Рецензии

Заходя на кривую дорожку исследования человека и человечности, художники, как правило, выбирают в качестве главного ее доказательства способность чувствовать. Главным чувством почти всегда является романтическая любовь, но далеко не всем людям, достойным так называться, даровано это чувство, что, тем не менее, не лишает их человечности. Есть, впрочем, и другое чувство, неразрывно связанное с самой разной любовью, и которое, к сожалению, обречены испытывать почти все – чувство утраты. «После Янга» именно его выбирает в качестве главного двигателя сюжета, добавляя оригинальности за счет некоторой фантастичности своего предположения и обстоятельств.

Помещая в центр повествования человекоподобного андроида, «После Янга» почти обречен на рассуждение о том, что же значит быть человеком. Но Янг в своих поступках, в своем поведении едва ли отклоняется от кем-то заложенной программы, он не испытывает не положенных ему чувств и эмоций, не проявляет себя удивительным образом, следовательно, остается всего лишь андроидом. В его отношении все меняет именно поломка, когда герой-робот оживает в воспоминаниях, и не столько своих, сколько в воспоминаниях о нем. Таким образом, фильм подводит к довольно неожиданной мысли, что не столько наши поступки делают нас людьми, сколько восприятие и отношение окружающих. Мы – те, кем нас считают, а не те, кем мы являемся – вывод довольно неожиданный.

Наличие в фильме андроида-брата, клонов неизбежно должно поставить вопрос о нравственности и допустимости их использования для борьбы с одиночеством, нехваткой времени, чем угодно еще в мире, столь похожем на наш, но с будто потухшими, угасающими чувствами, где даже семья главного героя – не гимн любви, но, скорее, гимн толерантности. В короткой сцене с китайским чаем – листовым, не кристаллами, то есть настоящим в противовес заменителю, нравящемуся герою не почему-то, а просто так, можно отметить его возможную небезнадежность и стремление к живому и подлинному. Но предложенная метафора не имеет развития, а единственным сильным чувством становится пресловутое чувство утраты. Будь оно триггером к расцветанию преданности, любви, можно было бы сказать, что все не напрасно, и робот был не зря, раз он помог пробудиться ото сна, но чувство потери в картине ценно само по себе, как единственное, что еще осталось. Возможно, раз Янг дал ощутить хотя бы его, то все равно его существование в этом качестве в этой семье было небесполезным и допустимым.

«После Янга» в своем меланхоличном повествовании предлагает немало символики, значение которой разгадать не так уж просто. К чему чай, который выбирает главный герой – китайский? Не отсылка ли это к Янгу или к приемной дочери, и если да, то почему? Показать, что у выбора сердца нет причины?.. Почему семья главного героя столь многообразна? Может, чтобы донести, насколько общей для всех рас и национальностей является утрата?.. Фильм порождает много вопросов, ответы на которые в него, кажется, вовсе не заложены. Он сосредотачивается на воспоминаниях – отрывочных, плохо складывающихся в общую картину, и это несколько мешает выражению какой-либо мысли, кроме относительно общей. Фильм-наблюдение не подразумевает взаимодействия, что делает его холодным (может, намеренно), и не всегда объяснимым.

При всей своей арт-хаусной загадочности, «После Янга» показался чуть пустым в плане заложенного в него смысла: чтобы понять его хотя бы немного, пришлось сильно постараться и многое додумывать. Он не отличается конкретным сюжетом, кроме самого общего, а взаимодействие героев очень ограничено. Но фильм трогателен, временами красив, достоин внимания, если не ожидать от него глубин познания и сложной философии.

“Ты что-нибудь понял? Я ничего не поняла!” – услышали мы в зале после просмотра. Маленький зал в кинотеатре “Пять звезд на Новокузнецкой” вечером 8 марта был забит парочками, которые ожидали увидеть научную фантастику с Колином Фаррелом, а посмотрели чувственный арт-хаус о ценности воспоминаний.

Мир “После Янга” – непривычная антиутопия. Функциональные дома, экологичность, культ духовности. Глазами зрителя этот мир кажется ненастоящим, это подчеркивается рваным монтажом и ординарными ракурсами. Но воспоминания андроида Янга показывают фактурность и красоту жизни: солнечные лучи на стопке книг, влажная паутина между листьев, нежные моменты с близкими. Погружаясь в записанные воспоминания Янга, Джейк открывает в своей собственной памяти забытые моменты и задумывается: “а может ли андроид любить и чувствовать? а могу ли это делать я?”

Режиссер Когонада вплетает в трогательную историю неорганической смерти вопросы этнического самоопределения и извечную философию “что останется после нас?”. Это мелодия на губах приемной сестры, глоток чая, который не поддается описанию, или участие в танцевальном батле на семьи из четырех человек? Те самые зрители на киносеансе наверно ответили для себя на этот вопрос, поэтому посыл автора остался для них непонятым.

А мне эта буддистская сказка была очень даже по душе и оставила много вопросов, что и должно делать искусство.