Рецензии

«Ида» — фильм П. Павликовского, удостоенный премии «Оскар» в этом году, снят с большим вниманием к визуальной стороне, но, к сожалению, совершено концептуально не продуман. Используя возможности каллиграфически изощренной подачи черно-белого изображения, режиссер создает чрезвычайно анемичное кино, эмоционально сухое и скупое в выборе выразительных средств. Пытаясь добиться брессоновского лаконизма в формальном отношении, Павликовский не справляется с поставленной задачей, утяжеляя восприятие картины длительными статичными планами молчащих героев.

Тишина очень киногенична и способна оглушать зрителя бурей чувств, клокочущей внутри сдержанных героев, но она обладает суггестивным эффектом лишь в детально проработанных, ритмически просчитанных кульминационных сценах (вспомним например, эпизоды картины И. Аллегре «Такой красивый маленький пляж»), но пытаться построить на них весь фильм — задача непосильная даже для такого виртуоза тишины, как Антониони, который просил своих исполнителей думать в кадре, что насыщало изобразительный вакуум происходящего, а персонажи Павликовского — пустышки, у них нет ни многогранных характеров, ни даже отличительных черт.

Базовой бинарной оппозицией, на которой построена структура фильма, являются образы Иды и ее тети, и если вторая отмечена пусть и отрицательными, но все же экзистенциально достоверными характеристиками (цинизм и разочарование в жизни маскируют духовную пустоту), то центральный образ лишь симулирует подлинную веру, но не выражает ее. Многие выдающиеся фильмы («Дополнение» К. Занусси, например) разрушают распространенное атеистическое клише в отношении воцерковленных людей, воспринимающее их как марионеток, бегущих от своей свободы под крыло внешнего авторитета: жизнь верующего человека, если он духовно трезв, способна быть насыщенной и яркой, полной терзаний и радостей, преодолеваемый иногда нелегко, но всегда с Божией помощью.

Павликовский же показывает жизнь в монастыре как что-то автоматическое, механистичное, мертвое, пластика Иды роботизирована, но скрывает за собой вовсе не бездну нереализованных желаний, а вакуум, отсутствие духовного измерения как такового. Ида — это оболочка, пустой образ, никак не связанный с реальностью внутреннего мира христианина, тем более послушника. То, как показана в фильме Ида, сеет в душе зрителя серьезные сомнения в ее способности к молитве вообще. Ведь молитва — это не расслабленная медитация, а концентрация всех душевных сил, консолидация воли, отсечение всех посторонних помыслов и образов во имя живого общения с Богом. Героине все это недоступно, поэтому она, как в забытьи, легко идет на грех, а потом, как ни в чем не бывало — обратно в монастырь. Что это за абсурд?

Конечно, зритель уже в первых сценах видит попытку Павликовского наладить интертекстуальный диалог с «Виридианой» Л. Бунюэля, но если героиню испанского фильма раздавили жизненные испытания, ее мечты и благие помыслы были попраны людской жестокостью и эгоизмом, и именно поэтому Виридиана — один из величайших трагических образов в истории кино, то Иде терять нечего, это духовный инвалид, образ, искусственно созданный фантазией режиссера эры постмодерна, неспособного эстетически убедительно воссоздать духовные терзания верующего, потому что они ему непонятны.

Слова из советской песни, вынесенные в заглавие этой статьи, очень точно выражают художественные результаты картины Павликовского, причину ее унылой, погребальной интонации. В «Иде» нет ни трагедии, ни даже драмы, несмотря на всю чудовищность рассказанных в ней событий, есть лишь тоска ни во что не верящего режиссера, взявшегося за непосильную задачу говорить о непостижимых для него предметах. Ида, будучи послушницей, узнает о том, что она — еврейка, и что ее родителей зверски убили, но это никак не меняет ее внутренне, вопреки усилиям режиссера, пытающегося драматически насытить долгие общие планы изысканными операторскими приемами, а все потому, что ему недоступно таинство веры, позволяющей человеку пройти сквозь огонь любого, даже самого страшного испытания (вспомним другую картину Бунюэля «Назарин», рассказывающую как раз об этом).

Выбрав невыразительных исполнителей, сковав их игру рамками анемичной созерцательности, не имеющей ничего общего с молитвенной сосредоточенностью, педалируя фотографически изящную, но напыщенную красоту общих планов, Павликовский снял картину, тщетно пытающуюся найти ответ на вопрос: «Что же движет христианами?» Но для того, чтобы на него ответить, надо самому иметь опыт хотя бы частичного соприкосновения с жизнью Церкви. И тогда станет понятно, Кто нами движет.

Во время просмотра «Иды», не покидало ощущение, — «где-то я это уже видел», оно же не покидало меня до самого конца просмотра. Занятно 20 минут сюжета ведающего о монашке приехавшей выяснить, о судьбе своих родителей, для меня длились очень долго, ну очень долго, но это мелочи, по сравнению с тем, что сама всё постановка собой не представляет ни чего особенного.

Пускай картинка красива, смысл о вере, символизм понятен, однако кинокартина, к сожалению попросту вялая, а все его сюжетные повороты «слегка» примитивны. Кстати, в том не вина сценариста, не операторов Рышарда Ленчевского и Лукаша Зала, проделавших свою работу на бис (кадры сильные), а только лишь режиссёра Павликовского, которому мне так кажется, материал был не интересен. Сложилось ощущение, автор просто взял нужную еврейскую тему (ту самую), но забыл добавить к ней себя, и в результате, вышла притянутая за уши история, заслуженно, по причине своего содержания, получившая множество наград и премий. Только если их убрать в сторону, ни чего интересного, тем более нового, здесь нет. Разве, что сможете полюбоваться чёрно-белым видом послевоенной Польши и увидеть Агату Тшебуховскую, актрису, чьё наивное личико является главным украшением обыкновенной драмы, чей конец предсказуем и не вызывающий к себе никаких эмоций.

Фестивальное кино в его типичном виде.

Как-то так получилось, что впервые я села за фильм ровно год назад, намереваясь посмотреть все фильмы-номинанты на Оскар. Но на десятой минуте решила отложить Иду на потом, и вот, прошло одинадцать месяцев, и я заново пытаюсь понять и не осудить девушку-монахиню по имени Анна, которая с трудом принимает правду о своем происхождении.

Такие чувства у меня были год назад.

Сейчас же, после просмотра, я мысленно аплодирую Павликовскому за невозможно простой сюжет и за его трагикомизм.

Пересказывать то, что написано в описании фильма нет смысла. Если же вы решите посмотреть фильм, то я уверенна, ни моя рецензия, ни рецензия кого-то другого вам не будет создавать погоды.

Все же удивительная штука — мир. И не менее удивительная — семья, про которую мы иногда совершенно ничего не знаем, а следовало бы, ведь это тоже маленькая вселенная.

И как же до слез смешон бывает жребий, который падает на нашу судьбу и мы его покорно принимаем, только со временем разбираясь в том, что нас ждет впереди.

10 из 10

Фильм из тех немногих, где не хочешь знать сколько времени осталось до конца и искренне удивляешься, увидев черно-белые титры.

Первое, что надо сказать — киноакадемики в этот раз были правы. «Ида» достойна «Оскара». Ну, это мое дилетанское киномнение.

Левиафан на ее фоне проигрывает. Хотя нет, пейзажами все-таки выигрывает, но в остальном, никому не нужная российская чернуха. И может быть, еще никому из благополучных европейцев и непонятна. Ну хата… ну хата с краю… ну разборки… герой в смятении чувств и идет против системы… заодно и пьет, подтверждая и так укоренившийся миф о русских.

Что хорошо в ИДЕ. Изящность, немногословность, красота каждого кадра (!) и даже самые отчаянные кадры показаны так, что залюбуешься.

Если сравнивать фильм с картиной, то все сделано легкими и тем не менее крупными мазками. Все вроде бы просто, предсказуемо, узнаваемо, но красиво! И эта красота заполняет изнутри, и в конце фильма ты уже полон эти кадрами, немного удивлен финалом и готов пересмотреть еще раз эту черно-белую польскую историю.

Не знаю, в чем секрет магии этого фильма. Сюжет простой, если не бытовой, опять все про евреев, про гонения и пр. Девушка-героиня не звезда экрана, режиссер (как сказали мне поляки — в Польше неизвестен), да и сюжет не первичен.

Но хорошо. Просто хорошо. Может, потому что нет заморочек и нет желания покорить киноакадемиков, вывернуться перед ними, как это было сделано в «Левиафане».

Изящность, легкость и тонкость. Вот три слова, с которыми нужно начинать смотреть этот фильм.

И это просто хорошо. Очень хорошо.

9 из 10

Ида — молодая послушница, готовится принять обет. Настоятельница отправляет её повидать единственного родственника — тётю Ванду. Она сообщает Иде правду о её происхождение и о том, что её родители были убиты во время войны. Две девушки отправляются в путешествие, дабы отыскать место захоронения предков.

Картина Павла Павликовского получила премию «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке, обойдя наш «Левиафан». Несмотря на то, что «Ида» стала, пожалуй, самой высокорейтинговой лентой года и удостоилась множества премий, на родине (в Польше) она подвергалась всевозможным нападкам, а режиссёра чуть ли не назвали предателем своей страны.

«Ида» — чёрно-белый драматический фильм, который даже можно окрестить как роуд-муви. Продолжительность ленты составляет всего на всего 82 минуты. Фильм стал хитом, по меркам польского кинематографа и собрал в прокате 11 млн $. Удивительно, что подобного рода картина обратила на себя столь пристальное внимание не только критиков, но и обыкновенных зрителей.

В чём секрет сказать сложно, возможно в особом контрасте, в магии, которую сотворил режиссёр и оператор. Ведь «Ида» — это удивительно сбалансированное кино, где всё на своих местах. Нельзя назвать фильм «заумным», но и нельзя сказать, что он «простой». Сделав «Иду» в чёрно-белых тонах создатели тем самым воссоздали атмосферу, присущую Польше в 60-х. Простые декорации, ничем не примечательные помещения так же дополняют общий пейзаж. Правильное настроение задаёт тихая музыка и мрачная природа. Получается, что «Ида» самое что ни наесть атмосферное кино.

Продолжительность ленты чуть превышает час, но даже за этот мимолётный промежуток времени Павел Павликовский сумел показать больше, чем многие за два часа. Затянутых сцен нет вовсе, экранное время используется с умом, режиссёр не растрачивает его впустую. Сам Павликовский признаёт, что не обошлось без влияния Годара и Бергмана. Особенно чувствуется сходство с последним.

Фильм весьма скуп на диалоги и действия. Но интересно то, что эмоций здесь предостаточно и никакие слова для этого ни к чему. В «Иде» огромное внимание уделено внутреннему состоянию каждого персонажа. Отдельно стоит отметить то, что главная героиня всё экранное время находится в сомнениях, она отказывается от действий, она лишь наблюдает. Люди вокруг неё помогают ей разобраться в правильности выбора, от которого зависит вся её жизнь.

Отдельно стоит похвалить операторскую работу. Даже при чёрно-белой палитре «Иду» можно назвать эталоном киноискусства. Интересный операторский приём заключался в том, что герои всегда находятся в нижней части экрана. Актёров тоже стоит упомянуть, особенно исполнительницу главной роли Агату Тшебуховскую, для которой данная роль была дебютом. Достойную пару ей составляет Агата Кулеша, сыгравшая весьма эксцентрично.

«Ида» весьма глубокий фильм, задающий правильные вопросы и частично отвечающий на них. Победа на «Оскаре» полностью заслуженна, и на мой взгляд картина Павла Павликовского сильнее нашего «Левиафана». Это конечно моё личное мнение. Если вы не видели «Иду», то рекомендую в скором времени исправить это, в конце концов, фильм действительно стоящий.

8 из 10

Юная Анна всю свою недолгую жизнь прожила в женском католическом монастыре, проводя время в молитве, послушании и почти безмолвном общении с сёстрами-послушницами. Когда подходит срок принять постриг, принести обеты и навсегда отказаться от мира, о котором, судя по всему, Анна имела весьма смутное представление, мать-настоятельница отправляет её в Краков к единственной родной душе на свете — тётке Ванде, разрешив или наказав пробыть с родственницей столько времени, сколько потребуется. Тётка оказывается суровой волевой женщиной с трагической судьбой, в гордом отчаянии прожигающей остатки былой красоты и здоровья. От неё Анна узнаёт, что родом она из еврейской семьи, что зовут её вовсе не Анна, а Ида, что родители её погибли во время Холокоста и где их могила могут знать только люди, живущие в их старом семейном доме — и что вполне может быть эти люди их и убили…

Если честно, не считаю себя вправе особо рассуждать (а судить и подавно) на тему Холокоста или разбирать особенности определённых конфессий, но попробую как нормальный зритель просто поделиться некоторыми мыслями или впечатлениями от увиденного. Любое серьёзное произведение искусства (а этот фильм определённо к ним относится) обладает бесчисленным количеством граней восприятия его теми, кто с ним соприкасается. Строгого и, в итоге, упрощающего авторского приговора, по-моему, в этой истории не получает ни одна сторона, тема или какой бы то ни было человеческий поступок, поэтому каждому, наверное, будет весьма удобно рассматривать «Иду» со своей колокольни. Можно ли здесь увидеть богоборческие мотивы? Может быть, если они вас интересуют. Осуждается ли католицизм или монашеское служение? Кто-то и этим себя, думаю, потешит. Оплакиваются ли жертвы Войны? Конечно… Но всё-таки сила этой истории в её лаконичности и конкретных живых персонажах. Для меня, например, путь, который проделала Анна-Ида видится вполне осознанным и сознательно выбранным от начала и до конца, даже упрёк тётки в том, «какая же жертва от всех твоих обетов, если настоящих искушений пройдено не было» представляется усвоенным и по-своему преодолённым Идой до самого его логического завершения. Без преодоления этого, последнего, искушения, она не чувствует себя «готовой». А поддавшись ему и увидев впереди «нормальную» человеческую жизнь, она уверенно пакует чемоданы и двигается в направлении, противоположном тому, куда несутся по дороге другие люди в машинах и на мотоциклах… Пусть этот фильм будет о верности и сострадании, которое выражается в готовности зачерпнуть хоть немного чужой боли из закрытого уже (потому что человек ушел навсегда), но вечно бездонного колодца отчаяния. А убийцы окажутся ненадолго в могилах своих жертв и нет-нет да и попросят прощения…

P.S. А еще этот фильм можно покадрово выложить в альбом или развесить на стенке — и получится галерея невероятных чёрно-белых фотошедевров.

Этот фильм — черно-белый, что, наверное, полностью соответствует тематике. В очередной раз — это геноцид. На этот раз — евреев в Польше во времена Гитлера. Главная героиня — «еврейская монашка», так ее называют. А получилось так потому, что, спасая от уничтожения, ее отдали в католический приют. А вот брата пришлось(!) уничтожить. Он был черноволосый и похож на еврея, а главное — обрезан. Еврейскую семью вначале прятали поляки, затем, чтобы не быть уничтоженным самим, им пришлось с «пригретыми» евреями расправиться. Весь фильм — это путь героини в поисках могилы своих погибших родителей, затем она намерена принять постриг. На этом пути она встречает самых разных людей, их прошлое разворачивается с лаконической откровенностью… Но заканчивается фильм такой высокой светлой нотой, приглушающей боль от всего предыдущего… И в очередной раз кажется, что это повториться не может.

10 из 10

Обычно перед тем как посмотреть кино я читаю немного критики о фильме, но стараюсь не углубляться, так почти все, в своих комментариях описывают фильм, его суть, и таким образом становится не интересно смотреть картину, и не знаю почему все пишут содержание фильма, и мало кто пишет по существу…

Посмотрел фильм, и такое ощущение что ничего не смотрел… Никаких абсолютно эмоций, не какого сострадания (по идее это драма), не интереса к самой героине, халатное отношение к тёте героини…

Сама тема уже раскрыта очень давно. Наплакались, нахныкались сотни раз. Не пойму за что такое вознаграждение…

Только если за абстракцию может быть… Не плохо сняли послевоенную Польшу, и всё… больше ничего!

Смотрел до конца, думал может как-то всё-таки режиссер спасёт свою картину, но разочаровался…

Складываю 3 фактора, абстракция, суть фильма и игра актёров и ставлю:

5 из 10

В 2013 году режиссёр Павел Павликовский выпускает свой новый фильм под названием «Ида». Фильм побывал на различных кинофестивалях и пополучал множество призов. Также картина была восторженно принята критиками.

По сюжету молодая послушница Анна (её играет актриса Агата Тшебуховская), по совету своей настоятельницы, едет навестить свою тетю Ванду (Агата Кулеша), которая раскрывает ей кое-какую тайну. Ванда говорит, что настоящее имя её племянницы — Ида, и то, что родителей девочки убили. Также она сообщает, что Ида еврейка. После этого, главная героиня хочет найти могилу своих родителей, и она вместе со своей тётей отправляется на поиски.

Давно я такого не встречал в современном кино: мало того, что фильм является чёрно-белым (в последнее время можно встретить несколько неплохих черно-белых картин. Например, «Сын» Арсения Гончукова или «Артист» Мишеля Хазанавичуса), так он ещё и снят в формате 3х4. В таком формате уже почти никто не снимает. Почти все перешли на формат 16х9. Только некоторые кинематографисты ещё иногда работают со старым форматом. К ним и относится Павел Павликовский. По словам режиссёра, он выбрал такой стиль съёмки потому, что «для лиц, портретов это отличный формат. Бергман его любил использовать. Пейзажи получаются вертикальные. Большое, бездонное небо. Каждый кадр важен сам по себе, а не только как ступенька рассказа. Собственно динамика действия мне куда менее важна, чем возможность насладиться композицией кадра».

Наличие малого активного действия и не многословность диалогов придают фильму определённый ритм и стиль режиссёра. Актёры с полной самоотдачей отдают себя своему герою. Особенно это хорошо видно у главной героини. Для Агаты Тшебуховской эта роль стала дебютной в кино. И вряд ли она рассчитывала, что дебют получится таким ошеломляющим.

Когда Ида узнаёт о своих родителей, она хочет найти место их захоронения. Эта цель у неё стоит на первом месте. Она ради этого даже согласна отказаться от прав на дом, где раньше жили её родители, для того, чтобы один знающий человек проводил Иду вместе с Вандой в нужное место.

Самым невероятным событием в фильме для меня стала концовка. Это было настолько непредсказуемо, что я даже не ожидал, что такое может произойти.

Польские фильмы всегда отличались своей спецификой. И эта картина не стала исключением. Павлу Павликовскому удалось восхитительным образом передать дух и атмосферу Польши 60-х годов. «Ида» — это новое кино с Большой буквы. «Ида» — это прогресс польского кинематографа.

7 из 10

Холокост, его прощение, Ванда и Ида — это второй план художественного произведения. Первый план — это авторский взгляд на проблему естественности и осмысленности христианского самоотречения…

Сначала между Вандой и Идой полнейшее равнодушие. Ванда слишком умна, порочна и независима для каких-либо родственных сантиментов, жизнь её лишена какого либо смысла и Ида вызывает лишь раздражение. Всё таки Ванда принюхалась к Иде, и нашла в родстве с ней волнительные для себя нотки, она потянулась к Иде, как к спасительному кругу для своей души, как к последней надежде зацепится хоть за какой-то смысл происходящей с ней жизни. Она щеголяет своим интеллектуальным превосходством над примитивными формами окружающего её существования, она пытается нащупать уязвимые места в религии Иды, но она не богохульствует, она не уверена в своём превосходстве на все сто и поэтому не сжигает мосты к возможному покаянию для своей души. Ей стало интересно насколько естественно стремление Иды к христианскому самоотречению. Ида же защищает от Ванды герметичный мир своей христианской веры, она не впускает в него Ванду с её варварски настроенным интеллектом… Но, Господи, что происходит? — оказывается Ида тоже нуждалась в Ванде! Они обе, как небо и земля нуждаются друг в друге! Антагонизм их взаимоотношений выводит нас в некое третье измерение, заставляя эволюционировать наши привычные представления о добре и зле.

Тётя со своей племянницей две противоположности: в интеллекте Ванды превалирует острый ум, режущий любые герметичные идеи и стереотипы, в интеллекте Иды, напротив, превалирует духовная целостность и самодостаточность (в форме пока ещё слепого инстинкта самосохранения её души); Ванда выжимает из плотских удовольствий все соки, пытаясь обезболить кровоточащую язву пустоты, зияющую в её душе, любовными утехами и вином, Ида же не только не прикасается к этой стороне жизни, но и даже не смотрит в ту сторону вообще; Ванда имеет значимость в обществе и материальное благополучие, Ида — обычная сирота; Ванда — это бездна отчаяния, высокомерия и беспощадности, одним словом «Красная Ванда, угрызаемая внезапным фактором совести», Ида же — это милосердие, сострадание и непорочность, её духовный уют настолько естественен, что никакого нарочито-фанатичного аскетизма в ней ни чувствуется, она словно добрая фея — сказочный, не реальный персонаж.

Они обе сильные личности, но сила их проявляется в разных срезах действительности, они сосуществуют друг относительно друга в абсолютно параллельных реальностях… эти реальности сошлись в одной точке их памяти о Холокосте. Общая память о главной трагедии их жизни сближает их души, они становятся родными друг другу. Ванда благодоря Иде вновь почувствовала себя живым человеком… Но её природа уже претерпела патологические необратимые изменения, её духовная рана не излечима…

Богоборческая диалектика польского кинорежиссера многомерна, и одна из её мер проходит сквозь ту истину, которую я для себя выражаю следующим образом.

Нельзя принимать в пользование мир, в котором есть место таким явлениям, как холокост, не требуя от него немедленного покаяния в полном отречении от массового вооружённого насилия. Ванда приняла этот мир зная о его чудовищной червоточине, она даже ни разу за много лет не удосужилась предпринять попытку отыскать прах своих родных уничтоженных Холокостом, она пользовала этот мир для себя в том виде, в котором он ей был дан, выжимая из него все соки и не давала ни чего в замен. Более того, она усугубляла положение вещей в своём стремлением сделать карьерный рост в этом мире, она прослыла Красной Вангой и приговорила к смерти нескольких полит заключённых. Она невольная созидательница следующего «холокоста»! Ида же не принимает этот мир в традиционном его виде, потому что она родом из холокоста, монашеский обед для неё — это её требование безоговорочного покаяния для этого мира.