Рецензии

«О, детство! Ковш душевной глуби! - Борис Пастернак

В основу фильма положена сказка Антония Погорельского, эту сказку любили читать Пушкин и Толстой. И вот она теперь на экране, живая, трепетная и она много говорит о душе.

Сказка об одиноком мальчике, который ждет любви, чуда. О мечте, которая невсегла сбывается. О любви к людям, о долге, чести, о достоинстве. Все эти качества должны быть воспитаны с детства. Как всякая сказка здесь есть Тайна. Тайну, в которую каждый из нас смотрит до конца своих дней.

Два года девятилетний Алеша (В. Седлцкий) живет в петербургском пансионе, а родители уехали домой. Вот так отдали и еще ни разу не навестили сына. Денег у них что ли нет? А может просто родительской любви…

Все друзья Алеши разъезжаются по субботам, а он остается один. Грустно. Его любимое занятие – чтение рыцарских романов. Его фантазия мчит в дремучие замки, там, где живут славные витязи, а в дремучих лесах – разбойники. Вот Алеше и создал в своем детском воображении сказочный мир подземных жителей. Здесь есть и король (В. Гафт, он еще исполнил роль учителя французского языка) с министрами и дворцы, и королевская охотою И еще есть курица Чернушка, с которой сказка начинается. Тайна подземного королевства – это тайна Алеши. Хрупкая детская тайна, человека, который обделен родительской любовью и лаской.

Что же дальше? Алеша смалодушничал…Он выдал Тайну. Маленькие человечки навсегда уйдут из его жизни. И грустный министр-Чернушка (А. Филозов он же содержатель пансиона) с руками, скованными золотой цепью.

Хоть ты еще и ребенок, но плохо жить, стараясь получить все даром, не прилагая своих собственных трудов и сил. Вот, что Совесть говорила Алеше, когда он стал зазнаваться: «Алёша, не гордись! Не приписывай самому себе того, что не тебе принадлежит; благодари судьбу за то, что она тебе доставила выгоды против других детей, но не думай, что ты лучше их. Если ты не исправишься, то никто тебя любить не будет, и тогда ты, при всей своей учёности, будешь самое несчастное дитя!». К сожалению, наше самолюбие и самонадеянность бывает сильнее и заглушает голос совести.

Странный фильм, и не менее странная сказка Погорельского, даже и несмотря на поучительную мораль, порицающую предательство. Показывает несовершенство христианского мира, но вместе с тем и не показывает совершенство мира подземного.

Министр подземного королевства под видом черной курицы выполняет неизвестное Алёше задание в Российской Империи. Алёша спасает замаскировавшегося шпиона, за что последний не преминул посвятить Алёшу в некую сокровенную тайну. Приводит его в загадочное подземное царство, в котором великий маг произносит леденящие кровь заклинания, идёт очень странный бал, а король в плату за спасение главного министра дарит Алёше конопляное семечко, способное дать человеку необъятные, однако ограниченные временным сроком знания. А всё-таки может быть поступок Алёши стоит квалифицировать не как предательство, а как своего рода упреждающий, даже в чём-то героический акт - изобличение непредсказуемых подземных жителей, засевших в своём подполье с непонятными и хранящимися в тайне целями, пресечение возможно негативных и, к счастью, не наступивших в девятнадцатом веке последствий, причиной которых могли бы послужить эти не желающие выходить на свет люди?

Словно вылетевшая из дула корабельной пушки, кинокамера распахивает стеклянные створки и, мерно покачиваясь, лавирует узкими тёмными коридорами сквозь комнаты, классы и дортуары, заглядывает в таинственные закутки и манит зрителя к заветному оконцу – одновременно финалу и завязке удивительной истории. Так открывается путь в бесконечный прекрасно-печальный внутренний мир десятилетнего Алёши Ланского (Виталий Сидлецкий), мир, сотканный из грёз, воспоминаний и невероятных событий. «Чёрная курица, или Подземные жители» Виктора Греся – этакая хрупкая «шкатулочка с секретом», кинофантазия, где волшебная повесть Антония Погорельского визуализирована в меру затейливо и поэтично, с особенным всматриванием в детали. Собственно, фильм скрупулёзно воссоздан из мельчайших деталей: многочисленные предметы интерьера, полотна с портретами на стенах, статуи в тесных проходах, ученические парты и географические карты старинных времён, стойка с рапирами, букли, тупеи и длинные косы, фижмы дамских юбок и манерные парики, треуголки и мантии, ракурсы, взгляды и сдерживаемые жесты, каждодневная муштра, застывшее дребезжание клавесина, волнующий рожок, ангельский вокализ и полёт флейты – всё слилось в единую картину на километрах отечественной негативной плёнки, требующей невероятного мастерства операторов. И у Павла Степанова с Андреем Владимировым получилось – причём много раньше, чем что-то подобное сделает Эмманюэль Любецки.

К тому же цвет вышел настолько стильным, что вкупе с диковинными костюмами и особенной пластикой артистов постановка Греся абсолютно точно попала в романтический мистицизм Погорельского, ухитрившись при этом сохранить мифологическую инициацию, спуск «на тот свет», и тонко включить в сказку философские идеи: о семье, искушении, свободе и выборе, государевой службе и, конечно, ответственности за свои поступки. Режиссёр интуитивно проник в мир между мирами, где, правда, не смог отказать себе в небольшой слабости – оставить духовно повзрослевшего Алёшу всё ещё ребёнком, сохранившим веру в мечту и близость с родителями. Для этого Виктор Степанович даже сам дописал две поэтические строки к отрывку из «Полиевкта» Корнеля, изменив его смысл. Кинокартина получилась многослойной, умной, невероятно доброй, полной чудес и перевоплощений. Так, из загадочного Дефоржа (Валентин Гафт) вдруг рождается мудрый король, то ли наградивший, то ли наказавший Алёшу своим подарком, но, несомненно, преподавший урок более значимый, чем даже знание французского. В обеих своих ипостасях он искушает мальчика, ставит его перед выбором, где сложно не сбиться с пути. А любезная курочка по прозвищу Чернушка становится министром подземного царства с обликом учителя словесности Ивана Карловича (Альберт Филозов) – человека необычайно чуткого, справедливого, но требовательного. Невозможно даже представить столько оттенков доброты, любви и нежности, сколько излучает этот артист, играя свои роли. Произнесённая им в разной тональности одна только фраза «Oh, Mein Gott!» уже способна вызвать целую радугу настроений.

Ледяные узоры оконных стёкол сменяются капелью, а летний ветерок и вьюга вместе с запахом легенд, мифов и снов доносят в пансион революционный, бунтарский дух. Так, соученик Алёши по имени Мефодий мечтает быть свободным от оков и муштры и открыто протестует против тирании, олицетворением чего является директор пансиона Кобылкин (Владимир Кашпур), поощряющий ещё и наушничество. По мере развития истории постановщик успевает подтрунивать и над духовенством в лице учителя богословия (Евгений Евстигнеев): мальчишки забавно передразнивают батюшку, батюшка комично тянет за ухо заигравшегося на занятии сорванца или отрадно целует Алёшу, блестяще рассказавшего урок. Подтексты смысловые и визуальные, игра слов (например, в произношении фамилий - РЫлов и РылОв), размышления о пользе/вреде обширных энциклопедических познаний и наличии ума рисуют лицо Российской империи в миниатюре со всеми её достоинствами и проблемами. Но как только появляется повод для тоски по лучшим временам и свободе, Гресь сразу же расправляет крылья надежды и под «Stabat Mater dolorosa» Джованни Перголези берёт курс на самую созидательную сторону человеческой природы – Любовь. С чем, впрочем, вряд ли кто-то будет спорить.

Фильм выдающегося украинского кинорежиссера Виктора Греся (таковым он считается в истории советского кино до сей поры) по сути является тонкой мистической поэтизацией детства, его ускользающих моментов. Предательство и разочарование в идеалах детства, бережно перенесенный хотя, и слегка измененный, мистицизм девятнадцатого века, и выдающиеся работы актеров — всё здесь присутствует. Фильм Греся считается идеальной экранизацией, и за сорок лет никто так и не решился переснять данный шедевр. В сценах спуска в подземное царство присутствуют, хоть и слабо, хоррор-мотивы, но снято все эстетически и визуально безупречно красиво, рождая иллюзию с ожившими картинами Эпохи Возрождения, перенесенными на кинопленку.

Виктор Гресь — просто замечательный украинский режиссер, снявший всего шесть фильмов за два десятилетия творческой деятельности. Причем полнометражных из них всего два, и наиболее известный из них «Черная курица, или Подземные жители», получивший множество наград в разных странах мира. Греся условно можно назвать Тарковским лирики; в его фильмах много тягучих замедленных планов, длиннот, как правило много тщательно выстроенных эстетских красивостей. Полный провал в прокате и разгромная критика последнего его фильма «Новые приключения янки при дворе короля Артура» (1988 г.) прервал его путь в кино. Но вершиной его творчества безусловно была и останется «Черная курица», с восторгом по выходу встреченная всеми, зрителями, критиками, и даже за рубежом. По сути своей это совершенно эстетский взгляд на вещь Погорельского, мистика здесь безусловно присутствует, но уже не так явно, как в мультике 1975-го года, акцент сделан на более другое, и об этом мы ещё скажем.

Фильм Греся прежде всего визуальное пиршество, здесь до мельчайших деталей выстроен каждый кадр, каждая деталь на месте. Наверное когда-нибудь именно по этому фильму будут учится выстраивать композицию кадра, так как работа проделана просто потрясающая, все завораживает. В отличии от мультфильма, в фильме Греся акцент смещен на институт семьи; не случайно появляются мама и папа Алеши, чего невозможно представить в мультфильме. Вообще тема распада и разрушения семьи иносказательно у Погорельского звучала, это представьте — в девятнадцатом-то веке! Гресь более явно вывел эту линию на первый план, сделав мистическую линию второстепенной; маленький Алеша в заведении, пропитанном муштрой и доносительством, как светлый лучик света, освещающий беспросветность мрака. Но лучик этого ангелочка тоже уже начинает постепенно тускнеть; на маленькое сердечко бросает тень паутина лжи, конечно ещё не так явно, но существенно. Сошествие с открывшейся Алеше Черной курицей в ее мир напоминает вспыхивающие и тут же угасающие миражи. В этом плане ярусы сошествия в неведомое в мультфильме смотрелись более материально, хотя и не совсем по трактовке исконного автора, и более хоррорно (чего стоили оживающие латы рыцаря, ставшие препятствием). В фильме этих приведений-доспехов много, но они лишь приветствуют спускающихся в глубины подземелья, не чиня никаких препятствий. Более материально и страшнее выглядит мир Черной курицы в мультфильме, так же впрочем как и в исконной повести, у Греся; он более эфемерен и ускользающе зыбок, он будто балансирует на грани сна, миража, и какой-то неопределенной зыбкости. Но впрочем во всем остальном Гресь так же следует автору повести; волшебное семечко, предательство, и прощание с детством, что уже окончательное следствие горького урока, подаренного мальчику этим странным эфемерным эльфийским народом. И здесь проступают аналогии, о которых я уже писал

Цивилизации подобные подземному сообществу «Черной курицы» глубоко эфемерны. Более того, они и привязаны к сознанию именно ребенка, и своим существованием зависят от него. Получается для Алеши предательство курицы и его сородичей означает только одно — окончательный разрыв с детством, переход в отрочество, а далее во взрослую жизнь, и возможно процесс этот происходит не только с Алешей, но и с многими детьми. Те же дети, кто свои подземные цивилизации не предали, так и остаются в эфемерности детства?

Впрочем Гресь заканчивает картину все же на иной ноте, чем в мультфильме. Там мальчик остается все же в одиночестве, здесь же идеалистическая картинка, где мальчик соединяет руки родителей, и из его уст звучит стих о превосходстве реального над сказочным. Думаю, режиссер поставил его в финал фильма далеко не случайно. Итак, подводим итог. Работа замечательного Виктора Греся — это несомненно поэтизация детства, в которой эстетическое чувство режиссера взяло вверх над мистическим. Хорошо это или нет — сказать крайне трудно. Но фильм вот уже сорок лет живет и радует нас, и это очень хорошо. В советском кино фильмов, подобных «Черной курице», было крайне мало, сказок и экранизаций легенд — полным полно, но именно с таким бережным подходом ко всему, как у Греся, просто единицы.