Рецензии

Режиссер Рубен Эстлунд пытается разложить по деталям институт семьи и найти ему математическое выражение. Фильм «Форс-мажор» покоряет своей необычностью, то, чего Голливуд может и достигает в качественном эквиваленте, но ни в коем случае в количественном, если сравнивать с кинематографом Европы.

Такого рода фильмов хватает из года в год, но их самое неотъемлемое качество — умение стать близким к зрителю. И если рассуждать концепцию «Форс-мажора» — то теоретически это чистой воды арт-хаус, который должен где-то быть показан в подвальном помещении для гурманов и мыслителей. Но нет же, как-то так выходит у Эстлунда, что отдыхающая семья на горнолыжном курорте становится интересной и даже для рядового зрителя.

Если разобрать мораль фильма на одном листке бумаги — то это несомненно будет два столбца, где на каждый аргумент найдется контраргумент, где на каждую фобию супруга найдется фобия супруги, где на каждое якобы правильное решение найдутся свои плохие последствия. Единственной вывод, который будет не иметь две строки, а одну — все люди разные, и ничего нельзя воспринимать буквально.

С таким выводом приходит к зрителю режиссер фильма, хотя предлагает в меню для зрителя более обширный выбор — психологический рисунок семьи в целом, ее членов по отдельности, друзей главных героев. И каждый зритель смотрящий этот фильм безусловно будет сосредоточен на чем-то одном, возможно на том, где бы его личность могла оказаться с большей вероятностью.

7 из 10

На стыке психологии и этики часто рождается занудство. Вот и фильм «Форс-мажор» оставляет домашнему зрителю возможность несколько раз сходить на кухню — заглянуть в холодильник. Но ценители раритетного нынче жанра психологической драмы обязательно вернутся досмотреть. Хотя бы и с куском пиццы в руке. Потому как коллизия цепляет.

Поведение одного из супругов в критической ситуации не вписалось в ожидания другого. Настолько, что мир рухнул. Страдают оба. Плюс дети. Это всё. Предыстории нет. Динамики, в общем, тоже. Персонажи довольно схематичны. «Глубинная» психология не при делах. Всё вместе выглядит как эмоциональная реакция-обобщение…

Эпоха гендерного нигилизма ушатала полоролевые модели до состояния культуральных мифов. Иные «родители» различаются уже только по номерам. Откровенно девиантные особи с параметрами за гранью 2-х «сигм» пытаются явить собою тренд. Но биос живёт по Гауссу. Нормальное распределение существует. Как и девианты. Мораль должна быть мягкой ровно настолько, чтобы обеспечить им нишу. Не больше. Потому что поддержать потоковый выбор конформной фракции общества — также её задача.

Пример шаткого, пограничного состояния полоролевой самоидентификации наблюдаем у главного героя. Он ещё «мужик» на уровне сознания, но в подсознании определённости уже нет. И потому управление его действиями в пограничной ситуации берут на себя более древние и могучие инстинкты. У жены это вызывает оторопь. Её реакция должна, очевидно, заронить в нас цивилизационную надежду. Но увы, этого точно не происходит.

«Форс-мажор», который в отдельных описаниях анонсировался чуть ли не как комедия, на деле оказался драмой, причем довольно тяжелой драмой, неожиданно сталкивающей нас лицом к лицу со своей биологической стороной, сталкивающей биологическое и человеческое, противопоставляющее эти две части человека.

Человек — довольно парадоксальное существо, в котором уживаются животные инстинкты и разумные черты, которыми, собственно, человек и отличается от всех прочих видов. Эта картина похожа на исследование этой человеческой природы, исследовании того, сколько разумного и сколько животного в каждом человеке, равны ли эти части или для каждого человека они разные?.. В качестве материала для исследования был взят самый сильный человеческий инстинкт — инстинкт самосохранения. Герои были помещены в форс-мажорную ситуацию, когда далеко не в каждом человеке верх возьмет разум. Если рассматривать данную семью, то ни один из ее членов не слушал голос разума, но у мужчины и у женщины сильнейшие биологические инстинкты оказываются разными: для мужчины это все тот же инстинкт самосохранения, для женщины — материнский инстинкт. Мне могут возразить: мужчина должен защищать, это у него в крови! Да, соглашусь, но потребность защищать отчасти биологическая, отчасти разумная. Кроме того, возможно, мужчина (часть мужчин) встает на защиту слабого, когда ему не грозит неминуемая опасность, когда он способен как защитить, так и не погибнуть сам. В данной же картине опасность казалась неминуемой, не останавливаемой, стихия, словом, такой, с которой справиться невозможно. Поэтому и сработал сильнейший инстинкт — самосохранения.

В картине также делается акцент на телефон как чуть ли не более важную часть жизни, чем семья. В данной ситуации схватить телефон — жест опять-таки инстинктивный, не обдуманный, еще и обусловленный тем, что в современном мире телефон быстро становится частью человека, ведь там отчасти его память, его способности, его контакты… То, что делает жизнь полноценной. Человек передает устройствам свои функции, и потеря устройства выглядит как потеря части жизни, ведь человеку трудно восстановить то, что он не осуществлял, отдал на своеобразный аутсорсинг телефону, например.

Дальнейшая история развивается точно также — смесь разумного с биологическим. Попытка поговорить и разобраться в ситуации — разумная, но обвинения друг друга при людях — биологическое поведение, женское поведение. Когда проходит шок и сосредоточенность, Эбба пытается не просто обдумать произошедшее, она ищет опору, но не может найти ее там, где привыкла — у своего мужа. Именно отсюда ее попытки выплеснуть свои переживания другим людям: инстинктивно она ищет их поддержки. Вместе с тем, она переживает произошедшее сама, обдумывает сама, отсюда определенное стремление к одиночеству как попытка уйти от постоянной вероятности конфликта. Как человек, ее поступки выглядят неправильными: она затаскивает во внутренний конфликт посторонних людей, но все же… Героиня пытается его преодолеть, и не последнюю роль играют слова и поведение ее детей, которые не понимают причину, но инстинктивно чувствуют опасность уже для своего мира. Сами того не понимая, они становятся своеобразным клеем, который не дает распасться этой семья, заставляет ее членов искать ответы и общий язык.

Ситуация, в которую попадают главные герои, настолько показательная, что она влияет даже на персонажей, непосредственно в ней не участвовавших. Но если в главных героях происходит борьба инстинктов и разума, то в случайно втянутых персонажах все же происходит обдумывание ситуации, примерка ее на себя. С одной стороны, это опасно для отношений, когда один из пары говорит другому откровенно, что он думает. С другой, это — вызов, который неожиданно играет на мужском желании доминировать, доказать женщине свое превосходство. Для мужчины вдруг остается лишь два варианта: либо обидеться и поступить по-женски, либо все-таки доказать свою мужскую сущность, благо в этой картине такой шанс проявит себя дается каждому. Общение двух мужчин: одного, который пережил этот опыт, и второго, который лишь обдумывал его — это полезно для обоих, так как в поисках ответа они могут помочь друг другу, основываясь на своей предыдущей жизни и делая выводы о жизни будущей.

В этой картине происходит переосмысление брака для обоих героев. Оно отражается в их встречах и знакомствах, и далеко не только в этом тянущемся мучительном конфликте. Героиня в другой ситуации просто бы удивилась рассуждениям и поведению новой знакомой в браке, но сейчас она примеряет такой вариант на себя, понимая, что он все же не для нее. Очевидно, что все маленькие черты нужны лишь для создания общего понимания героями своего места в этой ситуации, а еще понимания, что так, как прежде, уже не будет, и это осознание болезненно. Каждый, пожалуй, думает, как и что можно изменить, и каждый понимает, что по-настоящему менять что-то он не хочет. Пути изменения могут быть разными, и в любой ситуации надо не ошибиться и выбрать верный.

Для этой ситуации важно еще и то, что всем потерявшимся героям дается второй шанс. Порой надуманный, но порой случайный. В любом случае, шанс необходимый для того, чтобы простить себя, понять другого, спасти собственную душу. Финал картины — опять смесь биологического и разумного. Разумное здесь — поступок супруга по отношению к Эббе, въевшаяся за время отдыха мысль, что необходимо защищать, а биологическое — ее чисто женская паника, без обдумывания последствий. В любом случае первое ведет к сохранению и укреплению семьи, а второе — всего лишь приключение, которое происходит уже с легким сердцем, милый эпизод, который потом можно будет вспоминать.

Чистая драма, где главное — игра актеров, иногда разбавляется чисто комедийными моментами, построенными все же не на нелепости, но на неожиданности. Погруженный в переживания героев зритель вдруг получат возможность взглянуть со стороны, это кажется забавным с одной стороны, и довольно грустным с другой. Однако даже несмотря на такие моменты разрядки, зачастую смотреть устаешь, пусть даже снято красиво и на сложную тему. Однозначно, это фильм не для всех, скорее для тех, кто склонен порассуждать, а не расслабиться в кино.

7 из 10

Умный и занятный артхаусный фильм, решенный в достаточно мягкой манере. Я совершенно определенно представляю, что эту тему смог взять и снимать, например, Ханеке — смотреть было бы тяжело. И имеющийся вариант, правда, от сокращения минут на двадцать не проиграл бы.

Собственно, достоинства этого фильма процентов на семьдесят определяет качество сценария. Этот сценарий в предложенных декорациях любой добротный режиссер не исполнил бы. К находкам, собственно, Эстлунда отнесем аккомпанемент Вивальди на аккордеоне, сцену с пьющими пиво мужиками и цитату из Бунюэля, завершающую фильм. При том, чтобы не так уж обличение буржуазии — частный случай внутри семьи, болезненная реакция на вынесение истории на суд общества.

Эстлунд не сильно маскирует свою позицию, глашатаем которой выступает оставшаяся в автобусе тетечка. Не кладите яйца в одну корзину, спокойнее относитесь к обязательствам других перед Вами и нервы будут спокойней. Не поспоришь.

Как и в случае с «Еленой», где все были хороши, но быдло вызывало однозначное и отчетливое отвращение, так что равенства отрицания двух социальных слоев таки не было, в «Форс-мажоре» мужик откровенно трусоват и рохлеват, что плохо, но вот жена патологически група, оголтела и патологична в своем обличительном пафосе. История с имитацией травмы в тумане — квинтэссенция небольшого ума и стремления к лобовым столкновениям. проговариванием и «достоевщине». Встречались разные рецензии, много кто отмечает о сложности проживания с человеком, который показал свою никчемность. Как по мне, неадекватная реакция на проступок, готовность судить, прикрываясь очень инертными и малоинтересными детьми, более интересна в данной ситуации. Отдаю должное точности психологического рисунка, сочетанию конкретики и образности.

Понравилось.

7 из 10

Этот фильм вовсе не о лавине. Он о женщине, отстоявшей свое право на сильного, смелого, способного защитить потомство самца. Современные мужчины вовсе не стремятся соответствовать «искусственным идеалам киногероизма». При сходе управляемой лавины муж бросает жену и детей в снежной пыли и улепетывает прочь, не забыв забрать со столика перчатки и телефон. После, в спокойной обстановке, друзья оправдывают собственную трусость инстинктами, а нерешительность — здравомыслием. И тут опомнившаяся от потрясения жена начинает контратаку…

Можно ли принудить современного потребителя к социально ответственному поведению? Финальные кадры дадут ответ на этот вопрос. Умное кино с немного едким юмором.

Кстати, в фильме отметился рыжеволосый бородач Кристофер Хивью, известный нам по «Игре престолов». В «Форс-Мажоре» ему придется доказывать свою мужественность и право называться «сильным полом» 20-летней подруге.

Весьма неудобоваримый фильм. Признаюсь, с трудом смог досмотреть только потому, что подкупила горнолыжная тема. Ведь я сахалинец, смотрел этот фильм, накатавшись на наших горах и намереваясь завтра кататься вновь.

То, как раскрыта тема, вовсе не впечатляет. Тупик «равноправия полов» потихоньку предлагающий выход только в сторону озверелого матриархата, лучше показан даже в советском кино. Точнее, это не матриархат – это постматриархат. Ведь в настоящем матриархате всё держится на Матери, а здесь… Психопатичная страхолюдина, верх кулинарного искусства которой заключается в нарезании купленной пиццы. Она выродила для самоутверждения разнополых детёнышей, с яслей наученных только потреблять и принимать, но не творить, не слушаться, не подчиняться. Этих детишек она словом и примером обучила только одному – презрению и недоверию к их отцу.

А вот отец – нераскрытая тема. Осатанелая, стареющая, неудовлетворённая жизнью самка мучительно стонет от того, что доспехи её персонального рыцаря оказались не такими уж блестящими. А муж, извиваясь вокруг неё, никак не может понять, как с ним такое могло приключиться. Миг, пограничная ситуация, экзистенциальная вспышка – и наперекосяк идёт вся старательно отстроенная буржуазная жисть.

И никто никому не нужен. Встреча двух одиночеств порождает только двойное одиночество для каждого из реципиентов. Отсюда – деградация семьи, обозначенная рыжебородым Максом и его сочной нимфеткой. В западном, посттрадиционном мире семья остаётся только для окончательной самореализации, для полноты картинки собственного благополучия. У нас, конечно, всё ещё страшнее, ведь так любить, как любит наша кровь, никто уже давно не любит… У нас семья – инструмент господства, вампиризма и даже державного строительства. Запад уже переболел этим. И вот, они, оставив в забвении веру в разум и науку, подведшую их на крутом перевале истории - они идут пешком с горы западного величия нестройной толпой, сохраняя связь только с детьми. Сомнамбулически надеясь, что те наперекор явной логике всё-таки «будут счастливы».

5 из 10

Девочка созрела, и даже успела обзавестись подрастающим поколением, с детства не переставая считать себя принцессой, вышедшей замуж за принца или, на крайний случай, за рыцаря в сияющих латах, готового без колебаний отдать жизнь за неё, когда случайность открывает ей правду, что супруг её - простой человек обычного рода - племени, в котором героизма не больше, чем в любом другом.

Удручённая правдой жена, не признавая своей ошибки, в буйном расстройстве набрасывается на мужа, вымещая на нём злость от обиды за неоправданные надежды, жестоко ставя человеческую слабость ему в упрёк, демонстративно унижая, на глазах у знакомых и случайных приятелей, как щенка, тыкая его мордой в его же дерьмо, не обращая на объективные оценки слушателей её исповеди, пугая не глупых детей перспективой потери не самого хилого папы. Они уже не верят сказкам, кажется, больше родителей разбираясь в человеческих отношениях, чисто переживая за опасный исход, тогда как их мать, видно ведь, удушает мужа совестью, в порыве позабыв о своей.

К удивлению, ей удаётся его окончательно уничтожить, предъявив детям сломленного истерикой ничтожного отца, кающегося и просящего пощады, лишь тогда добиваясь полного удовлетворения, в эйфории успеха не обращая внимания на то, что её детский миф рассеялся без следов, а муж - обыкновенная тряпка, хоть сам и сомневается, что он такой. Впрочем поверить в себя ему помогает чужая ирония, являющаяся, по привычке, подругой судьбы, правящей обстоятельствами и подчиняющей инстинктам, отключая волю и разум напрочь.

Пробиваемая проблесками ночь, тревожный гул смычковых ветров, хлопки пушек разносящиеся вдоль склонов гор, натянутые тросы подъёмников, оглядывающиеся по сторонам дети и их обескураженные родители - кино, как в анекдоте, до последнего, хранит честное и непроницаемое лицо, грозя срывом второй лавины, которая не оставит от семьи уже ничего, укачивая снежными панорамами и баюкая пространными комнатными обзорами, метрономно отсчитывая до последнего утра, панически уравнявнявшего чаши силы и общих грехов.

Красивая пара, он – швед (Johannes Bah Kuhnke), она – норвежка (Lisa Loven Kongsli), двое детей: мальчик и девочка (их сыграли брат и сестра Clara & Vincent Wettergren). Красивые горы их играют Савойские альпы и курорт Les Arcs. Пять дней лыжного отпуска, время для себя (выключи телефон).

Казалось бы, характер нордический и подход к отношениям в Скандинавии другой, тем более, что брак норвежско-шведский. Но непонимание между полами, мужское против женского - величины универсальные и гораздо более весомые, чем графа национальность. И то, как ей больно и нелепо от его отшучивания и наростающего «так ничего же такого не произошло» - ощущается просто физически. От сцены, когда пара рассказывает о лавине за ужином со своей случайной знакомой - шведской дамой свободных нравов и её «нашла сегодня у подъёмника» факбадди, сидящая рядом со мной в кинотеаре русская подруга просто заохала и закрутилась в кресле. Норвежские дамы, присутствующие на сеансе, грозным шопотом коментировали: «Drittsekk», что равносильно русскому «Вот козлина».

Ну а уж архетипы и ожидания от мужской и женской ролей, они где-то на подкорке и их никак не вытравить модным в скандинавских странах политикой уравнивания и феминизмом. Мужик должен защищать семью, а не хвататься за перчатки и телефон при виде сходящей на его семью лавины. А должен ли? Ведь ничего такого не произошло. Или всё-таки надо сначала спасти себя, а потом вернуться за семьёй и откапать их из-под снега? А стоит ли ей, чья роль – быть ласковой, заботливой и доброй, выкручивать ему нервы до полного низложения, когда он бъётся в рыданиях и в трусах в коридоре отеля? Или всё-таки надо попсиховать один день и снова всех любить и боятся потерять как это делают дети? А может надо просто устраивать себе разрядку на недельку, вдалеке от семейных драм и разборок и давать волю инстинктам и с головой в никчему не обязывающие отношения, как это делают их друзья-знакомые? Все эти вопросы сталкиваются с прекрасной иронией диалогов и комментариев, особенно силён диалог на следующем ужине, когда в гости приезжают норвежский бородач-друг молодости (Kristofer Hivju) и его молодая шведская любовница. Им невольно приходится проводить сеанс парной терапии, а после - под влиянием увиденного и услышанного - ночные разборки между собой, в которые всё с той же иронией закрадывается не только конфликт полов и семейных ролей, но и поколений.

Режиссёр Рубен Эстлюнд умеет делать кино с тем самым удивительным эффектом присутствия, а если точнее, его фильмы источают такие феромоны, что от происходящего на экране становится реально стыдно за героев, как-то неловко, зябко. Для конформисткой скандинавии, где все вроде бы добрые, никто не хочет ставить другого в неудобную ситуацию и все со всем согласны – это вызов. Но практика показывает - скандинавской публике это нравится, потому что наличие таких ситуаций и эмоций– это правда жизни. Правда на уровне физиологии, против которой не попрёшь, ибо сметает она все правила и условности, как лавина, как та самая непреодолимая сила. Правда о разносторонней человеческой природе. Поэтому его фильмы очень мировые, никого не оправдывающие и не обвиняющие. Как и финальная сцена, наполненная иронией и верой в человечество одновременно.

10 из 10

ну а картинка – просто 15 из 10!

Очень захотелось написать рецензию на этот фильм, потому что он ожидаемо противоречив. Я прекрасно понимаю людей, которым он кажется затянутым или скучным. Действительно, там довольно мало что происходит, но взамен зритель получает больше деталей. Не все готовы всматриваться в такие детали, это можно понять. Мне кажется, что это очень сильный фильм, однако он нишевый и понравится не каждому, что и объясняет такую оценку.

Этот фильм ставит зрителя в позицию наблюдателя. Меня не покидало ощущение, что я подслушиваю или просто молча присутствую в сценах, но не влияю на происходящее, почти как персонаж уборщика.

Фильм очень европейский в культурном и психологическом смысле. В русской культуре принято 'не выносить сор из избы', в то время, как в европейской сора не должно быть и в самой избе. Когда появляется намёк на то, что в избе есть сор, персонажи проходят через классические стадии отрицания, гнева, торга (при помощи бородатого друга) и принятия, на чём фильм и завершается через символический жест отца в последней сцене. Все эти стадии очень очевидно описаны через прямые фразы, и весьма толково обыграны с долей самоиронии.

Интересно, что персонажи переживают конфликтную ситуацию исключительно в контакте с социумом. Вдвоём они почти не говорят друг с другом о ситуации, либо просто отрицают её существование и хотят всё вернуть 'как было'. Но в присутствии третьей стороны они начинают обсуждать и открыто говорить о своих чувствах. Это я считаю проявлением европейской культуры - валидация своих ощущений через окружающих и некоторая открытость.

Резюмируя, мне кажется это весьма подробный снимок типичной современной европейской семьи и их проблем. Документальный стиль съёмки усиливает ощущение наблюдения за настоящими людьми. Понравится не всем, но посмотреть стоит.

5 дней семейного отдыха в Альпах, где каждый следующий день длиннее предыдущего. На вторые сутки, когда обычный обед чуть было не обернулся трагедией — милую летнюю террасу могло накрыть гигантской лавиной, но посетители ресторана отделались лишь испугом и снежной взвесью, — на пике общей паники Томас, схватив свой Айфон и перчатки, бросился спасаться, напрочь забыв о жене Эббе, сыне Гарри и дочери Вере. Несложно предположить, что данное событие не лучшим образом отразилось на отношениях между членами семьи, привыкших к условиям демократической несвободы, заботливо огораживающей от настоящего, безразличного и опасного мира.

Отдых идёт к чертям, дети обижены и в панике, мать не находит себе места и не может поверить ни в произошедшее, ни в свои чувства, ни в реакцию Томаса, который решил вести себя как-будто ничего и не случилось, и даже не хочет объясниться или извиниться. Вместо этого отец семейства просто отрицает факт своего бегства. Происходит газлайтинг наоборот: жена всё пытается вразумить мужа, ведь он упорно не хочет признавать то, что случилось, и его страх заключается больше не в том, что он струсил, а скорее в том, что он оказался не мужчиной, что, впрочем, в его представлении взаимоисключающие понятия.

Рубен Эстлунд довольно точно и без труда находит причину семейного кризиса: стигматизация и навешивание ярлыков требуют вести себя определённым образом. Ценности, укоренившиеся в обществе, просто не приемлют тот факт, что человек может иметь краткосрочные и долгосрочные отношения одновременно и при этом быть счастливой матерью, успешно воспитывающей двоих детей. Социальные установки настолько глубоко укоренились в головах, что когда Томас сталкивается с реальностью, в которой все идеалы разбиваются об эволюционные инстинкты, он не может поверить в то, что он не такой, каким его хочет видеть общество, а мир его жены оказался разрушен. Однако если хладнокровие и храбрость — сильные черты личности, то это вовсе не значит, что трусость, важнейшее качество эволюционного процесса, — порок, о чём осторожно говорит режиссёр.

Эмоционально выливающиеся за край последние два дня в итоге завершаются эгоистичным актом самопожертвования, расшатывающим конструкцию сложившихся социальных институтов, диктующих поведение и желания как отдельно взятого человека, так и общества в целом. Кажется, что вот-вот будет либо большой взрыв, либо медленное угасание жизни в лицах персонажей. Но нет, режиссёр заставляет детонировать лишь описанное отречение от себя, происходящее и продиктованное исключительно в рамках общественных норм. Значит ли это, что Томас и Эбба усвоили урок? Да. Но это был урок, который они хотели получить, но не тот, который им был нужен. И если вглядеться в суть усвоенной морали, то она, будучи абсолютно правдивой в вакууме, всё же окажется насквозь противоречивой, с учётом проведённых наблюдений: симбиоз невозможен.

Рубен Эстлунд кормит персонажей тем, к чему их вкусовые рецепторы уже привыкли, тем, что они хотят в очередной раз получить на обед. Именно поэтому я не верю главному герою, с напускной уверенностью отвечающему на вопрос удивлённого сына: «Ты что, куришь?» Единственное настоящее здесь — твёрдо идущая в никуда, словно буржуа из «Скромного обаяния буржуазии», толпа, в то время как не обременённые стигматизирующими тараканами не стали пренебрегать удобствами общественного транспорта.

6 из 10