Рецензии

Я погрузился полностью в 1988 год, Афганистан, где-то перед границей с Узбекской ССР. Тебе дается роль немого наблюдателя, развернувшейся тут истории твоей страны. Без какого - либо героизма здесь люди служат, живут, работают. Наступает момент, когда пора уходить из этой вроде бы чужой для героев страны, война всем надоела, но война для них стала образом жизни, и прожить эту жизнь вместе с ними предлагает Павел Лунгин.

В этом фильме нет 'декора', который мы можем увидеть в ' 9 рота ', здесь все происходит так, как если бы снимали на любительскую видеокамеру или камеру полевого корреспондента. Мы не увидим тут однобокий взгляд на происходящее, в котором есть плохие 'духи' и хорошие 'наши', как это показано в фильме Балабанова 'Война'. Здесь все 'живое', каждый персонаж отдельно живет своей судьбою, своей правдой. Я помню на протяжении всего фильме, задавал себе вопрос: 'А если я был бы там как бы поступил ?'. И ты выходишь после сеанса с таким ощущением, что часть этого фильма, его 'печаль' осталась в тебе.

Без сомнения это лучший в истории фильм, снятый о войне в Афганистане, и лучше фильма, мы не увидим никогда. Грустно, что в кино пойдут немногие, что скорее всего этот фильм просто раствориться в потоке того 'конвейера', который 'льют' в наших кинотеатрах, и фильм забудут уже к осени этого года.

После коммерческого, а значит эстетически провального эксперимента, каким была «Дама Пик» Павел Лунгин каким-то чудом протащил через Минкульт своего рода «военный Левиафан», кино художественно цельное, мощное и в такой же степени, как и фильм Звягинцева, нигилистическое. Ориентируясь на нелицеприятные воспоминания ветерана Афганистана, режиссер пытается достигнуть уровня балабановской «Войны», выразить трагедию всех враждующих сторон, отдавая предпочтения, как это не странно, афганской стороне.

Лунгин в последнее время не стесняется в выражении своих либеральных взглядов, дает многочисленные интервью «Дождю» и «Эху Москвы», критикует власть и Минкульт, что удивительно для режиссера «богоискательской трилогии» («Остров» - «Царь» - «Дирижер»), вершины его творчества, что говорит о том, что этому постановщику все равно что снимать («Дама Пик» еще раз это доказала), главное, чтобы произведение было художественно цельным и энергетически мощным.

К «Братству» трудно придраться по эстетическим параметрам: проработанная драматургия, выпуклые персонажи, раскрывающиеся по ходу действия, умелое чередование экшна и размышлений, почти незаметная из-за динамизма происходящего операторская и монтажная работа, одним словом режиссура высокого класса, михалковского и балабановского уровня (сравнение не только с «Войной», но и с «Утомленными солнцем 2» напрашиваются сами собой – столь противоречивы с уклоном в негативное персонажи и столь демонстративна дегероизация «отважных воинов»). К этой картине можно придраться лишь идеологически: что она очень уж демонстративно проводит параллели с Сирией и милитаристским духом русского военного командования во все времена, отчего, по режиссеру, и все наши беды.

В «Братстве» среди советских военных вообще нет однозначно положительных персонажей (даже протагонист, герой Пирогова, и тот какой-то скользкий, мутный тип), но благодаря такой расстановке акцентов все они выглядят живыми со своими слабостями антигероями позорной войны, советского Вьетнама. Критики, писавшие о фильме Лунгина, на мой взгляд, справедливо замечали, что в нашем кино нет об Афганистане разоблачительных фильмов такой мощи, как о войне вьетнамской в кино США: «Охотник на оленей», «Апокалипсис сегодня», «Взвод», «Цельнометаллическая оболочка», все у нас какая-то пропагандистская туфта вроде «9 роты», пусть и с картонными намеками на объективность. И вот «Братство» восполняет этот пробел.

Во многом это справедливо, но у Лунгина получилось то, что называется «тенденциозным кино», то есть искусство, пытающееся навязать реальности какую-то идеологию, тенденцию. И это идеология либеральная, известная своим пацифизмом и критической настороженностью в адрес патриотизма. В отношении Афганистана это справедливо, ведь перед нами война, которой незачем гордиться, потому путь демифологизации – единственно возможный здесь для серьезного искусства, которым, конечно, не идут многочисленные агитки Минкульта о Второй Мировой вроде «Танков» и «Т-34». Потому кстати «Утомленные солнцем 2» - единственная адекватная попытка фильма о Второй Мировой в сегодняшних постсоветских условиях, гораздо трезвее и честнее, чем все это «Коридоры бессмертия» и прочее. Но в данном случае речь не об этом.

Речь о другом, что ближе к финалу «Братство» становится фильмом о героическом сопротивлении советской интервенции, мифологизацией афганских бандитов. И вот это уже нонсенс, который очень трудно снести даже тому, кому фильм Лунгина в общем-то нравится… Здесь опять же сказывается идеологичность картины: ведь либерализм всегда идеализирует «освободительные» движения, все мы помним, как либералы защищали Масхадова и Басаева. К чести Балабанова надо признать, что он счастливо избежал этой опасности снять фильм о «притеснении свободных горцев русскими оккупантами», сделав картину о войне как общей трагедии. Если бы «Братство» показало всех участников конфликта противоречивыми личностями, в которых негативное перевешивает позитивное, это было бы честно, и, возможно, мы правда имели бы фильм, не уступающий по мощи шедеврам Копполы, Стоуна, Кубрика.

Однако, этого не произошло, и несмотря на блистательные актерские работы Цапника, Момота, Кузнецова и других, несмотря на точное, кульминационно просчитанные столкновения их героев, получилось так, что все это странные, морально сомнительные личности (а мы все морально сомнительны) сражаются с гордым, честным народом, который правда готов за деньги все купить и продать (есть в фильме несколько точных моментов, намекающих на эту черту афганцев), но при этом это искренние и мужественные люди, а не бандиты, терроризирующие собственное население несколько десятков лет, которые хотят удержать его на феодальном уровне развития, не пустив в будущее. Как либерал, Лунгин должен понимать, что «духи» - препятствие на пути культурного и экономического прогресса Афганистана, и хоть это и не оправдывает советскую агрессию в эту страну, но с ними как с инерционной силой должен кто-то бороться, иначе Афганистан так и останется в руках исламистов, живущих на экспорте героина.

Таким образом, подводя итоги этой пространной рецензии на формально блистательный, но идеологически неприемлемый для меня фильм, хочу отметить еще один аспект, добавляющий фильму очков – песни «Гражданской обороны», звучащие наконец-то в русском кино (!), тогдашняя антисоветскость советского панка Егора Летова, как ничто другое ложится на дегероический видеоряд, это сделано и смонтированно очень здорово, а песня «Солдатами не рождаются», под которую идут титры дает понять подлинное настроение режиссера, его нутряной мессидж – осуждение всех сторон конфликта, жаль что реализовать его в фильме полностью он так и не смог, поддавшись своим либеральным заблуждениям.

Между 1991 и 2019 годами двадцать восемь лет, целая эпоха, поколение, разные страны, разное мировосприятие, разные герои. И именно столько лет разделяет «Афганский излом» В. Бортко и «Братство» П. Лунгина, просмотр которого напомнил мне этот фильм. Нет ни одной темы, которая бы не была освещена в первом фильме и не нашла отражение во втором, тут и тема бессмысленности самой войны, и напрасность жертв, и желание выжить несмотря ни на что, и желание обзавестись дефицитом, и даже линии молодых офицеров – детей генералов. Почти дежа - вю. Но восприятие фильма испортило не это, а какое- то чересчур наигранное отображение событий, в какие - то моменты видишь на экране чуть ли документальное кино, со всеми неприглядными сторонами войны, и вдруг абсолютно искусственное изображение событий. И вот этот диссонанс и не сделал кино цельным для меня.

Общий сюжет разбит на отдельные эпизоды, нити связывающие их не дают цельности, фильм просто распадается на события, которые почти все можно перемешать и ничего не измениться в восприятии. И искусственность сцен режет глаз, офицеры спецслужб даже водку пьют не натурально в кадре, а уж старший офицер, который держится за панибрата с солдатами совсем из другой галактики, они же его пошлют и приказ не выполнят. Рафинированность полковника КГБ раздражала весь фильм, он вообще понимает, где находится, да и с субординацией армейской видимо не знаком. И вот такими моментами режет глаза весь фильм, да были пару сильных моментов, но этого мало.

Отсутствие положительных персонажей, опять таки, не новость для нашего кино, в том же «Афганском изломе» с хорошими тоже плохо, но там есть антивоенное начало, подкрепленное нервов и действом, а здесь его нет.

Не могу сказать, что актеры сыграли хорошо, они сыграли на уровне сериалов, а не серьезного кино. Да Лунгин говорил, что он снял не характерное для себя кино, но не до такой же степени, когда у режиссера, умеющего дать характер героя в камеру, вдруг почти полностью не играют актеры. Я критично относился к нападкам за то, что «собрал слухи, грязь и показал в фильме», не неправы кто так говорил, Лунгин показал на половину слухи, грязь и прочее, боязливо, без привычной жесткости в линии, наверное потому так и смотреться фильм, нельзя делать антивоенное кино наполовину, это конъюнктура называется. Бортко в 1991 году снял кино, где язвы армии, бессмысленность войны, драма людей на войне и распад Союза показаны на разрыв аорты, подкрепив сильнейшими актерскими работами, а Лунгин в 2019 не сумел этого сделать.

По итогам просмотра я подумал, что это было, как режиссер снявший «Такси-блюз», «Олигарха», «Свадьбу» снял такой поверхностный фильм?

Лучшим синописисом фильму Павла Лунгина 'Братство' может послужить краткое - это фильм о войне в Афганистане. В мотивационных целях (а ведь именно их преследует любое сюжетное описание) лучшего не стоит и придумывать, ведь для историков и интересующихся на этом поле слишком мало киноматериала для исследования.

Об Афганской войне снималось что-то невнятное на постсоветском пространстве (кажется с Панкратовым-Черным в главной роли), что-то внятное, но к сожалению околовоенное ('Груз 200' и 'Кандагар') и, конечно, был лидер данного тематического проката - '9 рота' с фарфоровыми зубами и вылизанным видеорядом. Достойная картина достойная отдельной рецензии.

Однако 'Братство' это не о 9-й роте. Он о войне в Афганистане и, что более важно, о Войне как таковой. В контексте малоснятого и малонаписанного об Афгане, 'Братство' это так же значительно как 'Чёрный тюльпан' Александра Розенбаума и как 'Цинковые мальчики' Светланы Алексеевич.

Вообще, тема Потерянного поколения (поколения тех, кто побывал на войне) – во славу подвига вернувшихся и памяти об оставшихся на полях сражений в пусть маленьких, но таких личных войнах всегда воспевалась режиссерами формата Ф.Ф. Копполы или писателями формата Э. Хэмингуэя. В нашей стране всегда – и ни я, ни кто либо иной не дерзнет сказать, что незаслуженно, в приоритете была и есть тема Второй мировой войны (сознательно употребляю термин, объединяющий жертву всего человечества, а не отдельной страны). Отрадно то, что данному правилу изменил, в хорошем смысле этого слова, П. Лунгин, сняв фильм о войне в Афганистане, современный и качественный фильм о советском Вьетнаме.

Главный плюс 'Братства' - это отсутствие романтизации Войны, романтизации, которая для большинства российских режиссёров является лишь удобным киноприемом, позволяющим им избежать нежелательной спорности и, упаси Фонд Кино, скандалов вокруг фильма. Спорить о романтизации Войны здесь не имеет смысла, т. к. это тема отдельной дискуссии. Но, тот факт, что при предельном равновесии фильмов Ф. Бондарчука и П. Лунгина в плане количества уместного юмора, качества постановки боевых сцен и отсюда конечной плотности сюжета, их главным отличием является именно возникшее и невозникшее соответственно к финалу фильмов желание зрителя идти воевать за Родину.

Противоположный прием – назовем его условно эффектом деромантизации в «Братстве» применяется путем своевременных вкраплений в сценарий военной картины радикально антивоенного настроения. Настроение это приходит к зрителю постепенно сквозь пару песен Егора Летова и несколько случайных, но по-настоящему глубоких фраз, сказанных героями фильма без оживляющего кадр мата (еще один хитрый, но уводящий от собственного авторского стиля режиссёрский киноприем). Отдельно стоит упомянуть о сцене с пьяным лейтенантом, поющим на минном поле. В ней воедино сходится всё и после этого танца Смерти, но на поверку лишь танца Безумия, мнение зрителя о Войне, как – наихудшем зле, безальтернативно проецируется в сознание.

Все это – есть авторский стиль Лунгина, отличный, к примеру, от преследующего те же цели, стиля Алексея Балабанова, бьющего всеядного зрителя по голове «молотком» натуралистичности и жестокости в надежде, что тот уронит на грязный пол, заранее подготовленный для любого фильма попкорн. Автор мизантропичного «Такси-блюз», аскетичного «Острова» и обожаемого Русским мужиком «Царя» (хотя впрочем и «Дирижера» можно вписать в эти узкие рамки) - Павел Лунгин, безусловно сформировавшейся еще до «Братства» российский автор, в последнем фильме стал ближе к народу сняв смелый фильм на непопулярную тему.

Слова благодарности режиссеру стоит сказать всем тем, кто заметил, как сквозь сюжетное переплетение почти незаметным черным теснением проходит основная мысль режиссера, приходящая или доходящая до зрителя к финалу так же неотвратимо, как конец любой войны к приходит к солдату. Солдату, который, так или иначе, умер в Афгане. Даже если выжил. Эта мысль, которую можно смело отнести к любой Войне, и в большей степени к популярной в России сейчас Великой Отечественной Войне, в современных реалиях не может быть популярна и поэтому эта мысль смелая. И, наверное, поэтому обязательный к просмотру фильм «Братство» стал необязательным для выхода в прокат 9 мая. Чем и привлек мое и, надеюсь что и Ваше скромное внимание…

9 из 10

Солдатами, не рождаются, но солдатами умирают. Было время, когда сыновья генералов, шли в Войска. А войска шли в кишлак, а духи появлялись, как духи, шмаляли, стреляли... и друзья умирали.

Фильм Лунгина, об этом... вроде советские войска выполняя интернациональный долг, несли мир... но с оружием в руках, несли войну... Вроде афганцы живут в средневековье, но прививают капитализм - для советских пацанов от 18 до 20 лет...

Джинсы, кроссовки, музыкальный центр, телевизор сони...

Ржавчина советского союза и ржавчина средневековой родовой - племенной вражды взаимно проникает друг в друга.

Когда афганец переводчик видит будущее сына в железной дороге, пересекающей Афганистан, а узбек афганец, благодаря продаже информации готов выплатить калым за невесту, а за деньги можно покупать людей, сигареты, мирное небо... но всё предаётся и не всё можно купить. ..

Посмотрите фильм, в нём актёры проживают документальные кадры... и да очень хорошо наложен звук... реалистично... такое смотрится и слушается в кинотеатрах.

'Братство' — художественный фильм Павла Лунгина, рассказывающий о последних месяцах пребывания Советских войск в Афганистане. Картина, история создания которой тянет на полноценный фильм, прошедшая шквал критики от министров всех сортов и высокопартийных ветеранов той войны, не смотря на все неприятности вышла в широкий прокат. Вышла победно, пускай и с переносом даты премьеры на один день. Ведь в 9 мая не принято вспоминать ветеранов других войн, хотя многих из них можно встретить на улице, в парадной форме со сверкающими на Солнце боевыми наградами.

Война в Афганистане — особенная тема для обсуждений на разных уровнях, от Государственного до пьяных разговоров на крохотных кухнях скромных квартир. Если по ТВ вспоминают ту войну, то строго как 'Выполнение интернационального долга', а если спросить у простого человека на улице, то он и ответить не сможет, даже если жил в то время и наблюдал за развитием конфликта. Ветеранов Афганистана незаслуженно забывают, а некоторые режиссеры еще и 'хоронят' в своих фильмах, оправдываясь 'реальными событиями'. Но в случае с 'Братством' — все иначе.

Фильм позиционируется как 'основанный на', но за основу здесь взяты лишь 'размытые' рассказы Николая Дмитриевича Ковалева, бывшего директора ФСБ, ветерана войны в Афганистане. Нам не называют точных имен, нам не показывают реальных исторических персонажей, кроме собирательных образов, никого из ныне живущих не обливают грязью и не хоронят. Исключительно экранизация историй из оперативного опыта Николая Ковалева, собирательный образ которого проходит через весь фильм в блистательном исполнении Кирилла Пирогова.

К слову о самом Пирогове, воплотившем на экране образ главного Гэбиста всей Афганской резидентуры: Так притягательно и харизматично КГБшников не показывали на экране со времен золотой эпохи Советского кино. В кои то веки КГБшник — это не упырь, докапывающийся до всех 'по приколу', а простой человек, думающий о жизнях солдат-срочников и мечтающий о скором конце бесмысленной войны. Наверное, именно за это фильм хотели запретить, ведь Лунгин порушил неписаный канон Российского кинематографа последних 20 лет.

Что удивительно, в фильме нет главного героя, события идут параллельно и знакомят нас с персонажами через общие, связующие события. Подобным стилем повествования режиссер намекает зрителю, что война — это не группа людей, два часа хронометража отбивающаяся от врагов, война — это множество событий вызванных одним идиотским приказом. И чем больше мини-историй в кадре, тем масштабнее в голове зрителя становится война, объединяющая своим 'кровавым зовом' максимально разных людей.

Картина поднимает вопросы, о которых не принято вспоминать сегодня в контексте Афганской войны. Здесь и 'невозвращенцы', принявшие ислам и сражавшиеся на стороне моджахедов. Грабежи торговых караванов, торговля оружием, рукоприкладство среди личного состава, самодурство командования, отсутствие жалости к противнику и прочее, ставшее табуированным сегодня, но оставшееся тяжким грузом на сердце ветеранов той войны. Все это — часть трагедии забытого поколения, ставшего ненужным после развала некогда великой страны.

Можно долго спорить о том, что фильму вредит излишняя натуралистичность в сценах убийств, включающая в себя предсмертные хрипы с горловым 'бульканьем' на полминуты и прочее, но... 'Братство', не смотря на пафосные поездки на БТРах и зачистки кишлаков под 'ГрОб' — это настоящий антивоенный манифест, где юношеский восторг от мощной техники и присутствия 'братьев по оружию' рядом, сменяется отвращением к первобытной жестокости, творимой ради достижения размытых целей поставленных Государством.

Лунгин показал ту войну прекрасной и отвратительной до омерзения одновременно, не принимая сторон в споре: 'А нужно ли было вводить войска?'. Нет, посыл ленты в другом, в показе истинного лица боевых действий на фоне одного из самых неоднозначных конфликтов 20-го века. И если споры разгорелись даже вокруг фильма, значит у Павла Семеновича получилось. Большей награды и придумать сложно.

'А при коммунизме всё будет хорошо,
Он наступит скоро — надо только подождать!
Там всё будет бесплатно, там всё будет в кайф!
Там наверное вообще не надо будет умирать!
Я проснулся среди ночи и понял, что все идет по плану...'

9 из 10

Приятного просмотра.

Свято место не бывает в пустоте.

Последний российский великий фильм о невеликой войне снял в 2002-м еще Балабанов - задолго до явления миру этого саркастичного штампа. Новейшие российские войны в Азии уже тогда начали вытесняться из медийного пространства в привычное кухонное, на задворки общественного сознания, туда, где национальное унижение потихоньку рассосется. Последний крупный проект об Афгане до 'Братства' - '9 рота' Бондарчука-младшего, помпезный шаблонный блокбастер про долг и патриотизм; смени флаг на звездно-полосатый, добавь спецэффектов, и чисто Эммерих получится. Было то 13 лет назад, и все это время вытесненные страхи ждали, ждали своего психиатра, но не было на то приказа, дозволялись только примитивные телеподелки вроде 'Крепости Бадабер' - как наши душманам наваляли. А вот Лунгин продавил. Понятия не имею, как, но - продавил.

Ему под семьдесят, пора и о месте в истории подумать, 'Свадьба'-то была 20 лет назад, для вечности нужна сильная заявка здесь и сейчас - и идеальный вариант напрашивается сам: сценарий сына об Афгане. В Штатах на тему Вьетнама снимали сплошь звезды - Коппола, Кубрик, Стоун, подававший надежды Чимино. Здесь всего-то делов - спихнуть Федора Сергеича да отдать честь Балабанову - и все, нехоженная тропка простирается под ногами странника. Хочешь быть Копполой - будь им!

Легко сказать. Послужной список сценариев Лунгина-младшего трудно назвать выдающимся, да и в баталистике он ранее не работал. У Копполы был роман Конрада, у Лунгиных - в лучшем случае Алексиевич. Автор связывает сцены нитками, белыми, как лучший афганский героин, и непрочными, как любой альянс афганских племен. Не один фильм погубила такая халатность - а вот с 'Братством' этого не происходит, потому как все это попустительство отлично ложится в атмосферу тихого безумия, пронинизывавшего советские войска в год, когда ни иллюзий, ни надежды, ни смысла дальше воевать более не оставалось.

Можно понять гнев ветеранских организаций - согласно фильму, 9 лет войны искорежили не только Афганистан, но и ограниченный контингент. Шурави в открытую занимаются грабежом, дерутся за импортные товары, обирают трупы и предают товарищей - я бы тоже был возмущен, касайся это меня. Самое впечатляющее, что даже в этой смрадной атмосфере находится место подвигу последних из советских могикан, не забывших своих клятв и символов веры - и смотрится это весьма трогательно, ибо рисковать жизнью ради негодных братьев трудней, чем ради хороших. Мой брат Каин - он все же мне брат, каким бы он ни был, брат мой Каин. Да их ли вина в том, какими они стали? что эта рыба сгнила с головы? что они раньше были другими людьми и больше уже не будут? И дело не только в людях - словно страна голых камней, где хорошо растет только мак, сама толкает их во мрак нелепыми случайностями, которые почти всегда не к добру. Лунгин, как это бывало с ним в лучших работах, сочувствует всем, ибо война приключилась со всеми, и излечить покалеченные души, вправить веку вывихнутый сустав более нельзя. Ретроспективно это очень заметно - прошло 30 лет с момента, когда последнее советское подразделение пересекло Мост Дружбы, предоставив Афганистан его судьбе, и не сказать, что там воцарились мир и процветание, скорей - наоборот, и никто не знает, как этого Шалтая-Болтая собрать.

Вот этот непокорный и в то же время расколотый микрокосм Лунгин рисует просто отлично. Бесплодные скалы, горные реки, недружелюбные кишлаки, населенные басмачами, дети, сызмальства мечтающие об оружии, советские базы с потерявшими всякий смысл воодушевляющими цитатами из Суворова - Лунгин успешно следует за Балабановым, чего и не скрывает особо - следующий за разведгруппой оператор ощутимо похож внешне на покойного режиссера, и неслучайно один из героев таскает в ушах плеер, подобно известному младшему Брату (да и само название фильма, похоже, тоже оммаж). Что ж, проводника Лунгин выбрал себе достойного - только вот, следуя за ним по склонам Мордора, он избегает заглядывать в бездны безумия, лишь осторожно прохаживаясь по краю. Заглядывать не заглядывает, стремно, а что там, догадывается; поэтому другим помощником зовет старого Балабановского знакомца, постояльца психиатрической клиники имени развитого социализма Летова. Сцена зачистки кишлака идет под 'Все идет по плану', финальные титры - под 'Солдатами не рождаются', концентрированный ад нарочито примитивного гитарного рубилова и пугающего потока сознания. Смакуя насилие и воспевая распад и исход, Лунгин все же не дает разгуляться иррациональному ужасу - впрочем, и того, что он вытаскивает на экран, достаточно, чтобы выходить с сеанса на негнущихся ногах. Столь качественно снятое поэтическое безумие к нам на экраны добирается редко - работа сложная и неблагодарная, в данном случае - очень неблагодарная.

Вполне ожидаемо, реальное афганское братство готово сожрать режиссера с потрохами - за то, какими он изобразил их, за то, какими он изобразил душманов, за несоответствие фактам истории, за слабоватый сценарий, который какой-нибудь патриотичный обзорщик просто порвет на куски, и, наконец - за жалость, которой по отношению к себе эти люди не терпят. Он посмел сказать, что они проиграли войну не потому, что они такие - нет, они такие, потому что проиграли войну, и уж этого-то ему никто не спустит. Те люди, которые собираются на день вывода попеть афганские песни и помянуть сослуживцев, ушли из Афгана, но Афган не ушел из них, и к разговорам их добавится новая тема - о том, как можно было снять о них такое вот.

Да, это о них, нынешних, ибо, как говорил их брат по духу и враг по оружию, 'Nothing is over! Nothing!'

Джихад легко начать, но сложно закончить.

На первое были плоды просвещения, а на второе — кровавые мальчики.

Люблю запах нефти поутру. Это запах вечности.

Посмотрел фильм на второй день выхода на экраны. Не буду обсуждать батальные сцены, которые представляют из себя некий поток несуразностей и откровенных ляпов. С художественной точки зрения фильм являет собой дешевую поделку - сюжетная линия, герои, конфликт, развязки заимствованы из 'Афганского излома' В.Бортко, при том что Бортко показал все ужасы афганской войны документально и сочно, в его кино веришь и сопереживаешь героям. В 'Братстве' смотришь на экранное действо и поглядываешь на часы - когда же это все закончится. Кстати, а не подскажет ли кто-нибудь, почему фильм назвали 'Братством', точнее в каком месте фильма нужно видеть это самое братство? И вообще, фильм о чем? О сборище барыг, по недоразумению названных разведывательной ротой, которые грабили бедных афганцев? Или о кгбшниках, которые умудряются сдать своего ценнейшего агента первому встречному? О справедливой борьбе афганского народа за право перемещать тяжелые наркотики? Вместо идеи, рвущей сердце, всаживающейся в мозг мы наблюдаем на экране набор унылых чернушных штампов из приснопамятных девяностых годов.

Все мизансцены разворачиваются на двух-трех площадках, повторяющихся из сюжета в сюжет, актерская игра откровенно халтурная, а сцены явно натянуты. Общее ощущение экономии на всем. В целом можно констатировать, что автор в глубоком кризисе и остается лишь сожалеть, что автор фильма 'Остров' выдал такой откровенно слабый материал на экран.

Логика Павла Лунгина понятна: он захотел снять честный фильм (в его представлении) о последних годах Афганской войны и тем самым создать наш аналог 'Апокалипсиса сегодня'. Но он забыл о том, что память об этой войне еще слишком свежа, и рассказ может быть просто не к месту, потому что он не пытается охватить всю картину, а выхватывает страшные стороны войны и показывает нам, чтобы мы ужаснулись: какие, оказывается, наши люди поголовно ублюдки!

Необъяснимо много внимания уделено различного рода преступлениям советских военнослужащих. Половина фильма (и тут я не преувеличиваю) - это демонстрация случаев мародерства, нападений на мирных афганских людей с целью присвоить себе их деньги и ценности, даже до убийства людей без оружия доходит; приплюсуйте сюда сцены пьянства и унижений - и вот вам самая яркая часть фильма!

Из всего этого появляется во-вторых, а именно: что война - это плохо. Спасибо, г-н Лунгин, а то мы не знали, что убивать людей без оружия плохо! Да и вообще мы не в курсе, что война - это плохо. Безусловно, в любой армии есть свои герои и ублюдки, но искусство на то и искусство, чтобы показывать общую картину, не выпячивая только лишь хорошее или плохое. Вообразите себе, что так же снимать будут о Великой Отечественной, где армия наших предков будет представлена в качестве группы мародеров.

Реалии кино и телевидения за последние несколько лет в российском рынке так или иначе львиной долей завязаны на войне и насилии. От продукций федеральных каналов, ориентированных на обывателя не ожидаемо более чем триллерное убийство времени под аккомпанемент недорогих трюков и невзыскательно поставленных перестрелок; сама военная тематика за последние годы особенно идеологически нагревается с сакрализацией великой отечественной: это приводит к установке стигм и табу, которые с каждым годом становится сложнее обсуждать с близкими людьми. Война романтизируется, и как следствие её смысловое значение отслаивается, а знак становится брендом. В этом понимании фильм Лунгина «Братство» избегает текущего мейнстрима блокбастеров на вроде «Т-34» и «Битвы за Севастополь».

Казалось, фильм бы можно было отнести к преемнику знакомых советских лент, предававших войну как действие и факт ужасу, утрате близких, всенощном разрушении, но «Братство» расходится здесь в пункте неизбежности, потому оно будет более понятно как «Кавказский пленник». По эффектной визуальной составляющей боевых действий близок к лентам о войнах в Персидском заливе как «Повелитель бури» Бигелоу или «Снайпер» Иствуда: операторская стратегия в позиции военного корреспондента, следующего за группой зачистки, несомненно ломает дистанцию до зрителя, иногда до неловкого оным ощущения себя вуайеристом.

Полёты Ми-8 на «горелой и высохшей» плёнке отчеканят в памяти «Апокалипсис сегодня», но «Братство» не держится хрестоматийных работ эпохи Нового Голливуда, таких как «Цельная металлическая оболочка», «Взвод» и др.: здесь не содержится единого внятного лейтмотива быта солдатской роты, операции смешиваются, действие как и герои то тут, то там, возникает ощущение полной сумятицы: война – это хаос.

Так и всякой травматичной живой памяти, повествованию свойственна обрывочность, затрудненная словесная выражаемость переживаний – и после просмотра это ощущение остаётся. Со зрителем говорило время, а в таких случаях ему лучше помолчать. Но это молчание все понимают, оно многозначительно. Уже чужды империалистические клише, вернее, мы наблюдали, как те становились жалкими и мизерными за возрастающей ценой человеческой жизни, за недостатками колониальной политики. Кто-то вспомнит фукуямовский «конец истории»: империя рушится, ведь её идейный стержень был демонтирован: коммунизм по Марксу достигался неотчуждаемостью труда, но человека слишком часто отчуждали от себя на пользу Родине, которой и так непонятны свои цели. С этими обломками до сих пор приходится кропотливо работать: «Братство» как нельзя подходит для актуального праздничного времени, разговорах о ценностях войны и мира, понимании целей и точки, куда мы как общество движемся.

8 из 10