Рецензии

Я посмотрела этот фильм, обратив внимание на необычное название, которое меня почему-то привлекло. Во время просмотра меня ни на минуту не покидала уверенность в том, что «Скафандр и бабочка» если и не находится в Топ-250 лучших фильмов, то по крайней мере на него написано множество положительных рецензий и рейтинг фильма будет довольно высок… И я была неприятно удивлена, когда, зайдя на страничку, которую Вы сейчас читаете, я увидела, что средний рейтинг фильма не дотягивает даже до 8 баллов, да и положительных отзывов о нем не так уж и много… Поверьте, это один из тех фильмов, поставить оценку которому меньше 10, если в Вашей душе есть хоть капелька сострадания к человеческим невзгодам, просто невозможно…

Почему-то в самом начале фильма я не поняла, что сюжет автобиографичен — полагала, что это всего лишь результат кропотливой работы сценаристов, и думала, что «в рецензии уж точно надо отразить, насколько все, как говорится, правдоподобно»… Но тут закончился фильм и на экране замелькали титры… Знаете, в течение просмотра я не плакала. На душе было тяжело, но почему-то слез не было… Но когда я увидела в титрах фразу «Жан-Доминик скончался через 10 дней после выхода в свет книги „Скафандр и бабочка“», я разрыдалась… Конечно, я и раньше знала, что живут на свете несчастные люди, которые не могут говорить, но я и понятия не имела, насколько у таких людей сильно желание рассказать миру о своем скафандре и о той бабочке, живущей в их душе, благодаря которой они не сдаются окончательно…

Знаете, «Скафандр и бабочка» — это один из тех фильмов, в котором я не могу оценить именно фильм, как работу актеров, режиссера, оператора, композитора и других людей, приложивших руку к его созданию. Это история. История жизни и история выживания. Поэтому и поставить ему оценку очень трудно — ведь никто не ставит оценку жизни, не так ли?…

Но тем не менее,

10 из 10

за те мысли, за те эмоции, которые появились у меня после просмотра. Очень советую всем посмотреть этот прекрасный фильм!

Может я ещё не доросла до таких фильмов, но мне он категорически не понравился. Я люблю триллеры, фильмы о философии жизни, но это фильм не производит положительного впечатления.

Сюжет

История неплохая, жизненная. Вполне могу представить, что это произошло с моим знакомым. Но всё так растянуто-перетянуто, что сидишь и думаешь, когда уже это закончится.

Актеры

Здесь нет прекрасных принцесс и принцев. Все со стандартной внешностью, никто особо не выделяется. Жан-Доминик вообще вызывает чувство отвращения. Я, конечно, понимаю, что больные люди не выглядят, как модели. Но создатели могли хотя бы одеть его получше.

Музыка

Всё гармонично, спокойно, но ужасно скучно. В принципе, такая музыка и нужна для этого фильма

Вообщем, мне фильм не понравился. Но ещё раз повторю, что возможно я просто не доросла до такого кино.

1 из 10

Интересно, что так сильно околдовало подавляющее большинство зрителей в этом фильме? Что за мара, что за массовая… не сказать истерия, но пусть однобокая шизофрения, будто кто распылил психотропное вещество, иначе не понять, что могло исторгнуть из постморалинового жителя XXI века столько сентиментальности, чувств, слёз и самое забавное – такое чудовищное количество самоанализа! Воистину поражает! Ну ладно женщины, им простительно, они таковы от природы и это хорошо, но ведь, сколько мужчин подверглось этой плаксивой сенсомании! Мужики, вы что!?

Ладно, скинем это на тот факт, что извращения и цинизм порой наскучивают, и хочется чего-то искреннего и рефлексивного. Вот угодил фильм, ко времени подвернулся, наверно сама эпоха, 2007-ой требовал именно чего-нибудь этакого. Устали, устали, устали от спецэффектов, анимации и шаблонов – хотим бабочками стать.

Наверно не какой-то там талант режиссёра и оператора (об ошибочной переоценке последнего ниже) позволил фильму нагрести столько престижных европейский премий, а именно эта, вдруг-духовная жажда зрителя. Ведь история Боби хороша только в лёгком пересказе, когда где-то, от кого-то услышал, увидел, или прочитал о ней пару слов, как о забавном факте, стоящем в ряду многих других забавных фактов, осаждающих нас отовсюду каждый день. И нам интересно не то, что поведал там этот парализованный человек, а то, как он это поведал. Интересна механика, а не сущность. Однако же вот он – целый фильм!

И 1:47 – слишком много для этой истории. Даже некоторые из ревнителей этой ленты невольно признавались в том, что процесс местами затянут.

Какой самый главный минус этой картины? Да, именно операторская работа, точнее решение постановщика избрать такой способ подачи видеоматериала. Режиссёры редко экспериментируют с камерой от первого лица, применяют этот приём осторожно, дозировано, в исключительных случаях и делают это интересно, например, как Джармуш в одной из историй «Кофе и сигареты». Но любой эксперимент рискует быстро исчерпать себя, утомить, наскучить, а поскольку камера первого лица дискомфортна для привычного экранного восприятия, то надоедает незамедлительно, более того – раздражает.

В таких случаях статичность первого лица разбавляют «наружной» активностью, подвижностью образов, как, например в фильме «Влюблённый Тома». Нет активности – замени её нетривиальными монологами и диалогами, эксцентричными собеседниками. Нет и этого – изобрази красочный внутренний мир. Ничего не было сделано. Но при этом камера добрую часть времени упорно запирала зрителя в свой душный монокль и всё глубже погружала в свою серую обскуру.

Это просто не честно и даже подло, к тому же совсем не сложно, любой оператор сделает это, сложнее даётся как раз трёхмерность, многофигурность, расстановка камер, чередование различных, желательно неожиданных и замысловатых ракурсов с постоянной переменой фокуса, длительность кадра и многое другое – вот, где проявляет себя оператор. Очень давно, когда только начинали пробовать камеру первого лица – это называли просто 'интересным решением', но не в коем случае не «блестящей операторской работой».

Иллюзию сложности создало само стремление упрятать зрителя в Боби. Собственно то, что так нас пленило. В этом и заключается главный порок фильма – претенциозность, он претендует, он делает себя высоким, актёр очень хорошо играет, у него такая сложная роль, маргинал, не важно какой, здесь пациент – это всегда тяжело, калечность, неординарность, поэтичность – это априори всегда непросто и т.д. Во всём этом таится навязчивая демонстрация своего творческого прилежания (находчивости) и старания усадить и парализовать самого зрителя, дабы он смог прочувствовать на себе эту трагедию тела.

Причём постановщики настолько усердно это демонстрировали, что скоро приходило ощущение того, будто тебя скомкали и забили, простите, в задницу Доминика, и ты как бы оттуда наблюдаешь за происходящим. Герой Брюса Уиллиса в «Крепком орешке», с трудами продвигаясь по вентиляционному люку, так прокомментировал свои ощущения – «теперь я понимаю, как чувствует себя глист». Вот примерно до такого состояния довело настойчивое желание камеры исчезнуть и оставить тебе только глаз.

Стирание грани между зрителем и героем, между художником и потребителем, между субъектом и объектом – то, к чему, по мысли искусствоведов и художников-манифестаторов ХХ века, стремилось искусство – чревато концом самому искусству. Если раньше чувствовалась отчуждённость зрителя от произведения, то отныне ощущается обратный репрессивный синдром, заставляющий тебя участвовать, со-участвовать, не со-переживать, а в-переживать. Эта христианская идея «со-», доведённая до логического конца, до метапервого лица, до развоплощения, до 3-D. В этом просматривается старый сморщенный монашеский палец – «почувствуй тоже, что и Другой!», «стань соучастником события!». Здесь проговаривается что-то опасное, смертельное, какой-то лицемерный, фарисейский, моральный, в другом месте аморальный (при такой конвертации оппозиции снимаются) диктат, обратная сторона инквизиции, клерикализма и тоталитаризма. Нам хотят интериоризировать техническим образом структуры и способы восприятия.

Демократизация границ приводит к нарушению частной собственности, к утрате свободы личности, к отнятию свободы зрителя. Меня лишают вуайеристской потребности, зрительского самочувствия, цельности. Не хочу чувствовать состояние Боби, не хочу быть в его дублёной шкуре, я просто хочу увидеть историю. Верните мне камеру, кинозал, сабвуферы, экран, границу, снующих туда сюда, ёрзающий на сидениях, закрывающих головами самые интересные моменты, громко разговаривающих, верните мне способность наблюдать, решать, перебирать, интерпретировать, быть свидетелем, а не соучастником «преступления». Один скульптор-концептуалист как-то воскликнул – «зритель – вот самый податливый материал!». Не хочу быть податливым, хочу быть главным и сидеть на своём зрительском троне.

Конечно, перегиб, по этому поводу логичнее наезжать на какого-нибудь Гринуэя с его интерактивными видеодиджейскими шоу в круглых помещениях, но самоуверенный успех «Скафандра» вынуждает отыграться здесь и сейчас. К тому же Гринуэй не опустился бы до такой дешёвой техники.

Итак, не надо так усердствовать, зубонойно повторять два часа французский алфавит, вы лучше покажите эту пресловутую бабочку. Не смогли, потому как герой отнюдь не порхал. Там была какая-то убогая возня издателя, с тронутыми любовницами, надоевшей женой, с карикатурными детьми, но не слова о тех днях комы, где Боби был не бабочкой в скафандре, а магом в подводном колоколе. Где тот действительно интересный мир из англоязычного варианта книги, когда герой пребывал на границе жизни и смерти? Вот, что нужно было развить и раскрыть, и заставить стробоскопировать. И даже не знаю, как можно переварить эту безвкусную, тягомотную, слащавую поэзию крылатой свободы в стиле «Чайки Ливенгстон» Ричарда Баха, коей нас накормили до упору. Видимо один глаз урезал для Боби не только внешний мир, но и внутренний, или это камера режиссёра всё так урезала?

Чёрт, как же нас дёшево покупают!

Каждая наша фантазия реальна. Она существует. Каждая фантазия эта отдельная планета с ее обитателями и событиями. Планета существующая во вселенной, называемой воображением.

«У меня есть еще 2 органа кроме левого глаза, которые не парализованы. Воображение и воспоминания».

Жан-Доминик Боби, для друзей ЖанДо оказывается почти полностью парализованным в 43 года. Эгоистичный циник, ведущий богемный образ жизни. Ловелас, знающий толк в женщинах и отношениях. Главный редактор престижного журнала. Все еще полный надежд он вдруг оказывается инвалидом, не способным даже пошевелить собственным языком. Его поглощает отчаяние и апатия. Но любовь близких. Поддержка медперсонала. Друзья и коллеги, не оставившие его в беде, постепенно возвращают ему интерес к жизни. И вот он вновь полон надежд, хотя и не верит в чудеса.

Он смеется внутри себя. Он мечтает и вспоминает. Он переживает и ностальгирует. Он живет. И пусть его тело заточено в скафандр, медленно оседающий на дно океана, называемого отчаяние. Его душа подобна бабочке, что несется навстречу новым открытиям. С неиссякаемой жаждой жить. С мечтами и амбициями.

И кто посмеет утверждать, что души не существует? Не двигаясь, главный герой способен чувствовать, любить, просить прощение. Он способен видеть миры, существующие лишь в его сознании. Он способен творить!

Да что я в самом деле! Слова тут неуместны, т. к. нельзя передать восторг и иные впечатления, нахлынувшие на меня после просмотра фильма! Ни одна рецензия не способна передать сам фильм.

Его нужно видеть! И восторгаться работе оператора, так прекрасно изобразившего мир парализованного человека с богатым внутренним миром.

Его нужно слушать! И восхищаться словами и мыслями. Остроумные реплики и замечания «за кадром». Философские рассуждения. Слова, так тонко передающие его эмоции и чувства, переживания и впечатления.

Его нужно чувствовать! И преклоняться перед актерами за созданный ими мир. Гениальный Макс фон Сюдов, чей монолог заставил прослезиться и меня. Очаровательные Мари-Жозе Кроз, Энн Консиньи, согревающие своею теплотой отчаяние ЖанДо. И Исаак Де Банколе, чей герой-балагур демонстрировал нам тонкую грань между тусклым отчаянием и лучом надежды. И остальные актеры, воссоздавшие свои образы так искренне и проникновенно!

«Богатый внутренний мир способен удовлетворять амбиции и воплощать мечты. Воображение способно исцелять от отчаяния. Но скафандр коснется дна независимо ни от чего.»

- Вы живы, и это главное!
— А это жизнь?! ЭТО жизнь?! — взрывается криком Жан-Доминик Боби, герой картины Джулиана Шнабеля «Скафандр и бабочка», в ответ на саркастическое замечание врача.

Но этого возгласа никто не услышал, потому что Жан-До, преуспевающий 44-летний бизнесмен, перенес инсульт, после чего оказался полностью парализован.

Этот фильм биографичен, ведь он снят по книге, написанной самим Боби, в то время, как он пребывал в «бодрствующей коме». Именно так называют данный синдром врачи. Но как же он, обездвиженный, умудрился написать целую книгу? В его распоряжении остался левый глаз. Он усердно моргал им на нужной букве, когда ассистентка зачитывала специально составленный для него французский алфавит. «E, S, A…» — буква за буквой, моргание за морганием, и вот перед нами полноценное произведение, по которому в 2007 году был снят фильм.

Если Вы ожидаете увидеть нервотрепещущее и слезовыдавливающее зрелище, то лучше сразу нажать кнопку «выкл». Здесь не будет нудных нравоучений об упущенных возможностях, несбывшихся мечтах и бессмысленности такой жизни. Нет, это лишь рассказ от первого лица, каково это — быть запертым в собственном теле-скафандре, который начал свое медленное, но неумолимое погружение на дно одиночества. Каково это — не мочь самостоятельно одеться, умыться, потянуть затекшую руку, смахнуть муху, щекочущую нос, и даже дышать.

Но наш герой не пессимист. Единственное, что осталось непарализованным — его воображение и память. С их помощью он способен на любые путешествия, любые поступки, исполнение любых желаний. В своих всесильных фантазиях Жан-Доминик может за одну ночь облететь вокруг света, но с витрины на него глядит перекошенная физиономия человека с отчаянно вращающимся глазом.

А ведь когда-то он был редактором популярнейшего женского еженедельника «ELLE». Амбициозный и, пожалуй, циничный, он вел богемный образ жизни. Как истинный француз любил красивых женщин и дорогое вино, одновременно являясь хорошим отцом, но никудышным мужем. Теперь он учится другой жизни, учится принимать нового себя. Но Жан-До довольно быстро осознает, а главное, принимает свое нынешнее положение. Даже потеряв всякую чувствительность, он остался все тем же ироничным ловеласом и выдумщиком. Хотя первым его предложением и было четкое и лаконичное «Я хочу умереть», но Жан-Доминик не такой. И даже после трагедии он хочет жить, мечтать, любить… И он будет.

Активный и энергичный, Жан-Доминик тонко чувствует время и ситуации и легко и быстро приспосабливается к ним. Упрямый и напористый, он хочет жить по-своему, в соответствии с собственными убеждениями и в гармонии с самим собой. Убежденный атеист, даже свою спасительную бабочку-душу Жан-До называет воображением.

Французский актер Матье Амальрик сыграл Жана-Доминика Боби. Нет, не сыграл — прожил, прочувствовал. Казалось бы, что сложного, лежи себе весь фильм, не двигаясь, да изредка покручивая глазом. На поверку все оказалось гораздо сложнее. Как выразить радость, грусть или гнев, когда ты не можешь говорить, не можешь шевельнуть ни единым мускулом лица и тела? Лишь глаз — единственное зеркало эмоций. И Матье справляется гениально. Герою сопереживаешь, поддерживаешь, боишься и надеешься.

Один из самых ярких и трогательных моментов фильма стал разговор, точнее монолог, отца Жана-Доминика, позвонившего в клинику. Пожилой, почти дряхлый старик, глотая слезы, говорит своему сыну то, что не успел до катастрофы. Про то, как он его любит и гордится… Но сын не в состоянии ответить. «А ведь мы с тобой оба затворники — продолжает несчастный родитель — ты в своем теле, я в собственной квартире». И тогда Жан-До понимает своего отца, отчаянно искавшего общения с ним, по крупицам собиравшего возможности увидеться… В тот вечер бывший балагур и весельчак впервые заплакал.

Основной проблемой фильма является вопрос о том, что первичнее в человеке — его тело или душа? Этот неслышимый вопрос легко читается и в самом названии картины. Скафандр — грузная, неповоротливая, неуклюжая оболочка, едва сдерживающая порхающую душу-бабочку. Ответ очевиден. И Жан-Доминик не препятствует своей бабочке, позволяя ей отправляться в самые замысловатые приключения. Эти полеты как письма из застенка, послания от обреченного калеки.

Фильм крайне образен. Самым ярким, безусловно, является сама бабочка — символ души, бессмертия, возрождения, ведь это прекрасное небесное существо появляется из уродливой земной гусеницы. Так перед нами мелькают кадры из документального фильма — из сухого стручка-куколки выбирается на свет, на свободу бабочка. Она расправляет пестрые крылья и отправляется в новую, увлекательную жизнь. Еще одним значимым образом становится глаз, как единственный способ связи со всем миром. Он олицетворяет знание, озарение, свет, символ разума и духа. А в конце фильма зритель видит разрушающиеся горы и ледники, отделение героя от Бога, прекращение его духовного роста, крушение всех прежних устоев и идеалов. Но Жан-Доминик смиряется со своей участью, постепенно привыкая к новой жизни, и тогда горы начинают обратно нарастать и возвышаться. Госпиталь, где находится герой, расположен на берегу моря, символа вечной жизни, бесконечного движения. И вот Жан-До, один, на инвалидном кресле посреди бескрайней бушующей воды… Но на берегу есть маяк, его хранитель, который поможет бывшему редактору найти выход из погружающегося удушливого скафандра.

Практически сразу же, с первых кадров, зритель представляет себя на месте героя. Причиной тому — оригинальное операторское решение. Половину экранного времени камера — это глаз Жана-Доминика. Расплывчатые контуры, непривычные ракурсы — мы видим то, что видит он, начиная с рисунка дочери и заканчивая карточкой с именем врача. Общие планы, пейзажи, где камера обретает привычную подвижность, становятся приятной отдушиной. Потому что ощущать себя парализованным героем, погружаться в его мир, задыхаться от ничтожности поступающей информации с каждой минутой становится все тяжелее.

Музыка же в фильме отнюдь не грустная или унылая. Наоборот, полная жизни, движения, желания и надежды. В конце она сменяется на тягучую мелодию нетерпеливого ожидания и массивные звуки приближающейся развязки.

— Вы счастливый человек! — сообщает однажды Боби его помощница, записывающая буквы.
— Вы так думаете? Может быть… — задумчиво отвечает он.

И ведь действительно окруженный заботой, вниманием и любовью Жан-До вновь оживает. Начинает заново мыслить, мечтать, творить. Его желание и стремление ЖИТЬ не позволяет ему окончательно погрузиться на дно безысходности и пустоты.

Что остается делать человеку, который волей случая оказался узником собственного тела…? Думаю, выбор невелик и кроме того, как мечтать и ждать своего часа, делать-то больше и нечего! Но не в данном случае…

Приложив немало усилий, используя один действующий глаз, Жан-Доминик написал книгу, в которой он поведал нам о том, что переживает человек, находясь в его ситуации… О чём он мыслит, что чувствует, каким воспринимает окружающий мир. Оказавшись в таком положении, весь внутренний мир человека меняется, начинаешь задумываться о своих поступках: «Что я сделал за свою жизнь?», «Что мог сделать?», а «Чего делать не стоило…?»! То, что раньше казалось таким незаметным или совсем не важным, то, на что раньше не обращал внимания, вдруг приобретает совсем иной смысл! Все эти переживания, без возможности, что-либо исправить… Всё, что было в прошлой жизни, осталось в прошлом… А взамен, жизнь, которая больше похожа на существование…!

Итак, книгу я не читал, но фильм получился отличным, после просмотра, есть о чём поразмыслить, ведь никто из нас не застрахован от подобного, всё это жизнь и что будет дальше, увы, нам знать не дано…!

Советую, не пропустите!

'… я вижу, как тает мое прошлое, оно кануло в небытие…'

Я вдруг открываю глаза. Что со мной произошло? Глаза еле слушаются, я с огромным трудом их размыкаю. Мутно, ничего не видно, такое чувство, что мои зрачки заклеены то ли пластилином, то ли клейкой лентой. Через какое-то время я, все-таки, начинаю нормально видеть. Мне казалось, что я спал все это время, но что это? Неужели это больничная палата? Да, так оно и есть. Ко мне подходит человек, главный врач, который сообщает, что я достаточное время пролежал в коме, а теперь вот пришел в себя. Да, я начинаю вспоминать это, все на самом деле имело место быть. Мне страшно. Мне начинают задавать вопросы, я отвечаю, но меня не слышат. Что это? Я не могу говорить. Это ужасно. К тому же, мне сообщают, что я полностью парализован, для меня теперь основными помощниками восприятия этого мира является единственный глаз и мой слух. Все, пустота, это будто кома, только происходящая наяву.

Фильм режиссера по имени Джулиан Шнабель «Скафандр и бабочка» я планировал посмотреть уже довольно давно, и у меня было достаточно попыток это сделать, но всегда меня что-то останавливало перед самим нажатием кнопки «play», если так можно выразиться. Видимо, моё сознание, мой мозг делал это нарочно, потому что он знал, что к просмотру я не готов. И действительно, наверное, это таким образом и происходило. Вообще, на самом деле, себя нужно по-особенному настраивать, прежде чем приниматься за просмотр. Почему? Потому что лента очень тяжела сама по себе для восприятия. И это действительно так. Видимо, я уже получил определенный настрой, поэтому был готов приняться за просмотр. Знаете, и я это наконец-то сделал.

Хочу сказать, что когда я начал смотреть эту работу Шнабеля, у меня возникло непонятное чувство, его, наверное, можно обозначить словом — сопротивление. «Неужели я буду на протяжении всего хронометража смотреть на все его глазами?» — первый вопрос, который возник мгновенно в моей голове. Но через какое-то даже не время, через какое-то мгновение этого, да и других вопросов уже, будто и не было. Я втянулся, полностью проникся этой картиной, проникся состраданием к главному герою. Бедному герою, герою, который уже ничего не может сделать, он живет на два фронта, один из которых (основной) — его внутренний мир, а второй (уже не такой важный) — реальный мир. Мы с вами можем только догадываться, каково это. Возможно, я где-то об этом уже говорил, но повторюсь — мне стыдно за нас, мне стыдно за нормальных здоровых людей. Почему? Потому что только мы можем впадать в депрессию, уныние, имея возможности двигать своим телом, ощущать себя, спокойно существовать, а инвалиды, наоборот, не перестают бороться за свою жизнь, хотя у них практически нет никаких шансов на спасение.

Жан-Доминик Боби был обычным человеком, в принципе. Его от других отличало только то, что он имел больше, чем остальные. Жан-Доминик являлся главным редактором французской версии журнала «Elle». А что это означало? А означало это то, что у него был неплохой заработок, Жан многое себе мог позволить, и позволял, знаете ли. Вообще, он не был каким-то примерным человеком, коих обычно изображают в подобных лентах. В этом режиссер Джулиан Шнабель, конечно, молодец, он показал, что горе может постигнуть абсолютно любого человека. Так вот, Боби вел довольно разгульный образ жизни, у него всегда было много девушек. Видимо, из-за постоянных измен, от него и ушла первая жена с тремя детьми. Плюс ко всему Жан не верил в бога, вообще не верил, можно сказать, что был атеистом.

А некое просветление разума, если это так можно назвать, пришло к нему только после парализации. Какого рода просветление? Жан-Домник наконец понял насколько сильно он любит своих детей, как он ценит свою первую жену, насколько не может жить без своей новой девушки. Жан стал уважать и любить жизнь, он даже стал верить, что возможно спасение. Спасение в виде выздоровления. Кстати, а вы думали, почему именно «Скафандр и бабочка»? «Скафандром» Боби называл свое теперешнее состояние, это как будто ты настолько застрахован от опасностей, что уже не можешь даже пошевелиться. А «бабочка», потому что нашему герою всегда хотелось вылететь из своего, так называемого, заточения бабочкой. Я считаю, что Жан-Доминик не принимал свое состояние, как наказание, он принимал это, как должное.

Эта картина с помощью отличной операторской работы Януша Камински дает нам в полной мере на себе прочувствовать все те муки и страдания, которые теперь есть у Жана-Доминика Боби. Здесь действительно проделана замечательная, кропотливая и старательная работа, которая позволяет видеть глазом Боби.

Как известно, фильм этот снят по книге-автобиографии настоящего человека, и режиссер Джулиан Шнабель полностью опирается на ее страницы, лишь изредка что-то изменяя. Вообще, эту картину я теперь ни с чем другим не перепутаю, здесь четко виден почерк Шнабеля, который по профессии, так вообще, профессиональный фотограф. У меня появилось теперь желание посмотреть другие работы этого режиссера.

Если говорить об актерах, то тут, конечно же, вне всякой конкуренции исполнитель главной роли Матье Альмарик. Игра этого актера просто удивительна, он смог все свое состояние, все свои чувства изобразить с помощью одного только глаза. Когда наблюдаешь за игрой этого актера, то с тобой происходит нечто неописуемое, просто поток эмоций. Еще понравился Макс фон Сюдов, который исполнил роль отца главного героя, у которого был примерно такая же ситуация и он ее очень проникновенно изобразил.

Эта картина смотрится на одном дыхании, несмотря на всю тяжесть, которую она несет. Скорее всего, я повторяюсь, но это действительно так. В этом фильме нет каких-то сглаживающих моментов, от действа не нужно ожидать какого-то чуда. Здесь все изображено так, как и должно быть в жизни. И почему-то на ум приходят слова великого Чарльза Чаплина, который сказал, что мы никогда не узнаем, сколько в этом мире счастья. «Скафандр и бабочка» — тот авторский фильм, который по истине родом из разряда запоминающихся. А напоследок я хочу пожелать вам, как можно больше бабочек.

Этот фильм не требует, чтобы о нем много говорили, не требует, чтобы его советовали. Он это подразумевает. Это сильная картина, сильная в своей основе и по своему замыслу. У Вербера есть целая книга о таком же человеке, как главный герой фильма, но Вербер, возможно, уходит немного не в ту сторону. Главный принцип здесь это принцип того самого Скафандра и Бабочки.

Ваше тело будто сжато в скафандре, который тянет вас на дно, но ваше сознание это бабочка, которая с легкостью взмывает ввысь.

И сам герой все действие пытается взмыть ввысь, потому что кроме глаза у него не парализованы еще две вещи: воображение и память…

Больше слов нет

10 из 10

Его тело — это оболочка, скафандр, погруженный глубоко в воду. Ему хотелось быть бабочкой, заново родиться и стремительно упорхать из кокона навстречу свободе.

Фильм, снятый по одноименной книге, рассказывает историю Жана-Доминика Боби, главного редактора журнала Elle France, перенесшего инсульт и оказавшегося пораженным синдромом «запертого внутри». От быстрого увядания и стремительной смерти его спас богатый внутренний мир.

Фильм о вере, вере человека в лучшее, может в какой-то степени вере в Бога.

Фильм о надежде, которая через непарализованные воображение и память, по-прежнему заставляет жить человека.

Фильм о любви, любви человека к жизни.

Как же много заложено в этих трех словах: вера, надежда, любовь. Емкие, глубокие понятия!

Фильм о терпении и жалости, фильм о человеческих ценностях.

Фильм о человеческой душе. Человеческая материя продолжает жить, дышать, наслаждаться жизнью, пока жива душа!

Восхитительная игра в главной роли Матье Амальрика, который сумел превосходно передать образы двух людей, атмосферу, внутренний мир, мысли здорового и больного человека, не оставит равнодушным зрителей!

Отдельно отмечу операторскую и режиссерскую работу. Прекрасная работа операторской камеры в сценах, когда зритель видеть мир глазом Жан-Доминика.

Отдельно скажу про сцену разговоров отца с сыном: каково это осознавать, что сын в расцвете сил останется больным, в своем скафандре наравне с отцом, который находится в своей тюрьме.

Надо стараться жить, наслаждаться каждым мгновением от пройденного дня!

Последний взлет человека при помощи одного глаза…

Скафандр и бабочка (я люблю этот фильм)

Ой, ну вот положа руку на сердце, я могу сказать, что это далеко не самый лучший фильм в карьере француза Джулиана Шнабеля. У него если честно и карьеры нет никакой, потому что он непрофессиональный режиссер, а он самый обыкновенный художник, который однажды зачем-то взял камеру в руки. Видимо, поэтому его картины непохожи на другие, и его почерк легко узнать, потому что никто из режиссеров не снимает так, как это делает Шнабель. А самый лучший фильм Шнабеля — это «Баския», но фильм «Скафандр и бабочка» получился очень любопытным и поэтому проходить мимо него я не советую.

Этот фильм стоит посмотреть только ради того чтобы узнать, как снимают биографические фильмы настоящие художники. И действительно второго такого фильма я не знаю. Шнабель показал несколько дней из жизни человека, который перенес инсульт. А самое удивительное, что этот фильм основан на реальных событиях и был такой человек, который не мог двигаться и говорить. Но он все равно разговаривал с помощью своего глаза и так он написал целую книгу.

Один человек, которого я уважаю, сказал мне как-то, что ему этот фильм не понравился и ему абсолютно не жалко главного героя. А главный герой фильма был журналистом престижного журнала, и у него было много денег, поэтому он просто мог написать сколько угодно книг. Все равно делать уже нечего. Я немного согласен со своим другом, но все равно этот человек перенес настоящий кошмар, каким бы пафосным он не был в жизни. Может быть, он был плохим человеком до этого несчастного случая, но он искупил все свои ошибки, когда написал эту книгу. Откуда я это знаю? Я держал эту книгу в руках, и я прочитал ее. Ну, это очень грустно и очень тяжело.

В итоге мы имеем новаторскую драму от человека, который знает что такое искусство. Как мне кажется один раз этот фильм все-таки стоит посмотреть, хотя будет очень тяжело. Перед нами настоящий авторский проект. Критики наградили его разными призами и даже отдали «Ветвь» режиссеру Шнабелю. Максимальная оценка.

Спасибо.

10 из 10