Рецензии

Впечатления от «Франкенштейна» Денни Бойла описать очень сложно, прежде всего потому, что для большинства из того, что происходит на сцене, в принципе трудно подобрать слова. В два часа создатели спектакля уложили не только вопросы, которые поднимала сама Мэри Шелли, но и все те, которые могли появиться за прошедшие двести с лишним лет. Снятся ли андроидам электроовцы? Будет ли душа у клонов? Можно ли перенести сознание в другое тело?

Практически все антиномии, накопленные человечеством с начала философии, уложены в двухчасовое действо по роману 18-летней молодой женщины. Бог и человек. Создание и создатель. Родители и дети. Гордыня и ответственность. Зло и добро. Предательство и обещание. Любовь и ненависть. Опыт и невинность. Просвещение и романтизм. Мужчина и женщина. Сердце и разум. Механика и природа. Цивилизация и дикость. Красота и уродство.

И что самое прекрасное — ответов нет. Каждый из двух ключевых персонажей — Франкенштейна и Создания, несет в себе и то, и другое, постоянно перетекая из одного состояния в другое, оказываясь то на одной, то на другой стороне. Ты сам ищешь эти ответы, и не исключено, что так и не найдешь.

Режиссура спектакля мне очень понравилась. Огромная пустая сцена с минимумом декораций — целый огромный мир, в котором у главного героя (Создания, конечно) есть все, и одновременно нет ничего. Лампочки на потолке — звездный свет, свет потрясения, свет жизни, свет познания. Собственно внешнее обрамление убрано для того, чтобы вытащить на свет внутреннее и дать ему свободу. Не дать персонажам спрятаться за байронические кудри, стоячие воротнички, красочно изображенные трупы и прочее.

Ну, и конечно, главное — игра актеров. Точнее, актера. Дело не в том даже, что Бенедикт Камбербэтч одним небрежным жестом вывернутой руки раскатывает Джонни Ли Миллера как паровой каток, и что даже покрытый уродливыми шрамами и грязью он все равно как-то неизбывно прекрасен, а в том, что там, где все играют — он живет.

Вот Создание только вылупилось из странного то ли пузыря, то ли мешка — и пытается двигаться, ходить. Перед нами первочеловек, Адам с картины Сальвадора Дали, как будто до него во вселенной больше никого не было. На ум приходит то Евгений Миронов в «Превращении», то жеребенок, сразу же после рождения пытающийся встать на некрепкие еще ножки. Птица, которая хочет взлететь, но не может.

Вот он же впервые познает мир — дождь, солнце, снег, трава, вода. Звуки, запахи, ощущения — как будто мир был создан специально для него (так оно и есть, в общем-то). Странные клокочущие звуки — первый смех. Нечленораздельное мычание вдруг обращается в речь. И вдруг — опа! — у оживленного электричеством трупа, оказывается, душа живая. Огромная, неуклюжая, пульсирующая как сверхновая звезда. Слов не хватает, их приходится собирать с бору по сосенке, пара строф из Мильтона, фразы из истории римских императоров — как конструктор, из которого надо выбрать нужные элементы.

Потом будет встреча с себе подобными, первый опыт отторжения (в глазах мучительное непонимание — за что? почему?), боли и отвращения. Потом — слепой добрый старичок, который, будучи воспитан в вольтерьянской добродетели, примется социализировать нашего Адама, но будет относиться к нему не более серьезно, чем к дрессированному тюленю.

И наконец, главная встреча в жизни каждого человека (а в этой версии Создание, несомненно, человек, другую я пока не видела) — с тем, кто тебя создал. Вот тут и начинается трагедия. Вместо бесконечно любящего и совершенного Бога перед нами — безумный гений с непомерным тщеславием, считающий, что он может распоряжаться чужими жизнями и вполне согласно с учением еретиков-катаров полагающий, что хотя Бог, возможно, не только существует, но и дает душу, но уж тело-то — отвратительное в своей плотяной ограниченности и привязанности к инстинктам — уж точно создает дьявол. Ну, или человек, если у него достанет на это умения, становясь тем самым, равным Богу. Действительно, зачем любой бабе рожать Спинозу, когда можно до бесконечности проводить эксперименты, создавая все новых людей из кусков старых и наблюдать за тем, как очередная лягушка дергается под током.

Интересно, что при всей гордости за свое достижение, Франкенштейн свое Создание элементарно боится. Но вовсе не потому, что, скажем, усомнился в моральной составляющей своего поступка, а потому, что оно, понимаете, вдруг вышло из под контроля и даже начало заявлять какие-то права! Добро пожаловать в подростковый возраст. Мучительная попытка преодолеть страшное, вселенское одиночество (Адам, где ты? — звал Бог, а тут никто не звал) не удалась. Из нелюбимых детей вырастают самые страшные монстры. Но как дети любят даже родителей-алкоголиков, бьющих их головой об батарею, так и здесь — ты ненавидишь меня, ты разрушил все, что могло быть мне дорого, ту огромную, невероятную, трепещущую любовь, которую я был готов подарить всему миру, ты растоптал, а я все равно буду с тобой. Любым способом. Пусть даже превратив тебя в своего преследователя.

Чему можно научиться у своих мучителей? Тому, что человек есть зло. Он преследует и ненавидит себе подобных. Так что нужно, чтобы стать человеком? Совершить сознательное зло. Надкусить яблочко (впрочем, Франкенштейн почему-то оговаривается, что оно было надкушено заранее). Зло совершено — стал ли ты человеком?

Самая потрясающая, на мой взгляд, сцена в спектакле — это сон Создания. Под рвущие душу гитарные переборы две фигуры в развевающихся одеждах медленно, гармонично двигаются в лунном свете. «Рождение весны» Ботичелли. Петрарка, сидя у окна, пишет сонет мадонне Лауре. Любовь, что движет солнце и светила.

Кто это? Кто-то похожий на меня, но в то же время совсем-совсем другой. И бесконечно прекрасный. Как это назвать? Она, конечно она! А что она такое? Сторона? Грань? Ребро! Она иша, потому что я иш.

Мимолетный призрак, мечта о возможном блаженстве, об утраченном рае.

Мэри Шелли умерла столетие до того, как совсем другой писатель, споря с и Мильтоном, и с Уильямом Блейком, написал о Великом разводе рая и ада. В раю маленькая противная ящерка одной-единственной страстишки могла обернуться великолепным крылатым конем, то каким же невероятно прекрасным могло бы стать Создание, попади оно туда… Но это уже совсем другая история.

Посмотрел обе постановки. Первая — Ли Миллер (Франкенштейн), вторая Камбербэтч (Франкенштейн). понравились обе, но Ли Миллер — Существо оказалась ближе, про такое говорят «моё»! Безвременье в театре — ощущение что пьеса написана вчера!Хорошо весьма!

в первой всё на нерве — оголённом воспалённом нерве. начиная с появления Существа и до финальной сцены. Бенедикт показал блестящую попытку очеловечивания создания, но которое так и осталось неким механистичным организмом — с набором всех необходимых для жизни функций. но всё просто замечательно. Браво!

вторая (мной увиденная) — идеальное воплощение — всё на своих местах. сам бы так снял. Ли Миллер становясь более человечнее к финалу заставляет не просто верить-сопереживать, а именно вскрывает всю «сущность» человеческую (слишком человеческую). и попытка найти Отца (не зря идут цитаты «Потерянного Рая») так и оказалась тщетной. блестяще показанная игра в бога которая человеку не по плечу, но к роли этой он так тянется (… и станете вы как Бог…)

и заключительные слова Франкенштейна такие горькие и полны сожаления что не сумел любить, хотя ничто и не мешало.

обязательно стоит посмотреть этот спектакль — ведь именно о любви этот спектакль о той любви что заставляет оживать и чувствовать!

так мало становится по-настоящему хороших постановок о любви…

Европа, начало 19 века. Талантливый учёный Виктор Франкенштейн, будучи студентом, экспериментирует в области нейрохирургии, гальваники и анатомии. Из человеческих останков ему удаётся создать и оживить некое Существо. Виктор не верит в свой успех, однако, встретившись с «новорожденным», пугается и уезжает домой — в Женеву. Существо же оказывается на улице. Жалкое, униженное, отовсюду гонимое, оно встречает на своём пути слепого старика, который учит Существо читать и писать. Теперь у него появляется цель в жизни: найти Франкенштейна и убедить его создать для себя такую же уродливую и страшную подругу.

Я очень давно присматривался к этому спектаклю. Всё-таки связка классического, всеми признанного романа Мэри Шелли, одного из самых многосторонних режиссёров современности Дэнни Бойла, упорно прущего в гору Бенедикта Камбербэтча, плюс магия имени «Национального Британского Театра» — всё это далеко не пустой звук. Сочетание очень интригующее. Не говоря уж о том, что оба актёра получили престижную премию Лоуренса Оливье, что рейтинги на киносайтах выше, чем у 99,9% представленных там фильмов, и что Бойл смог реализовать очень интересную задумку: поставить спектакль сразу в двух вариантах, чередуя актёров на ролях доктора Франкенштейна и Существа. Короче говоря, я никак не мог пропустить обе версии этого спектакля, когда один из крупнейших кинотеатров моего города объявил их в рамках своего театрального сезона.

Так вот, если «Франкенштейн» и не шедевр, то, как минимум, что-то очень и очень близкое к этому. По крайней мере, в одной из версий точно. Я не знаком с литературным первоисточником, однако, сюжет в целом на слуху, да и старый фильм 1994 года с Кеннетом Браной, Робертом Де Ниро и Хеленой Бонем Картер я помню достаточно неплохо. Сюжет, прямо скажем, отличный! А в классической, театральной постановке он и вовсе начинает переливаться всевозможными смыслами и подтекстами. Автор пьесы устами слепого старика Де Лейси говорит о том, что он (и видимо Шелли тоже) придерживается мнения, что человек изначально рождается чистым и безгрешным, и лишь последующий его жизненный путь способен очернить душу человека, и наполнить его сердце греховными мыслями. Именно так произошло и с самим доктором Франкенштейном, который заигрался в Бога и отринул любовь, и с созданным им Существом, которое с самого момента рождения видело вокруг себя лишь разврат, пьянство, предательство, ненависть, смерть. Бедное-бедное Существо, затюканное и униженное, оно лишь хотело любить и быть любимым, но даже его создатель пылал к нему ненавистью, как впрочем, и ко всем, кого считал ниже себя в интеллектуальном плане.

Пару слов об актёрах. Джонни Ли Миллер был весьма хорош, как в роли доктора, так и в роли Существа, и, пожалуй, мне бы его игры хватило, чтобы назвать спектакль чудесным. Однако, Камбербэтч — это просто что-то невероятное. Моё субъективное мнение: Бенедикт переиграл своего партнёра, причём в обеих ипостасях. И если в роли Франкенштейна, в принципе, это не слишком заметно, то вот Существо в исполнении Камбербэтча — это просто блеск! Всё дело в пластике и мимике. Если Существо Миллера — это, пусть больной, ограниченный, уродливый, но всё-таки человек, то Камбербэтч показал что-то очень оригинальное, космическое, какую-то тварь не от мира сего, ближайшим родственником которой является не Homo Sapiens, а какой-нибудь жук или таракан. И в те моменты, когда по сюжету ты должен испытывать к этому Существу чувство сострадания, душу наполняет диссонанс — тебе и жалко его, и в тоже время есть в этом что-то очень противоестественное.

Ещё из плюсов: режиссура Бойла, чья рука чувствуется во всех маленьких деталях. Находка с лампочками под потолком, смена декораций, эхо в одном из главных диалогов, птицы, вылетающие из печных труб, дождь, снег, пожар — всё сделано тонко и со вкусом. И музыка подобрана чертовски верно!

Одним словом, если вы до сих пор не видели «Франкенштейна» Дэнни Бойла, и у вас вдруг появится возможность посмотреть эту постановку — ни в коем случае не упускайте её. Это великолепное действо, находящееся на пересечении трёх искусств: литературы, театра и кино. Ну и как же хорош Камбербэтч…

9 из 10

Британский национальный Королевский театр дарит зрителям уникальную возможность насладиться самым яркими и зрелищными театральными постановками. Сила этих постановок не только в потрясающей актёрской игре, но и в изумительных, продуманных до мелочах декорациях, которые играючи сменяют друг друга. Уже с самых первых минут спектакль потрясает. На сцене, залитой светом сотней лампочек, имитирующих звёздное небо, появляется Создание. Сцена рождения — невероятная, драматичная и кажется бесконечной. Так появляется Создание, которое на наших глазах будет с нуля учиться ходить.

Создание — Бенедикт Камбербэтч. Очень реалистично, самоотверженно и правдоподобно. Пылко, наивно, местами даже агрессивно. Чувственно, эмоционально и с полной самоотдачей. Бенедикт показал Чудовище, в котором больше человечного, чем во всех тех, кто его окружал. Яркий контраст образов. Он не такой как все. В его рождении — боль и непонимание. Борьба. В начале с самим собой, в попытках понять кто он, потом и со всем остальным миром, в надежде разобраться почему он тот, кем является. Он не был рождён Чудовищем, люди сделали его таковым. Камбербэтч тонко проводит грань между внутренним миром Создания и внешним миром людей. Чувственный, живой, добрый по своей сути, жаждущий любви, но обречённый на одиночество — таким на самом деле является Создание. И переход к тому, каким сделали его люди. Научили ненависти, страху, лжи и предательству. Единственный кто увидел в нём душу, не видя его лица, был слепой старик.

Виктор Франкенштейн — Джонни Ли Миллер. Одержимый, сумасшедший, фанатик. У Ли Миллера профессор получился сдержанным и почти отстраненно-холодным. Решивши стать богом, не учёл того, что всякий бог заботится о своём создании. Своё же Создание он бросает. Бросает на растерзание озлобленных людей, на волю судьбе. Обрекает его на вечные вопросы, что будут мучить его. Предаёт его просьбу, его мольбу.

Обе эти актёрские партии составляют единый целостный дуэт. Театр — это актер и зритель, один на один. Тут каждая эмоция, каждый жест и реплика не останутся не замеченными. Всё как на ладони. Камбербэтч с Ли Миллером остаются со зрителем лицом к лицу. Виктор Франкенштейн и Создание один на один между собой и зрителем.

Спектакль «Франкенштейн» получился насыщенным, оставляющим после себя извечные жизненные вопросы, даже обостряя их, заставляя ещё раз задуматься. Может ли человек уподобиться богу? Вправе ли? Правда что жестокости в нас больше, чем милосердия? А добро — лишь добродетель избранных? Как одиноки мы? И вечно ли будет длиться наше одиночество? Стоит ли искать смысл жизнь? И есть ли он вообще?

8 из 10

«Франкенштейн» — это удивительный спектакль, поставленный абсолютно в духе оригинала Мэри Шелли. Потрясающий, органичный, захватывающий, с шикарными декорациями и музыкальным сопровождением. Идя в кино, плохо себе представляла себе как этот легендарный роман можно воплотить на театральной сцене. Оказывается можно. И причем с блеском. Роли Создателя и Создания играют Ли Миллер и Камбербэтч, причем в разных постановках они меняются местами. Я попала на вариант с Камбербэтчем в роли Создания. И лишний раз убедилась в том, насколько он чертовски талантлив.

Говоря о спектакле, хочется отметить его атмосферность, которую создает не только превосходная актерская игра, но и декорации. Они просто потрясающие. Я первый раз видела, чтобы сцена настолько быстро трансформировалась, появлялись из ниоткуда птицы, трава, дома, исчезая потом за несколько секунд. А о подсветке над головами зрителей и говорить не стоит, настолько все было красиво.

Камбербэтч бесподобен. Нет, правда. Заявляю это абсолютно без тени шерлокофанатства. Бенедикт — большой молодец. Как и весь актерский состав. Вместе с Ли Миллером они, на мой взгляд, в полной мере сумели передать это ужасную обоюдную зависимость монстра с Виктором Фракенштейном. На последних минутах спектакля мне отчаянно хотелось плакать — заключительная сцена в снежной пустыне очень сильна. В ней раскрывается вся сущность и весь подтекст романа, все, что до этого внимательный читатель и зритель могли улавливать лишь между строк.

Вердикт — этот спектакль то, что нельзя пропустить. Особенно тем, кто считает, что театр — это скучно. Думаю, что этот «Франкенштейн» останется для меня эталоном среди прошлых и будущих визуализаций романа М. Шелли.

Так получилось, что рецензии на этом сайте я не писала более полутора лет. Не находилось времени, не возникало желания говорить, не поворачивалось фильма о котором хочется говорить. Все мы хотим быть услышанными, а не просто говорить в пустоту.

Все это мало касается спектакля, однако «Франкенштейн» Дэнни Бойла побудил меня «заговорить» вновь. Дело здесь вовсе не в зарождающейся в редких кинотеатрах практике показа спектаклей (опер, балетов) на больших экранах, не в статусе Королевского лондонского театра, и уж точно не в мейнстримовом статусе одного из исполнителей главной роли. Привлек меня эффект двух разных спектаклей при одной партитуре.

Классическая история Мэри Шелли повествует об одиноком Создании- ужасающем эксперименте доктора Франкенштейна. Создав некое существо и в испуге отказавшись от него, Франкенштейн обрекает Создание на одинокое скитание среди боящихся и ненавидящих его людей. Получив отказ от доктора создать герою соответствующую пару, Создание жестоко мстит творцу, а затем увлекает его за собой в неизвестность.

В кинотеатре по порядку первой шла версия Создание- Джонни Ли Миллер, Виктор Франкенштейн- Бенедикт Камбербэтч. Создание Ли Миллера этакое наивное дитя, познающее мир без зла. Ему не нужно многого, он радуется мелочам. Он не знает ни своей силы, ни своего уродства. Он искренне учится у слепого старика ради самого учения, познания мира. Отверженный людьми, без надежды встретиться пару и обрести Любовь, которую он действительно познал, зритель видит острую боль Создания. Именно боль вынуждает его мстить Виктору. Он становится беспомощен в своем одиночестве и не до конца понимает, что он делает. Создание Ли Миллера не злой по своей природе. Наоборот, создается ощущение, что его способность любить куда выше, чем у его создателя. Человеческий страх и жестокость побуждают в нем неведомые и несвойственные ему чувства и поступки, которыми он защищается от мира. Его жалко, ему сочувствуешь, его даже понимаешь. Происходит борьба героя за любовь- любовь к девушке- созданию, любовь к своему создателю. В спектакле этой версии главным героем становиться Создание.

Создание Камбербэтча намного отличается. С самого начала актер демонстрирует не только радость героя простым вещам, которых он доселе не знал, но и внутреннюю пробуждающуюся силу. В процессе обучения стариком мы видим, что герой схватывает знания не ради них самих, а «для чего то». Он чувствует, что они ему пригодятся для защиты или даже для нападения, он уже строит свою философию. Зритель ощущает силу, некую расчетливость и отменную сообразительность Создания Камбербэтча. Он уже знает, чего хочет. Свою возлюбленную он требует у Франкенштейна уверенно, властно, точно зная, что имеет на это право. Он не чувствует любви, он отстаивает свои права и не хочет быть один. Отказ Франкенштейна пробуждает в нем не боль, а ярость. Он начинает нападать, а не защищается. Появляется чувство, что в нем пробудилась его истинная сущность, которая просто дремала до поры. Создание Камбербэтча понимаешь, но ему не сочувствуешь. С Франкенштейном они борются не за любовь, а происходит столкновение задетых друг другом эго, силы которых равны. В этом спектакле два главных героя и они равноправны.

Посмотрев обе версии, я пришла к выводу, что сравнивать их- дело не благодарное. Это две самостоятельные истории о разном. Вполне естественно, когда разные два состава актеров привносят свою индивидуальность, меняя при этом смысл. Нет «лучше» или «хуже», есть только та версия, которую выберет для себя зритель.

Говоря о произведении Дэнни Бойла невозможно не упомянуть стильное оформление, лаконичные мезансцены, потолок из тысяч лампочек, который производит поистине неизгладимое впечатление. Спектакль надолго врезается в память, заставляет задуматься о том, насколько ты человек, о сущности человеческой природы. Это все, не говоря уже о том, что он служит прекрасным образцом талантливой и интересной актерской игры, при которой герои рождаются у нас на глазах и по-настоящему живут «здесь» и «сейчас».

Ходил на обе версии. Обе невероятны (и совершенно разные), но мне лично больше понравилась та, где Камбербэтч играл создание, а Ли Миллер — Франкенштейна.

Потому что, ребятаа, это было сдохнуть как круто! Таких эмоций ни театр, ни кино у меня еще не вызывали.

Это все избито, замусолено и всеми говорится без конца по любому поводу, но это действительно:

втягивает. Что-то с первого же появления первого же героя (создания) тебя очень цепко схватывает и не выпускает до самого конца. Ты не в состоянии оторваться, ничего не видишь, кроме того, что на сцене, потому что ты живешь в это время ТАМ. Пару раз только я удивлялся некоторым моментам, когда казалось, что они ломают сюжет книги(например, когда боялся, что сцена сна — это реальность). Но каждый раз успокаивался, так как все, что там добавлено — уместно, а все, что убрано — и вправду несущественно.

В той версии, где роль создания исполняет Ли Миллер, я видел именно монстра, ужасного, отвратительного, злорадствующего. В версии же, где создание — Камбербэтч я видел именно ребенка, или создание, с движениями и душой ребенка. Но это совсем не было смешно. С первых же секунд, когда это создание оживает, ты видишь этот вопиющий разлад, который ошеломляет, режет слух, я смотрел и думал:«Как же так!». Некоторые девушки плакали, да и я был близок к этому.

Если бы я видел только ту версию, где созданием был Ли Миллер, а Франкенштейн — Камбербэтч, то я бы мог придти к выводу, что второй — однотипный актер, так как его версия Франкенштейна во многом похожа на его Шерлока. Но если люди хотят просто увидеть его снова в именно в таком образе, то им как раз на эту версию. Если же они хотят увидеть какой он сильный, заслуживающий самого глубокого восхищения актер — тогда им нужно его увидеть в роли создания.

Не могу не упомянуть о той сцене, где создание Камбербэтча объясянет Франкенштейну, как это — быть влюбленным. Он сумел не только словами, но и визуально передать это состояние, да так лихо, что мы с друзьми присудили этому объяснению первое место в числе всех, виденных нами ранее))

10 из 10

Готический роман Мери Шелли «Франкенштейн» уже миллион раз снимали, переснимали, интерпретировали. Тому подтверждение, только вышедшее убогое кинозрелище «Я, Франкенштейн», где авторы, исчерпав фантазию, представили зрителю свою версию, сделав его заурядным и скучным боевиком.

Авторы английской версии «Франкенштейна» полностью взяли за основу канву романа, наполнив ого глубокой философией, интересными и умными диалогами, придали современное звучание старым истинам о добре и зле, о любви и ненависти. В результате получился не просто отличный спектакль, но совершенно потрясающее, завораживающее, незабываемое, волшебное зрелище. Эпитеты хотелось бы продолжать и продолжать.

Пока сумела посмотреть только версию: Создание — Камбербэтч, Виктор Франкенштейн — Джонни Ли Миллер. Сказать, что актеры, исполняющие главные партии, великолепны — не сказать ничего. Это надо видеть. Они буквально проживают жизнь героев, достигая невиданных высот актерского мастерства. Только теперь понимаешь, что гениальность или бездарность можно почувствовать только на сцене. Кино своими многочисленными дублями и монтажом минутных диалогов убивают живую актерскую игру. За редким исключением.

Первые десять минут спектакля, когда Создание появляется на свет — просто триумф человеческой гибкости и пластике. А ведь это актеры, а не гимнасты. Видно, какая проделана работа. Виртуозно!

По ходу спектакля Создание приобретает человеческий облик (в переносном смысле, конечно), пытливый ум и жажду познания мира. Радуется солнцу, дождю, траве. Ну, чем не ребенок. Слепой старик на пути Создания учит его говорить, мыслить, чувствовать. Но он его не видит, и поэтому между ними возникает гармония. Появляющиеся люди (подразумевается Общество) пугаются его уродства и жестоко изгоняют прочь. Кому нужна внутренняя красота, важна лишь оболочка. Это одна из основных мыслей спектакля. Другая — жестокость порождает жестокость. Озлобленное Создание превращается в некое демоническое существо с жаждой мести. Но он еще не монстр. Глубоко чувствуя боль пугающего одиночества и невозможность жить вместе с людьми, он просит Франкенштейна создать ему подобное существо — женщину. « Разве ты знаешь, что такое любовь?» — спрашивает его Виктор. Монолог Создания о любви, возможно, самый пронзительный и трогательный в спектакле. Так кто же здесь монстр на самом деле? Существо, слепленное из мертвых останков, но умеющее любить, или живой человек, одержимый идеей уподобиться богу и принесший в жертву своему честолюбию и псевдо науке простые человеческие чувства. Это ведь не он, а Создание понимает, что только любовь — единственный смысл жизни.

Красива своим трагизмом и концовка спектакля. Загнанные друг другом аж на Северный Полюс они, тем не менее, боятся друг друга потерять. Как Существо испугалось, что Виктор умер. «А я могу умереть?». Своей ненавистью и болью они неразрывно связали себя друг с другом, став чем-то единым. И, совсем финальная сцена, где Творец и его Творение уходят вместе в ледяное безмолвие. Уходят в вечность. Разве можно создать что-то более гениальное!

Отдельно хочется отметить художественное оформление спектакля. Минимум декораций, но они абсолютно гармоничны. Тысяча маленьких лампочек олицетворяет звездное небо. Непонятно как появляется и исчезает железная дорога, трава, озеро, лодка. И это все кажется реальным. А чего стоят стайки птиц. Музыка добавляет впечатления. То громкая, то тихая, то трагическая, то лирическая. ВСЕ СОВЕРШЕННО.

Кроме того, сцена снята в фильме с разных точек пространства, поэтому усиливает впечатление при просмотре.

Думаете, когда эмоции достигли своего апогея, когда слезы буквально катились из глаз. Когда актеры выходили на поклон. Это ли не великая сила искусства.

10 из 10

-«Так кто же ты?»
- «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо..» («Фауст»)

Драма, снятая Бойлом, по истине поражает гётевским размахом. В ней вся Вселенная.

Я смотрела версию, где Ли Миллер — Франкенштейн, Камбербэтч — Создание. Хотела отвлечься от киношного образа Бенедикта, хотела увидеть другие грани его таланта. И я не ошиблась. Это было потрясающее зрелище. Очень сильно! 2 часа я была не в кинозале, я была там, с героями, я была участником действия.

Я испытывала муки первых шагов вместе с Созданием, я радовалась первому дождю и пению птиц, я заново училась говорить, я чувствовала боль и разочарование, когда его гнали люди. Все чувствовалось кожей.

Создание было изначально чистейшим ребенком, наивным, но оно быстро училось на своих ошибках, обладало пытливым разумом, жаждой познания.

«Я не вижу твоего лица, но я знаю, что ты добрый человек» — сказал Де Лейси. Да, он добр, первозданен, но почему же люди не хотят этого понять, почему они так жестоки? И кто же в большей степени чудовище: Виктор, создавший Это или само Создание? Все эти вопросы роились в моей голове и не покидали на протяжении действия.

Я идеализирую создание, но этому есть свои причины. Этот, собранный из человеческих останков механизм, имеет душу! Он жаждет любви. Ему доступно то, что недоступно человеку. Грудь Создания разрывается, сердце горит, а для Виктора это лишь «симптомы», признаки функционирования организма. Он не может познать любви, он одержим… Он возомнил себя Богом, Создателем. Но Виктор не предусмотрел, что его Адам может быть хитрее. А виной всему люди…

Так кто же настоящее чудовище? Урод с душой и чистым разумом младенца, или ученый, с черным сердцем и повадками честолюбца???

Поход в кинотеатр на «Франкенштейна» Дэнни Бойла стал для меня экспериментом т. к. это был первый раз, когда я смотрела постановку на языке оригинала с субтитрами, первый раз, когда видела запись спектакля на большом экране и это моё первое знакомство с Королевским Национальным театром. И знаете, мне очень не хотелось, чтобы сеанс заканчивался.

Действие спектакля захватывает с самого начала и не отпускает до конца. Вроде знаешь оригинал и всё равно не ожидаешь, что произойдёт в следующий момент. Прекрасная сцена быстро трансформируется, одно место действия сменяет другое, не успеваешь понять откуда вдруг появляется огонь, вырастает трава, вылетают птицы (А чего стоит это волшебное звёздное небо, созданное из множества лампочек!). Музыкальное сопровождение полностью погружает в атмосферу происходящего и как нельзя лучше соответствует духу постановки. В спектакле нет каких-то сверх спецэффектов и умопомрачительных декораций, наоборот всё смотрится органично, целостно и позволяет сосредоточить внимания на главных героях этого действа — на актёрах.

Ход, когда два актёра каждый день меняются ролями используется редко. Это большой риск и огромная ответственность, с которой оба главных героя прекрасно справились. Спасибо всем создателям, за то, что пошли на это, не побоявшись критики и неизбежных сравнений.

Спектакль получил две версии, которые и сильно отличаются друг от друга, и тесно связаны. В одной из них, Существо (Джонни Ли Миллер) наивный ребёнок, который жаждет любви и понимания от окружающих, который мечтает лишь об избавлении от гнетущего одиночества. Люди сами создают из него монстра, толкают на месть, преступления, уничтожают искренность и доброту, первоначально присутствующую в его сердце. Ему веришь с первой секунды появления на сцене и его действительно жаль на протяжении всего спектакля.

I`m different, I have tried to be the same, but I`m different

От Существа отвернулся даже собственный создатель Виктор Франкенштейн (Бенедикт Камбербэтч). Его герой — безумный гений, который одновременно восхищается результатом своей работы и ненавидит его. Наука для него всё, что есть в жизни. Также как и Создание, Франкенштейн получился очень искренним. Виктор не может спокойно пережить крах своего эксперимента, но и не в состоянии уничтожить результат долгих трудов. Спектр эмоций, разрывающих Франкенштейна изнутри, его любовь и ненависть к происходящему, его страдания и резкие перемены в идеалах и стремлениях, его сомнения прекрасно воплощены на сцене.

You were my greatest experiment, but an experiment that has gone wrong

Only YOU give me purpose, you my desire. Go on, walk on!

Во второй версии существо уже далеко не наивно. Образ, созданный Камбербэтчем более холоден и расчётлив. Он действует не на инстинктах, понимает происходящее вокруг и с самого начала ненавидит мир, отвергающий его. Виктор Ли Миллера далеко не такой увлечённый учёный, как в первом случае. Он боится собственной работы, а не восхищается ею, в нём нет безумства и нет радости от науки. Этот Виктор несчастен и мечтает повернуть время вспять.

Существо и его создатель хотели быть чем-то большим. Один мечтал стать великим, победить смерть. Второй стремился влиться в мир людей, обрести счастье. Они оба выбрали неверный путь и теперь неразрывно связаны.

Don`t leave me, don`t leave me alone! You and I, we are one… We can only go forward, we can never go back

Come! Scientist! Destroy me! Destroy your creaton!

Таким образом, две версии спектакля дополняют друг друга и рисуют перед зрителем целостную картину. После первого просмотра обращаешь пристальное внимание на то, как поведёт себя персонаж во второй интерпретации. Очень интересно наблюдать, как один и тот же текст может звучать абсолютно по-другому, как интонация меняет смысл предложения.

Остаётся только представить, что испытывали зрители в зале Королевского Национального театра. Но и на записи слышна их реакция, это невероятное ощущение, когда смеёшься и сопереживаешь вместе с ними, спустя уже почти три года после премьеры. Благодаря замечательной съёмке, вы полностью погружаетесь в действо и абсолютно забываете, что находитесь в кинотеатре. А этот трогательный момент, когда актёры выходят на поклон, уже не в образах, улыбающиеся, настоящие, отставившие все силы на сцене! Отличная кульминация просмотра.

Если вы слышали о «Франкенштейне» Дэнни Бойла, но пока не посетили его — обязательно сходите, не упустите шанс насладиться новым взглядом на классический роман Мэри Шелли, британской актёрской школой, прекрасным спектаклем и замечательным английским языком (всё вполне понятно и доступно, даже без субтитров).

P.S. это рецензия вызвана желанием сохранить свежие впечатления о спектакле, и хотя много раз было заявлено, что версии на DVD не будет, я всё ещё надеюсь, что создатели сжалятся и выпустят заветный диск в продажу. Спасибо за двухчасовое наслаждение, которое всё-таки неминуемо подошло к концу, но к которому хочется возвращаться снова и снова.