Рецензии

Любование цельными, сильными характерами, которые идут до конца, что бы ни запало им в душу — отомстить за оскорбление и убийство, совершённые много лет назад; пройти весь путь от одного океана до другого; вырезать всю семью. Образы, идея — всё это выдержано самым блестящим образом. У зрителя замирает сердце — неужели расстреляют и ребёнка, вот так в упор, хладнокровно? Да, если идёшь, иди до конца. Создана атмосфера усилия — всё сконцентрировано в одном желании, одной цели, одной задаче или просто одном жизненном занятии. Спешить незачем и некуда, важна максимальная сосредоточенность. Цена — жизнь.

В целом очень хороший классический вестерн. Освоение диких земель, выпадение из привычных, традиционных, веками складывавшихся и веками определявших человека социальных и культурных устоев — прекрасный материал для подобной проблематики.

Обращает на себя внимание и упорное противопоставление сухой, бесплодной земли и воды, которое подчёркнуто контрастом выжженных мужских душ и молодой женщины. На постоялом дворе она просит воды, мы видим её принимающей ванну, фильм завершается тем, что Джилл, оставшись одна, раздаёт воду рабочим. «Make believe it`s nothing», — говорит, прощаясь навеки смертельно раненный Шайен. Мол, всё, что мы здесь делали, весь наш путь не имеет смысла. Мы просто держали своё усилие, чтобы что-то было на свете — мужество, достоинство. А потом из этого вырастают культуры и цивилизации, и неважно, что нас, державших, уже никто не вспомнит. «Гармоника» так и остаётся безымянным, что, безусловно, тоже символ.

8 из 10

Не могу сказать, что вестерн мой жанр. Но, я конечно же, снимаю шляпу перед прекрасным Серджио Леоне, которого, если не все, то очень многие, называют гением этого жанра. Я смотрел две его картины, которые предшествовали этому фильму, и получил большое удовольствие от этих просмотров.

Кино это получилось красивым, масштабным, длинным. И, в отличие от например «Хороший, плохой, злой», эта картина мне показалась более скучной. Фильм будто бы разделился на две половины. И вторая половина намного круче, интересней и лучше. А первая какая-то затянутая.

Актеры играют прекрасно (эти испепеляющие взгляды!), история отличная, снято все очень здорово и красиво. Но, все-таки, этот вестерн Леоне понравился мне чуть меньше, чем другие его работы, которые я смотрел.

Последний классический спагетти-вестерн Серджо Леоне. Он перевернул в этом жанре все, что можно, создав нечто собственное. Называют это так. Но надо всегда упоминать имя постановщика. Ибо он велик!

Фактически, это эпичное произведение, которое расширяет сознание зрителя дальше. После «За пригоршню долларов», «На несколько долларов больше» и «Хорошего, плохого и злого». И раньше я эту эпичность чувствовал. С картинами Леоне я познакомился именно этой лентой.

Был ДВД с очень яркой обложкой. Воспроизведена начальная перестрелка. Все это исполнено в рисованных бежевых тоннаж. Было круто. Что интересно, тогда я не знал, кто такой Чарльз Бронсон. Его поклонником я стал позже. Был момент, когда я гадал, кто же из этих героев он. Неужели злодей? Очень успокоился, когда узнал правду.

Вся линия предыдущих картин согнута паровозом, несущимся без тормозов. Это нечто иное. И именно это нечто отделяет «Однажды на Диком Западе» от «Долларовой трилогии». Он просто другой.

И дело не только в других актерах. Мир героев расширен. Разумеется, сыграло свою роль появление Клаудии Кардинале. Именно ее героиня становится камнем преткновения всего сюжета. А она устало подводит итоги, но не сдается.

Кто бы мог подумать, что Чарльз Бронсон был для Серджо Леоне первоначальным выбором на роль в картине «За пригоршню долларов»! Это было так. Но стало иначе. Так что не хочу делать никаких фантазий. Здесь Бронсон хорош. Его герой абсолютно спокоен. Его уже ничто не может возмутить. И до самого конца он стреляет и играет на губной гармошке. Но все будет разъяснено. Перед самым концом.

Джейсон Робардс играет свою роль. Прозвищем его персонажа я пару месяцев называл своего двоюродного брата. Ему это не очень нравилось, но в итоге он свыкся. Они все свыкаются рано или поздно. Шайенн представлен достаточно необычным разбойником. Может, даже, это не совсем в стиле Леоне. Но не забывайте, что данная картина — нечто несколько иное.

Генри Фонда также не является обычным главным злодеем. У него есть иные мотивы, хоть они такие же низкие и потребительские. Но он очень колоритен. И жесток. И он вместе со зрителем недоумевает по поводу интереса к своей персоне со стороны Гармоники. Он тоже все узнает в конце.

Классный все же фильм. Начальная сцена очень вдохновляющая. Как и финальная дуэль. Она наполнена очень мощным флешбеком. Который едва ли не затмевает происходящее в реальном времени.

9 из 10

P.S. Мир прахом актеру Элу Малоку, который погиб в день съемок. Он был одним из трех бандитов из начальной сцены. И он же противостоял персонажу по имени Туко из «Хорошего, плохого и злого».

Scalped by Hannabar in 22/07/2013.

Я относительно недавно узнал о существовании этого проекта и в силу моего личного исключительно хорошего расположения к «долларовой трилогии» Серджо Леоне, питал большие надежды. Для меня фильм оказался в некотором смысле другого ранга и подарил иные ощущения, но почти такие же глубокие и ностальгические. Этот фильм — один из ярких представителей некогда популярного жанра, и как видно невооруженным глазом — стал идейным вдохновителем для многих последующих картин.

Стиль культового режиссера Серджо Леоне угадывается на первых же минутах фильма, которые проходят без единого слова, с нагнетающей атмосферу музыкой. Этот эпилог еще без каких-либо ярких действий пронизан невероятно сильным духом того самого Дикого запада. Это невероятно важное достоинство, которым, к сожалению, обладает далеко не каждый вестерн, особенно современный. Будь это затерявшийся в пустыне городок, одинокая железнодорожная станция или горное убежище бандитов — каждая из локаций неизменно создает эффект присутствия. Отдельной похвалы заслуживают созданные образы — легенды Голливуда Генри Фонда и Чарльз Бронсон воплотили двух невозмутимых героев. Таинственный незнакомец с гармоникой и закоренелый бандит, одна репутация которого наводит ужас. Эти два героя получились почти каноничными — столь разными и настолько схожими — больше всего они напомнили мне просоленных годами пиратов из произведений Роберта Льюиса Стивенсона.

В фильме не так уж много действия — акцент сделан в большей степени на диалоги и созерцательные сцены. Последние режиссер использует с настоящей преданностью. Где еще вы увидите крупные планы лиц героев, заставшие в молчаливом наблюдении на несколько минут. В эти моменты особо важную роль играет музыкальное сопровождение. Заглавная тема фильма получилась настолько сильной, как это принято говорить, что способна составить здоровую конкуренцию знаменитой мелодии из «Хороший, Плохой, Злой». В этом смысле действительно лучше один раз услышать самому, причем именно в оригинальном контексте фильма

Фильм отличается от уже упомянутой мной «долларовой трилогии» большим акцентом на драматической составляющей. Это трагическая история, практически лишенная юмора, и иронии. Считаю, что вполне объяснимое желание Леоне создать более серьезное произведение получило достойное исполнение. Это не тот фильм, который можно легко пересматривать каждые несколько месяцев. Я обязательно вернусь к этой истории снова, но, вероятно, через несколько лет.

8 из 10

Фильм располагает ко взгляду со стороны режиссера. Каждый герой — созерцатель, словно сидящий за монтажным столом. «И когда он кончит стругать, что-то должно произойти» — и так со всем. Да и в самом начале, здесь именно кинематографическая работа задаёт тон, собственноручно меняя содержание выставлением акцентов на, казалось бы, незначительных элементах, таких как муха, капли воды, табличка на двери. Благодаря лексической части создаётся ряд ассоциаций, а также многие фрагменты картины объединяются в один чересполосный визуальный ряд.

Стоит отдать должное и русским переводчикам, которые корректно передали основной смысл действия, ведь те акценты, о которых мы уже говорили должны не только стоять, но ещё и быть правильно понятыми. Сильно упрощает задачу переводчика то, что язык, который здесь использован — в высшей мере заключает в себе возможность создания богатого ряда смысловых рядов.

Музыка Энио Морриконе прекрасна. Всё время поддерживается критический настрой к происходящему, ведь даже музыка с нами играет. Звуковой ряд ни в коем случае не подстраивается под содержание полностью, но в повторах и уходах способствует рассуждениям при просмотре.

Актёры сыграли замечательно. Помимо несомненного успеха тройки Брондсон-Робардс-Фонда, также импонирует игра Клаудии Кординале, с её незабвенным: «Больше всего я люблю горячую ванну».

Не проходите мимо.

Чистейшего кино чистейший образец

Америка, 80-е годы XIX века. Однажды новоорлеанская шлюшка Джил встречает мужчину своей мечты и уезжает к нему на ферму, чтобы жить-поживать, да детей наживать. Однако аккурат перед её приездом плохой парень Фрэнк, не спросив разрешения, отправляет возлюбленного Джил в мир иной. Так начинается нешуточная борьба за право владения крупным участком земли, по которому должна проходить железная дорога, но который по наследству переходит к одинокой вдове. Однако железнодорожная компания хочет прибрать эту землю к рукам и не собирается ни перед чем останавливаться…

После третьего вестерна Серджо Леоне («Хороший, плохой, злой») американцы больше уже не могли терпеть. Дали итальянцу много денег (целых $3 млн.), на которые он мог нанять звёзд первой величины, в частности Генри Фонду. Но Леоне дал голубоглазому красавцу совсем не то, что обычно предлагали в Голливуде. Кардинально не то — роль самого отвратительного негодяя в его кинобиографии. Это было очередное, и далеко не единственное, нарушение Леоне сложившихся традиций. Начать с того, что ключевой фигурой в «Однажды на Диком Западе» — самом масштабном вестерне Леоне, можно даже сказать — эпосе или монументальной фреске, становится женщина (вдобавок ко всему — проститутка), а это примерно то же самое, что пустить бабу на военный корабль.

Влюбленный в Америку макаронник, влюбленный больше, чем сами янки (потому что она была для маленького Серджо, чьё детство прошло в фашистской Италии, метафорой свободы), с приходом заокеанских освободителей, и как результат — голливудского кино, основательно подсел на вестерны. Однако прошло ещё 20 лет, прежде чем он сам принялся делать то, что любил больше всего на свете. И уже после третьего вестерна он стал лучшим в своём деле. И это притом, что во второй половине 1960-х на итальянские экраны ежегодно выходило до полусотни собственных спагетти-вестернов. Конкуренция была страшная, но только фильмы Леоне стали классикой.

Каждая картина Леоне становилась своеобразной антологией американского вестерна, к которому он неожиданно добавил нарочито замедленный темп повествования. Есть серьёзное основание думать, что перенял он его у своего соотечественника — певца некоммуникабельности Микеланджело Антониони. Как это ни странно, диковатая новация не только прижилась, но и определила принципиально новую стилистику жанра. Вялотекущее действия, и даже почти полная его остановка, компенсируется тем, что возникает нечто более важное, а именно — саспенс. Образцовой в этом смысле можно считать самую первую — молчаливую шестиминутную — сцену ожидания поезда: «чистейшего кино чистейший образец». Тогда о саспенсе всерьёз заботился только его отец — Хичкок, но он-то его искал совсем в другом жанре.

Таким образом, Леоне ещё и иррационализировал самый правильный, самый конкретный жанр. Кроме того, итальянец нарушил канонизированный сюжетный расклад: заменил традиционного героя — рыцаря без страха и упрека — на бандита с большой дороги, беспросветно аморального типа. Получилось, что в борьбу друг с другом теперь вступали не хороший и плохой, а плохой и ещё более плохой. Говоря сегодняшним новорусским языком, он сделал героями вестернов «братву» — парней вне закона, только что времён освоения Дикого Запада. Они ездили не на чёрных бумерах, а исключительно верхом, но все дела также разрешали с помощью пушек.

Леоне первым превратил перестрелки в чисто-конкретный «балет», главным музыкальным сопровождением которого стали хлопки выстрелов и свист пуль. Это помимо саундтрека Эннио Морриконе, который именно этому постановщику обязан появлением самых знаменитых мелодий, в том числе, возможно, самой лучшей из них, сыгранной на губной гармошке и звучащей как раз в этом фильме. А натурализм кровоточащих ран и гниющих ожогов, кремовых гробов и заброшенных кладбищ, жужжащих мух и разбегающихся тараканов, странным образом обретал у Леоне черты более близкие сюрреализму, который будет «овеществлен» чуть позднее Алехандро Ходоровским, основательно подсевшим на фильмы итальянца.

Режиссёр, которого сначала агрессивно обвиняли в эпигонстве, вдруг на третьем фильме стал автором, да не просто автором, а классиком и главным объектом для подражания. И с годами ценность фильмов Леоне только растёт, поскольку он закрыл тему, вернее — жанр. За истекшие годы никто не смог привнести в него такого количества новаций. Можно, конечно, сетовать, на то, что вестерн — самый канонизированный жанр, которому принципиально чужды любые нововведения. Ну, так ведь такие разговоры шли и тогда, когда Леоне ещё не реализовал ни одного своего проекта.

В эпоху цифрового кино, казалось бы, этот жанр уже можно снять с повестки дня, как окончательно отработавший свой ресурс. Но ведь ничто не случается просто так. Ведь почему-то именно итальянцу Леоне пришлось замкнуть цепочку подвижников данного жанра, которых, кстати, и было-то раз-два, и обчёлся: Форд, Хоукс, Циннеман… Пришедшие в конце 1960-х — Сэм Пекинпа и Артур Пенн — это всё-таки уже «по мотивам» Леоне.

Захолустное местечко «Sweetwater». Полупустынный, гористый пейзаж. Стрёкот цикад то звучит многоголосицей, то замирает в ожидании неведомой напасти. Пустошь, словно таит в чреве беду, а природа жалостливо шепчет: «Беги!..». Кудрявый ирландец МакБейн с огненно-рыжими детьми в нетерпеливом ожидании гостьи с Восточного побережья накрывает пышный стол подле фермы. Идиллическая пастораль. Вдруг спёртый воздух прорезает выстрел. Потом ещё один. Третий. Четвёртый. Камера резко выныривает из дверного проёма, всматривается в веснушчатое лицо малыша, впитывает его потерянный взгляд. Следующим кадром — три окровавленных тела на обеденной лужайке. Будто с небес обрушиваются грозовые раскаты оркестра Юпитера-Морриконэ, пронзительно всхлипывает гармоника, из кустов неспешно выскальзывают фигуры убийц. Синеглазый душегуб Фонда одаривает мальчика дьявольской ухмылкой, сплёвывает, вынимает из кобуры кольт и… Местность оглашает протяжный гудок локомотива.

Почерк римлянина Серджио Леоне стоит увидеть один лишь раз, чтобы никогда не забыть и безошибочно распознать из десятков других. Его излюбленная стихия — эпос, его творческая территория — вернисаж портретов и панорамных полотен, его путеводная звезда — современный миф о Новом Свете. Италийский менестрель североамериканского материка получил свой первый кинематографический опыт, будучи ассистентом режиссёра на съёмках пеплумов, которые в 1950-е годы вызывали бурю зрительских оваций и восторгов киноакадемий. С той поры аура античной героической легенды начнёт неизменно следовать за аппенинцем в его творческих паломничествах по пыльным тропкам Старого Запада и станет одной из визитных карточек кинематографиста, наряду с крупными планами и авангардной, магнетической музыкой одноклассника Эннио, которая неразрывно сольётся с леоневскими лентами в возвышенный симбиоз звука и изображения. Римский бард посвятит почти всю свою профессиональную жизнь сложению и запечатлению на плёнку Yankee-Илиады в нескольких томах, поэтизации американской земли, её гекторов, аяксов, ахиллесов и прославлению итальянского киноязыка. Родина отплатит ему гневными отповедями за низкопробное преклонение перед Фабрикой Грёз, упрёками в имитации Куросавы и подражательстве Антониони, многочисленными обвинениями в романтизации насилия. Воспеваемая чужбина заклеймит его изготовителем «спагетти», искромсает на монтажном станке все его картины, доведёт до инфаркта и не номинирует ни на одну позолоченную статуэтку. А спустя буквально несколько лет после кончины непризнанного мастера Коппола назовёт его безоговорочным классиком, Спилберг — «самым режиссёристым режиссёром», Иствуд посвятит ему оскороносного «Непрощённого», а Тарантино произнесёт во всеуслышание сакраментальное: «Фильмы Леоне — это лучшее, что я когда-либо видел в кино». В том, что вердикт голливудского постмодерниста есть не частное мнение, а, скорее, констатация факта, как нельзя лучше поможет убедиться пятая режиссёрская работа Леоне — «Once upon a time in the West».

Городок «Flagstone». Джилл МакБейн с обворожительной улыбкой сходит c поезда на железнодорожную платформу, не подозревая, что её уже некому встречать. Брякает салунный мотивчик, по привокзальным улочкам снуют краснокожие аборигены и освобожденные рабы. Скопом навалены доски, бочки с ромом и оливковым маслом. Улыбка на лице Джилл сменяется сдержанной тревогой, а затем нескрываемым беспокойством. Кабацкая мелодия стихает, слышатся первые ноты печальной сонаты с протяжным женским сопрано. Джилл переступает порог здания вокзала, камера взмывает ввысь, карабкается по черепичной крыше, звучит крещендо и взору внезапно открывается панорама крохотного человеческого муравейника, утопающего в стройках, клубах пыли и амбициях охотников за удачей. Глаза невидимого проводника, точно заворожённые зрелищем, упиваются каждой деталью, а Вергилий-Морриконэ пришёптывает: «Смотри — это он и есть, мой загадочный Запад. Он весь твой — лишь руку протяни».

Вестерн — тот вид киноискусства, который фетишизировала и сакрализировала Америка с появлением первых игровых фильмов. Этот жанр вместил в себя одновременно и национальную гордость за стремительное покорение и освоение обширных географических пространств, и особый, полусказочный взгляд на исторический период, и изрядную долю самолюбования. Макет жанра за первые полвека кинематографа выстроился на четырёх незыблемых канонах: закон всесилен, злодей ничтожен, герой победоносен, хэппи-энд неизбежен. Леоне разобьёт на осколки классическую модель вестерна раз и навсегда: размоет грань между мерзавцем и гудгаем, превратив хорошего парня в того же мерзавца, но с тлеющими остатками совести. Низвергнет в тартарары роль правопорядка, возведёт месть, безжалостность и жажду лёгкой наживы в ранг главных движущих сил обитателей западных окраин, а в ковбойскую жанровую эстетику плотно упакует философское иносказание с таинственным финалом. Но даже в лекалах новаторского режиссёрского стиля «Однажды на Западе» представляет собой вестерн вестернов. Делают его таковым три составных элемента: аллюзивный сценарий, актёрские метаморфозы, двойное смысловое дно. Два некогда безвестных кинокритика Бернардо Бертолуччи и Дарио Ардженто сочинят по заданию Леоне текстовую основу к будущему сценарию, которую буквально нашпигуют десятками препровождений к золотому фонду Голливуда, соединят в мозаику всё лучшее наследие ковбойского кино. Изуверствующий Фонда с оскалом садиста, немногословный Бронсон с каменным лицом и припечатывающим к стене взглядом, вальяжный Робардс с ужимками усталого комика выворачивают собственные привычные амплуа изнанкой, провоцируют ролевой конфликт, будто давая возможность полюбоваться на свои зеркальные alter ego, но при этом оставаясь в глазах публики олицетворениями угрюмых часовых Фронтира.

Железнодорожная станция «Sweetwater». Кувалды неистово вбивают метизы в шпалы, чтобы две блестящие на солнце тонкие линии принесли в этот необузданный край цивилизацию и прогресс. Гармоника входит на ферму Джилл, снимает с крючка рюкзак и роняет скупое: «Мне пора…». Очаровательное лицо Джилл омрачает печаль. Она осторожно спрашивает: «Ты вернёшься? Когда-нибудь?». Гармоника бросает на девушку пасмурный взгляд и медленно произносит: «Когда-нибудь…». Но в удручённой мимике и выражении глаз безошибочно читается, что так прощаются лишь один раз в жизни. Паровоз-первенец, будто взбесившись, без конца свистит и выпускает пар. Рабочий интернационал исправно сколачивает люльку для новорожденного американского поселения. А Морфей-Морриконэ околдовывает аризонские долины светло-тоскливой колыбельной. Засыпай, Фронтир. Кончилось твоё время…

С окончательной победой транспортной революции Дикий Запад канул в небытие. Паутина железных дорог, туго опутав зоны освоения, превратила их в вотчины Вашингтона, упростила контроль со стороны федеральных маршалов, гарантировала своевременную рейнджерскую защиту и стала смертоносной ловушкой для банд и ярых беззаконников. Рыцари песчаных захолустий в новых условиях оказались не у дел. Их моральный кодекс выветрился, как чернила Фауста. Миф о Фронтире поглотил угольный дым, словно его и не было. Паровозный гудок, огласив округу близ владения «Сладкая вода», ознаменовал очередную смену масок и декораций. Мститель, насытившись блюдом, которое подают холодным, ускачет долой. Взамен поверженных негодяев с кобурой на поясе вскоре появятся новые в кабинетах из кожи. А американская мечта, точно новоорлеанская шлюха и самая прекрасная женщина континента в борьбе за своё право на счастье, будет продолжать отдаваться подонкам, уповать на спасителей, изредка награждать своим блеском труд честных работяг, вдыхать волю и стойкость в этот вожделенный край, которому Серджио Леоне, как Гомер Илиону, подарил билет в вечность.

Когда я смотрела это кино в 12 лет героически увернувшись от манящего «Дети до 16ти…» увидела какую-то тигамотную стрелялку с красавицей Кардинале на фоне обтрепанных бандитов-стариканов. Наверно стоит сказать Леоне спасибо, ведь после даже не пыталась посмотреть то, что «до 16-ти».

Да и потом не смотрела это кино, в котором бы наверно сумела увидеть историю золушки по-американски, как шлюха из борделя Нового Орлеана становится волей случая королевой станции-города на Диком Западе. Может, увидела бы лихо закрученный детективный боевик с неотразимым Броснаном при кольтах и скачках верхом в облаке пыли с этими непонятными дуэлями кто-быстрее-выхватит-свой-кольт. Ох! До чего же здорово, что не посмотрела раньше и сохранила себе такую радость на потом, когда скушала уже столько кинопродукции, что волей-не волей появляется если не вкус, так по крайней мере возможность сравнивать. И если бы сейчас кто-нибудь снял это кино, его бы обозвали эстетствующим снобом или манерным умником, который утонул в намеках и обещаниях, но не дотянул до подлинного величия настоящего кинематографа. Только вот радость в том, что этот фильм как раз и есть тот самый-самый настоящий кинематограф. Которому некому было подражать и не за кем тянуться, это именно он учил строить кадр и держать паузы, в которых не звучит ни одного слова сценария, а для описания не хватит объема тома «Войны и мира»…

Если подумать, то весь фильм — это ода ЧЕЛОВЕКУ. Без современных демократических криков об уважении и возвеличивании личности. В фильме ни одного сколько-нибудь значимого социально или исторически персонажа, но практически любой попавший в кадр — это личность, человек с прошлым и будущим, с характером, местом отведенным ему под солнцем. С какой трепетной любовью нам эту галерею представляют от промелькнувших в кадре носильщиков-индейцев или детей Бретта Макбейна, до главных героев. Все снято и показано так точно и объемно, что возникает ощущение, что, чувствуешь даже запахи экранного объема.

Такие точные и выверенные проходы камерой, фантастически точно выстроенные кадры, читаемые настолько, что так просто не может быть, никакой сутолоки и чехарды, позиционирование в пространстве исключительно точное с отлаженностью механизма. Игра актеров даже не мимикой, едва передаваемыми оттенками движения ресниц, набегающего облачка эмоции за порой кажущейся непроницаемой маской. Какая бездна чувств и оттенков вложена в одну гаснущую улыбку Кардинале при прощании с Гармоникой, это же целая история любви, сладкого ожидания и робкой надежды.

И весь фильм наполнен мерилами. Теми рубежами и вехами, которые озвучивают «убить ребенка — это как убить священника», «но потом я приму ванну и стану как прежде, только прибавится еще одно грязное воспоминание» и т. д. Но гораздо больше не озвученных. Догма, что мужчина — это не его слова, а его дела, возведена в девиз висящий над всеми. Поэтому словно, чем скупее слова, тем больше дела. Хотя у бандитов это приобретает пародийное выпыживание из себя «крутизны», когда даже согнать муху моветон.

И Фрейд может переворачиваться в гробу, ведь это социум, где мужчины настолько посвящены своему долгу и целям, что это превращает все остальное в незначительный порыв утреннего ветерка. И мужчины становятся настолько настоящими, что от них веет монументальностью, которой они умудряются быть достойны и не только скупостью проявляемых эмоций, сколько жаром внутреннего огня и ярости поставленных целей и долга, которые и есть мерило жизни, что даже умереть желательно достойно этого мерила. И благодарна этому фильму, что, наконец, поняла, как мне кажется суть этих стрелялок КТО-БЫСТРЕЕ-ВЫХВАТИТ. Никогда не понимала, что мешает не дожидаться, а стрелять первым, где вообще сигнал к началу?! Как мне показалось, смысл в том, что бы не начать первым, это тот самый рубеж, который внутри, который не позволяет начать раньше, выдерживать паузу достойную себя, мужчины, пистолета наконец…

Сначала хотела назвать рецензию «Философия пауз», потом решила, что это вторично. Философия не в тишине, а в недосказанном, не банальные нравоучения, а глубинные уровни понимания сути.

Какие могут быть оценки классики?! Смотрите и не откладывайте. Только настойтесь подумать и не спешить.

Думаю, многие согласятся с тем, что вестерн — удивительный жанр, обладающий особым шармом и богатой историей. И если речь заходит о вестерне нельзя не вспомнить режиссера, внесшего неоценимый вклад в развитие жанра и подарившего нам одну из лучших трилогий в истории кино — «Долларовую трилогию». 85 лет исполняется со дня рождения отца спагетти-вестерна и одного из моих любимых режисеров Серджио Леоне. Именно поэтому я хочу поделиться впечатлениями о фильме не так давно отметившем 45-и летний юбилей.

Джил Макбейн выходит замуж за фермера-вдовца и через месяц прибывает на его ферму, где узнает о том, что ее супруг и его дети были зверски убиты. Жизнь Джил оказывается в опасности, но на ее защиту встают ложно обвиненный в убийстве Шайенн и загадочный бандит по прозвищу «Гармоника», имеющий свои счеты с настоящим убийцей. «Однажды на Диком Западе» можно смело назвать последователем «Долларовой трилогии». Пусть это не прямое продолжение, но этот фильм максимально близок к ней по духу, а также является началом новой неофициальной трилогии, также включающей в себя фильмы «За пригоршню динамита» и «Однажды в Америке». Фильм идеально сочетает спагетти-вестерн и человеческую драму, что в сочетании со стилем Леоне дает сильную, напряженную и эмоциональную картину. Режиссер рассказывает нам, казалось бы, простую историю, уделяя внимание каждой детали и каждому персонажу.

«Однажды на Диком Западе» не только увлекателен, он в каком-то смысле актуален благодаря своему конфликту. Лоне создает образы жестоких, корыстных людей, ставящих выгоду превыше человеческих жизней и чести, но на первый план ставит благородство и героизм, с которым главные герои защищают малознакомого человека. Но Гармоника и Шайенн не смотря на то, что являются протагонистами фильма, имеют определенные моральные стандарты и защищают героиню Клаудии Кардинале, продолжают преследовать собственные цели. Мы ничего не знаем о Гармонике и его прошлом, за исключением того, что он жаждет отомстить лидеру банды Фрэнку. Звезда «Великолепной семерки» Чарльз Бронсон сыграл превосходно. Его герой был спокоен, молчалив, за него говорили его поступки. Он во многом напоминал Человека без имени. Самая первая сцена с его участием задает идеальный тон для всего фильма. Сцена представления героя была сильна, но сцена представления главного злодея была не менее эмоциональна. Один за другим члены семьи Макбэйн теряют свои жизни, пока не остается младший сын. Бандиты покидают укрытия, освобождая дорогу главарю. После этого камера позволяет нам увидеть холодный, лишенный сожаления взгляд Генри Фонды, готового нанести последний удар. Фонда идеально передал всю суть Фрэнка. Не смотря на то, что Фрэнк работал на дельца по имени Мортон, именно он был главным антагонистом фильма. Одновременно харизматичный и беспощадный, Фрэнк является полной противоположностью Гармоники.

Самым напряженным моментом «Однажды на Диком Западе» стало их финальное противостояние, напоминающее последнюю перестрелку героев фильма «Хороший, плохой, злой». Только в этот момент мы узнаем правду о Гармонике в сцене, идущей параллельно. В этой сцене нет диалогов, она держится на музыке, актерской игре и потрясающей операторской работе. Серджио Леоне смог превосходно воссоздать Дикий Запад. Перестрелки также великолепны, что было бы не возможно без длительных пауз перед ними.

И вся эта атмосфера дополняется музыкой Эннио Марриконе. Впервые я услышал главную композицию до просмотра фильма, и она вызвала ассоциации с утратой, смертью и противостоянием. «Однажды на Диком Западе» имеет все это. С тем драматическим сопровождением, которое получают звуки гармоники, мы получаем одно из самых сильных произведений Марриконе. Стоит этому произведению прозвучать в подобном фильме, мы получаем классику.

Итог:

«Однажды на Диком Западе» — один из лучших вестерн-фильмов и мой второй любимый фильм режиссера после «Хорошего, плохого, злого». Серджио Леоне проделал выдающуюся работу. Актеры создали запоминающиеся и сильные образы, движущие историю, идеально дополняемую атмосферой и музыкой Эннио Марриконе. Если вы просто любите кино, но ранее не были знакомы с жанром, я рекомендую этот к просмотру, вы не будите разачарованы. Однако, если вы являетесь поклонником вестерна, вы просто должны увидеть фильм «Однажды на Диком Западе».

10 из 10

Великолепное продолжение серии легендарных спагетти-вестернов от выдающегося итальянского режиссера Серджо Леоне.

Очень стильный, медитативный, скрупулезный фильм. Фильм наслаждение каждого кадра и каждого эпизода. Тщательно выверенная режиссура с характерным и отчетливым подчерком Серджо Леоне. По настоящему эпический фильм. По утверждению самого режиссера «Однажды на Диком Западе» является его лучшей работой.

На экране создается убедительные образы настоящих американских мужчин с Дикого запада. И опять тема отмщения/мести является одной из главных в фильме. Месть ярая, абсолютная и всепоглощающая, которая не знает срока давности.

Отличный сюжет, блистательно расписаны события и диалоги, смотреть одно удовольствие. Перипетии фильма очень грамотно разбросаны по сценарию, одно взаимосвязано с другим, и внимательный зритель не теряет ни одной линии сюжета.

Мастерская работа постоянного оператора Леоне — Тонино Делли Колли. Превосходный выверенный кадр. Отличные съемки, великолепная постановка.

Чудесный актерский ансамбль. Великолепны все, даже не хочется кого-то выделять, все отыграли свои роли безупречно. Прекрасный Чарльз Бронсон, пылкая красотка Клаудия Кардинале, волшебный Генри Фонда, интересный Джейсон Робардс (немного похож на Хамфри Богарта) и другие актеры второго плана тоже прекрасны. Отличные актерские работы, создающие настоящую кинореальность.

Чудеснейший маэстро Эннио Морриконе. Высший класс, музыка ставшая классикой, которая и цитируется до сих пор и будет цитироваться всю жизнь. Это и есть настоящее признание и успех.

Отличный, выверенный до мелочей спагетти-вестерн от короля оных Серджо Леоне.

Всем поклонникам вестернов/спагетти-вестернов к просмотру обязательно, остальным может показаться затянутым, скучным, неинтересным.

10 из 10