютные дураки. Естественно, из-за этого исчезает вся прелесть Бунинского рассказа, обращенного в фильме в неудачную комедию, что очень жаль! Кстати, не удается, Михалкову передать и Бунинскую любовь, нет этого «солнечного удара», «затмения», нашедшего на героев. Была ли страсть, влюбленность? По фильму создается впечатление, что поручик переспал с девушкой по ее молчаливому согласию, не перемолвившись с ней практически ни единым словом. Это выглядит настолько странно и неестественно и оставляет только непонятное, неприятное впечатление…

Единственное, что смягчило мою оценку фильма — это его конец. Пение белогвардейцами молитвы и медленно тонущая баржа тронули сердце, заставили заплакать.

Если говорить честно, то из этой задумки можно было бы создать действительно шедевр, фильм поразительный по глубине и силе. Фильм, очищающий душу и заставляющий осмыслить очень важные вопросы:

- Какую страну мы потеряли?
- Как это все случилось?
- Как могли допустить это?
- Почему мы проиграли?
-Что нам теперь делать?

Вопросы эти, вроде бы, заданы, но ответов на них в экранизации нет.

Поэтому, размышляя над фильмом, я не знаю стоит ли советовать его смотреть, да и вообще, полезен ли он, или это еще одно пустое времяпровождение.

Надо сказать, что после «Утомленных-2» — это луч света в темном царстве, Михалков как-то успокоился и перестал долбить народ потоком удивительно пошлого и дешевого символизма. Символы, впрочем, остались, но они почти всегда уместны и тонки.

В этом фильме я боялась двух вещей: Бунина и оды белому офицерству. Удивительно, но ни того, ни другого в «Солнечном ударе» нет. Бунин здесь очень боком, особенно в той части, что вроде бы по «Окаянным дням». Одесская часть по настроению и мысли принципиально противоположна дневника нобелевского лауреата. Белые выглядят списанными со счетов, проигравшими выкидышами своего времени. Они не вызывают никакой симпатии, скорее, брезгливость. Сквозь всю послереволюционную часть проходит мысль высказанная есаулом: «А что, мы не говно теперь?» И почему-то понимаешь, что на это ответ может быть исключительно утвердительный, поскольку именно эти люди довели страну до того, «что случилось» на пару с картежником и пьяницей Некрасовым. Причем и сами-то белые прекрасно понимаю, что винить в происходящем никого кроме себя они не могут.

На фоне мертвых, разложившихся белых, красные не выглядят извергами, как стало модно их показывать в последнее время, они выглядит победителями. Победителями вполне разумными, адекватными и вообще-то не жестокими. Их задача просто вымести все старое, отжившее и умершее без их участия, чтоб дать дорогу новому. Красные здесь не хорошие и не плохие, они — живые, а белые мертвые, умершие заживо.

Что же касается дореволюционных эпизодов, то они лишь оттеняют умирание в 20-х. Более того, в той, на первый взгляд, чудной жизни уже заложена будущая смерть. Персонажам ведь несколько не хочется сочувствовать, опережать. Безымянная ГГ разыгрывает спектакль ради собственного развлечения, и она только тем лучше очаровательной мамаши, что играет чуть более тонко. Поручик вообще-то редкостный олух, который просто жаждет приключений. И даже кульминация их отношений выходит полутетральной, полумеханической. Переживает ли поручик расставание? Нет, он вообще-то даже рад, что никак не может связаться с незнакомкой. Ему лишь обидно, что она его обыграла. Да и сама незнакомка, хоть и плачет, но больше для красоты момента, чем искренне.

Стоит отметить, что фильм проваливается в двух местах: там, где поручик с мальчиком фотографируются и там, когда он прыгает с обрыва. То ли Михалков неудачно нарезал эти сцены, то ли и, правда, в случае с фото ему просто хотелось юморнуть, а в эпизоде с обрывом показать красоту русской природы, которая кстати там не слишком впечатляющая.

Отдельно надо сказать об актерах. Непонятно зачем на роль типичного русского понадобился латыш? его европиодность, увы, сквозит в каждом кадре, а его внешность не дотягивает ни до вшености героя-любовника, ни до изможденности. В обеих частях он выглядит хорошо упитанным подростком европейского разлива. Виктория Соловьева тоже не впечатляет, хотя может дело в ее героине, которая вызывает скорее тошноту, чем приступ обожания. Зато прекрасны все, кто на втором плане и даже в эпизодах. Лучшими здесь однозначно стали мальчик-алтарник Сергей Карпов, который живет, а не играет; и Алексей Дякин, сыгравший Георгия Сергеевича. Сцена, в которой он не крестится — лучшая в фильме. Ну, и Бачуркий с Сехон — восхитительный дуэт, а ведь из их персонажей было так легко сделать тиранов, Куну и Землячке приписывают тысячи убитых. Но Михалков превратил их в нечто совершенно иное.

В общем и целом, фильм получился добротным и качественным. Михалков может и лучше, но он точно может и намного хуже.

8 из 10

«Как это все произошло?», «Что случилось?» эти вопросы задавал себе на протяжении всего фильма не только главный его герой, но и я, покидая кинотеатр. Что произошло? Почему три часа экранного времени не произвели на меня ожидаемого впечатления? В чем причина? Вроде и сценарий очень грамотный и идея объединения воедино двух произведений Бунина казалась мне интересным режиссерским ходом, но…

К сожалению, в кино сложно просчитать все заранее. Иногда собрав воедино, изначально кажущиеся идеальными отдельные фрагменты витража, вдруг замечаешь, что они почему-то переливаются в лучах солнечного света как-то совсем не так или не переливаются вовсе… Так случается… Лично для меня причина отсутствия магнетизма конкретно этой картины кроется прежде всего в недостаточном раскрытии характеров и внутреннего мира ее персонажей. И особенно это касается центральных фигур… Отдельные второстепенные персонажи местами показались мне гораздо объемнее, глубже и выразительнее главных действующих лиц. С одной стороны понятно желание режиссера последовать за названием и превратить происходящее на экране в некий мираж, наваждение, кратковременную вспышку сознания, но не путем же обезличивания героев?!

Большая часть фильма словно затяжной летаргический сон. Похожее ощущение остается и после просмотра «Рабы любви». Но сравнение здесь не в пользу «Удара». «Раба любви»- фильм-явление, сравнить который можно лишь с майской грозой, шелестом листьев, дуновением ветра в весеннем саду, с шепотом любимой женщины… Это пронзительно печальное, наполненное ярким светом, неосязаемое облако, попав в которое окончательно теряешь рассудок. Некая режиссерская вершина для меня. Но я, к сожалению, не могу поставить «Солнечный удар» на одну полку с ней. Не могу. Вроде и тема потерянной страны и потерянных во всем этом людей все та же, все те же режиссерские приемы, та же гениальная музыка Эдуарда Артемьева, но совершенно иной результат, к сожалению…

Вернемся к главным героям, в которых я и вижу основную причину того, что «Солнечный удар» меня не поразил. Желание Никиты Сергеевича взять на главную роль никому неизвестную актрису логично, на мой взгляд, и очень грамотно. Всем известная, востребованная, кассовая актриса, какой бы актерской величины она не была, не смогла бы создать на экране образ таинственной незнакомки в силу того, что уже давно знакома зрителю. И это единственный плюс Виктории Соловьевой. Лично мне очень многого в ней не хватило, как и в Мартынше Калита. Возможно я субъективна, возможно должно пройти какое-то время и тогда этот фильм заиграет для меня другими красками? Но все это самообман и компромисс с собой.

Шарахнул же когда-то с первого раза «Сибирский цирюльник» по моей 13-летней голове. Да так, что каждый план и каждый актерский жест до сих пор знаю наизусть. Здесь же Никита Сергеевич по-прежнему аллегоричен, операторская работа в некоторых моментах до неприличия красива и художественно-поэтична, эпоха воссоздана до мелочей! Все в лучших его традициях! Но при отсутствии ядра, сердцевины фильма-это не срабатывает. А ядром для меня всегда остается человек и его внутренний посыл. Поэтому, если режиссер возьмется все-таки за экранизацию Грибоедова, то лучше, на мой взгляд, изо всех сил начать молодить Олега Евгеньевича Меньшикова (хотя он и так хорошо выглядит), дабы картину не постигла та же участь. Ибо дано не всем. Далеко не всем…

P. S. Где-то недавно прочитала, что «Солнечный удар»- картина с голливудской прививкой и подумала, что лучше бы она была с прививкой старой доброй Михалковщины, в которой любовная линия настолько проникновенна, что обезоруживает зрителя, а актеры настолько цельны и глубоки, что достаточно одного лишь их взгляда. А работу поршневого механизма судна давайте оставим «Титанику».

Сейчас ругать Никиту Михалкова считается хорошим тоном: он-де ведет себя, как барин, больше заботится об авторских отчислениях, а не сборах своих фильмов, делает патетические заявления, и так далее. Во многом, это правда. Что совсем не отменяет простого факта: Михалков — один из немногих по-настоящему больших русских режиссеров, какими бы спорными ни казались его нынешние фильмы по сравнению с классикой советского времени. И занимается Михалков большими вопросами, которые мало кого из его коллег волнуют (справедливости ради, стоит сказать: и большими бюджетами, которые мало кому из его коллег достаются).

«Солнечный удар», разумеется, фильм не столько про Бунина, сколько про Михалкова; это не любовная история, а очередной оммаж «России, которую мы потеряли». Фильм, пожалуй, не такой пышный, как памятный «Сибирский цирюльник», но очень яркий и даже монументальный. Сделать из камерного, в общем-то, сюжета монумент — характерный почерк Михалкова.

Именно это отталкивает большинство зрителей: «Солнечный удар» — он про идеи, а не про людей. Михалкова куда больше заботит проповедь о вреде потрясений и революций, нежели жизни его персонажей.

С другой стороны, «Солнечный удар» остается очень мощным фильмом. С гениальным подбором актеров, среди которых, вопреки привычкам режиссера, совсем немного звездных имен. С операторской работой Опельянца, почти что живого классика, и музыкой Артемьева — этот-то уж точно живой классик. С проблесками подлинного гения, которых совсем немало в трехчасовой картине. Сейчас так не снимают, это правда; но это скорее к сожалению, чем к счастью.

Поэтому посмотреть новый фильм Михалкова скорее стоит, чем нет — в отличие от большинства наших, да и не наших премьер, это настоящее событие. Не то чтобы эффект «Солнечного удара» можно было сравнить с тем самым солнечным ударом, но впечатление картина производит глубокое — это факт.

Сперва о художественной стороне этого чудовищного водевиля. Видимо, зверская критика Верховного режиссёра РФ за все его «Цитадели» (называемые им аж «артхаусом»!) заставила великого Бесогона над этим фильмом потрудиться. В итоге фильм получился не такой залепой, как предыдущие. Правда, последнее время мне стало казаться, что компания «ТТТ» и бренд «Фильм Никиты Михалкова» — что-то типа контор по написанию романов для Дарьи Донцовой. Где трудятся разные люди, поэтому в потоке нечистот попадаются занятные зёрнышки. Так и в этом фильме: некоторые моменты просто замечательны. Например, кадры с мальчиком, бегущим по берегу. Есть несколько находок, но в целом они тонут в какой-то бессмысленной и бесстильной жиже. Во-первых, вся эта навязчивая антониониевщина, превратившаяся в бекмамбетовщину — все эти замирания, замедления, фиксация камеры на свечке, комарике, шарфике. Не придумать более приторной формы. Во-вторых, грязная, небрежная операторика: первый час фильма утомительно следить за всеми этими поворотами и движениями камеры. В-третьих, мешанина. Фильм не представляет собой единого полотна — это плохо перемешанный винегрет с множеством тупиковых сюжетных линий, нераскрытых тем и фигур. Ход фильма подобен вздувающимся пузырям на закипающей субстанции: они пухнут и лопаются, в другом месте снова вспучиваются и снова лопаются. Если автор хотел этим придать фильму какую-то многомерность, обширность, то к этому следовало приложить хоть чуточку уважения к своему зрителю.

Понимаю, Михалков прозорливо определил свой формат: на его кино уже скоро будут водить школьничков насильно, из-под палки они будут писать тысячи сочинений о великом современном мастере и государственнике. А самые хитро вышморканные будут стремительно делать себе всякие карьеры на Михалкове — как некогда с «Поднятой целиной» или «Малой землёй».

Фильм пропитан презрением к зрителю, испортившим использование даже неплохих средств. Охарактеризую: фильм дрянной. Не плохой или бесталанный — напротив, очень даже качественный и местами трогательный, но испорченный, как переперчённая пища или закрашенный оконный шпингалет.

Нет ни главных, ни второстепенных ролей, они толком не выражены. Главный герой появляется откуда-то сбоку и исполняет кособокую роль. Впрочем, может, и в этом выражена идеология: никто ничего не значит, высшие силы играют нами, мелкими ничтожествами. Какие-то лица мелькают и пропадают, не позволяя сфокусироваться на том, о чём же этот фильм. Сюжет бросает то в сопливую мелодраму, то в грязный трэш (хотя это уже стало отличительной особенностью нового русского кино). В одном месте — зацикливание на каком-нибудь предмете, в другом — совсем что-то неестественное, дурносказочное.

Теперь о смысловой стороне кино. Безусловно, мне было приятно окунуться в атмосферу «Великой Империи» с её блестящими офицерами в непачкающихся белоснежных кителях, пароходами и поездами, милыми барышнями и умудрёнными простолюдинами. Хочется помечтать — и Михалков даёт этому возможность. Это его главная идеология, самая суть всего Бесогона. Была Великая Страна, потом откуда-то набежала нечисть. Среди нечисти попадались самоотверженные романтики, благодаря которым страна вновь стала великой и показала всем кузькину мать. Потом снова набежала какая-то нечисть, и, диалектически уничтожив Совок, вновь вбросила нас в Империю. Снова цари, крепостные и, конечно, же, аристократия.

Всё никак Михалков не может остановиться с оправданием положения своей семьи — что ж, ему перестать с мигалкой ездить? И как быдло лезть в метро? И бегать с работы на работу, отрабатывая кредиты — тут некогда переписывать Бунина, некогда даже почитать что-то из школьной программы. Верховный режиссёр всея Руси стремится доказать, почему именно ему должны выделять «государственные» деньги (с наших налогов и нашего газа, граждане!) на фильмы и, естественно, на аристократические привилегии.

Главный огрех Михалкова (конечно, учитывающего познавательные способности масс) — редукция — сведение сложного к простому. Теперь не нужно читать Маркса или Дебора, изучать социологию или геополитику. Всё очень просто — Задорнов учит — американцы наши враги, от них все проблемы, а они «ну тупые!». Так и здесь: такое серьёзное дело как Революция (а их по ходу фильма аж две произошло, плюс гражданская война) была не из-за каких-то там социальных, экономических и политических причин и предпосылок. Просто офицер отлюбил барышню и потерял крестик. Без креста он был, весь в думах о Даме, когда нужно было дать жёсткий отпор дарвинистским грёзам мальчишки. В храм Божий не захотел зайти. А батюшка слишком много денюжек требует. А хозяйка гостиницы подворовывает у клиентов. А фотограф взятки берёт. А фокусник втихаря любит Запад. А другой офицер любит собаку больше, чем своего отца. А третий любит петь арии на свободе больше, чем умирать за Веру, Царя и Отечество. А барышня мужу изменила. А у мужа слишком много перстней на пальцах. А гимназический учителёшка заразил всех дарвинизмом, как герпесом. А у самого хорошего мальчика-фотографа вообще предки свалили за бугор, куда и сам он собирается. А главный герой не знает, кто он, откуда он, куда он и кому он такой аморфный нужен.

Вакханалия мерзавцев. Ни одного положительного героя. Но все уродцы показаны снисходительно, жалостливо, великодушно и покровительски. Такой вот аристократ Никита Сергеич. Он вам не Андрюшка Макаревич, обгаживающий родную действительность. Бесогон честен: да, все уроды. Но это свои уроды, родимые. (Читай: налогоплательщики, военнообязанные и — по Конституции — собственники российских недр, на нещадном воровстве которых и сформировались эти наши аристократствующие нувориши.) Поэтому надо пожалеть их, болезных. Они немножко подпортились, перестали быть качественными госрабами — большевики сразу набежали из ниоткуда.

«Ну ничего, мы всё поправим!» — успокаивает Смотрящий за культурой. Мы нарисуем для них слащавые картинки. И когда быдло вконец перестанет читать и напрочь потеряет традиционные бытийственные основания, всё исчезнет. А картинки останутся! Потом иди, рассказывай про «социально-экономические предпосылки», про «верхи не могут, низы не хотят», «эксплуатацию народного достояния» и пр. Все, сходивши под конвоем на идеологически верный кинопоказ, будут твёрдо знать, что революция произошла, потому что хорошие дяди вовремя не расстреляли плохих дядек, потому что кто-то вовремя не оттырыпырил отчаявшихся революционерок, потому что учителёшки массово читали Некрасова, а не Св. Отцов и т. д. И всё наладится. Царь будет помогать боярам достраивать бунгало на Борнео. А народ, ограниченный от «тлетворного западного влияния» (там, где оно не работает в пользу бояр) будет жрать химию, обитать в железобетоне, носить синтетику, дохнуть от сифилиса и рака и всё больше уходить в спасительный виртуал. Виртуал, в созидание которого Михалков внёс свой барский вклад.

6 из 10