Статусы Shadowborn

Спускается ночь.

Мой маяк, как и прежде,

мигает,

зовёт никого в никуда,

призывает к надежде.

Нам с ним никогда

не быть теми,

кем были мы прежде –

опорой для многих,

кто всё же домой

возвращался.

Я знаю, однажды

маяк неизбежно погаснет.

Но пока я держусь,

и он держится вместе со мной.

Я верю,

что свет наш –

святой и прекрасный –

кому-то, как раньше,

поможет добраться

домой.

- - -

Однажды приходит октябрь, а за ним — дожди,

И вместе с дождями — тоска, депрессняк, хандра,

Всё кажется, что на облаке кто-то сиднем сидит,

И льёт нам помои на голову — вон он, гляди! —

Из ведра.

Он вертит пригасшим нимбом,

зацепленным за рога,

И курит бычок до фильтра, и смачно плюёт в зенит,

И морось ему, мерзавцу, немерено дорога,

И в ухе его есть колокол, который — да сгинь же, гад! —

По нам звенит.

Однажды приходит ноябрь, а за ним — метель,

И скрип под ногами, и снег, и морозные витражи,

И кажется, что теплее нет рифмы нам, чем «постель»,

И двери срывает с пе’тель, а может быть, и с пете’ль —

Дрожи!

Однажды проходит жизнь, и приходит смерть,

И гроб, и поминки, и водка, и с ливером беляши,

И надо, брат, изловчиться, загнуться крюком, суметь

Остаться нелепой искрой, сварганить Костлявой месть—

Пляши!

Пляши до прихода марта, вприсядку беги в апрель,

Из сора, из груды пепла хоть как-то, а прорастай

Побегом, стрелою, кукишем — врежься, как в стену дрель,

Лай псом подзаборным, рыбой на зорьке плесни в Днепре —

С моста.

Рыбак одинокий глянет, докурит святой бычок,

Надвинет поглубже кепку, светящуюся как нимб,

Копытом пристукнет в раже: мол, плаваешь, дурачок?

А я-то шагаю мимо, а я-то здесь ни при чем...

И снова мелькает лето, и снова октябрь дождит,

И снова на зябкой туче скучает рыбак шальной,

И снова душе морока: не бойся, не верь, не жди,

Не спи — я, душа, замерзну! Расплескивай, береди —

За мной!

О. Ладыженский

- - -

При шляпе, с тросточкой, затянутый во фрак,

Он по карнизу шел, как автомат, бесстрастно,

Печатая, хоть там стоять – и то опасно,

С карикатурною размеренностью шаг.

Подобье призрака, один из тех гуляк,

Кого во сне бродить по крышам тянет властно,

Он на пергаменте небес в ночи ненастной

Свой тощий силуэт чертил сквозь полумрак.

Приплясывая, как канатоходец, он

Ступил на водосток, в который с двух сторон

Ручьи из желобов катились непрестанно,

И в жилах у меня кровь превратилась в лед:

Спасаясь от дождя, огромный черный кот

Лунатика задел и разбудил нежданно.

Морис Роллина

- - -

Опавшие листья мешаются с мокрой глиной.

За окнами клён засыпает: грядут снега,

И крона теперь обескровлена и нага.

Пора вегетации редко бывает длинной:

От первых побегов до осени - три шага.

И как тут успеть отцвести, отблистать, раскрыться,

Пока на тебя не обрушился листопад?

Деревья, что долгой зимой беспокойно спят,

С надеждой встречают весну, чтоб заставить сбыться

Всё то, что отсрочено несколько лет подряд;

От мощных гигантов до саженцев из теплицы -

Листвой оперённые крылья ветвей подняв,

Из солнца рождённые соки несут к корням.

Живое всегда порывается и стремится -

Неспешность присуща созвездиям и камням.

Живые, и мы в бесконечной живём погоне

За множеством целей, растущим, как снежный ком,

Но, силясь объять необъятное, устаём,

И как бы полна ни была наша жизнь сегодня -

Всё больше и больше отложено на потом.

А время сжигает в своём ненасытном чреве

Сезон за сезоном, питая свой тихий ход;

Кольцо за кольцом разрастается круг забот,

А наши мечты, как стареющие деревья,

Становятся твёрже и хрупче из года в год.

- - -

Я снова отрицаю очевидное,

Опять не соглашаюсь с неизбежным.

Предчувствие, доселе безобидное,

Рождает бурю в мире безмятежном.

Мне страшно, что мой лёд подвержен таянью,

Что буду просыпаться я, как прежде,

Не в пропасти бессрочного отчаянья,

А в гибельных объятиях надежды –

Без голоса, без тёмной энергетики,

Без слов, без вдохновенья, без полёта...

Проклятые законы диалектики!

Безвыходные точки поворота

Опять сгибают жизненную линию

Пространственной дугою – но наверх ли?

А небо надо мною всё пустыннее:

И звёзды, и видения померкли;

Но призрак пустоты с глазами грустными

По-прежнему со мной, в моей природе:

Свобода, ограниченная чувствами,

И чувства, растворённые в свободе.

А может, в отрицании фатальности

И есть неразрешимая загадка?

Без пафоса, без слёз, без театральности,

Естественно, решительно и гладко

Меняю я судьбу спиралевидную

Дорогой вдаль под куполом безбрежным,

И снова отрицаю очевидное,

И вновь не соглашаюсь с неизбежным.

Arisen

- - -

Безмолвие — это душа вещей,

Которым тайна их исконная священна,

Оно бежит от золота лучей,

Но розы вечера зовут его из плена;

С ним злоба и тоска безумная забвенна,

Оно бальзам моих мучительных ночей,

Безмолвие — это душа вещей,

Которым тайна их исконная священна.

Пускай роз вечера живые горячей, —

Ему милей приют дубравы сокровенной,

Где спутница печальная ночей

Подолгу сторожит природы сон священный.

Безмолвие — это душа вещей.

Морис Роллина

- - -

Внезапно разорвав печаль осенних дней,

На обнаженные вершины старых кленов,

На воду, на цветник и в глубь моих очей

Ты, солнце, льешь свой свет, неяркий и влюбленный.

Что хочешь ты от нас? Дай облететь цветку,

Пускай увянет лист, пусть он по ветру мчится,

Дай потемнеть воде, а мне оставь тоску,

Чтоб мог я мудрым стать и сердцем закалиться.

Жан Мореас


- - -

Люблю я глубокие, темные гроты,

Кровавый блеск факела ночью глухой,

И звонкое эхо средь чуткой дремоты,

Где в вопль разрастается шорох пустой.

С угрюмого свода вокруг нависают

К земле сталактиты холодные там,

И, капля за каплей, с них слезы стекают,

И падают медленно, гулко, к ногам.

Как будто в потемках печально суровых

Царит затаенный и грустный покой.

От слез этих звучных, все новых и новых,

Мне веет знакомой и внятной тоской,

И так вспоминается сердце всегда мне,

Где вечно таится былая любовь,

Где слезы остыли, сгустились как камни,

И кто-то все плачет, роняя их вновь…

Арман Сюлли-Прюдом

- - -

Он бодрствует всю ночь, до самого рассвета,

Усталый астроном с седою головой,

Разглядывая звезд неисчислимый рой…

Он первый увидал, как вспыхнула комета.

Туманные миры, раскинувшие сети,

Просеяли песок созвездий золотой.

Ученый, вычислив орбиту гостьи той,

Велит: «Вернись назад спустя пятьсот столетий!»

Комета явится в назначенный им день,

Не смея нарушать законы строгих знаний.

Открывшего ее покроет смерти сень,

Но будут люди ждать – не позже и не ране.

А если то того им гибель суждена –

То на свидание Земля придет одна.

Арман Сюлли-Прюдом

- - -

Запах корицы и масла.

Шелк человеческой кожи.

Дьявол сегодня несчастлив,

Ангел… Наверное, тоже.

Дух в бесконечном смятеньи,

Руки, такие земные.

Выдох – взволнуются тени,

Вдох – замирают стихии.

Связь карамели и перца.

Тянется звёздами пытка.

Гром обнажённого сердца

Мир расплетает по ниткам.

Мир, осыпаясь, исчезнет.

Вечное – только простое.

Там, между небом и бездной,

Двое любуются морем.


- - -