Рецензии

Можно старательно повторять вслед за критиками, что «Великая красота» Паоло Соррентино — это интертекстуальная игра с самим Федерико Феллини, или что европейский мир умирает, а вечный город уже напоминает стареющего модника — слегка нелепого, пусть и элегантного, или что духовная нищета не восполняется архитектурными шедеврами и искусством… Но при этом, скорее всего, так и не удастся ответить себе на вопрос, чем же так впечатляет этот фильм, если его смыслы — это общеизвестные истины, а его эстетика -знакомые приемы?

«Великая красота» вышел в 2013-м, и во многом определил своего режиссера как живого классика и наследника традиций итальянского кино. С тех пор он снял еще более болезненную и тонкую «Молодость» и блистательный сериал «Молодой Папа», и в вышеназванных регалиях закрепился прочно. В самом деле, в его режиссерском почерке есть неожиданная для нынешнего кинематографа неспешность, глубина авторского погружения в проблему, безупречный визуальный ряд и, словно по нотам сыгранные, актерские партии. Даже не будучи профессионалом от кино, хочется вникнуть, как и что делает оператор, художник и монтажёр, чтобы понять, как можно создать настолько гармоничную картину — картину не просто в кинематографическом смысле, а в общехудожественном.

Из истории путешествия престарелого Джепа Гамбарделлы по вечному городу с его тусовками, вечеринками и приемами, Паоло Соррентино плетет узор столь искусный и замысловатый, что иногда хочется остановиться и спросить: неужели это все, чтобы рассказать про выхолащивание души, про цинизм, про жалкие цели в жизни, про выброшенную на ветер жизнь? Неужели ради этого такая безупречность киноплотна? Какая великая красота, если повсюду отмирание и старение — неприятное, фальшивое и хирургически подтянутое. Или «великая красота» — это не про то, о чем фильм, а про сам фильм, легкая самоирония режиссера? Ибо, «когда б вы знали, из какого сора растут цветы, не ведая стыда»…

В «Великой красоте» поражает удивительный баланс формы и содержания: словно канатоходец режиссер постоянно находится на грани, и если он даст хоть небольшой крен, то уже будет не важно, в какую сторон. Потому что в этом случае разрушится та гармония фильма, которая заставляет нас напряженно вглядываться в каждый кадр, ища в нем эстетические и философские глубины. И в этой гармонии столь любимый Соррентино прием флэшбэков ни в какой степени не приоткрывает завесу душевный тайн главного героя, а наоборот, еще больше интригует и ставит все новые вопросы.

Несмотря на кажущуюся бессодержательность действие и диалогов героев фильма, его часто хочется цитировать, но еще больше хочется пересматривать отдельные кадры: они не просто красивы и удивительно точны, но на этом языке визуальных образов, Соррентино говорит нам нечто такое, от чего щемит сердце. И кажется, что в городе вечной красоты не осталось никого, кроме группы безнадежно стареющих тусовщиков, туристов и молоденьких монахинь. Рим прекрасный и пустой, безжизненный во всем великолепии своей безупречности.

Итальянский режиссер безошибочно работает и с актером, который, кажется, в его фильме не играет никаких ролей — он просто существует так, как привык. Поэтому и не представляешь, что Джепа Гамбарделлу мог бы сыграть кто-то еще, кроме Тони Сервилло. И вообще любовь режиссера к артистам с непримелькавшимися зрителю лицами помогает ему создать свой особый мир, в котором люди живут, как умеют.

Начитавшись критических статей, сам начинаешь проводить аналогии с Феллини и его «Сладкой жизнью». В этом диалоге двух Мастеров (по-булгаковски) последнее слово остается за младшим: если у Марчелло Рубини все было впереди и молодость давала ему иллюзию того, что еще не все потеряно, то у Джепа Гамбарделлы все позади — не только первый поцелуй, лучшие интервью и единственная написанная книга, но и надежда на то, что еще есть время отыскать в жизни какой-то смысл…

Как же хороша жизнь под занавес! Как чертовски вкусна. Тёрпкое выдержанное вино. Перезрелость тоже источает свои феромоны. Похоже, автор просто вылепил вожделенное, раблезианское — как красиво, чувственно и мудро он хотел бы разменять остаток дней. Условная богема условно разлагается, и тлен достаточно живописен. Тёплое, уютное кино. И так траурно чудесна звучащая там музыка.

Последний отрезок. Вторая серия «8 1/2 », очень похожая на первую. Только герою уже шестьдесят пять, и он, наконец, обрёл гармонию с самим собой. Жаль только, что ничего уже больше не будет. И это так горько…

Многие люди мечтают стать частью красивой благосостоятельной жизни, где они смогут познакомиться с людьми из высшего света, перенять у них опыт, надеясь обрести еще большее счастье. Однако с течением времени может наступить такой момент, когда осознаешь, что стремиться не к чему, что все что тебе нужно есть, что ослепленный имеющимися благами ты упустил момент, когда мог обрести настоящее счастье. Думаю, такая идея лежала в основе психологической трагикомедии «Великая красота».

Синопсис Талантливый и состоятельный писатель Джеп Гамбарделла ведет бурную светскую жизнь среди итальянской богему, устраивая шумные вечеринки, употребляя море дорогой выпивки, а вечерами предаваясь беседам на животрепещущие темы. Но когда Джепу исполняется 65 лет, вместе с возрастом к нему приходит осознание того, что он больше не может вести такую жизнь, занимаясь тем, что не нравится. И теперь он упорно пытается найти себя в этом мире, в этом «вечном городе», впитавшем в себя все самое великое и красивое.

Итальянский кинематограф всегда отличался особым шармом и очарованием, что является заслугой игры актёров. В первую очередь, хотелось бы отметить игру Тони Сервилло в роли Джепа Гамбарделла, умного и талантливого писателя и журналиста, который благодаря своему утонченному вкусу, тяге к прекрасному и умеренной циничности умел различать в людях те черты, о которых те никогда не догадывались. Также понравилось исполнение Сабрины Ферилли в роли Рамоны, запутавшейся в жизни немолодой стриптизершы, которая привыкла отталкивать от себя близких людей, но не смогла оттолкнуть Джепа, который по-новому открыл для нее этот мир.

Можно сказать, что итальянский кинематограф — это одно независимое явление в сфере киноискусства, и режиссер Паоло Соррентино тому подтверждение. «Великая красота» представляет собой сатиру на современное итальянское общество. На протяжении всего фильма режиссер буквально воспевает любовь к итальянской культуре и, конечно, к вечному городу Риму, демонстрируя знаковые места с совершенно незнакомых ракурсов. Так, культовый Колизей с террасы соседнего дома или церковь Санта-Мария-дель-Приорато через замочную скважину. Вся эта красота служит лишь фоном для выступающего на переднем плане той самой итальянской богемы, предающейся плотским страстям, грязной похоти и безудержному веселью. В то же время Паоло Соррентино вдается в локальные темы и заглядывает в душу главного героя, который осознает, как много потерял в прожитой жизни.

Важной отличительной чертой фильма является то, что сценарий «Великой красоты» не имеет как таковой цельной структуры. Фактически мы лишь видим несколько эпизодов из жизни Джепа Гамбарделла, журналиста и писателя, привыкшего вести богемный светский образ жизни, но пришедший к осознанию, что его жизнь не имеет никакого смысла. Он предается воспоминаниям из своего детства и юности, о своей первой любви, о встречах с людьми, повлиявшими на его жизнь. Параллельно герой пытается помочь дочери друга определиться с тем, чего она ждет от жизни. Такое немного сумбурное развитие сюжета сопровождается дивными кадрами Рима, итальянской архитектуры и живописи, всего того, что когда-то вдохновляло героя. Но, несмотря на эту сумбурность, на меня произвели сильное впечатление диалоги, которые можно разобрать на цитаты, как например:

- Кем ты работаешь?
- Я — богатая женщина
- Прекрасная профессия

Итог Стоит заметить, что «Великая красота» — определенно не мейнстримовое кино, а предназначен для узкого круга лиц, предпочитающих обдумывать картины, а не просто смотреть их. К сожалению, в фильме присутствуют определенная недосказанность и непонятные для простого разума моменты, но все это меркнет на фоне восхищения и любовью к Риму, которые автор выразил в фильме.

9 из 10

Здесь будет лишь субъективное рассуждение о фильме Паоло Соррентино, фильме с претензией на глубокомысленность.

Джеп Гамбарделла, главный герой, журналист и прожигатель жизни, отметив свой 66-й день рождения, неожиданно понимает, что больше не может заниматься тем, что ему не по душе и тратить на это драгоценное время. Но не поздно ли для своих уважаемых лет его посещает такая мысль? К тому же, раз он называет себя чувственным (громкое «Мне было предначертано стать чувственным. Мне было предначертано стать писателем»), то оправданы ли столь поздние искания? Ведь человек чувственный — натура, по обыкновению, эгоистичная, преследующая, в первую очередь, как раз свои личные интересы. Впрочем его танец с самовлюбленной и запутавшейся в собственной жизни подругой, несмотря на предшествующий разгром её достижений монологом Джепа, выглядит довольно очаровательным и вселяет на секунду веру в его альтруизм. Данный монолог, та откровенность, с которой он судит свою подругу, выражает, конечно же досаду по поводу всеобщего притворства общества, а не только его старой приятельницы.

Вместе с тем, сам он уже безнадежно вовлечен в это «гнилое» соревнование дорогой одеждой, «полезными» связями и шокирующими арт-представлениями. Определен этикет на похоронах и порядок проявления фальшивых соболезнований родственникам и друзьям. На фоне этих объяснений особенно живо чувствуется искренность и неприязнь к происходящему 40-летней стриптизерши, дочери его старого приятеля, которой Джеп с таким воодушевлением поверяет все тонкости и нюансы данного действа. Недоумение у неё вызывает и перфоманс с участием маленькой девочки, дочери богатых родителей, который устроили для забавы многочисленной публики. Огромный холст и плачущий ребёнок, с ног до головы облитый краской, врезающийся с неистовостью всем телом в полотно — вот зрелище достойное взора искушенных богатеев-эстетов. Но всё же под конец представления создается ощущение, что девочка принимает правила игры и начинает получать удовольствие от того, что происходит.

Однако особенную прелесть лично для меня представляет персонаж, мелькнувший всего на пару минут в кадре. Человек, у которого есть ключи от всех красивых домов Рима. Он открывает и радость, и красоту, и совершенно особую интимность атмосферы города героям и зрителю. Он «просто человек, которому можно доверять» среди фальшивых знакомых Джепа.

Работа оператора и графического дизайнера также требует отдельного абзаца. Оживший посреди переулков Рима жираф… разлетающиеся в закат розовые фламинго… Всё это придает картине исключительное очарование. Да и мысли Джепа на фоне древних лиц и зданий, освещенных солнцем, и бегущей реки, вдоль которой он прогуливается, ощущаются правдивее, живее и чище. Находясь рядом со всей этой красотой Джеп выводит формулу человеческого бытия: «Немного шутки, вот и всё что нам надо», и потом шутливо повторяет её, интерпретируя: «В жизни ни к чему не стоит относиться серьезно — конечно, помимо меню».

И всё же герою не сочувствуешь, ему не веришь, в него не влюбляешься. А именно этого желал режиссёр, как мне думается. Откровение Джепа Гамбарделла не состоялось.

Всецело искреннюю симпатию вызвала лишь сестра Мария, чьё объяснение Великой красоты и раскрыло всю суть фильма. Великая красота… То, что Джеп искал и не увидел вокруг себя… В чём она заключается? В том, что «жизнь прекрасна и жестока одновременно…»

7 из 10

Фильм буквально наполнен красотой во всех ее проявлениях: ракурс, свет, тени, голоса, звуки, люди с их яркостью, архитектура с ее неповторимостью. Все вокруг так и пышет величием, грацией, совершенством. Но Джеп Гамбарделла не видит за этим главного, того, что он хочет уместить в свой новый роман о красоте или о «ничто». И ударяясь то во фривольные гуляния с забвением от кокаина или виски, то в искусство с лицезрением прекрасных полотен и скульптур, то в духовные рыскания с помощью великих экзорцистов и святых, он то приближается, то вновь отдаляется от ответа на вопрос. И лишь собрав воедино эту мозаику, обрывки слов и впечатлений, начинается его роман с жизнью, фокус или просто уловка.

Очень хаотично, насыщенно и глубоко режиссер Паоло Соррентино передал нам и красоту жизни, и неизбежность смерти, и беззащитность и чувственность людей, как разгадку в поисках главного.

Пару раз приходилось останавливать кадр, так как захватывало дыхание от избытка ощущений. И лишь жираф, одиноко и гордо стоящий в центре площади, всем своим видом облегчал чувства зрителя и главного героя. Он лишь участник фокуса, так искусно совершаемого мастером своего дела.

В общем, множество премий в десятках номинаций говорят громче, чем мои замечания, что как иголки в стоге сена.

Хочется очень много писать, хочется вставить в рецензию саундтрек и кадры из фильма, чтобы хоть на сотую часть передать то, что переживаешь, смотря эту кинокартину.

Этот фильм — событие. Посмотреть «Великую красоту» — это будто совершить путешествие, с той лишь разницей, что вместо красочных фотографий останутся не менее красочные воспоминания.

La grande bellezza — это полный смысла шедевр, обрамленный в не менее шедевральную рамку.

Музыка и картинки завораживают настолько, что неотрывно сидишь, поглощенный всем этим и боишься пошевелиться, чтобы не спугнуть сиё волшебство. Дух захватывает от видов Рима, от горячих залитых солнцем улиц, ночных фонтанов и величественных сооружений. И всё это под пение скрипок, под фортепиано и контрабасы, под сопрано и теноры. Всё это та великая красота, которой принято наслаждаться испокон веков и о которой порой всё равно забываешь, будучи дитём современности.

И на параллели ко всему этому зрителю демонстрируется красота попроще, менее изящная, но более громкая и соблазнительная: вечеринки, выпивка, секс. Эта красота бьёт по ушам, заставляет тело дрыгаться и выбивает из головы ненужные мысли. Да что там, выбивает все мысли. И вот, среди двух эти красот живёт Джеп Гамбарделла. Он уже немолод, он живёт в достатке и окружён элитой, но что-то он ещё ищет, всё ещё открывает вдруг всем давно известные истины, которые лежат прямо перед носом, но которые никто не замечает.

— Почему вы больше не написали ни одной книги? — спрашивают у Джепа.
— Я искал великую красоту, — отвечает он.
— Почему вы больше не написали ни одной книги? — спрашивают снова.
— Потому что слишком много гулял по ночам, — отвечает Джеп.

Фильм хочется разобрать на цитаты и каждую из них выгравировать на золотой доске, повесить в комнате и сделать лозунгами своей жизни.

Некоторые сцены La grande bellezza не несут в себе иного посыла, кроме как показать зрителю красоту. Диалоги наполнены паузами и даже паузы в этой кинокартине прекрасны и полны смысла.

Кинокартина изобилует персонажами, посылами и скрытыми смыслами, а ещё видами Рима, чарующей музыкой и хорошими ракурсами.

Режиссер Паоло Соррентино и оператор Лука Бигацци сработали на славу, породив шедевр.

Посмотреть этот фильм — это лучший подарок для себя, ведь столько мыслей метается в голове после, столько воспоминаний остаётся и столько вещей переосмысливается.

10 из 10

Фильм получивший «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке в 2013 году — можно заслуженно отнести к продолжению традиций великих итальянских мастеров. Фильм Паоло Соррентино — это одновременно, и рука Федерико Феллини, и рука Витторио де Сики. Данный фильм одновременно является как сатирой, что рассказывает нам о всей подноготной итальянской богемы двадцать первого века, так и картиной, которая раскрывает нам всю красоту Италии вечной и до наших дней сохранившихся.

Просто потому что этот фильм — о красоте. Просто потому что этот фильм — о человеке. Quo vadis? Куда идешь? Зачем, для чего, разве никогда не думал об этом? Такие вопросы ставятся перед главным героем фильма, престарелым известным журналистом, которого чаще все считают за писателя, и это с его единственным то романом, опубликованным много десятков лет назад.

Он хотел быть королем. Хотел, по его собственным словам, разрушать любую светскую вечеринку, быть уважаемой язвой. У него это получилось. Но хотел ли он перестать хотеть? Почему поставил такую низкую, светскую и примитивную для себя рамку? Или может он в том не виноват, может тогда эта планка казалась ему частью некой фрустрации, и что само достижение некогда поставленных целей, оказалось случайным? Что, если он не хотел хотеть, а мнимые желания его, были лишь частью оправдания самого себя? А что если настоящие мысли, все воспоминания прошедших лет, также являются частью очередной надумки? Такими вопросами задается главный герой, после того как решает для себя, что после сорока лет жизни в Риме, теперь имеет право не делать того, чего ему и вовсе не хочется.

Паоло Соррентино — любовник контраста. Ему с легкостью удается менять крайне противоположные друг другу композиционные сцены, да так, что это приводит вовсе не в смущение, но наоборот, словно являет собой продолжение одной большой и красочной сцены, что растягивается на два с половиной часа. Кадры из фильма представляют собой антитезу. Бурные, нелепые и яркие вечеринки сменяются монотонными и золотыми домами-музеями, дома сменяют живые сады, а на смену садам может придти стрип-клуб, который затем сменит католическая церковь. Это воистину эстетичная палитра, в которой замешана Италия современная и Италия вечная.

Сорренттино показывает нам многогранность человека. Он не в коем случае не идеализирует его, ровно в такой же степени, как и не очерняет. Его герои настоящие — обычные люди, пропитанные как положительными, так и отрицательными качествами, именно поэтому каждый из них, с такими обычными, но в то же время собственными и индивидуальными мечтами и повадками — кажется нам героем меланхоличным. Соррентино никого не осуждает. Он лишь слегка посмеивается над нынешним обществом, но смех его вовсе не злостный, скорее трагичный. Проходя сквозь фильм, сквозь такую нестандартную, словно вымершую величественную Италию, сквозь абсурд и декаданс, сквозь отвращение и меланхолию, не хочется делать резких выводов, оставлять точных оценок. Напротив, хочется лишь смирится с человеком, как а значит принять его, а значит принять и самого себя!

«Хороший фильм не должен давать ответы на вопросы, он должен заставлять вас эти вопросы задавать».

«Великая красота» полностью этому соответствуют, потому что после просмотра в голове роем жужжат тысячи вопросов.

Шедевр Паоло Соррентино, фильм, который идеально впишется в вашу картину мира, если вы привыкли читать между строк. Красивая картинка, меткие, как бы невзначай брошенные кем-то фразы, осмысленные диалоги-монологи, призванные заставить вас думать, здесь и сейчас. Вы не найдете в этом фильме ответов на все свои вопросы, не найдете легкой расслабленности, вы найдете здесь глубокую грусть, спрятанную в вечной полуулыбке Джепа, которая натолкнет вас на размышления о самых разных проявлениях жизни.

Этот фильм оставляет отпечаток неразгаданной тайны, что будет побуждать вас пересматривать его снова и снова и каждый раз находить для себя что-то новое.

9 из 10

Путешествовать полезно, это заставляет работать воображение. Все остальное — разочарование и усталость. Наше путешествие целиком выдумано, в этом его сила

Луи-Фердинанд Селин «Путешествие на край ночи»

Не странно ли, что эпиграфом к потрясающей красоты, неги и беззаботности фильму строки из романа, повествующего о скотстве, мерзости и убожестве человеческого существования? Романа, которого никто в России толком не читал, потому что для этого мало умения отменно владеть литературным французским, нужно еще понимать просторечное арго, разительно отличающееся в синтаксисе. И иметь представление о французской площадной брани, градусом злобы и непристойности ближе не к англо-американскому политкорректному fuck, а к русскому мату.

Большим ценителем романа был Троцкий. Да-да, тот самый, Лев Давыдыч буревестник революции, пламенный оратор и даже написал об авторе статью «Селин и Пуанкаре». Уже будучи политическим эмигрантом, но пока еще во Франции, не в Мексике и до романа с Фридой Калло далеко и, тем более, до ледоруба Меркадера. Что имел в виду режиссер, когда объединял два таких непохожих произведения? Что хотел сказать?

Может быть, что природа человеческая одинакова и везде одно: грязь, смрад, тлен и потребление человеком человека — внизу очевидное, наверху завуалированное? Может хотел провести параллель между своим героем — успешным писателем, ухватившим за хвост синюю птицу удачи и ярким, талантливым, причудливо и странно одаренным автором «Путешествия»? Почему так бывает? Почему одним везет. а другим нет?

Отчего кто-то бьется и колошматится рыбой об лед без спасительного куска поролона, который можно проложить незаметно между собой и острыми углами действительности. А другой приходит и берет все лучшее без видимых усилий. Да кто ж его знает? Может у второго сильный, гармонично расположенный и удачно аспектированный Юпитер, а у первого злой Сатурн на асценденте. А может просто так повезло.

Да и неважно это, в сути. А что важно? Что есть в мире такая удивительная красота, находящая выражение в музыке и живописи, архитектуре и скульптуре, танце и песне. И есть красота природы, которая сама придет к тебе в дом — да, я о стае фламинго слетевшей на балкон. Как придет провести ночь в твоем доме великая затворница, которую называют святой и чудотворицей. И сотворит персонально для тебя чудо этой птичьей стаи.

Может быть потому тебе так повезло в жизни, что ты умеешь видеть? Главный твой талант шлифовался годами и десятилетиями — талант видеть Великую Красоту.

«Пространство, которому, кажется, ничего
Не надо. На самом деле нуждается во
Взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу ему можешь только ты.»

Есть мнение, что «Великая красота» — это вольный ремейк фильма «Сладкая жизнь» Федерико Феллини. Я со своей стороны предположу, что это не ремейк, а своеобразное продолжение, переосмысление классической истории о бессмысленности человеческого существования. Фабула, безусловно, похожа: неудавшийся писатель, занимающийся журналистикой, пытается найти свое место среди высшего общества, которое окончательно прогнило изнутри. Тут и последние потомки древних родов, и деятели искусства, и богатые бездельники. Главный герой страдает от ощущения бессмысленности всего происходящего и от собственной никчемности.

Но если Феллини ставит крест на обществе, мире, реальности главного героя, показывает, что он окончательно потерян, то Соррентино говорит: да нет же! Смысл есть, только нужно его получше поискать.

Недаром Джузеппе Гамбарделла намного старше Марчелло. Это тот же вечный Марчелло, но только постаревший, забывший все, о чем мечтал, смирившийся и смотрящий на мир через призму горькой иронии. Да и персонажи вокруг него все те же, правда окончательно измельчавшие и жалкие на фоне все того же вечного города. Но если у Феллини суть персонажей в том, что они пустышки, красивые оболочки, внутри которых нет ничего, кроме животных инстинктов, то у Соррентино даже самый незначительный персонаж заставляет зрителя иронически и с жалостью усмехнуться, потому что он, несмотря на все свое убожество, живой. В «Сладкой жизни» персонажи при всей своей красоте вызывают отвращение, в «Великой красоте», при всем своем уродстве — сочувствие.

Феллини развенчивает мифы о чудесах и высших смыслах: ключевая сцена с явлением Мадонны является фарсом, трагедией человеческой глупости и ничтожества. Соррентино вовсе не отрицает ложность общепринятых «чудес»(ярким примером тому является кардинал), он лишь призывает оглянуться вокруг и увидеть истинные проявления чуда в жизни, главным из которых, как бы это банально не звучало, является любовь.

И именно поэтому Джузеппе Гамбарделла понимает то, чего не понял Марчелло. Он всю жизнь искал великую красоту, но стоило ему заглянуть поглубже, стало понятно, что сама по себе жизнь, с ее горестями, разочарованиями, убожеством и непредсказуемостью и есть та самая Великая Красота. И хотя Феллини заканчивает культовый фильм отсутствием катарсиса у главного героя, у Джузеппе Гамбарделло этот катарсис однозначно был. Да и у меня тоже.

10 из 10