Рецензии

Возможно, к просмотру картины нужно подойти с некоторым жизненным бэкграундом, наработками, внутри которых уже не живешь, не страдаешь и не мучаешься, переключив собственные переживания со своего эго на сострадание другим.

Когда находишься даже с края созерцательной к себе и сочувствующей другим точке - тогда, возможно, кто-то ощутит то, что ощутила я: понравилась себе, пустив героев и поняв картину безусловно, т.е. БЕЗ УСЛОВИЙ- времени, места, внешности, характеристик героев, личного совпадающего опыта и тд. Возможно, симпатия к себе, связанная с принятием других - это то, чего кому-то не хватает. Это первая причина.

Вы догадываетесь, как это - быть Мужчиной с ворохом ответственностей, чувством вины за все происходящее несовершенство, быть единственным, кто попытается без раздумий сделать жизнь близких чуть легче? Если нет - это вторая причина.

Часто, восторг выражен так - у меня столько эмоций, столько эмоций! Но не здесь. В киновремени 'Охотника' эмоций несколько, минимально несколько. Они прозрачны - чтобы 'видеть' реальность, бархатны - чтобы 'ощущать' четко, туго, но деликатно, и абсолютно безмолвны - чтобы не отвлекаясь на привычную словесную мишуру развернутых ответов 'кто что чувствует, кто что хотел, кто чем занят и как провел выходные..', познать внутреннее человека. Бакурадзе усложнил задачу - познать со спины. Без слов, со спины. Такой вызов невозможно пропустить, если вы считаете себя не черствым человеком с воображением. Это третья причина.

Сложен визуально-звуковой ряд? Сдерживайте себя, не отвлекайтесь на фон (здесь я про визг, конечно) и 'декорации' (обыденные условия существования людей): раздражение реальностью могут рафинированные ощущения от жизни возмутить сильнее, чем концентрированные несчастья. Увы.

Три причины увлеченному наблюдателю жизни (без развлекательного подтекста), с несколькими вычлененными эмоциями, в сотрудничестве с честным, суровым, сострадательным и ответственным создателем провести 124 минуты так.

И множество причин ещё более личных чувствовать послевкусие...

Интересные чувства были после просмотра: вначале фильм ужасно не понравился, все думалось: «О чем это?». Какие-то туши, тела, визг, слякоть, и никакого сюжета… А потом фильм постепенно стал «доходить».

Конечно, каждый вынесет что-то свое, но для меня главной идеей фильма стал своеобразный «щелчок» по носу меня, типичного городского жителя. Человека, привыкшего к драйву и Голливуду: если крови – то по локоть, если любви – то взахлеб, если охоты – то исключительно на динозавра.

Но на самом деле настоящая жизнь у большинства не такая: она проще, тише, но не лишенная своих человеческих драм и радостей. Люди живут в своем городе, ходят на свою работу, содержат свой дом, и не то, что не хотят чего-то больше по лености или глупости, а просто живут так, как они себе представляют в меру собственных соображений о счастье и быте. Хотя этот фильм не относится к документалке, для меня он все-таки ближе к описанию, чем к повествованию. Словно зритель заглядывает в окно и, оставшись незамеченным, подсматривает кусочек чужой жизни.

В своем втором фильме Бакур Бакурадзе остается в рамках прежнего аскетичного киноязыка. Неспешный «Шультес» в свое время завоевал симпатии членов жюри «Кинотавра». Спустя несколько лет на Каннском кинофестивале, в программе «Особый взгляд», был представлен «Охотник», в чем-то его антипод, а в чем-то родственник.

Из неуютных окраин Москвы Бакурадзе переносится в деревню, прямиком на свиноферму Ивана Дунаева, такого «мужика-мужика», который предпочитает выражать свое мнение действиями, а не словами. Синопсис фильма его и вовсе описывает как собирательный образ патриотического героя во время мирного затишья, который поднимает сельское хозяйство, заботиться о своей семье и любит свою женщину. Дунаев – это идеальная гендерная модель русского мужчины. Причем даже его увлечение своей работницей из соседней колонии должно подчеркивать его мужественность, заключающуюся в неспособности устоять перед женщиной. Описание этого идиллического портрета и составляет сюжетную канву «Охотника». Конечно, картина дополняется множеством льстящих Дунаеву деталей, которые самого завзятого скептика заставят проявить сочувствие.

Бакурадзе, отходя от пессимистичного взгляда на российскую действительность, остается в русле современных тенденций, направленных на достижение визуального реализма. При этом его главные герои, что Леша Шультес, что Иван Дунаев, лишены реальных негативных человеческих характеристик. Также они подчеркнуто лишены простых человеческих слабостей. Адюльтер охотника становится едва ли не единственным настоящим кинематографическим событием в ленте, который на фоне размеренной жизни фермы кажется настоящим светопреставлением. То же самое в «Безмолвном свете» сделал Карлос Рейгадос, заставив своего религиозного героя изменить жене, и передав его внутренние метания через природные эффекты. С этим же сюжетом и в похожей стилистике работает Андрей Звягинцев в «Изгнании». Однако все эти сравнения кажется излишними, если обратить внимание на то, с какой дежурностью Бакурадзе демонстрирует этот отрезок жизни своего героя. Его охотник настолько все эмоции держит в себе, что зрителю приходится довольствоваться лишь парой статичных сцен в автомобиле и в номере мотеля. Было и было. Иван Дунаев ко всему относится философски, не устраивая трансцендентных истерик как мужчины из фильмов Рейгадоса и Звягинцева.

Хотя модели поведения Шультеса и Дунаева внешне не отличаются, подразумевается, что в одном случае мы имеем дело со свободным, никому не нужным человеком, который выстраивает образ мира и коммуникации чуть ли не каждый день в силу провалов в памяти, в другом случае, мы сталкиваемся с человеком, повязанным многочисленными долженствованиями и нормами. «Охотник» в отличие от «Шультеса уже не кажется честной фиксацией событий, обстоятельств и реакций героя. Кажется, что на сей раз Бакур Бакурадзе подготовил наглядное пособие, «что должен делать мужчина, когда…». Мы выяснили, что по крайней мере, он должен относится ко всему флегматично.

Вышедший из чащи мужчина с охотничьим ружьем, увидел зверя и, вскинув оружие одной рукой, будто желая усложнить себе стрельбу такой изощренной манерой, выстрелил. Подойдя к пристреленному кабану, ткнул стволом его кровоточащую голову, после чего нисколько не изменив выражения лица, одной же рукой перезарядил ружье и, помолчав с минуту, неспешно закурил.

Этот незатейливый эпизод служит финалом и кульминацией второго фильма Бакура Бакурадзе «Охотник». Следуя известному правилу, ружье, присутствующее в кадре с самого начала, выстреливает. Но надежды зрителя на неожиданную сюжетную развязку, питаемые адюльтерными обстоятельствами сценария, оказываются жестоко обманутыми. Итоговый выстрел приходится не в кого-нибудь, а в дикого зверя в полном соответствии с назначением охотничьей двустволки. Однако, не отличаясь захватывающим сценарным решением, новый фильм Бакурадзе являет при этом превосходный образец концептуального кино.

Кажется, уже в самом названии фильма автор, по-хайдеггеровски прислушиваясь к языку, улавливает смысловые нюансы, скрытые повседневным употреблением слов, находя в «охотнике» родственное с «хотением», «желанием». Именно преодоление животной иррациональной стихии желания символически акцентируется в финальной сцене с убитым кабаном. Эта же сцена дает опорную «точку сборки» для интерпретации всего фильма в психоаналитическом ключе.

Иван, главный герой картины, полностью соответствует образу фрейдистского авторитарного Отца. Он – воплощенное психоаналитическое Эго, субъект, действующей исходя из «принципа реальности». Довлеющая власть этого принципа замечательно передается тем, как досконально, с практически документальной точностью изображен повседневный труд на принадлежащей Ивану свиноферме, где всё вплоть до случки животных превращено в размеренную производственную рутину.

Ситуация меняется с появлением Любы, немолодой заключенной из колонии-поселения, которая становится для Ивана объектом желания. В картине отлично показано, как иррациональный сексуальный импульс овладевает поступками героя. Развернувшаяся в жизни Ивана борьба бессознательных влечений Ид и моральных норм Супер-Эго передается целым рядом символических образов. Символы Ид (озеро, поглотившее сбитый истребитель, амбразура дзота, колбасный цех, разбиваемая пулей лампочка), перемежаются с образами, напоминающими о требованиях Супер-Эго (мемориал А. Матросова, крест на могиле погибшего летчика, лечебные процедуры сына). Великолепна сцена, в которой старик и мальчик опускают на проводе с лодки в глубины озера (бессознательное) электрический фонарь (сознание) в поисках затонувшего самолета (сверхсознательное).

«На месте Ид должно быть Эго», - этот сформулированный Фрейдом принцип как нельзя лучше иллюстрируется новым произведением Б. Бакурадзе. Киновысказывание автора приводит к утверждению приоритета сознательного долга над бессознательными импульсами. И такой внешне консервативный вывод на самом деле весьма революционен на фоне культа желаний и удовольствий, насаждаемого массовой культурой.

Малословный фильм, показывающий несколько дней из жизни фермера-охотника. Из-за постоянного стационарного кадра - фильм заставляет задумываться после каждого подобного дубля, которые длятся по несколько минут. Здесь затрагиваются многие темы, которые характерны для людей, имеющих своё домашнее хозяйство, живущих за счёт него и посвящающих ему каждый день своей жизни. Это кино мне показалось очень достойным, тем более что актёры, снятые в этом фильме, далеко не профессионалы, а многие видели объектив камеры впервые в жизни.

Кинофильм ' Охотник' поймут не все, кто его посмотрит. Человеку прожившему всю жизнь в городе, и выезжавшему разве что на шашлыки на один вечер в пригородную часть не будет понятен этот фильм.

Короче говоря, арт-хаус есть арт-хаус и оценивать его просто невозможно, так как кино не для всех.