Рецензии

Киригоэ Мима – девушка, поражающая наивной няшностью, решает переквалифицироваться из певицы поп-группы, то есть профессии-приговора, в служителя Мельпомены. Если, конечно, детективный сериал для вечернего показа можно отнести к полю деятельности известнейшей из муз. Беда в том, что циничная бетономешалка кинобизнеса принимает решения без участия героини, оставляя ее заложницей чужого выбора. Наличие таланта волнует меньше известного имени, и для повышения медиарейтингов Миме приходится принимать участие в чудовищно реалистичной сцене изнасилования. Реалии не оправдывают ожиданий, на розовых очках появляется сеть шизофренических микротрещин, и становится непонятно, где кончаются иллюзии и начинается настоящая жизнь. Положение усугубляется тем, что девушка повсюду видит уродливого охранника, знакомого по безмятежным временам концертов и бестолково задорных песен, а также в сети, о которой Мима имеет весьма слабое представление, существует блог за ее авторством, пугающе, параноидально точный в деталях.

Дебютная работа Сатоси Кона, как это нередко случается, получилась очень личной с точки зрения используемых образов и форм, а универсальность восприятия достигается за счет мастерства исполнения. Нетипичная для аниме незаметность национальной мифологической составляющей и переориентация на мультикультурные коды и психологию ломает барьеры предубеждений, делая «Идеальную грусть» понятной кому угодно. Впрочем, понятность – категория очень относительная, и поиск однозначных ответов и трактовок заранее обречен на провал. Ключевая для режиссера тема зыбкости границ между реальностью и иллюзиями (а это заметно и в более поздней «Паприке», и в особенности в «Актрисе тысячелетия») впоследствии нещадно эксплуатировалась в творчестве самых разных авторов. Геометрия композиции, которую тяжело описать иначе, чем квадратура круга, получила развитие в вышедшей на десятилетие позже «Внутренней империи». Образ преследователя-охранника, вестника неизбежных неприятностей и своеобразного ангела смерти, символа непостижимости, нашел отражение в зайце Френке, альтер-эго Донни Дарко. Даррен Аронофски, выкупивший права на фильм ради использования сцены кричащей в воду девушки, и вовсе построил карьеру на символике Кона, от «Реквиема» до «Черного лебедя». Казалось бы невероятной в рамках используемой формы реалистичности очень способствует кинематографичная, естественная динамика движений. Вкупе с навязчивым, психоделичным музыкальным сопровождением создается ощущение иррациональной правдоподобности происходящего, и забыть о том, что на экране аниме, очень легко. Иллюзии порождают иллюзии, и неуютная неустойчивость бытия достигает пика.

В мире «Идеальной грусти» нет ни времени, ни пространства. Точками фокусировки служат крики «Мотор!», когда Мима пробуждается от очередной галлюцинации и оказывается затянута еще в одну, все больше теряя сцепление с реальностью и контроль за своей судьбой. Совпадение событий настоящей и воображаемой жизни служит дополнительным запутывающим фактором, и немудрено потерять рассудок от малхолландности происходящего. Легкой демонической полулетящей порхающей походкой следует за героиней ее второе я, вскрывая подсознательные фобии наркотической мимикой и символизируя страх перед собой и неведомым. Ключи раскиданы, но не нужны, и пока левое полушарие ищет синюю шкатулку в лабиринте отражений, правое наслаждается метамфетаминами первоклассного психологического триллера.

Звезда скромного автора японских манг Сатоси Кона зажглась в 1997 году, когда он дебютировал в кино с аниме «Истинная грусть», сценарий которой представлял собой вольную адаптацию одноименного произведения Йошиказу Текучи. Сюжет выстраивается вокруг второстепенной поп-певицы Мими Киригое, которая не без продюсерской обработки решает пойти на повышение, став актрисой. Такой кульбит вызывает недовольство фанатов, и с этого времени в ее жизни начинаются странности – от загадочных факсов и умерших рыбок до взрыв-конвертов и убийств коллег.

Для лучшего понимания фильма стоит представлять, какой статус в Стране восходящего солнца у исполнителей поп-музыки. В отличие от западного мира термин «звезда» в отношении поп-певцов там не используют, вместо этого употребляют куда более сильное «идол». С большим обожанием приходит и большая ответственность, ведь японские поп-идолы, пусть даже незначительные, должны быть примером непорочности для всех. История Мими – это одиссея по миру современной индустрии развлечений, в которой людские судьбы испытываются на прочность под прицелом теле- и фотокамер, в окружении микрофонов, писем и звонков. Так, оказавшись на третьих ролях в популярном сериале, «всего лишь певичка» вынуждена начинать с одной реплики за серию, а для того, чтобы именных строчек в сценарии становилось больше, только таланта недостаточно, надо переступать определенные моральные границы. А когда такой шаг сделан, пути назад уже нет, развратных девок обратно в поп-идолы ведь не принимают. Кон утверждает, что шоу-бизнес это непрерывная цепочка выборов, моральных дилемм и грязных приемов, а их нагромождение иногда приводит к непредсказуемым играм подсознания.

Не секрет, что «Истинная грусть» задумывалась кинофильмом. Такой анамнез не прошел незаметно, и многие сцены картины решены неанимационными средствами, особенно это касается монтажа и видов ночного Токио. Первая часть недолгого фильма визуально и сюжетно вполне традиционна, а вторая наполнена тем, что впоследствии назовут фирменным стилем Сатоси. Японец своим дебютом предвосхитил выход «Реквиема по мечте» и «Черного лебедя» Даррена Аронофски и срезонировал с вышедшим за океаном в тот же год «Шоссе в никуда» Дэвида Линча. Режиссер виртуозно балансирует на грани между реальностью и иллюзией, и если поначалу ее уловить можно, то ближе к развязке нереально не запутаться в непрерывном кружеве снов, зеркальных отражений, раздвоений и ложных концовок. Начинаясь мелодраматической историей смазливой провинциалки, картина постепенно преображается в остросюжетный психологический триллер с вкраплениями истинно японской жестокости.

Несмотря на довольно ясный финал и вполне ощутимый катарсис, фильм не избавляет зрителя от соблазна пересмотра и трактовки событий в совершенно ином свете. Это свойство вкупе с вечно актуальной тематикой будут лишь способствовать тому, чтобы картина со временем обрела классический статус и расширила свое влияние далеко за пределы лояльной к аниме и манге аудитории. Интересно и то, что «Истинную грусть» можно считать одной из первых в мире картин, посвященных проблемам Всемирной паутины и предугадывающих ее значение для общества будущего. Так, какой-то анонимный блогер с поразительными подробностями описывает карьеру и быт компьютерно-необразованной Мими, фактически создавая ее второе «Я», вскоре вступающее в конфликт с «Я» настоящим. Сатоси Кон и автор оригинальной манги, возможно, первые в мировом кино, кто настолько серьезно размышляют о проблемах сетевой идентификации и тонко улавливают ту грань, которую даже спустя 15 лет так и не может нащупать многомиллионная армия интернет-отаку.

На работы Сатоси Кона как-то рука не поднимается писать слова вроде «мульт» или даже «аниме», ведь он возвел последнее в ранг психоаналитического глубокого кино с расслоением смыслов без акцентирования на красочной картинке.

Уже само название «Perfect blue» протягивает множество ниточек с разными значениями и мыслями. Постижение грусти и цветовые предпочтения иллюзии — лишь верхняя часть айсберга ассоциаций.

Сам сюжет для такого жанра кажется сначала глупым и неубедительны. Тем более, в последнее время триллеры о расщеплении личности, противоречивости популярности и мечте самореализации стали настоящим трендом. Но чем дальше зритель ввязывается в историю, тем больше понимает, что перед ним совершенно особенная картина, новаторская и будоражащая.

Автор не упивается сценами насилия и крови, не давая превратить тонкий триллер в страшную бессмысленную мясорубку движений и слов. Данные сцены здесь будто создают дорожные указатели и сигнализируют о нарастании внутренней дисгармонии.

Поиск себя, умение делать выбор, социальное давление — все эти проблемы, с которыми сталкивается каждый человек, раскрыты здесь невообразимо по-другому, так, как никто больше не смог бы представить. Балансирование на грани активности и небытия, доведенное здесь до предела, но знакомое всем, заставляет смотреть, не отрываясь, выпучив глаза и вытянув шею.

Эта работа — один из лучших дебютов. И что примечательно, в дальнейшем режиссер своих умений не растратил и очень удачно развивал начатые темы. Мой несомненный фаворит — следующая «Актриса тысячелетия» — действительно, история на века.

Сыпал снег неслучайно — это она заметала следы; воплощенная тень, играющая с хозяйкой, в то время как разум, расчлененный славой, покидает ее под лучами софитов и прицелом удивленных камер. Успех, такой несладкий и совсем не красный, дался Мимарин нелегко: иней стал на ресницы, замерзали духи, а ведь на улице совсем не было холодно; напротив, пылал каждый кубометр воздуха, которым дышала бывший поп-идол, а ныне растерянная актриса, по неопытности не разделяющая реальность и иллюзии. Заплатанная изнанка, тщательно скрываемая под рюшами и оборками кремовых аниме-юбок, из которых невозможно вырасти — портные не знают других лекал; ткани не по сезону: в них морозит летом и продувает зимой, а девочка-то хрупкая, нежная, только тронь — трещины паутинкой окутают фарфоровую кожу. Моя певица умирает назавтра, ей бы понюхать последних секунд.

Мимарин заманили в афиши, а потом пристрелялись к той темноте, в которой она пряталась от ярких красок бездушного джей-попа, в котором мертвые рыбки неотличимы от живых. С сектантской методичностью японская музыкальная индустрия создает себе кумиров, сажая их в прозрачные аквариумы, позволяя потомкам самураев выражать свою пугающую привязанность к девочкам-подросткам, словно минуту назад сидевшим за партой, листая учебники, в которых ни слова о замысловатом рабстве идолов. Недосягаемый предмет любви неистовых поклонников — как необходимый фетиш: изящная жестокость, выраженная в слепом обожествлении, — любимцев заплетают на букеты, которые сушат между страницами тетрадок, полных вырезок из журналов и газет; с ними расплачиваются венками, ленты на которых исписаны строчками из пластиковых песен. У этих девочек нет иной жизни, кроме как воплощать несбыточные фантазии тех, кто заклеймит их позором, как только они сменят свои короткие плиссировки на более женственные простыни. Искомая страна вечного невинного детства: там нет фей, а вместо добродушных йо-хо-хо пиратов — неотступное видение, насмешливое отражение, навязчивая паранойя. Моя певица умирает назавтра, но ее не вернуть.

9 из 10

В отличие от большинства аниме, снятых по консольным играм или манге, в основу данной полнометражной картины лег роман японского писателя Йошиказу Такеучи. Жанр, как это всегда было верно для японской анимации, довольно не определен — это одновременно и триллер и психологическая драма.

Вероятно, именно неясность поставила его отдельно от остальных в своем жанре.

Аниме часто путают с мультипликационными фильмами. Но разница между мультиком и аниме примерно такая же, как между приторной диснеевской сказкой и настоящим фэнтези в стиле Сапковского или Толкиена. Секрет — реализм и неприкрытость настоящего, без излишней патоки и купюр. Сдается мне, что здесь происходит скорее возврат к настоящим истокам народных сказок, чем новое слово в творчестве. Даже жестокие по своему содержанию сказки братьев Гримм были лишены изначальной составляющей в виде секса.

Потому что любая народная сказка в оригинале содержала все любимые нами жанры в духе Шекспировских трагедий — насилие, кровь и ужасы.

Также как и настоящая жизнь.

Также как и «Идеальная синева».

Перейдя к новой деятельности от поп-идола эстрады до исполнения второстепенных ролей в фильмах и сериалах, главная героиня испытывает всепоглощающее разочарование. Причин этому множество — снижение популярности среди бывших поклонников, преследование излишне настойчивого фаната, отношение коллег по цеху. Все это внешнее. Когда появляется внутренняя рассогласованность между желаемым и действительным конфликт становится более явным. Шоу продолжается и все проблемы мира не должны продолжать мешать насильно улыбаться в объектив камеры или собственному отражению.

Решение было принято и ради его исполнения предстоит отказаться от карьеры певицы, несмотря на явный успех и имеющийся талант, участие в сценах жестокого изнасилования или откровенной фото-сессии для мужского журнала. Это стремление реализовать себя в кино становится причиной разлада не только в чувствах, но и уме.

С другой стороны то, чего мы желаем, не всегда является тем, что нам на самом деле нужно и главная героиня прекрасно осознает это. Мы слишком мало ценим то, что нам дается без усилий… И когда мы обретаем желаемое, оно может всегда превратиться в чемодан без ручки, который одновременно жалко бросить и тяжело тащить на себе.

Где разница между игрой и реальностью? Когда актер заканчивает свою роль на съемочной площадке и начинает жить по-настоящему? Возможно ли в полной мере исполнить задуманное, если главный враг для тебя ты сам?

Бегство от реальности становится для героини попыткой вернуть себя прошлую — успешную и такую беспечную в своей неискушенности. От столького пришлось отказаться, столько унижения принять, со стольким смириться. И когда последняя маска становится снята, игра на сцене становится отражением происходящего — безумие из фильма проникает в ее жизнь, быт становится чередой кадров, окружающие — статистами, а бывший защитник — насильником. Больше не идет речи о том, чтобы сбежать. Пришла пора взглянуть себе в лицо и принять себя настоящую или умереть.

Хорошо это или плохо, не нам решать. Каждый имеет полное право самостоятельно испоганить свою или чужую жизнь.

Единственное чего не стоит никогда делать — оставаться навечно ребенком.

Экстремальное взросление главной героини становится спасением не только для нее самой, но и для тех, кто был обманут отлакированной красотой надуманного образа.

Осталась горечь от утерянной радости прошлого, от бесперспективности отношений для сошедшей с ума подруги, от ран оставленных жизнью. Эти эмоции были и ушли, а новое чувство пришло им на смену и печаль сменяется понимающей улыбкой. Не для камеры или поклонников, для самой себя — все, что было, ушло и впереди еще целая жизнь.

Она наконец-то стала самою собой.

Из ансамбля а-ля Спайс Гёлс отделяется одна из участниц, Киригоэ Мима, с целью перейти из мира музыки в киноиндустрию. Но не все фанаты с этим смирились, и помимо сопливых писем в адрес Мимы также начинаются загадочные звонки, факсы, преследование стрёмного чела, похожего на Бенедикта Камбербетча, конверты со взрывчаткой, а в Интернете обнаруживается ЖЖ якобы от её имени. Чем дальше Мима заходит ради успеха, тем опасней становятся эти нападки, и тем сильнее разыгрывается её паранойя.

За что люблю японскую анимацию — она настолько развитая и многосторонняя, что каждый может себе чего-то, да подобрать: детки смотрят одно (Покемоны, Ведьма Салли, Грендайзер), подростковая аудитория вдохновляется другим (Мононоке, Хэллсинг, Наруто), взрослым — полные вагоны серьёзного и вдумчивого анимэ (Воспоминания о будущем, Акира, Могила светлячков, Кайт). Даже про извратов не забывают, снимая всякие фетиш-мульты («Агент Наджика») и другие яои, бара, юри и сётаконы.

В связи с сильной развитостью этого вида искусства в Японии, в аниме нередко можно встретить сюжеты, навороченные почище любого художественного фильма. Как, например, в данном произведении, где режиссёр Сатоси Кон сюрреалистическими штрихами рисует вязкий психологический триллер уровня Альфреда Хичкока, где реальность порой очень сложно отличить от галлюцинаций, а воображаемых врагов от реальных. При этом действие на удивление не распадается на куски, превращаясь в кромешный абстрактный кошмар, как у Дэвида Линча, с которым мысленно поначалу соотносишь автора. Тем не менее, Сатоси очень не прочь поиграть в игры разума, и запутать так, что даже когда после всех этих параноидальных хитросплетений все карты уже выложены на стол, ты сам в этот момент так глубоко подвергся промывке мозгов, что просто не можешь поверить, что это не ещё один хитрый финт сюжета (возможно, за счёт внешней простоты и затасканности). Блестящее анимэ, содержащее столько идей в одном мультфильме, что американцу Даррену Аранофски хватило позаимствовать их аж на два своих фильма.

9 из 10

Никогда не являлся поклонником аниме. Даже не знаю, какие причины послужили тому. Отчасти, это от задолбавших всех в начале нулевых покемонов, отчасти от фанатов в отрицательном смысле данного слова. Представители этой своеобразной «касты» тоже поучаствовали в моей долговременной неприязни к жанру. Но так было не всегда. Ведь в девяностых я с удовольствием смотрел «Кибер-город Эдо 808», «Девильмэна» и «Легенду о Королях-Драконах». Я абсолютно не считал эти мультфильмы глупыми и неинтересными. И да, одна из полнометражек про покемонов тоже ведь не дурна.

Не думаю, что и сейчас в моем сознании произошел какой-то качественный переворот и я сейчас сяду и буду всю ночь напролет смотреть какой-нибудь аниме-сериал. Маловероятно. Но отдать должное по-настоящему замечательным картинам стоит. Это, на мой взгляд, необходимо, хоть я и не открою Америку и не выведу какую-либо интересную теорию в отношении жанра.

Я просто хочу сказать, что мне очень понравилась «Истинная грусть». Я до сих пор нахожусь под впечатлением от атмосферы. Все это всего лишь нарисовано, но я почему-то до сих пор ощущаю свежий майский ветерок надежды, колышущий нежущуюся в солнечных лучах листву, на последнем концерте трио «CHAM!». Меня до сих пор не отпускает это голубое небо, несущая кудрявые облака — этих странников безмятежности — за горизонт к океану. Я до сих пор не могу забыть о промозглых ночных улицах, которые ощетинились ледяным светом безразличных фонарей и готовых отхлестать каплями дождя по нежной коже за блуждание в их бесконечных лабиринтах.

Эта картина для меня самое настоящее раздвоение. Но не таинственное раздвоение главной героини, Мимы, а раздвоение самого аниме. Благодаря «Истинной грусти» я смог лицезреть выдающееся произведение искусства, которое казалось мне настолько мертвым в блеске софитов и буйстве ярких красок, настолько же оказалось живым в темных углах киностудии и забытых подворотнях пустынных улиц. Сыграв на контрастах моего восприятия, «Истинная грусть» одним своим неторопливым течением преломила весь тот бурный поток негативного восприятия мною этого вида искусства.

Признаюсь, история, рассказаная Сатоси Коном не явилась какой-либо гениальной находкой для меня, хотя оказалась довольно увлекательной, чтобы два дня подряд думать только о ней. Безусловно, некоторые моменты показались мне настолько психоделичны и непонятны, что заставят меня еще раз вернуться к просмотру фильма, но все же я начал догадываться что к чему довольно быстро, но это один из малочисленных минусов, который, при желании, вполне можно отбросить как несущественный и просто наслаждаться погружением в «Истинную грусть» о прощании с успешной жизнью поп-идола (это, черт возьми, очень важно), и попытках выстроить новую vita, сознательно отрекаясь от прочного фундамента, который стойко поддерживают многочисленные поклонники…

8 из 10

Мима покидает мир поп-музыки и отдает себя безжалостной вселенной кино, переходя из роли второго плана, вдохновляя сценаристов, и становясь ключевой фигурой. Милую, наивную, молодую певицу сменяет потерянная, отчаившаяся девушка. Но прежняя Мима остается. Уродливый фанат, одержимый идеальным образом прежней Мимы, преследует главную героиню и следует воле фантома Мимы, диктующей ему через Всемирную сеть.

Героиня медленно сходит с ума, вступая в неравный бой с тем, чего не существует. Никто не замечает этого, веда Мима играет роль девушки, больной шизофренией. Мима живет в многократном сне, просыпаясь и просыпаясь вновь, не понимая где она: в реальном мире или в кошмарном сне?

Мощная и (не)предсказуемая развязка расставит все на свои места. Атмосфера мистики исчезнет; мир, буквально сошедший с ума, избавится от своих идолов и демонов, но лишь одна не избавится от своего второго «Я».

Perfect blue — триллер, сносящий крышу и швыряющий в шизофреничеую и разголающуюся атмосферу психоза; когда нельзя доверять даже самому себе.

Глубоко вздохните и просто плывите по течению.

9 из 10

Конечно, это происходит у тебя в голове, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой? (Альбус Дамблдор)

Иллюзии не способны вторгнуться в нашу жизнь? Спасибо, доктор, эта фраза всегда меня утешала, сколько бы дублей с ней мы не снимали, сколько бы раз я не открывала глаза, лежа в своей комнатушке среди плюшевых сердец, не зная, заглянула ли ко мне, наконец, реальность, или все это - очередной уровень тягостного кошмара… от которого придется просыпаться все в той же комнатушке, среди все тех же сердец, мертвых, застывших. Кого и зачем мы обманываем? Медицинский халат – лишь костюм, утешительная реплика – фраза из сценария. Я актриса, я должна держаться за это, иначе однажды придется посмотреть в зеркало и спросить: 'Кто же ты?'. Кого-то преследуют, кого-то сводят с ума. Кто-то выколол тому мужчине глаза в равнодушном сиянии софитов, ярком и белом, словно фары приближающегося грузовика. [Камера? Мотор?] Быть может, это была не я, не одна из нас. Меня зовут Мимарин. И я просыпаюсь, я снова просыпаюсь.

Режиссер-аниматор Кон Сатоси знает об иллюзиях все. До сюрреалистических блужданий между явью, сном и шизофреническим бредом еще половина фильма, а Мимарин, героиня «Грусти», уже живет в коконе фантазий. Завязка сюжета проста: девочка выросла, невинный поп-идол в короткой юбке подается в актрисы с откровенными съемками во имя главной роли. Кто-то скажет: «меняет», а кто-то – «разменивает» [и возьмется за нож]. Однако и это самообман, ведь вне круга света - выступления на жалкой парковой эстраде, прерываемые разборками немногочисленных зрителей с местными хулиганами, и прозябание в углу съемочной площадки. Одна никчемная карьера вместо другой, смена дозы блаженного ослепления. В супермаркете рука тянется за молоком все тем же отработанным жестом, точно к микрофону на сцене. Последний концерт еще крутится в голове - придуманный, но странным образом более реальный, чем эти полки с продуктами, этот мигающий светофор, эти алые пятна, проступающие сквозь бумагу.

Ценителям триллеров не составит труда предугадать развязку фильма, ведь, если не врастать эмоционально, все сходится – иллюзорные иллюзии, линейная многоплановость. Но благодаря мастерству Кона смотреть «Истинную грусть» равнодушно и отстраненно решительно невозможно. Культивируемая дезориентация: сюжет причудливо мечется, закладывает петли, цепь пробуждений отдает дурной бесконечностью, виртуозный монтаж творит ассоциации, пересекает параллельное. На ту же цель работает весь видеоряд с этими живущими своей жизнью отражениями в зеркалах, оконном стекле, полированном полу, в чужих глазах и мыслях. Фантазии, прорывающиеся в реальность. Реальность, некрасивая, страшная… неотличимая от фантазий. Материальное и воображаемое равноправно сосуществует в кадре. Блуждая этим зеркальным лабиринтом, так легко попасть в ловушку эгоцентризма, забыть о том, что, стоя в луче света, ты отбрасываешь тени. Я брежу, следовательно – я существую. Но, возможно, это бредит кто-то еще, и даже не все эти «кто-то» заперты в этой голове, глядят из этих широко распахнутых глаз.

Фильм трехслоен, как повторяющийся раз за разом кадр поездки в электричке. Живое лицо – его отражение в темном стекле – город за окном, огромный пустой и тихий. Сюжет - белое марево иллюзий – безотчетный страх. Поначалу здесь почти нет эффекта причастности, сочувствия этой девочке с тонким голосом. Но ночь темна и полна ужасов, а они у нас общие: утрата личности, потеря контроля над своей жизнью, беззащитность в собственном доме. И, менее громко, но более остро, страх одиночества, приходящий не воплем страдания, но молчаливой грустью, синей и зябкой, как длинные вечера в пустой квартире с интернет-перепиской и перспективой просыпаться, просыпаться, просыпаться здесь всю оставшуюся жизнь… Никто никому не нужен, стоило сбиться в эту грандиозную кучу, чтобы понять, что каждый по-прежнему один. Город, многолюдный, но лишенный звуков, существует вовне непроницаемой сферы личного пространства, отступает прочь, отворачивается, закрывает окна. Как закономерный итог - пульсирующая боль под окровавленной майкой, сумасшедший бег темными пустыми дворами. Никто не откликнется, не придет на помочь: их пьянят другие иллюзии.

Мое знакомство с работами Сатоси Кона началось очень давно (аж 4 года назад!), но не с этого фильма, а с другого, тоже не менее известного аниме под названием «Актриса тысячелетия». Однако именно благодаря «Perfect Blue» я окончательно полюбила фильмы этого замечательного, но, к сожалению, ныне покойного режиссера, неслучайно прозванного «японским Дэвидом Линчем».

«Perfect Blue» — это история о молодой певице по имени Мимарин, которая внезапно для своих фанатов решила оставить карьеру поп-идола и попробовать себя в качестве киноактрисы. К несчастью, мир киноиндустрии совершенно не пощадил ее, невинную и наивную девушку, превратив ее в послушную куклу и лишив свободы выбора. Вдобавок, далеко не все поклонники Мимы смирились с ее решением стать актрисой. И вскоре жизнь Мимарин превращается в самый настоящий кошмар, полный галлюцинаций и безумия…

Режиссер Сатоси Кон принял очень смелое, но в дальнейшем оказавшееся верным решение. Он не просто более чем вольно экранизировал роман Ёсикадзу Такэути и продемонстрировал свой взгляд на историю. Он наглядно показал, в какие жестокие игры порой играет с несчастным, доведенным до отчаяния человеком его разум. Как иллюзии и реальность сливаются в одно целое и становятся практически неотличимы друг от друга. Как тонка грань между простой преданностью своему кумиру и больной одержимостью. И, самое главное, на мой взгляд, какие страшные следы на психике в равной степени оставляют и чуждая, фактически, навязанная тебе роль, и тревога от одной только мысли, что кто-то следит за каждым твоим шагом и знает от тебе всё.

Превосходно переданная атмосфера тревоги — еще один воистину новаторский ход как в японской, так и мировой анимации, так как вечный стереотип о мультипликации как об искусстве исключительно для детей терпит полный крах. Чего только стоит время от времени появляющийся на заднем фоне «красавец»-фанат с внешностью упыря, который готов ради своей дорогой певицы убить любого, кто посмеет ей так или иначе навредить. Или «милая» улыбочка призрачного второго «я» Мимарин, улыбка настоящего дьявола с няшным личиком. И какой бы (по мнению некоторых зрителей) не была бесхарактерной и инфантильной главная героиня, вскоре начинаешь искренне переживать за бедную девушку. Ведь ей никто не поможет, кроме нее самой, ибо этих двух фантомов ее прошлого видит лишь она.

Не менее важную роль, на мой взгляд, в создании у зрителя нужного настроя сыграло и психоделическое музыкальное сопровождение, похожее одновременно и на жалобный вой, и на отчаянный набат по погибающей личности Мимарин. Заставляют нервничать и потихоньку нарастающие в «удачной» обстановке звуки, казалось бы, оптимистичной и веселой песенки о любви, потому что, если обратить внимание на то, кто поет и кто слушает эту песню (в данном случае — сценарист, предложившей снять Миму в сцене изнасилования), становится очевидно — последний больше не жилец…

Сатоси Кон впоследствии признавался, что первоначальный сценарий фильма ему не понравился и он даже выдвинул ультиматум — или ему позволят снять картину иначе, или пусть ищут другого режиссера. Кону разрешили экспериментировать, и в окончательной версии от оригинала остались лишь две ключевые фигуры — поп-идол и маньяк, а основной акцент стал делаться не на убийствах, а на психологическом состоянии и переживаниях Мимарин. Однако в результате аниме «Perfect Blue» стало не только знаменитым, но и культовым. Более того, в дальнейшем появилось немало психологических триллеров, в которых активно использовались заложенные «японским Дэвидом Линчем» мотивы многослойной реальности и своего чужого «я» (Яркий пример — «Черный лебедь» Даррена Аронофски)

Вывод: «Perfect Blue» — уникальный, леденящий душу психологический триллер, который обязательно понравится не только поклонникам японской анимации, но и просто любителям пощекотать себе нервы.

10 из 10