Рецензии

Общее впечатление: История и любовь слились во едино в танце, изобразив страсть, чувственность и многогранность в одном рассказе «Королевский роман».

Действие картины происходит в начале 1770-х годов в Дании. Датский король Кристиан VII (Миккель Фёльсгор), страдающий серьезным психическим заболеванием, предпочитает проводить время в притонах Копенгагена, вызывая тем самым ненависть юной королевы Каролины Матильды (Алисия Викандер). То что у короля не все дома становится ясно с первых кадров, как жить с таким человеком? Королева понимает что это ее судьба, придется просто смирится. Вскоре в свите короля появляется молодой германский доктор Иоганн Фридрих Струэнзе (Мадс Миккельсен), сумевший благотворно повлиять на Кристиана VII и, завоевав его доверие, получить ряд государственных постов. Струэнзе сближается и с Каролиной Матильдой… Как понимаете у этих двоих вспыхивает огонь любви. Но все ли будет гладко, когда кругом плетутся интриги…

Фильм вывернул мне душу наружу, начинается лента плавно с рассказа, нас медленно, но верно подводят к действиям героев. Знакомят с историческими моментами, не затягивая и не отягощая, иногда вплетая обычные человеческие эмоции. И вот ты как зритель сидишь и ждешь «А что же будет дальше?!» А дальше не только любовь и томные взгляды, но и хитрые шаги доктора Струэнзе. Т.к. король страной не правил, доктор решил взять все в свои руки. Немецкий врач, пытается поднять с колен отсталую Данию: прививки от Оспы, свободу крестьянам, отмена цензуры, да и просто манипулирование через Кристиана, а там глядишь и до госсовета недалеко. Но не все так просто, как кажется, а вам предстоит это узнать.

На самом деле, ближе к середине исход понятен, и от этого мне было нереально грустно. Эмоции переполнили и хотелось бы чтоб была сказка, но увы, это история. Кому же смотреть? Да всем! Любите историю — вот вам реформы, костюмированная эстетика кадров. Хотите мелодраму? Тут тоже она есть — романтика, поцелуи, слияние тел в тайне от всех. А что визуально? Да это же наслаждение для глаз! То туманный замок, то платья с кружевом, то бал со свитой. Ну а продуманные диалоги не дают скучать, переживать за героев вы будете до последнего. Рекомендую!

8 из 10

Спасибо артисту Миккелю Боэ Фёльсгору.

Его король Кристиан - смешной, трогательный, дурной и противный.

Актер сыграл настоящую трагедию двоих: человека не на своем месте и страны, которой правит слабоумный. Не повезло им, королю и стране. Впрочем, странам вообще редко везет на правителей, это был далеко не худший вариант.

С Фльсгором и его персонажем связан единственный момент фильма, имеющий художественную и мыслительную ценность. Когда врач спрашивает короля, что бы сделало его счастливым, если бы он не был королем, а тот цитирует самый известный в мире монолог о самоубийстве.

Все остальное в фильме не то что не стоит Фёльсгора и его персонажа, а вообще неплохо бы убрать.

Страны и настроения режиссер передает цветокором: прекрасная для героини Англия - зеленая и золотая. Терпимая Германия - то же самое, но приглушенная. Невыносимая Дания - серая и унылая. Надо понимать, солнце в Дании не светит. А если вдруг и светит, то не греет. Я думала, что такое отучают делать еще на первых занятиях при кинокурсах: эй, режиссер, не надо передавать грусть дождем, а радость - солнцем, это для идиотов.

Всю дорогу играет что-то голливудское, указывающее зрителю, что чувствовать. Вот сейчас у нас печальная мелодия: печалься, зритель. А теперь - веселая: веселись. Но и веселое, и печальное одинаково слащаво и безлико. Я подозреваю, все эти саундтреки давно пишет программа на компьютере, поэтому они между собой не отличимы.

Персонажи.

Благородная сердцем, со всех сторон прекрасная королева.

Благородный сердцем, со всех сторон прекрасный сторонник Просвещения. Врет еловеку, который все для него сделал, спит с его женой, да еще его и угнетает, пользуясь его сумасшествием, но все равно - прекрасный. Камон, ребят, Миккельсен.

И плохие, которые плохие, потому что они плохие. И потому что священники. Всем известно, что среди священников приличных людей нет. И народная толпа в Дании мерзкая. Все - гады.

Из хороших в Дании два человека: англичанка и немец. Реализм ситуации аж зашкаливает, конечно.

Письмо королевы:

'Вы - лучшая надежда Дании на светлое будущее'.

Этой бы королеве лозунги для советских фильмов писать. Про сталеваров и достижения на производстве. В смысле не королеве, а сценаристу. Раз он не в курсе, что живые люди так не говорят и не пишут.

Кто сказал Викандер пойти в кино - не оказал услуги кино. Одинакова во всех ролях. Всегда в замедленном режиме. Не переутруждает себя в плане эмоций. Улыбается как будто через силу. Но, может, это особая скандинавская эмоциональность, от которой редко кто из актеров освобожден.

Вот Фёльсгор освобожден, а она - нет.

Миккельсен. Я не знаю, что он в сериале 'Ганнибал' делает, но такое 'здравствуй, дерево' давно на экране не видела. Образец стоицизма: хоть пой, хоть пляши, хоть из пушки стреляй - у человека в принципе не меняется выражение лица. Это, наверное, может быть большим достоинством, но вряд ли для актера.

Конечно, мне могут возразить: а как же Бастер Китон или Хэмфри Богарт?

Но Миккельсен - не Китон и не Богарт. Он просто деревянный. Да, фактурный, брутальный, со щетиной (персонажу бог атеизма бриться не позволяет). Но какой же он унылый.

Желание короля приблизить к себе этого зануду можно объяснить только сценарием. В жизни рядом с таким молоко бы скисло.

Да и вообще я думаю, что король был прав. Его жена - скучная. И его врач скучный. Спятишь с такими.

--

Серый цвет только за Фёльсгора и убедительную трагедию безумия.

Иначе был бы красный.

Топорный, грубый, затянутый фильм, окончательно добитый саундтреком.

С историческими фильмами у меня странная история. Испытывая к ним страстный интерес, по просмотру я переживаю разочарование в перемешку со скукой гораздо чаще, чем восторг и удовольствие.

А вот фильм «Королевский Роман» датчанина Николая Арселя мне угодил. Вот почему:

+ История.

Она реальна, поучительна, местами смешна и забавна, местами — жестока.

В фильме освещается пикантный период правления датского короля Кристиана 7-ого. Не смотря на хорошую память, острый ум и широкие способности к артистизму, он был не вполне здоров рассудком.

Кристиан отличался крайней эмоциональную шаткостью, приступами агрессии и неудержимой наклонностью к распутствам. Говорят, и с шизофренией король имел знакомства с юности. Страной Кристиан не управлял, вместо этого он шатался по барам, совокуплялся с дамами ночи в бесчисленных сочетаниях. Их же избивал. Случалось, избивал ещё кого-нибудь. Полицию, например.

Вместо Кристиана страной правил госсовет. В его фаворитах числилась сначала проститутствующая девушка, с которой он вечерами хулиганил на улицах Копенгагена, и чуть позднее — врач-вольнодумец Иоганн Фридрих Струензе, которого Кристиан подцепил в путешествии по Германии. Лучше бы он там что-нибудь другое подцепил, свойственное его привычкам.

О дружбе сумасбродного короля и немецкого врача и пойдет речь в фильме.

+ Сюжет.

Хитрый врач будет крутить адюльтеры с женой короля, наделает ей детей, проникнет в госсовет, рискнет первым привить население от оспы, а отсталую Данию — от пережитков темного Средневековья. Отменит цензуру и бонусы дворянству, попытается освободить крестьян и наживет себе такую кучу врагов, что концовка истории обещает быть исключительно веселой и кровавой. Любовь, секс, безумие, предательство, гуманизм и отрубленные головы. Все будет.

+ Актеры и их герои.

Фильм стоит смотреть хотя бы из-за Мадса Миккельсона и Миккеля Боэ Фёльсгора.

Миккель Фёльсгор так изящно и удивительно живо передал сложносоставной, противоречивый характер короля, что хочется и смеяться, и плакать о его незавидной судьбе. Он отвратителен и пронизан обаянием. Он мерзок и непосредственно мил, как ребенок. Великолепная роль и крайне интересный персонаж, который к концу фильма из антигероя превращается едва ли ни в единственного, кому можно сочувствовать. Нездоровый человек с чистой душой.

+ Красота.

Куда же без неё в фильмах о высшем свете ушедших эпох. Что приятно, здесь эстетика кадров не ограничивается торжеством костюмеров, а радует работой художников и оператора.

• приглушенная палитра и общие планы подернутых туманом замков

• лирично снятые диалоги с игрой теней, света и бликов

• таинственные датские пейзажи

Все это насыщает атмосферу там, где, кажется, ничего особенного не происходит. Поэтому фильм интересно смотреть и в моменты драматических поворотов, и в моменты светской рутины.

+ У фильма много разной морали.

Например о том, что прогресс и развитие должны соответствовать запросу общества.

О том, что влиять на судьбу государства — непосильное бремя для того, кто не избавился от тирании любви и не успел заручиться поддержкой знати или воинских структур. Это вам не шуточки.

Что в итоге?

Сердце переживает за героев, страдая от противоречивых чувств, ум просчитывает возможности хорошего исхода хотя бы для кого-нибудь, а глаза постоянно наслаждаются картинкой.

9 из 10

Юной героине фильма Николая Арселя 'Королевский роман' - Каролине-Матильде - говорили, что король Кристиан VII, чьей супругой ей предстоит стать, интересуется театром, много читает и хорош собой. О том, что датский монарх имеет причуды, она быстро догадалась сама. Так же скоро она почувствовала разницу между родной Великобританией, где в XVIII веке господствовал дух Просвещения и консервативной Данией: большая часть книг, привезённых Каролиной, запрещены датской цензурой.

В основу сюжета фильма положена подлинная история периода правления датского короля Кристиана VII. Современные исследователи полагают, он страдал от прогрессирующей шизофрении. Неудивительно, что за влияние на неуравновешенного правителя боролись многие придворные и дворцовые группировки. Во время поездки Кристиана в Европу к их числу присоединился доктор Иоганн Струэнзе. Очень скоро воля этого человека станет единственным рычагом влияния на короля. Но, как и любое действие, она вызовет противодействие.

В картине Н. Арселя мне чрезвычайно понравился актёрский состав и те характеры, что раскрываются перед зрителем. Режиссёр избегает однозначных оценок, у него не 'плохих' и 'хороших', 'глупых' и 'умных'. У каждого героя - своя правда, каждый готов бороться за свою идею. В то же время, все они - люди, все они совершают ошибки.

Доктор Струэнзе, вдохновлённый идеями Просвещения и - лично - королевой Каролиной, решает использовать своё влияние на короля, чтобы привести Данию к светлому будущему. Железной рукой. Желая, как можно скорее, превратить Данию из средневековой - в страну - поистине - нового времени, Струэнзе не замечает, как уподобляется свергнутым им государственным советникам, которые не считались ни с кем и узурпировали власть.

Кристиан же чувствует глубокое разочарование: единственный человек, который, как ему кажется, не считал его сумасшедшим, не презирал, прислушивался к его мнению и поддерживал - предал его. Предал во всём, и так как прежде уже не будет. Короткий промежуток времени, когда Кристиан был счастлив и уверен в себе не повторится.

Каролина, в 15 лет выданная замуж за полубезумного короля, была слишком молода, чтобы увидеть все риски и опасности, с которыми она столкнётся, попытавшись стать счастливой.

Этот королевский роман окончился грандиозным скандалом, дворцовым переворотом, сломанными судьбами и одиночеством.

Вторая половина 18 века. Датское королевство. На троне восседает душевнобольной король Кристиан VII (Миккель Фёльсгор). Реальной власти у него никакой, вместо него страной правит Совет Министров, состоящий из консервативных аристократов. Может, это было бы и ничего – на фоне бурных европейских событий. Но правящая верхушка была не только консервативна, она отличалась алчностью, жестокостью и вероломством. Высшие сановники терзали страну на части, и в просвещённой Европе о Дании сложилась весьма нелестная репутация – «тюрьма».

Обстоятельства сложились так, что придворным лекарем был назначен простой, из самых низов, доктор, немец по происхождению – Иоганн Фридрих Струэнзе (Мадс Миккельсен). Это передовой человек своего времени, то есть в голове его бегают тараканы эпохи Просвещения. Он оказывает сильное влияние на короля, манипулирует им, заставляя упразднить Совет Министров. Мечта доктора – сделать Данию передовой страной. И кое-что у него даже выходит.

Благие намерения – это, конечно, хорошо, однако, доктор также влюбляется в королеву Каролину-Матильду (Алисия Викандер), у них завязывается роман и вместе они используют несчастного короля. Ну, разумеется, в самих что ни на есть благих целях.

Очень приятный момент – авторы фильма не навесили ярлыков ни на кого из главных действующих лиц, даже на короля. В картине он, кстати, выглядит не сумасшедшим, а эксцентричным, взбалмошным, порой грубым молодым человеком, который вконец запутался, страшно неуверен в себе, очень одинок и раним. Но и доктора, и королеву тоже можно понять. В конце концов, понять не означает принять. Это живые люди, которые совершали ошибки, иногда очень серьёзные. Но у каждого из них есть внутреннее оправдание своих действий.

В общем, времена были непростые и в картине этот момент – неоднозначности всевозможных событий и убеждений вполне отражён.

Фильм снят по роману Бодиль Стенсен-Лет «Принцесса крови». Режиссёр хорошо известен своими работами над детективным циклом «Мистериум» и фильмом «Девушка с татуировкой дракона».

На Берлинском кинофестивале 2012 года «Королевский роман» получил «Серебряного медведя» за лучший адаптированный сценарий и лучшую мужскую роль (Миккель Фёльсгор).

9 из 10

«Подгнило что-то в Датском королевстве». — «Нет, это я не люблю. Давайте про коня!»

Иоганн Фридрих Струэнзе, врач родом из Галле, недаром воспринял Данию как подгнивающее место. Воспитанный текстами Руссо и Вольтера, Струэнзе был преданным сыном Просвещения и писал анонимные труды об улучшении народного быта и воспитания. Случилось так, что европейское турне датского короля Кристиана VII было прервано приступом умопомешательства, и Струэнзе лучше всех подошёл на роль личного врача. Датский двор неспешно реагировал на проделки изобретательного чужака. Струэнзе попал в спальню королевы Каролины Матильды, а затем и в кабинеты, где решались важнейшие государственные вопросы. На полтора года он и вовсе стал единоличным правителем страны.

Струэнзе подчинил себе вялый датский двор — и стал любовником датской королевы — безо всяких ухищрений, нагло и нахраписто. Режиссёр Николай Арсель тоже не слишком усложняет задачу. Пользуясь операторским мастерством Расмуса Видебака, он воссоздаёт Данию конца XVIII века безупречно красивой, но не слишком оригинальной. На таком фоне могла разыграться любая история — от классической мелодрамы до авантюрного боевика. Потрёпанный набор открыток «штампы костюмного кино» задействован почти полностью, а недостающие места расцвечены модными нынче эстетическими парадоксами: великолепие дворцов сочетается с «порно грязи и крысы». Народ Дании представлен сборищем безвольных босяков. Наряженные в лохмотья, несчастные простолюдины стоят вдоль улиц, по которым новая королева въезжает в столицу. У одного под ногами выложены четыре копошащиеся крысы. Грязные дороги, забитые крестьяне, пьяные горожане с рогатинами, — если верить представлениям Арселя, датчане неплохо подготовились к просветительским реформам доктора Струэнзе.

Сериал «Табу» позже воспроизвёл — и преувеличил — подобную эстетику, перенеся её в Лондон начала XIX века. Аналогичным приёмом пользовался в «Анониме» Роланд Эммерих (разве что обошёлся без крыс). Современные технологии позволяют без труда подсветить небо в оттенки, воспроизводящие образы романтической поэзии. Однако истории «Табу» и «Анонима» — сплошной вымысел, тогда как труд Арселя претендует на некоторую поучительность и даже документальность. История настоящего Струэнзе — история самоуверенного миссионера, который решил обратить в свою веру дикое племя, но действует слишком поспешно и изъясняется с дикарями на непонятном им языке (Струэнзе плохо говорил по-датски и составлял документы на немецком). Дикари съедают обидчика и закапывают кости. Сентиментальный дух картины не позволил правдиво изобразить казнь врача, которому в реальности отрубили руку, а затем обезглавили, выпотрошили и колесовали замертво на глазах у многотысячной толпы. Останки Струэнзе и его сподвижника Брандта висели на колёсах несколько лет, пока не были захоронены в безымянной могиле.

Мэдс Миккельсен, в отличие от прототипа своего героя, безупречно говорит по-датски. Жажда преобразований Струэнзе объясняется не самолюбивыми идеалами, а борьбой с произволом старой власти. Все неоднозначные поступки врача-реформатора — например, то, как он присваивает себе титул графа, — остаются за кадром, а диктаторские замашки оправданы гуманистическими целями. Жажда справедливости действительно сближает кинематографического Струэнзе с идеалами эпохи Просвещения, с персонажами Вольтера и Руссо, которые согласуют каждый свой шаг с нравственным чувством. Но стали бы Кандид или Сен-Пре лгать своему королю, чтобы добиться власти, пусть и с лучшими намерениями? Не будь у Струэнзе врагов, он не был бы наказан, — лукавство и интриги лишь помогали его возвышению.

Политические преобразования — как и преобразования в искусстве — происходят не только из жажды лучших представителей поколения попробовать новое. Перемены происходят из-за того, что граждане, — а заодно читатели и зрители, — перестают воспринимать прежние иллюзии всерьёз. Попытка возродить сентиментальный сюжет в современном кино вызывает симпатии лишь на уровне теории. Сцены «Королевского романа» насыщены верными словами, но лишены души. Арсель настолько усердно заставляет нас жалеть своих героев, что место жалости занимает — в лучшем случае — праздное любопытство. Режиссёр, как и Эммерих в «Анониме», вставляет в действие театральные постановки, пытаясь оправдать сухость действия театральными нравами давних времён. Но цитаты из «Гамлета» ничуть не обогащают водевиль в красивых декорациях.

Стихи не приправлены для того, чтобы сделать содержание вкусным, а речи не содержат ничего такого, что обличало бы автора в вычурности, — добропорядочный приём, здоровый и приятный, и гораздо более красивый, нежели нарядный.

А представь себе любезный читатель, что какой-нибудь пусть и талантливый режиссёр, продюсер или сценарист, копаясь в исторических архивах, нарыл листовки Наполеона, которые тот активно распространял перед наступлением на Россию. Суть их была в том, что Бонапарт грозил отменить крепостное право, дать суверенитет Польше, провести кучу других реформ и преобразований. И вот представим себе, что режиссёр проникся этими планами и снял фильм, где французский император представлялся как гуманист и просветитель, а русский царь как ретроград и реакционер, а русский народ… был…. Недалёким… Так вот. У нас Слава Богу до такого не дожили, а такой фильм, появись он в реале пусть даже и высокохудожественный, вряд ли бы имел успех. У нас такого нет. А в Дании есть.

У народов и стран частенько возникают «белые мифы». Их герои воины, правители, мудрецы, красавицы, которые спасают Отечество, ну или на худой конец суженную… Но случаются и «чёрные мифы» в которых воины трусы, правители глупцы, а красавицы …

«Чёрный миф» развивается примерно в трёхэтапном формате. И Королевский роман яркое тому подтверждение.

Первый этап идёт под девизом «Всё гнило в датском королевстве». Если нам показывают Данию и датчан, то мы видим грязные улицы с крысами, угрюмых людей, недалёких правителей, жестокости пыток и так далее. Даже такая палочка выручалочка как природа и архитектура здесь показаны весьма специфично. В начале фильма мимолётный фрагмент Англии, но при этом природа прекрасна детализирована. Минут через 30 или 40 нам мимолётно показывают природу Германии и снова всё чётко и детализировано. Почему то природу и архитектуру Дании или не показывают или показывают сквозь стекло замка или кареты, а если всё же выходят в чисто поле, то почему-то природа чаще всего быстро превращается в расфокусированный фон.

При этом мы фактически не видим ни одного положительного персонажа из датчан, за исключением каких-нибудь героев(?) третьего плана. Как писал один авторитетный критик «Самого Арселя обвинять в отсутствии патриотизма глупо. »

Второй этап идёт под девизом «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Ну или если более пафосно «Нет пророка в своём отечестве». Чёрный миф берёт какого-нибудь варяга, ну или... немца, пусть даже авантюриста и проходимца и вуаля — готов герой нации. Удивительно, но в спасители Отечества зачастую записывают совершенно неподходящих людей от оголтелых фа***ов, до шизанутых юродивых. Вот возьмём герра Струэнзе. Посмотрим на его реформы.

Процитируем известную энциклопедию: «Свои реформы Струэнзе проводил крайне круто, не считаясь ни с чьими интересами, не справляясь ни с чьими мнениями и желаниями… Сокращая государственные расходы, он, например, с беспощадной жестокостью уволил без всякой пенсии массу человек… Ещё сильнее повредило Струэнзе его пренебрежение к датскому языку. Все указы составлялись на немецком языке, все «коллегии», исключая «датскую», употребляли в качестве правительственного и делового языка исключительно немецкий. Прошения всякого рода, адресованные в правительственные учреждения, также приходилось писать по-немецки; иначе их не читали и не давали им хода…»

Ничего не напоминает? СССР конца 80-х. Когда разнообразные реформаторы под предлогом свободы слова, демократических ценностей и прочего просвещения проталкивали чужую культуру, что в конечном итоге привело к краху СССР, засилью английского языка и прочих безусловно полезных демократических 'свершений'. Но перед нами то второй этап «чёрного мифа», а потому все реформу герра Струэнзе представляются как прорыв и торжество демократии. Вот только когда кто-то что-то делает для народа, то в случае казни такого деятеля тот самый народ или пытается защитить своего… защитника, или на худой конец безмолвствует. А что же Струэнзе? Продолжаем читать энциклопедию

«Переворот был встречен в столице общим ликованием.»

Кстати второй этап это не только Струэнзе. Это и королева, которая приехала из безусловно более демократической страны, привезла крамольные книжки, играла на музыкальном инструменте... Цивилизация, а вот коварные консервативные датчане…

Третий этап развития чёрного мифа «паршивая овца портит всё стадо». Ну тут всё глобальнее. Ибо тут паршивое стадо испортило по сути двух несчастных овечек и Дания погибла…

Кстати. После смерти Струэнзе и приходу Фредерика к власти (формально королём оставался душевнобольной Кристиан) этот Фредерик провёл ряд реформ в Дании: в 1788-1800 годах отменил крепостное право, нормировал барщину (сохранялась до 1848 года), лишил помещиков права назначать судей, отменил рабство в вест-индских колониях (в 1792 году).

То есть реформы таки были проведены и без герра Струэнзе, хотя по логике фильма власть вернулась к консерваторам, которые не хотели ничего менять.

В итоге патриоты всея Дании Николай Арсель, Ларс фон Триер со товарищи вырастили клюкву. Вот только клюква эта получилась какой-то не патриотичной. Для того, чтобы отвлечь внимание зрителей от реальной деятельности герра Струэнзе ему приписали по сути один единственный грех, который у нас был бы встречен на ура ибо лозунг — Любить так королеву тут показан так сказать в чистом виде.

Мне могут возразить, мол это не документальный фильм, а потому авторы могут позволять какие угодно вольности, благо никаких фото-видео материалов нет, а бумажные дела основательно подчищены. И вообще фильм нужно оценивать с художественной ценности, ну там игра актёров, оператор, костюмы, музыка… Я не зря в начале рецензии вспомнил историю о Наполеоне. Я не против того, что в исторических фильмах неизбежны те или иные упрощения или перекосы. За датчан говорить не буду, но если бы в России о том же Наполеоне сняли бы тот проект, с которого начинал, то боюсь большинство зрителей не стали бы оценивать художественную ценность, а высказали бы своё… ну назовём это мнением, скорее всего ногами и по возможности по лицу. Но у нас то дикая страна. Не демократическая… варвары… не то что вон датчане...

Время лечит, а еще способствует сглаживанию углов, подбору округлых формулировок и терпимости к различным явлениям. Тем интереснее, что фаворитизм, как одна из отличительных черт абсолютной монархии, по-прежнему воспринимается современниками неоднозначно. Почему, неужели все дело в интимных (реальных или приписываемых) связях царственных особ с их любимцами? Не только. Зависть — простая, легко объяснимая и неизменно «черная» — мотив более сильный, хорошо объясняющий причины народного недовольства возвышениями миньонов. Если покопаться в истории, то можно заметить, что не все фавориты проявляли себя на преобразовательной ниве. Однако были в этом альковном воинстве и те, кто не только купался в роскоши, коллекционируя титулы. Без «великого и ужасного» Эрнста Бирона, вероятнее всего, не было бы в России коневодства, а без Григория Потемкина — Черноморского флота. Иоганн Струэнзе был схож с князем Таврическим и по личностным качествам, и по уровню влияния. Судьба безродного немецкого лекаря, доросшего до фактического правителя Датского королевства — настоящий кладезь для исследования и экранизации. Но, насколько можно судить из «Королевского романа», кому-то удобнее считать фаворита больше любовником, чем государственным деятелем.

Редкий случай, но пара десятков бесстрастных биографических строчек оказались способны сказать об исторической личности больше, чем двухчасовой фильм. Очевидно, Струэнзе был из породы людей, которые родились не в свое время и не могли насладиться результатами своих усилий. Много ли доблести в посмертном признании, когда жить и творить приходится под беспрестанный злобный шепот? Надо полагать, экс-доктор обладал завидной крепостью духа, которая позволяла ему, подобно хорошо отлаженному агрегату, «штамповать» десятки указов ежедневно. И еще проводить ночи в покоях юной королевы — куда же без этого. Все детали романтической истории бережно собраны режиссером и подаются словно десерт для вечернего чаепития. Хочешь — не хочешь, а проникаешься страданиями очаровательной Каролины Матильды, монаршей обязанностью вынужденной состоять в браке с полусумасшедшим Кристианом VII и не знать настоящей любви. Появившемуся при дворе чужестранцу, к тому же обладающему недюжинным обаянием, было несложно покорить девичье сердце. Получилась очень милая датская семья, как ответ хрестоматийной шведской, вот только темные времена позднего Средневековья не благоволили сладкой иллюзии.

Николай Арсель преуспел в красочном живописании своей страны конца XVIII века. Взгляду предстает зловонная картина — мрачное вместилище крепостного права, беспощадной цензуры, телесных наказаний и неослабевающей власти церкви. «Последний оплот европейской монархии», который отчаянно пытались сохранить изгнанные сановники — достойный оппонент вольнодумству Иоганна Струэнзе, воспитанного трудами Вольтера и Руссо. Но в том и состоит проблема фильма, что полноценного противостояния «старой» и «новой» Дании не получилось. Фаворит как бы между делом «рулит» королевством, но гораздо больше его занимает угроза остаться без власти по причине «интересного положения» Каролины. Сентиментальных вздохов, довольно плохо сочетающихся с враждебной атмосферой тех времен, в картине значительно больше, чем нужно, и на интерпретацию событий через дневник королевы, это списать не получается. Поведение Алисии Викандер заставляет задуматься: а любила ли она Данию, или ненависть к мужу перекинулась на весь Копенгаген с окрестностями? С ясностью истинных мотивов Струэнзе ситуация не лучше. Удовлетворение внезапно прорезавшихся амбиций показано значительно более важным, чем забота о благополучии народа. На эту роль можно было брать и менее статусного актера, чем Мадс Миккельсен — блеснуть талантом все равно не дали. Необходимого внимания преобразованиям уделено не было, так же как нет возможности прочувствовать грандиозность перемен, проводимых неутомимым немцем. Сомнительно, чтобы чужак искренне радел за интересы другой страны, а благодаря специфическому подходу режиссера, поверить и не получается.

Самого Арселя обвинять в отсутствии патриотизма глупо. Несмотря на спорную расстановку акцентов, фильм поставлен с искренней любовью и вниманием к мелочам. Помпезными балами так и вовсе — не налюбоваться. В прежней Дании были не только печаль, смердящие улицы и притеснения — доставало и блеска, с которым никому из приближенных к власти не хотелось расставаться. Следуя логике режиссера, можно прийти к выводу, будто закостенелые средневековые порядки победило само время, а не деятельность конкретных людей. Такое заблуждение Руссо бы не одобрил. Французский просветитель писал: «Человек рожден быть свободным, а между тем, он везде в оковах». Как становится понятно из фильма, это изречение порой трактуется своеобразно. В самом деле, мифической воле всегда можно предпочесть лишнее свидание с королевой, либо, в крайнем случае, очередной поход в бордель. Да и кто сказал, что жить с кандалами невозможно? Бывает по-всякому, только бы личным комфортом «страдалец» совсем уж обделен не был. А история — она рассудит, как обычно. И если цена поступкам настоящего Иоганна Струэнзе давным-давно определена, то его экранному двойнику логичнее не расставаться с юной барышней королевских кровей — за порогом ее спальни может ждать всякое. Жестокое и опасное — в том числе.

Несколько впечатлений, мыслей и короткая оценка. Думаю, всё, что следовало сказать про этот фильм, вы найдёте в рецензиях выше: и исторические рассуждения, и факты, и острое понимание драмы...

Фильм про человека, который хотел действовать. Несколько неосторожных поступков (где уж Просветителям хитрить) - и его уже ведут на эшафот. Настоящая власть в руках тех, кто знает все тонкости придворных интриг и ничем не поступится ради достижения своих целей. Мыслитель - нет, - вольнодумец, борец за свободу - Иоганн Струэнзе не смог справиться с властью; вскоре он пошёл по следам тех, у кого эту власть перенял: иногда легче надавить на нервического короля, заставить подписаться... Но тут каждая вспышка может быть последней.

Я бы назвала его ещё Человеком, который боялся последствий. То, куда зашёл он, простой врач из грязной городской больницы, - немыслимо и желанно, опасно и притягательно - особенно для мечтателей о светлом будущем. И не откажешься, и не зайдёшь слишком далеко... Но как не зайти? Когда всё, о чём ты мечтал, теперь в твоих руках? Показано, что он знал, что его ожидает. И боялся (ещё в середине фильма мы чётко видим в его глазах страх; или же он опускает глаза).

Миккельсен очень благороден и трагичен. В нём трагично всё - с первого же его шага во дворец короля и до последнего яростного крика 'Я один из вас! Я же один из вас!'

Король отвратительно-безумен и трогателен (так может тронуть некое мерзкое существо, ранее имевшее обличье человека, - когда узнаёшь, что оно тоже умеет чувствовать - нет, это не перебор, если вас смягчило то, что было в конце фильма, вернитесь к началу).

Каролина - прекрасна (больше ничего не скажу, тут надо смотреть).

Пейзажи, костюмы и парики радуют глаз.

Всё показано в меру величественно, в меру трагично и даже не чересчур пафосно (что обычно происходит при попытке изобразить королевский двор).

9 из 10

Об исторических событиях всегда хочется чтобы рассказывали либо правду, либо никак - на деле чаще всего выходит с точностью до наоборот, как водится. Однако же исключения случаются - и в литературе, и в кинематографе.

В кинематографе - значительно реже, потому обычно к историческим лентам принято относиться как к очень красивому костюмированному вымыслу, эдакой пародии на правду, набору досужих сплетен на грани фантастики. Что называется - 'мы покажем вам десять процентов правды и девяносто - фантасмагории, в которую вы поверите быстрее, нежели в саму правду; и не говорите потом, что мы вас не предупреждали'.

Возможно, это звучит излишне цинично, всё может быть - но я в неделю отсматриваю лент по пять-семь именно что фантасмагорических обо всех возможных Генрихах, Людовиках, османах, войнах Алой и Белой розы, и вся эта тема Лютера и зарождения лютеранства настолько уже затаскана и избита, что, казалось бы, тут и добавить нечего, и можно было бы оставить её в покое, наконец, и больше уже ничего не снимать - но тут вдруг оказывается, что нет, можно снимать, и снимать вполне дельно, и звучать будет остро, и картинка сочна, и тема раскрыта пусть и не полностью, но на уровне вполне достойном, и Викандер опять и снова к месту, и Миккельсен, пусть и в привычном амплуа героя-любовника, вполне органичен, и всё это замшелое про веру, преданность и желание менять мир к лучшему и двигаться к одной лишь свободе, всей вот этой вот нами любимой и пестуемой - слова, печати, вероисповедания, личности и прочего, того, о чём мы на кухнях разговариваем, чаще всего переливая из пустого в порожнее - вот оно, всё то самое, гиперактуальное в нашем 2016м, только чуточку раньше, чуточку честнее и без желания продаться за пару твитов.

Ну, точнее, желание продаться там тоже присутствует, и, нет - и там все эти прекраснейшие и светлые мечты о лучшем мире не побеждают, но, блин - а когда они побеждали-то?

Это же вечный, пустопорожний, нереальный, пустомельный, бешеный, гипертрофированный, гиперболизированный, практически гиперборейский сюр на стыке мифологии и морального атавизма - однако же, мы в него до сих пор верим, куда больше, чем в бога, загробности, параллельности, кармичности, сансары, нирваны и всё вот это вот надуманное и в большей степени опять же на кэш умноженное.

Да, продолжаем верить - и хрен кто вытравит это желание быть свободным даже из самой пустой человеческой головёнки.

И даже в рамках костюмированного действа с серьёзнейшими лицами, в рамках всей этой полутеатральной помпезности, в рамках всего вот этого вот великолепия с факелами и газетами, издаваемыми практически на коленках, в рамках всех этих бесчисленных пиршеств, в рамках всех этих извечных истерий правящей элиты, в рамках всех их постоянных болячек (мозгов и не только), в рамках разломанной абсолютно системы власти (когда, по сути, не правит никто, но валят все друг на дружку) - да, это я не нашу нынешнюю реальность сейчас описываю, а ту вот, с костюмами и факелами, из фильма, хотя ни черта не поменялось вообще-то, вот в рамках всего этого беспутства человек, как ни крути, только в свою собственную личную свободу и продолжает верить, неустанно, неудобоваримо порой, где-то там втихомолочку, на задворках собственного сознания, но продолжает.

И когда вот это вот всё оказывается лейтмотивом ленты, и когда акценты верно расставлены - да, можно и смотреть, и пересматривать, и времени совершенно не жалко потраченного.

10 из 10