Рецензии

Всякая любовь хочет быть вечной, в этом и состоит её вечная мука.

Ремарк

Слитые в экстазе тела сменяются сожжёнными трупами. Женские пальцы, нежно вцепившиеся в мужские плечи, отражают тихое нескончаемое блаженство, словно на время не стало остального мира. Она говорит, что видела Хиросиму — обугленные и взорванные камни, оставленные войной, больницы, музеи и город, лишённый чего-то, — и оплакивала судьбу Хиросимы, полную изувеченных и страдающих людей. Но он упрямо твердил, что она не видела ничего. Именно там, познакомившись, французская киноактриса и японский архитектор погружаются в любовное настроение, исследуя друг друга и пускаясь по захолустьям притаившихся и волнующих мыслей. Мужчина и женщина, без имён и с прошлым, груз которого всё сильнее давит на них, однако настоящее в некотором роде тоже становится прошлым, наслаиваясь на старые воспоминания, в то время как будущее превращается в нечто далёкое и непостижимое. Это мир бесконечных ощущений, и Ален Рене видит его то хаотичным, то удивительно безмятежным.

История любви на фоне послевоенной атмосферы не является новаторской, но у постановщика не наблюдается явных политических или социальных высказываний, хотя, безусловно, он придерживается пресловутого «Make love, not war». «Мужчина, счастливый в браке» и «женщина, счастливая замужем», очевидно, не полностью удовлетворены своими жизнями, так как стремятся вырваться из привычной рутины, но, возможно, и дать чему-то старому вздохнуть по-новому, даже если всего лишь временно. Они запираются в своей личной маленькой Хиросиме, нежась в объятиях её нескончаемых ночей. Но оттого парадоксально углубляются в прошлое, словно переживают всё заново, как будто в одно мгновение все самые счастливые или самые грустные эпизоды прошедшего или настоящего слились в единое нечто, волной накрывшее их. Он хороший любовник и собеседник, не желающий отпускать её обратно, равно как и она — своё прошлое. И каким бы оно ни было, исполненным любви или вместе с тем трагическим, ей сложно распроститься с ним навсегда, подарить забвение «молоденькой безмозглой девчонке из Невера», познавшей боль любви. Ведь как только вернётся время, с тем неистовством, которого влюблённые не осязают в порыве страсти, то они уже не смогут назвать то, что их соединило.

Несмотря на местами нарочитую документированность с ужасными последствиями войны, Рене опровергает пессимистичность картины и не верит в невозможность жизни, однако тем не менее его герои меланхоличны. C`est la vie. Темы войны, памяти и любви так хаотично переплетаются между собой, точно фильм — сплошная рефлексия обо всём и ни о чём, как, по Сартру, жизнь, которую мы сами наделяем смыслом. Излюбленная Рене тема памяти, от которой неотделима любовь, а точнее, заключена в ней, представляется неким потоком сознания героини, чья внутренняя борьба подчёркивается мгновенными подчас переходами от настоящего к прошлому, где самое страшное — забвение, будь это первая безрассудная любовь, война или уже то, что случилось в прошлом году в Хиросиме. Но лишь сдавшись и поддавшись забвению, освободившись от тягучего прошлого, они однажды обретут имена. И, может быть, тогда вновь вспомнят свою Хиросиму, и то, что ночь в ней не кончается никогда.

В Хиросиме проходят съемки международного фильма, а одна из актрис – француженка Элли из Невера – закрутила короткий роман с японским архитектором Луи. Японец хочет еще раз встретиться с девушкой, но она ему говорит «нет», да и завтра у нее уже вылет на Париж. Но японец оказывается невероятно настойчив, и буквально по пятам продолжает следовать за девушкой, заставляя ее рассказать свою душевную тайну-травму из уже далекого военного прошлого Невера.

Мировые критики эту работу Алена Рене назвали вершиной творчества француза, несмотря на то, что это был его первый полнометражный игровой фильм. Рене попытался разработать новый стиль нелинейной подачи истории, в которой визуальное действо становится второстепенным, а на первый план выставляются чувствительные конструкции. Собственно, вот этот прием и заставил писать критиков кипятком. Рене создает картину, в которой соотносится трагедия одного маленького человека – девушки-подростка, полюбившей пленного немца в своем родном французском городке, и за это подвергшейся обструкции со стороны собственных сограждан, и трагедии целого города, снесенного за несколько секунд атомным взрывом. Режиссер ставит между этими трагедиями знак равенства, сообщая зрителю вычурным закадровым голосом, о том, что если бы не было маленькой трагедии в Невере, то и не было б никогда Хиросимы. При этом об ужасе Хиросимы Рене говорит документальным языком, вставляя в начале фильма ужасающую хронику с изображением искалеченных детей, стариков, беременных женщин. А только затем уже начинается (также, с применением образно-вычурных закадровых словес от главных героев) трансляция маленькой любовной трагедии француженки.

Проблема этого фильма в том, что у зрителя не остается выбора в принятии новой формы повествования этой истории. Рене буквально навязывает чувствовать его фильм, а главное – сопереживать главным героям. Любое иное восприятие этого фильма начинает рушить эту конструкцию и вся «новая форма» от француза становится тут же несостоятельной. Со мной как раз и произошел второй вариант. Все стенания главной героини, которая к тому же не вызвала ни малейшего сострадания, я пропустил через призму ее шизофрении – иначе трактовать ее сверхчувствительность к давно прошедшему и трагически законченному роману не получается. А действия японца, буквально по пятам преследующего депрессивную француженку, куда логично трактовать через желание банального секса с заезжей белой мадам.

В любом случае, «метод Рене» - это чистой воды эксперементальщина, которая хороша для критиков и кинофестивалей, где ограниченная группа киноведов может почувствовать себя «избранными», «понимающими» новое «глубокое кино». Но это не коммерческое кино. Его нельзя массово навязать зрителю и заставить воспринимать именно такую, «чувствительную форму», в которой визуальный ряд становится только дополнением. «Хиросима» - это самообман, когда заявляют, что квадратные колеса – это очень оригинально. И все этому радостно аплодируют. А после сеанса разъезжаются по домам на обычных круглых колесах, потому что именно старый метод работает.

Вызывающе-трагичная история любви «маленького Невера» и «большой Хиросимы» от Алена Рене, которая мировым сонмом кинокритиков была встречена с овациями. Автор (возможно, из-за своих ограниченных эстетско-культурных навыков) не способен разделить этого щенячьего восторга от этой в целом очень скучной и депрессивной постановки.

6 из 10

Картина сопоставляет, казалось бы, несовместимые вещи:

С одной стороны — бомбёжка Хиросимы и больше 90 000 погибших сразу и еще столько же от последствий лучевой болезни, потеря близких, инвалидности, разрушенный город.

С другой стороны — тяжелые переживания одной юной девушки, которая во время оккупации немцами Франции, влюбилась в молодого немецкого солдата — врага. Его убивают за день до их бегства, он погибает у нее на руках. Далее Францию освобождают, и на нее как на коллаборационистку обрушивается порицание общества, осуждение, унижение, ей делают короткую стрижку (знак «немецких подстилок») запирают в подвале, и только через время она спасается бегством в другой город. При этом в своей влюбленности она не делала никаких прямых поступков против своей Родины, ей двигала просто любовь. К слову, на территории Франции немцы не чинили того беспредела, который был на восточном фронте. Все-таки французы сами приняли нацистов, хотя и были ряды сопротивлений.

Калибр событий на первый взгляд не сопоставим никак. Но их объединяет одно — жестокость, насилие, боль. И в этом самый главный и ключевой посыл картины! Боль одного человека так же важна, как и боль сотен тысяч.

И к финалу фильма я полностью это признаю. В начале француженка говорила, что «Все знает о Хиросиме». И к концу я понимаю, что она все знает не по новостям, не по газетам, она все знает на чувственном уровне. он все знает, так как сама пережила боль.

Только когда люди научаться ценить чувства, мысли, свободу, жизнь отдельно взятого человека, только тогда мы сможем избегать таких вещей как бомбёжка Хиросимы, как массовое насилие, войны и прочее.

Мужчина в данном случае как олицетворение трагедии Хиросимы, трагедии целого народа, его личной трагедии. А женщина как символ частной беды.

И ее крик в финале фильма к мужчине «Я тебя почти забыла!», с ужасом говорит она. Да, они оба уже вышли замуж\женились, устроили свои жизни и счастливы.

Но «Я тебя почти забыла».

Нельзя забывать ВАЖНОСТЬ каждого отдельного горя. Нельзя забывать, что из таких личных маленьких бед и состоят масштабные катастрофы.

Отдельно выделю контрастный параллельный монтаж в начале картины, когда кадры с объятиями влюбленных чередуются документальными вставками жертв бомбмёжки Хиросимы.

Мне очень нравится работа камеры, особенно проезд по улицам.

То, как главная героиня рассказывает о гибели своего возлюбленного вызывает лютый накал эмоций. Я не вижу этого, я лишь вижу ее лицо и слышу голос. И я практически плакал на этом моменте.

Шедевр.

Плюс тысяча гирь на моём сердце.

Кино, чтобы чувствовать. Здесь любовные кадры из рассказов героев сменяются кадрами трагедии в Хиросиме. И сколько боли, сколько чувства в этой картине. Кажется, будто то, что было очень-очень давно позабылось, стёрлось, но стоит только прикоснуться к ране, и всё начинает кровоточить вновь. Очень чутко сопоставляет Рене трагическую потерю героиней своего возлюбленного, немца, врага ее страны трагедии в Хиросиме.

Смысл здесь есть. Хиросимы не повторятся лишь тогда, когда смерть одного человека будет расцениваться как ужасная трагедия. Пережитые ею страдание, насилие, одиночество, смерть, отчаяние — это ее Хиросима, не менее значимая, чем здесь.

Любовь воспринимается как страдание. «Ты — Невер, любовь моя. А ты — Хиросима, любовь моя. Это твое имя.»

Просто смотрите! И чувствуйте, чувствуйте!

9 из 10

На весь фильм всего два героя: французская актриса (Рене) и японский архитектор (Окада). Для зрителя фильм начинается с кадров ужаса ядерной бомбардировки Хиросимы прерываемой постельной сценой. Далее идёт сцена в которой Рива видит спящего Окаду и на экране мелькает секундный кадр с рукой мужчины. Вроде ничего особенного в нём нет, но со временем мы понимаем что мужская рука для неё имеет особое значение.

Наша французская актриса во время войны любила машину, немца, захватчика её родины. И тогда она была честна и с собой, и с ним, и со всем окружающим её миром. Но его убили, а для неё пришёл час расплаты. Она сидела в заточении, нервный срыв и публичная «казнь» сделали своё дело. Она сломалась. Она стала актрисой, но не для фильма, а, для того чтобы жить и существовать. Режиссёр показывает, как общество ломает человека который был честен с обществом. Не мне со своей колокольни судить людей времён Второй Мировой Войны. И в итоге всю жизнь она искала себе мужчину с которым она могла бы быть честной и любимой. И нашла его.

Японский архитектор родом из Хиросимы. Во время злополучной ядерной бомбардировки он потерял семью, сам в это время находился на фронте. И вот он, став архитектором, решил восстановить места своего детства и своей юности. Он пытается восстановить свою потерянную семью и находит французскую актрису. Он её, с позволения сказать, «восстанавливает». По крупицам информации старается понять кто она есть на самом деле.

Они оба состоят в браке, но режиссёр не даёт никаких оснований полагать что они счастливы в своих браках. Режиссёр (Рене) показывает нам визуально и невообразимый ужас войны который не даёт себя забыть сквозь года и поколения и пъянящее чувство любви которое не сильно на социальное положение и культурные различия. Но самим фильмом, самими его существованием и смыслом, режиссёр показывает взаимоотношения людей полными страсти детерминируемой и желанием быть любимой и искренней с любимым человеком и желанием восстановить родной город, свои мечты, грёзы и семью.

10 из 10