Рецензии

Петербург. Тени от узорчатого тюля, отражающего томную игру белых ночей на лицах героев; повисающий в тяжести рассвета вопль саксофона и разговоры о терпком любовном романе, проецирующимся в вечность - красивый декаданс из начала ХХ века, в котором, по всем законам жанра, изматывающие отношения двух одиночеств заботливо упакуются в надрывную историю запретной страсти и преподнесутся как греческая трагедия.

Брат и сестра. У каждого свое прошлое и единое, с оттенком прогрессирующей душевной болезни, настоящее. Оба скучные и издерганные люди, встречаются через десять бестолковых лет разлуки на похоронах матери. Кривая драматургия стыдливо скрывает историю первого искушения, неудавшиеся браки, неудобных детей и поломанные мечты, скрывает всё, что по представлению режиссера Минаева не должно отвлечь зрителя от основного действа.

После бегства будет трепетное возвращения со слезами и коленопреклоненными истериками у предупредительно запертых дверей раздельных комнат в родительской квартире. Брюсовская нежность затопит школьного учителя и экзальтированную тридцатилетнюю барышню. Несовременные и рафинированные любовники накинутся друг на друга, добьются ничего уже не значащих признаний и оставят после себя ничем неумолимую ностальгию по эпохе мертвых поэтов и звенящих дамасским серебром стихов.

Минаев, живущий ныне во Франции, снял наивное и очень домашнее кино, балансирующее на грани между неловкой оригинальностью и чисто русской пошлостью, замешанной на самокопании и достоевщине. Режиссер беззаветно любит этих маленьких и обыкновенных людей. Он убаюкивает случайных любовников в искусственно созданной колыбели из опустевших петербургских улиц и старой, святящейся несвежей побелкой, интеллигентской квартиры, которую поспешно покидает старинная мебель, выгодно превращенная Ниной в единственное для неё с братом средство совместного существования.

Беда в том, что Андрей и Нина опоздали родиться, опоздали быть непристойными и осужденными, их двусмысленные переглядывания незаметны окружающим и совесть, съедающая безвозвратность украденных поцелуев в незнакомых квартирах и случайных переулках, донимает только самих виновников. Во времена чувственного голода затянутых в мужские фраки поэтесс с тонкими изломами апатичных рук их страсть была бы остра и не спотыкалась о банальные приметы современности.

Эпоха нежности и интимной героики прошла, а действующие лица остались. Белые, будто мертвые, цветы без запаха, они до срока распускаются и цветут только при лунном и вызывающем на страшные откровения свете. И оттого неумелая забота Нины, способная лелеять чужой несуществующий талант и организовывать бенефисы маленьким творцам и нелюдимым актерам, не в силах заметить, что Андрей бездарен, труслив и готов в который раз уехать от неупорядоченной жизни на последнем пассажирском.

В неуместных и надуманных диалогах «Лунных полян» кто-то кого-то любит и кто-то кого-то мучает, наивно цитируя классиков. Рефлексия героев достигает апогея и лукавое очарование любви без будущего и настоящего, пропадает в последнем вздохе богемной мечтательности старого Петербурга. Как бы ни старались актеры, их избыточная театральность не заставит поверить, что Андрей и Нина реальны и могут жить с нами по соседству, они так и останутся необъяснимой аномалией, апологетом красоты и тонкости в чувствах. Слезам изящных и диковинных кукол редко сопереживают, грусть нечаянной простоты их глаз обманчива и напрасная влажность щек становится нашим заблуждением. Мы обманулись, приняв капли июльского дождя и испарину воды из каналов за струйки душевной простуды.

Фильм, снятый Минаевым скорее для себя, чем для публики, - это отпевание города, который никогда не будет прежним. Последнее прощание с героями без плоти и крови, с сырыми скверами и домами-колодцами с негой белых ночей и особым сословием петербургских мечтателей, которых от настоящей жизни отделяют лишь несколько шагов в нежности белой ночи.

Дурная пьеса закончилась, музыка затихла, а старых кукол сложили в ветхие коробки, осталось лишь сжечь забытые листки саги о невозможной привязанности, разорвать кружевные занавеси и выбросить засохшие цветы. Надо успеть до начала нового дня.