Рецензии

«… Только кретин обзовёт его чернухой
Вадим Рутковский, S

Такие превью к фильмам на официальный трейлерах смотрятся столь забавно, словно оберег от «злых» критиков и всякой «шушеры», как детские игры во дворе «кто не спрятался — я не виноват», «кто дотронется — тот дурак».

Вроде бы как «новые» российские режиссёры постепенно вылезли из подвалов и создали некую волну нового российского кино: Звягинцев, Сигарев, Серебренников, Хлебников и т. д. Мэинстримизация, можно сказать, подходит к концу. Сигарев в этом фильме наглядно нам это доказывает. Привычная атмосфера провинциальной жизни с её негативными аспектами, маргинальные герои. Режиссёр задумал явно тяжёлую драму с жизненным трагизмом и безвыходными ситуациями.

Молодая пара в фильме мистически перекочевала из персонажей «Свободного плавания» Хлебникова. Немудрено, ведь кинокомпания «Коктебель», видимо, специализируется на подобного рода персонажах. Ещё бы Александра Яценко сюда — вышел бы полнейший фарс вкупе с Сытым. Особенно трагикомичными были реплики девушки с дредами: «Нельзя умирать, понял, козлина?».

Наиболее вменяемой вышла история с матерью двух девочек (практически близняшек). К ним никаких претензий нет, разве что не очень ясно — что же послужило причиной их смерти (то ли они ехали в той же электричке, что и молодая пара и их как-то раздавило… или в тамбуре между вагонами). История с Сытым вообще отдаёт каким-то идиотизмом. Замордованный мальчишка с мамашей-мегерой, злой отчим, беспомощный папаша — какие-то совсем уж гротескные персонажи.

К середине фильма я, честно говоря, надеялся на какую-то необычную развязку в связи с мнимым «линчевским» воскрешением умерших персонажей; предполагал, что вот-вот начнётся что-то наполненное символизмом, даже религиозными оттенками, какая-нибудь фантасмагория, притча. На выходе получилось что-то неясное — то ли соц. драма, то ли метафизическая (но слишком уж приземлённая). Катарсиса не учуял. Зато актёры из сериала «Школа», игравшие эпизодические, роли смотрелись очень неплохо и достоверно (Алексей Литвиненко, Алексей Маслодудов).

В этом фильме темы жизни и смерти неразрывно связаны, переплетены между собой. Смерть — это изнанка жизни, и иногда мы живем этой «изнанкой»,спасаясь от реальности. В «Жить» герои именно так и поступают. Мир слишком жесток, он беспощаден, и люди просто пытаются выжить, окружая себя ложными фантазиями. Но фантазии не вечны.

Честно говоря, я редко плачу над фильмами, но тут где-то в середине я разрыдалась. Такая сильная картина.. За душу берет. Сразу после просмотра мне было очень сложно описать свои эмоции:горечь, обида за людей, за обрушившуюся на них несправедливость, все смешалось в моей голове. Я увидела суровую, ничем не прикрытую правду. Мы все ее знаем, но предпочитаем игнорировать, вовсю используя принцип «не вижу. не слышу. молчу». Прямо как люди из сцены в электричке: девушка отчаянно простит о помощи, срывая голос, но ответом ей послужило лишь равнодушие, да скучающий взгляд пассажиров. Никто тебе не поможет, вот жестокая мораль.

Отчаяние накрывает с головой. Это сильный и жестокий фильм, который стоит просмотра, хотя после него и становится невероятно тяжело дышать.

Но знаете, не смотря ни на что мы продолжаем жить. Нужно запомнить, что как бы ни было тяжело сейчас, солнце обязательно выйдет из-за туч. Каждый герой нашел свой выход, будь то пакетик хрустящих чипсов или даже смерть.

Актеры отыграли прекрасно, режиссер и сценарист Василий Сигарев потрясающе выполнил свою работу, он вложил в нее душу. Правда становится немного страшно, если вдуматься.. Что такого должно было случиться в жизни человека, чтобы снять такой страшный фильм.

Моя оценка

10 из 10

Второй игровой фильм екатеринбургского театрального режиссёра Василия Сигарева более мрачен и намного более отчётлив, чем первый («Волчок»). Если «Волчок» был эдаким сильным толчком в спину, то «Жить» — это удар по голове кувалдой, после которого можно и не выжить.

С точки зрения драматургии, картина получилась слабой. Чувствуется, что как ни хотел режиссёр собрать 3 параллельные трагические истории воедино, ему это не удалось. Ощущение, что они вырваны из разных мест, свалены в кучу, но так и не соединены между собой.

Также в минус запишем рваность повествования, общую нецельность произведения. Акценты расставлены неровно; некоторые моменты чересчур растянуты, другие, напротив, скомканы, практически проигнорированы. Отсутствие какого бы то ни было внятного итога тоже тяжело (не только из-за тяжкости некоторых сцен): с тем же успехом фильм можно было бы оборвать не на 119-ой, а на 99-ой или 149-ой минуте.

Теперь о плюсах. Настолько неприкрыто, по-настоящему, натуралистично, вопиющую боль от жуткой смерти близких, пожалуй, из российских режиссёров не решался за последнее время показать никто. Боль и ужас — такие, какие они есть на самом деле. За такие сцены Сигареву можно простить все огрехи фильма.

А зачем показывать это, зачем такая чернуха? — Спросите меня вы. — А затем, чтобы люди ценили и берегли тех, кто рядом — любимых, друзей, товарищей, соседей, жителей своей деревни/города, — и были чуткими к чужой беде. Затем, чтобы помнили о хрупкости и бесценности жизни. Затем, чтобы любили друг друга и действительно жили.

В этом и есть главный посыл фильма, чёткого и тяжёлого, как удар кувалдой по голове. И если вы выжили после него, — значит, когда начнут избивать вашего соседа по электричке, вы вступитесь и отобьёте его. А если не выжили, отплевавшись «чернухой», сбежав от такого кино, — значит, когда будут бить и убивать ближнего (неважно, возлюбленного ли, друга, родственника, случайного знакомого), вы просто отвернётесь, что означает не что иное, что вы мертвы уже.

За драматургию — 6/10
За идею, смысл и посыл — 10/10

8 из 10

Ключевой фразой этого фильма для меня стали слова одной из главных героинь:

- Я и раньше частенько видела похороны из окна. Только мне тогда было всё по-барабану. Интересно было только кто умер и отчего … А ведь у кого-то пропал смысл жизни… у кого-то весь мир рухнул…

В фильме мы наблюдаем за тремя семьями, в которых кто-то умирает: отец у мальчика, дети у матери и жених у девушки. Перед оставшимися членами семей встаёт вопрос, который является основополагающим для всего фильма: как жить дальше.

- Как жить дальше?

- Как пережить смерть самых близких нам людей?

А можно ли вообще ответить на эти вопросы? Я думаю, что нет. Только когда это происходит с нами в реальности, мы осознаём всю тяжесть, всю боль, всю пропасть человеческого бытия и человеческого горя в этот момент, и только тогда мы находим в себе силы дать ответ на этот невыносимый жизненный вопрос. Ответ, который для каждого сугубо индивидуален, и который невозможно предугадать заранее.

Автор (Василий Сигарев) сначала знакомит нас с семьями, потом показывает горе, а затем доводит главных героев «до ручки», он доводит их и нас до предела, дальше которого ничего нет, дальше только смерть. И казалось бы всё, безвыходность, безысходность, всепоглощающий ужас, конец… но в фильме случается ещё один поворот сюжета, неожиданный для всех… Умершие воскресают! Как это скажется на главных героях, и как они ответят на главный вопрос фильма, можно узнать, посмотрев это кино.

Сценарий тяжёлый, но жизненный. Режиссура держит зрителя в напряжении в течение всего фильма: зритель сопереживает главным персонажам, ставит себя на их место, ругает и оправдывает каждого из них, неотрывно следит за развитием действия, хоть оно и отталкивает.

Фильм получился очень живым и жизненным, но в то же время очень тяжёлым и трагичным.

Я никому не пожелаю лишиться близкого человека … И даже после этого фильма я не найду ни единого слова в утешение человека, пережившего смерть близких… уж очень это тяжело — жить дальше…но надо ЖИТЬ!

7 из 10

О душе пора подумать (с)

Люди, живущие в мегаполисах и провинции, абсолютно по-разному воспринимают смерть. Одни лелеют и чтят порядки, чтобы подольше и размеренней прожить, другие торопятся, стремясь достигнуть всего и вся как можно быстрее, а что будет дальше не так уж и важно. Провинциал Сигарев долгое время пытался найти деньги на финансирование картины о конце света, в итоге написал сценарий «Жить», который хоть как-то давал ему возможность самовыразиться.

Пара неформалов решает пожениться, но торжество оборачивается ужасом, когда жениха избивают в электричке. Мальчик не может пережить уход отца и постоянно смотрит в окно. Мать пытается достучаться до него, но это очень нелегко. Бывшая алкоголичка добивается возвращения прав на детей и ждет их возвращения. Но, по дороге происходит авария…

Виталий Сигарев — прекрасный сценарист, а вот режиссер из него вышел посредственный. Он любит длинные планы и кадры с остановкой на лице героев. Но, в итоге ему нечего предложить своему зрителю, кроме жестокости мира. Сигарев явно даже в первую тысячу режиссеров не вошел, которые хотят и могут поделиться своими самыми сокровенными мыслями со зрителями. Ему бы идею по свежее, да монтажера хорошего и вот тогда на его работы было бы не жалко потратить время.

Сценарий «Жить» — обычная жизнь нескольких людей доведенная до крайности. В конце режиссер даже пытается поиграть в нечто большее, чем просто история, но, испугавшись, приводит публику обратно к разбитому корыту. Можно предположить, что у нас появился еще один «правдоруб», но, господа, сколько можно? А других мастеров в стране нет?

Из актеров выделяется спутница режиссера — Яна Троянова, ее образ, чуть ли не единственный неплохо прописан автором. У нее есть и площадка и размах, но все к чему приходят герои — «сгоревшие» рукописи. Если Сигарев считает, что об этом надо говорить, ему бы машину времени и вернуться подальше в прошлое, чтобы его оценили и восприняли как открывателя, а не человека «шаркающего» в том, что уже «обгрызано» до кости.

Авторов картины можно поздравить с отличным продолжением русских традиций — чернухи, мата, водки и безысходности. Сигареву удалось хоть как-то повлиять на своего зрителя. Выходя из зала, публика ощущает себя разбитой и раздавленной и это неплохо. Но, все же тем, кто ходит в кинотеатры за развлечением, лучше обходить эту картину стороной, а автору надо задуматься об урезании хронометража своих картин, а то скоро они не смогут влезать в репертуар кинозалов.

… а тебе приходится с этим жить.

Фильм, который вырывает из тебя все твои эмоции. После всего увиденного ты просто не знаешь что с этим делать. Все мысли и чувства теперь уже во власти этого фильма. Очень серьезное испытание для сердца, его сдавливают тиски и еще долго после просмотра не отпускают. Ты понимаешь, что вот сейчас все у тебя хорошо, тебя ничего не беспокоит. «А там у кого-то мир рухнул…» Приходит понимание того, что у каждого из нас когда-нибудь рухнет мир. И сможем ли мы пережить это, сможем ли построить все заново?

Отнюдь не сентиментальное, но и не циничное кино. В нем нет грязи (хотя этот фильм для меня стоит рядом с «Груз 200», но «Жить» намного чище), в нем нет лжи (похоже автору приходилось все это переживать самому).

Если бы не музыка и восхитительная игра актеров… В лучшем случае это стало бы фестивальной драмой, которая после конца фильма забылась, а все впечатления о ней развеялись бы. Не знаю как актерам удалось «пережить» свои роли. Какие чувства и мысли были у них после съемок? Каково жить актерам в таком фильме?

Безусловно поражает игра Ольги Лапшиной, она не поддается никакому описанию… Эту героиню по-настоящему могут понять только матери.

Считаю эту картину одной из лучших режиссерских работ. Сигарев показывает две жизни героев. Одна жизнь идет своим чередом, люди строят планы, меняются, надеяться. А другая становится для них главным испытанием. Эта вторая жизнь разрывает их сердца и сводит с ума.

Такой фильм способен на очень многое. Он дает понять, что близкие люди когда-нибудь уйдут из твоей жизни и необходимо быть готовым к этому, необходимо находить в себе душевную силу и твердость характера.

Но это кино стоит смотреть не всем, например меланхолики просто не смогут его досмотреть. А мне этот фильм был необходим, чтобы воспитать в себе неравнодушие к чужой смерти.

Если не выдержите и захотите уйти, пожалуйста, отползайте медленно…

Уже минут через 15 мне стало плохеть. Ну не то чтобы прямо совсем, что хоть беги из зала. Но я всё-таки предпочел «отползти» с пятого ряда на последний. Там как-то слегка приотпустило. Но энергии с экрана всё равно шли такие тяжёлые, что хоть топор вешай. И я могу только представить, какие инфернальные сущности (из параллельных миров, я имею ввиду) уже начали стягиваться в зал. Полагаю, примерно те же самые, что слетались каждый раз на «Груз 200».

Вообще, та невыносимая сцена (одна из самых непереносимых в истории кино — на мой взгляд) из фильма Балабанова, когда милиционер приковывает девушку наручниками к кровати, где лежит труп её жениха, привезённого из Афганистана, — вполне могла стать чем-то вроде эпиграфа к фильму Василия Сигарева.

Другое дело, что Сигарев не так циничен. И делать всё, вроде как, искренне — на голубом глазу. Между совершенством и правдой — той неизбежной дилеммой, которая всякий раз встает перед художником, он пока выбирает второе. Я имею ввиду, как минимум, правду существования на экране, которая пробивает тут в конечном счете все защитные механизмы зрителей. «Мы не врачи, мы — боль», — это про него и его фильмы.

И никакие их хорроры не сравнятся с этой нашей правдой, с тем, что мы чувствуем спинным мозгом. Самое страшное в этом фильме совсем даже не мертвецы, а сцены предчувствия недоброго. Вот здесь Сигарев делает такое, чего у нас сегодня в кино мало кто умеет делать, если вообще кто-то умеет…

Когда поздним вечером из дома алкоголички вдруг выходит милиционерша, с которой они на пару ожидали приезда дочерей из детдома, и, ни слова не говоря, начинает быстро-быстро улепётывать прочь, а хозяйка, оторопев на какое-то время, устремляется за ней и кричит: «Что? Что? Что?», — это я вам скажу — не просто высший пилотаж, а гораздо круче. Такие прорывы в, наверно, уже сверхправду случаются в кино очень и очень не часто. Или когда к весьма неформатной любовной парочке, только что обвенчавшейся в церкви, подсаживается в электричке занюханный паренек, выпрашивая денюшку, а потом возвращается с просьбой подсобить надеть рюкзак, понимаешь, что сологубовская недотыкомка уже ждёт в тамбуре. Что всё равно заберут.

Сливает ли Сигарев свои проблемы на целлулоид? Да, и в больших количествах. То, что их у него вагон маленьких тележек видно было уже по дебютному «Волчку». То, что за истекшие три года не было проделано никакой «работы над собой» и плохо и хорошо. Плохо потому, что психика рано или поздно может не выдержать. Но и хорошо, потому что пока есть возможность сублимировать всё в творчество. А при таком нерядовом таланте слышать и чувствовать правду с этого даже можно иметь дивиденды. Моральные, я имею ввиду. Неполных четыре тысячи зрителей, посмотревших «Жить» (за первую неделю проката в России), вряд ли принесут материальные.

Да и этих бы не было, если бы ни критики, которые, в отличие от обычных зрителей, подключаются к низким энергиям этого фильма, как к кислородной подушке, потому что кинозависимы. И когда им показывают нечто, чего они ещё не видели (а фильм Сигарева по простому говоря, о том, что мы живём вместе с мёртвецами), то естественно критики «встают в стойку». И я их понимаю, поскольку сам нахожусь в диком раздрае, и во мне борются две крайности: восторг перед профессионализмом и смелостью перейти границы, но с другой — нежелание быть в роли подопытного Алекса из «Заводного апельсина», которому в психлечебнице распахивали глазницы и заставляли смотреть то, что за гранью фола.

В одном из интервью Сигарев признался, что боится ездить на свою родину в маленький уральский городок Верхняя Салда, где «ничего нет и все умирают». Думаю, что «ноги» фильма «Жить» произрастают как раз из этого его страха. Говорят, съёмочная группа из последних сил завершала эту работу: сил уже ни у кого никаких не оставалось. Теперь их «скорбный труд и дум высокое стремленье» стали достоянием общественности. И вот уже встает следующий вопрос: а гуманно ли так с общественностью обращаться?

Гуманизм — тот важный критерий, который отличает, скажем, Толстого от Достоевского, чтобы бы там последний ни говорил про слезу ребёнка. Или, скажем, Звягинцева от Сигарева. Первый, в отличие от второго, может, не прибегая к шоковым средствам, добиваться глубокого и сильно включения зрительских чувств (сижу даже не столько по себе). Неотрефлексированные толком ужас и негодование второго вызывают у зрителей — шок, стресс, депрессию, апатию…, спасаясь от которых, ум делает вывод: «Так жить нельзя». И всё. Решайте сами, насколько это конструктивно.

Вот я всё хожу вокруг да около, зная, что есть читатели, которым нужен ответ на контрольный (пардон, наверно, это оговорка по Фрейду)… конкретный вопрос: так стОит фильм смотреть или нет. В случаях, кино всё совсем уже неоднозначно, у меня есть один безусловный критерий: если есть катарсис (очищение посредством искусства), то — да, стоит, если — нет, то и не обязательно. Чтобы случился катарсис, должно быть устремление к божественному, ну или — к высоким энергиям. Вряд ли такая трансформация была изначально возможна в языческом, по своей сути, фильме.

Но это совсем не значит, что такой трансформации не может случиться с самим режиссёром. Больше того, я полагаю, что ему лично она нужна едва ли ни больше. Всё для того же: чтобы — жить. Дальше.

Ну что! Наше авторское кино все еще на не иссякающей теме путешествия по провинции. Такое ощущение, что все наши режиссеры друг за другом ездят в одно и то же село типа Сайлент Хилл подобно недоделанным «фотографам» и «моделям» гуляющим с «зеркалкой» по одной и той же заброшенной стройке почти в центре столицы, на Славянском бульваре, будучи уверенными в том, что картина именно их постапокалипсиса окажется самой реальной. Все тот же автобус всегда грязный почему-то снаружи, все та же электричка грязная только внутри, плохая погода и пьяные урела обеих полов, мертвые индустриальные объекты.

Если «Волчок» всячески наталкивал на связь со «Страной приливов», то в этой картине я просто вижу «Куклы» Такеши Китано. Очень много символов. Только штука в том, что смотря «Куклы» я не задавался вопросом «может такое быть или нет». Идеи, реализация у Китано в том фильме были из области чего-то идеального и вопрос «верю — не верю», в такой ситуации, отпадает сам собой и легко устанавливается связь с героями, за которых действительно переживаешь и всякие там веревочки, листочки и т. д. в этом помогают и все получается на месте и красиво. В том, что происходит в фильме «Жить» не сомневаешься абсолютно до поры до времени. Все просто потрясающе, но это потрясение от реальности. В этой картине действительно ищешь будущее героев, но со скепсисом судебного медика. Поэтому психоз, который настигает основных действующих лиц всех трех историй, что «скорая помощь» только и успевает ездить между ними, вводит в некоторых случаях в замешательство, путает в сюжете так как искаженная реальность не везде воспринимается так, будто это продукт больного сознания героя. Например, в случае с мальчиком непонятно кто болен он или мамаша, его калеченое мышление просто не может иметь такой продукт. Можно было создать связующий персонаж — доктор «скорой помощи», ее в фильме все вызывали черт знает сколько раз, который как Бог за всем наблюдает, разговаривает, отпускает пару фраз и не переключает на себя основное внимание при этом. Это укрепило бы самую слабую линию с мальчиком и избавило от глупой путаницы в действии и бесконечных символических предметах.

7 из 10

К сожалению, не так часто приходится бывать в кино, но когда это случается — проклинаешь всё на свете и жалеешь о зря потерянном времени, выходишь и плюёшься во все стороны. «Пустые» фильмы, не призывающие ни к чему рассудительному, ни к чему поучительному и даже просто не вызывающие серьёзных эмоций.

«Предпросмотрное» настроение перед началом сеанса не отличалось особым желанием насладиться очередным творением неизвестного (для меня) режиссёра. Но практически с первых минут происходит переключение тумблера где-то внутри груди и ты начинаешь чувствовать. Да-да! Именно чувствовать… Хочется просто встать в зале и закричать что есть силы вместе с героиней — «Вы чо!? Вы чо!?»

Настоящая жестокость нашей жизни, неприкрытая западной красотой. Настоящая жизнь, как она есть, во что мы боимся верить. Густота событий, разворачивающихся перед глазами, суммируются в сплошной эмоциональный хаос… И хочется верить, что всё будет… Но настолько погружаешься в эти события, что охватывает дрожь.

Думаю не каждому по душе будет этот фильм… Кто-то скажет — «он слишком жесток», другой — «опять сняли грустный фильм», третий и вовсе смотреть не станет, т. к. его наши снимали и т. д. Но хочется сказать следующее: Люди! Очнитесь! Не всё в этой жизни идёт по законам «американской веселухи», есть жестокая правда жизни, и её нужно принять! И режиссёр показал нам эту правду на 200%, он снял замечательную картину, пробуждающую нас, призывающую понять в первую очередь, что есть наши близкие, которые рядом с нами, и не дай Бог… Любите и цените своих родных, заботьтесь о них, ведь они уйдут неожиданно… Они есть всё…

«А там у кого-то мир рухнул… Всё изменилось. Навсегда.» Когда нибудь эту фразу из фильма примерит каждый из нас…

Идя на фильм «Жить», я уже знала общий сюжет, знала мнение некоторых критиков и простых зрителей. Но мои немногие опасения оказались напрасны — там нет «жути» и «чернухи» как некой неправды, сгущения красок. В нашей жизни мы слышим о смерти, видим гробы, пытаемся защититься, убежать, забыть, не обращать внимания — пока это не придёт к нам… В картине всё показано предельно аккуратно и этично, но, одновременно — с честнейшим обнажением разверзающейся бездны. Те, кто терял близких, знает этот ужас — невыразимый, когда хочется кричать на всю округу, или внутренне, «про себя», но столь же громко и страшно. Крик до истерики, неприятие, неверие, ступор, даже помешательство — нормальная реакция на смерть, ибо человек создан для жизни. Судьба не спрашивает — она бьёт под дых, неожиданно и подло, бьёт тогда, когда казалось бы, нельзя, ну нельзя бить. Странные ощущения, плохие приметы — это всё ещё слишком смутные страхи по сравнению с настоящим горем. Сначала боль, смешанная с трудной надеждой — тогда теряешься, не сразу соображаешь, что ответить на самые простые вопросы, а потом последний страшный удар — и всё… Зачастую роковое известие — это кроткая фраза, телефонный звонок, смс — и чёрный ад обрушивается на плечи. Протест, желание уцепиться за соломинку, иллюзию — ведь каждый человек — мир, и его смерть — катастрофа.

Смерть как измена ближним, измена жизни, и её так же трудно принять. Беззащитность человеческой души перед страданием и глухота, непонимание окружающих, возможно вызванное их страхом, нежеланием разделять переживание и муку (мамаша, бьющая своего сына, который смотрит в окно). И только Бог может утешить эту боль — не отрицая реальности смерти в этом мире, Он пытается дать силы переболеть — до конца, принять и Жить… Окровавленные бинты — как погребальные пелены и… надежда на воскресение. Исцеление ран — ранами. Каждый делает выбор — принять или нет. И Бог уважает любое решение.

Манера съёмки мне чем-то напомнила стиль Достоевского — временами простая, обыденная, бытовая, растерянный взгляд не знает, куда обратиться, но всегда глубокая, пронзительная. Музыка — тяжелый бархат — чарует и словно уводит за собой. Фильм втягивает зрителя в своё пространство, не даёт абстрагироваться, закрыться — боль героев проживается как личная, переводится на себя, зритель словно стоит в скромных квартирках героев, трясётся в электричках, автобусах, смотрит в обнажённые осенние дали, так, будто проживает всё сам. И вся картина абсолютно скромна — важно не внешнее, а то, что в душах, всё это бессилие, эта сырая мгла, в которой теряется человек, речь в ней о самом интимном, страшном, о том, о чём не говорят в открытую, не решаются. Монтаж сплетает новеллы в единое полотно — молитва звучит и над венчаемыми, и над девочками, едущими домой, над всем миром, будто благословляя его. Дети играют в пути: «Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы…», а в запоздалом поезде вершится торжество ада, рушащего хрупкое счастье. Маленькие сёстры даже помыслить не могут о смерти, они чисты, но жизнь не спрашивает даже их… Люди становятся словно укрыты общим чёрным шершавым платком беды, оказываются в горьком братстве, даже, порой, и не зная друг друга.

После выхода из кинозала желание жить у меня совсем не пропало, ибо судьба меня в эти точки уже била. И тьмы непроглядной в этом фильме нет — шутки влюблённых, их тихая, ещё ребячья, радость, и даже смерть не может этой радости перечеркнуть, разве что делает её более осмысленной и высокой, радостью вопреки. Белый снег — как уже иная жизнь, надежда горькая, но чистая… Впрочем, это глубоко индивидуальное чувствование — в чей-то уютный мирок «Жить» вторгнется как страшное откровение, всё там перевернув, у кого-то вызовет мучительный резонанс с недавно пережитой, или, наоборот, давно забытой болью.

10 из 10