Рецензии

И снова в мире пустота,
и ровно-ровно сердце бьётся.
Душа, как снятая с креста,
чиста – не плачет, не смеётся.
Ольга Красникова

Современный российский кинематограф постепенно заполонило «младое, незнакомое» кочевое племя: Пётр Буслов обретает «Родину» на Гоа, Роман Волобуев снимает Морру и иже с ней во Франции, а Вырыпаев, как старик Хоттабыч, на нековре, но самолёте переносит свою и без того интровертированную «беспокойную Анну» в гималайские пейзажи Ладакха. Дауншифтинг полного метра? Кто и в какие странноприимные края отправится дальше искать «для вдохновения ключи»? Поживём – увидим.

Впрочем, сейчас речь не об этом, а о самой меланхоличной картине самого авангардного российского режиссёра, которая, будь она книгой, начиналась бы с фразы: 'Жил-был Иван Вырыпаев, слыл знатоком модерна и «Танца Дели», а потом вдруг остановился, задумался и станцевал менуэт под названием «Спасение»'. 25-летняя же польская монахиня, по долгу служения церкви заброшенная на «Малый Тибет», впервые осознаёт, что ни о танцах, ни о песнях, ни о музыке (и не только группы «U2») ничего не знает и в помине. Тело Анны гнетёт вовсе не высота в 4000 тысячи метров над уровнем моря – это душа её от приближения горнего мира трепещет в сомнениях. Путешествуя по окрестностям, девушка беседует с первыми встречными, и из их слов в неё проникает такой оглушительный хаос, что делает непостижимое для её понимания окружающее пространство ещё загадочнее.

Лишённый фирменной экспрессии, авторский стиль Вырыпаева всё же узнаваем. В первую очередь, благодаря парадоксальности мысли (диалог о человеке-пылесосе) и картинки (монахиня, расхаживающая по улицам в подряснике, шапке бини, бутсах и с рюкзаком за плечами, или, простите, непосредственно в кадре справляющая нужду на унитазе); во вторую – традиционному сквозному говорению персонажей.

«Спасение» – это дежурная попытка размышлений вслух о вере, которые отечественные режиссёры почему-то предпочитают вкладывать в уста иностранных её носителей (вспомним для примера фильм «Иерей-сан. Исповедь самурая»). Вроде бы в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но наведываться в собственный, видимо, всё-таки страшнее. И Вырыпаев ничтоже сумняшеся отправляет польскую католичку в «последнюю цитадель» буддизма. Неформальное знакомство с официальным адептом веры не под гулкими сводами храма расширяет границы повествования и в то же время меняет его тональность. Невольно склоняешься к мнению о религиозной клаустрофобии автора, об отказе взяться за рассказ изнутри, ибо тема сама по себе обязывает, лишая повода для вольного обращения с ней, не позволяя опускать планку ниже допустимого и, безусловно, требуя знания материала.

Попытка изумительно красива – этого у неё не отнять. Благодаря оператору Андрею Найдёнову отдельные сцены напоминают полотна то Рембрандта, то Сальвадора Дали; на экране превалируют эффектные ракурсы и цветовые сочетания: «пыльное» синее и приглушённо-жёлтое, хрестоматийное красное и чёрное, чёрное и белое. Благодаря Полине Гришиной, чьи юные годы прошли в монастыре, кинолента обрела одухотворённое, не обезображенное чрезмерными интеллигентностью и оправой очков лицо.

Но ни живописность, ни фактурность идею не вытянули, она осталась холодной, отстранённой и безжизненной, будто Снежная Королева в сказке Андерсена или певица Йенни Линд – в его судьбе. Поэзия формы зияет провалами содержания. Картина, призванная было спеть гимн духовности, растворяется в туманной дымке гор и благовоний местных храмов и многоцветным колесом-мандалой катится по чистым землям будд прочь от славянского менталитета. Спасают ли обстоятельства Анну? Скорее, топят, как слепого котёнка. Спасает ли она себя, свою веру? Больше похоже на то, что прячется и прячет в укромном уголке.

Два тату, сделанных Полиной Гришиной в знак протеста после ухода из монастыря, как и творческий акт героини фильма «Авриль» Жеральда Юсташа-Матьё, увенчали отстаивание обеими девушками своего места в жизни вне церкви куда чистосердечнее, чем финал «Спасения» – утверждение Анны в правильности выбранного ею пути. Даже внедрение в сюжет НЛО не придало вырыпаевской пустоте ни эйфории, ни келейной суггестивной силы, не превратило её в таковую, что «при мысли о ней видишь вдруг как бы свет ниоткуда». Попытка выглядит заправской софистикой, от неё не дрожат струи «непостижного света». Хотя, возможно, как и в вопросе с наполовину полным или пустым сосудом всё упирается в то, каким/какой его/её узрели именно Вы.

О, есть неповторимые слова,
кто их сказал – истратил слишком много.
Неистощима только синева
небесная и милосердье Бога.
(Анна Ахматова)

Это самый простой, не побоюсь этого слова, примитивный фильм Вырыпаева — это касается смысловой нагрузки, которая прозрачна настолько, что становится скучно, да и художественный подход отсутствовал, конечно, если не брать в расчёт красивые пейзажи, ну уж здесь постаралась матушка природа, люди искусства совсем не при чём. Но такое мнение складывается сугубо на фоне остальных работ режиссёра, поэтому киноманская некомпетентность будет только на руку любознательному зрителю.

Фильм о поиске себя. Точнее об обнаружении своей личности, её живости, желании узнать себя поближе. Религия и её прямая функция уничтожать, обезличивать, «стадозировать» Человека и превращать того в овощ, не способствует личностному развитию — вот такое открытие постигло главную героиню, добропорядочную монашку (других не бывает). Но это если в грубой форме и не отрицаю такой возможности, что конфликт интересов мною надуман, всё же так было смотреть намного интересней. В новой обстановке она обещала больше молиться, так проще жить, но вместо этого, переболев, решила познакомиться ближе с тем миром, который создал её Бог (по мне это очень интимный вопрос, поэтому для каждого он свой). Встречает людей, общается, видит себя со стороны задаётся главным вопросом — кто я?, и как водится, ответы ищет в скитании и одиночестве. Там, в горах, она благодарит Бога за эту красоту (на море делаю тоже самое) и понимает, что служение и вера немного разные вещи, поэтапно разные, что Бог всегда с нами, в чём всегда нужно и важно уметь сомневаться, другого пути к монашеству нет. И это есть главная проблема церкви — в своё лоно она принимает ещё несформировавшихся людей и зачем-то мучает их своими догмами, делая из них марионеток, бубнящих заученные мантры, а не одухотворённых личностей, которые способны реально помочь. Помните, это моё субъективное мнение.

Всем желаю приятного просмотра!!!

Вчера нас дети водили в кино. Смотрели в зале на 14 мест, на диванах, со столиками. Сзади сидела пара в возрасте, которая общалась громовым шепотом на юридические и бытовые темы. Еще они шуршали. Просто все время шуршали и раздражали. Я сдержалась и даже не оглянулась, чтобы испепелить взглядом, дальше будет ясно, почему.

Смотрели мы фильм режиссера И. Вырыпаева 'Спасение'. Мне показалось, что режиссеру лет 20 с хвостиком, но точно не больше 30. Потом выяснила, что он мой ровесник. Спойлерами фильм не испортишь, поэтому расскажу. Польская молоденькая монахиня приезжает служить в Тибет. Летит на самолете, едет в такси, заселяется в гостиницу, откуда ее должны, но не могут забрать из-за непогоды. Пару дней она бродит по окрестностям, потом ее забирают таки и доставляют к месту службы, где она встречает русского фотографа, которого играет режиссер. И ничего не происходит.

Теперь о том, почему я решила, что режиссеру Ивану годков всего ничего. Более беспомощной картины из тех, что претендуют на смысл, я еще не встречала. Ну или не помню. Что хотел автор сказать, не ясно, потому что ничего так и не сказал. Зато в фильме есть все, что нынче быть должно. Не хватило только косяка, его заменили местной водкой. Наверное, по закону про косяки нельзя. Есть христианство, адепты которого сами не знают, верят они или нет. Есть Тибет, потому что сейчас без Тибета никак. Раньше можно было вставить Индию, но она уже в зубах завязла. Есть рокмузыкант. Буддийские монахи. Самолет. Рюкзак. Добрые азиаты. Инопланетяне. Бэкпекеры. Прозрение. Порядок можно применять любой, потому что все равно все в кучу и между собой не связано. Даже прозрение можно воткнуть в любое место, так как оно не является следствием ничего.

Я на автора немного обиделась. Он зрителя не уважает. Жует, жует одно и то же. Я два раза не повторяю, два раза не повторяю. Чтобы любой дурак понял. Хотя, кажется, Иван претендует на фестивальное, интеллектуальное. Приемы, используемые для донесения мысли, оригинальностью тоже не блещут. Монахиню раздевают, кладут спать в трусах и почему-то в огромных носках. Наверное, чтобы показать, что под подрясником у монахини есть тело, если вдруг кто не догадается. Мерзнут у тела почему-то только ноги. Правда, тело не ест, только пьет. Наверное, чтобы слишком не приземлять. Ну и раз тело пьет, то оно должно писать. Процесс показан достаточно подробно. Из-за этого я рада, что тело не вкушало пищи, потому что потом вдруг бы пришлось смотреть, как оно какает.

Монахиня все время ходит в горы, чтобы побыть одной, справиться с искушением. Наверное, отсылают нас к искушению Христа, но тут было недостаточно прожевано, я поперхнулась и не поняла, хотя и повторено было дважды, повторено дважды.

Но хочу и спасибо автору сказать. Он проверяет зрителя два раза за фильм: 'А вы что подумали?'. Я все плохо думала, а героиня нас обманывает, остается чистой и верной.

Перед финалом, заканчивающимся встречей с русским фотографом, который в темноте ходит и снимает храмовые фрески (очень забавные) с рук, сестра Анна уже и клобук снимает, и сидит нецеломудренно. Зритель уже все решает, но нет, но нет. Второй раз обманывается.

Что хочу автору сказать. Тема сисек не раскрыта. Это хорошо. Монахиня не уходит в мир, простоволосая и сияющая. За это спасибо. Это даже небанально как-то. А что фильм не получился - ну ничего, ничего. В следующий раз. Жена у вас очень красивая, автор, зато. Но косяка явно не хватает, чтобы проникнуться. Хорошо бы выдать и героям, и зрителям.

Министерству культуры спасибо, что второй Левиафан не профинансировало. Лучше уж и правда такое кино поддерживайте, если пока ничего другого нету.

Удивительно, как много я написала на пустом месте. Надо работать над ясностью слога.

Можно ли говорить про финал, что он заканчивающийся?

Фильм «Спасение» свеж и очень красив. Глазу красива очень натуральная и живая картина, посыл же красив для души. Посте просмотра не хочется слов и обсуждений, не хочется споров, в картину не хочется ничего добавлять, из нее не хочется что-то выкидывать. Просто помолчать и подумать. Подумать о боге и религии, причем не о какой-то конкретной, будь то христианство, буддизм или иудаизм, а о религии в целом, о влиянии ее на человека.

Молодая монахиня Анна, на чью долю выпало испытание отправиться в далекий путь что бы по окончании его продолжить службу в небольшом приходе в гималайских горах, такая молодая и хрупкая на вид, но, несмотря на это она производит впечатление человека уверенного в себе. Она взволнована, но не боится, ее вера в себя и в бога крепка.

По пути из польского монастыря в тибетский приход она сталкивается с испытаниями и искушениями в виде физического недомогания и знакомства с новыми людьми, ведущими чуждый для нее образ жизни, сталкивается с далекой для нее культурой и религией. В этот момент, я думаю, Анна понимает для себя единство всего, понимает и впервые может оценить насколько богат и разнообразен мир. Но вера молодой монахини не пала жертвой этой оценки, я думаю, она просто научилась принимать неизвестное и новое.

Для себя я решила что этот фильм о новом взгляде. Фильм о смиренном принятии мира, о познании, о силе личности, о смелости и, конечно же, о вере.

Я не хочу давать каких либо оценок касательно подбора актеров, игры, режиссуры или сценария. Я ничего не могу сказать относительно технических моментов, на мой взгляд фильм просто красив, как есть.

9 из 10

Образ России и то, что Вырыпаев рассказывает в интервью о своем фильме, для меня прошли мимо. Вообще все выглядит так, будто это было додумано потом для придания некоторого дополнительного интереса.

Молодые монахини всегда вызывали у меня вопросы и жажду «подсмотреть» их быт. Глянуть на мир их глазами: что им интересно, что волнует, восхищает, отвращает. Этот непопулярный стиль жизни, назовем это так, заставляет современного человека удивляться: «Совсем молодая, а губит лучшие годы…» и т. д.

Анна очень искренняя с собой и другими, а фильм — просто возможность за ней понаблюдать. Некоторым не понравились длинные безмолвные сцены, подробности вроде похода в туалет, показанного нижнего белья и прочее.

Но Анна наедине сама с собой: она в трусах, потому что носит трусы и подразумевается, что никто не смотрит, она ползает по скалам, потому что ей хочется этого, перекладывает вещи- так ей кажется лучше. Никто не гонит ее встречать рассвет, она не играет сама для себя роль путешественницы или человека, которому надо что-то найти или понять.

Покупает кроссовки просто как обувь, шапку для удобства: цвет и форма не имеют значения, а также то, как она в них выглядит. Давно ли кто-то из нас делал действия без оглядки на то, как он при этом выглядит в своих и чужих глазах?

В диалоге про пылесос затронут замечательный вопрос, который так или иначе приходит ко всем людям: а можно ли перестать собирать свою жизнь в виде воспоминаний и опыта? Что есть человек в каждый момент его существования? Что на самом деле остается у нас спустя время и помогает ли это нам идти дальше?

Как атеистке, мне жаль, что вывод Анны в финале именно такой, но это ее право и желание. Я ожидала, что масштабы и осознание себя скажут ей что-то о возможностях и перспективах…

Тем не менее приятно сознавать, что люди, такие маленькие на фоне Тибетских гор, — существа любопытные и любопытствующие, хотя и очень разные.

8 из 10

Арт-хаус - это мысль. Вообще странно применять какие-либо клише и названия для фильмов, фильм или хороший, или посредственный, на худую беду он может быть совсем плох, и статус 'арт-хаусного' никак не спасет. Я бы и рад бы был отложить в сторону все категории, но мне Иван Варыпаев не оставляет выбора. Такое ощущение, что он сам изо всех сил старается доказать, что его фильм 'интеллектуальный', 'элитарный', 'арт-хаусный'.

А получился слабым. Вообще плохой. Плеваться начинаешь с 20 минуты.

1) Да модно снимать теперь 'живой' камерой, но тут-то почему нет штатива? Статичные планы и все подергиваются, для какой это цели? Типа взгляд живого человека или что? Художественно не оправдано, да масса фильмов так и снимается, но здесь-то какое оправдание? Потому что 'арт-хаус'?

2) Полфильма героиня обнимается со скалами и ползает по ним. Зачем я должен смотреть на это? У Тарковского в 'Ностальгии' герой шел со свечкой по дну бассейна и был в этом смысл! Был смысл в долгих кадрах 'Соляриса' и вообще в массе фильмов. Здесь же просто она ползает по камням, смотрит мечтательно в даль, обнимается с глыбами, сидит ждет самолет в аэропорту, сидит на ступенях, просто идет по городу. Да куча бесполезных, пресных как старая горбушка кадров.

3) Кадры природы мало того, что вставлены порой откровенно не к месту, так еще и повторяются. Здорово снять широкоформатный кадр на прекрасную камеру, но это ведь не значит, что он к месту.

4) Да и что у монахини уровень интеллектуального развития ниже среднего? Не надо быть рок-фанатом, чтобы знать U2, и в конце-концов - да что такого, что кто-то их не знает? Что ты, Чарли, сто раз ее спросил шутит она или нет? Что за белесый разговор, натуженно - арт-хаусный? А разговор про пылесос, что ты Анна въезжаешь-то сто лет в то, что тебе хотят сказать? Да и как вопросы исповеди, веры и смысла жизни просто свести к пылесосу? Более примитивной метафоры сложно представить. С легкой руки уравняли исповедь и психолога, что за недалекость? Духовных скреп бы вам добавить, маестро:D

5) Рок-музыкант обязательно с хохолком и в кожанке, даже в Тибете. Он и спит видимо так, ну что они рокеры такие. Девушка-хиппи раскинула ноги на 190 наверное градусов, а футболка ну почти показывает грудь, чтобы проявить наглядно зрителю контраст нравов. И что за начало разговора про секс с монахиней? Кто писал этот диалог? Почему 5 минут они обсуждают одну и ту же вещь? Почему там бессмысленные фразы?

6) Не снимай про то, о чем понятия не имеешь. Анна - не монахиня. В чем ее монашество? Она вообще не верующий человек, да посмотри ты, Иван, хоть фильм 'крестный путь', там девочке 15 лет и она в разы более верующая, чем твоя монахиня, которая даже помолиться нормально не может. Когда болеет, она не молится, а пьет аспирин и валяется в трусах. Она на камне просто сидит и куда-то смотрит. Понаблюдайте, как режиссер, за монахами, почувствуйте, что такое вера. Это не в рясе ходить, это внутренняя сила, это мироощущение, где все это в монахине?

7) Главная героиня вообще какой-то фантом. Безхарактерное существо, мотивов которого не понять. Она в рясе и не монахиня. Чтобы подчеркнуть ее 'ботаничность', ей еще и очки одел режиссер. А когда она типа немножко начинает 'чувствовать краски жизни', она очки снимает. ГЕНИАЛЬНО! Сняла - одела - четкий индикатор. В какой момент в ней происходит перемена? Когда она стругает в туалет? Когда она в него ходит? Когда шла вдоль дороги на фоне природы? Когда увидела летающую тарелку? Где момент изменения сознания? А какое сознание было до этого? Кто она вообще? Она не спорит с хипстером, не отвечает ей кротко и достойно свою позицию. Рокеру не говорит ничего, кроме своего неведения какой-то рок-группы. Может быть, она должна была измениться, когда парень играл на гитаре? И все что ли? Она, видимо, первый раз слышит музыку, и никогда не чувствовала восторга от музыки Баха или Моцарта? У нее монастырь для аутистов что ли?

Зачем вы ее раздели? Зачем мне смотреть на прекрасные ноги героини? Да, симпатичные, да под рясой, оказывается она прелесть. И что? Хотите сказать она свою жизнь похоронила? Что за банальный взгляд?

Почему она никогда не вступает в разговор? Она в упор не видит людей и не вступает в диалог.

8) Почему в конце, когда вы появляетесь в кадре, вы заводите такой до ужаса неестественный диалог? И что за нереальный ответ у Анны? Она откуда сделала этот вывод?

Вы же были в Тибете, вам же должно быть известно, что окружающий мир не меняет человека. Не могут изменить человека красивые горы или облака низко над землей. Не меняет его и простое посещение буддистских лавок или храма. Залезь хоть на самый высокий уступ в Тибете, закури там хоть сто сигарет. Хоть сто раз скажи себе 'я приехал сюда просто понять себя' и ничего ты не поймешь. Иллюзия растает как дым в воздухе. От себя не убежишь - вот такая страшная и прописная истина. Вы ведь это тоже понимаете. Ваша героиня - хиппи понимает, что не надо быть пылесосом и при этом пьет и сумбурна и в целом несчастна. Даже в Тибете. Даже понимая, что она не пылесос.

Фильм стоит вдалеке от прекрасных картин мирового кинематографа.

3 из 10

Она, красивая, искрящаяся сексуальной энергией, скрытой под сутаной, 25-летняя Анна, садится в автобус № 175, следующий по маршруту до аэропорта им. Ф. Шопена. Пункт назначения – край Ладакх в тибетской Индии.

Кто смелее? Тот, кто считает, что понял свои ошибки и нашел способ их не делать? Или тот, кто отрекся от «этого» мира и освободил себя от возможности ошибаться? Тот, кто понял, что внутренний и внешний мир – это одно и тоже? И внешний мир приносит проблемы, нужно не допускать его до своего пыльного мешка?

Если Бог есть, то где он? В какой момент нужно уловить его присутствие? В церкви, когда слышишь молитву, или когда сам ее читаешь, или когда приехал в неизведанный край, остался один на один с горами, прошелся по улицам, встретился с затерзанными странниками? Одну из которых одолевает шизофреническая идея, что она пылесос, другой подсознательно душит в себе потенциал Пола Дэвида Хьюстона. Мир смотрит на Анну, даже если она думает иначе. И проникает в сознание с мыслями незнакомцев, с водой с аспирином, во сне на высоте 4000 метров над уровнем моря. Проникает нетравматически, не раня девственную плеву ее мирского восприятия. Она чистый ребенок, непосредственна и невозмутимо признает, что не знает современной музыки, не понимает, к чему клонит 25-ти…27-ми, но выглядящая на 40 незнакомка. Зачем им эти рассуждения, если они не приносят облегчения, а только еще туже набивают внутренний мешок?

Созерцательный фильм, который на первых кадрах кажется цветной Идой, повергает в священный трепет, когда осознаешь, какой трюк проделал с нами режиссер: каждого из нас, зрителей, он оставил в зале наедине с собой среди каменистого пейзажа, озвучил вопросы, которые и так не сходят с уст изо дня в день, выделил нам по полтора часа на размышления: Как ты живешь? Хорошо? Что значит «хорошо»? Just fine? Или за этим «хорошо» скрывается одна из самых трудных просьб: «Помоги мне»??? Каждому по вере его воздастся. Усомнился, значит убедишься. Запутался, значит разберешься. Ушел, значит вернешься.

Там, за пределами пузыря, нет спасения. Они мучаются вопросами, считают себя пылесосом и страдают, что не являются частью всемирно известной группы, когда она, Анна, утомленная лишь горной болезнью, свободная от рабства, пыли и терзаний, прочитав молитву, выходит из церкви и, сидя на ступеньках, может сказать себе, что Бог есть. В этом-то у нее никогда сомнений не возникнет.

8 из 10

Ну, во-первых, совет всем, кто думает этот фильм смотреть и уже знаком с творчеством режиссера — отбросьте все что вы знали о нем ранее. Фильм получился новый и другой. Не надо его сравнивать с любимым мной, например, танцем Дели или непонятным (мне) Кислородом. Это какой-то новый Вырыпаев.

Во-вторых — хоть убейте не смогла увидеть эту глубокую мысль, которую сам режиссер озвучивал «фильм о России», да никакой там России не было — фильм о каждом, фильм о внутреннем поиске Бога и себя.

История совершенно созерцательная, жизненная простая, да и сюжета особо нет, просто наслаждаешься тишиной, прекрасными видами, и теми историями которые происходят с героиней. Мало их там — всего три, но вам будет достаточно.

Примечательно и то, что автор вроде как (если верить его словам) хотел показать нам образ девушки у которой конфликт с внешним миром.

Не видно там этого конфликта, зато виден совершенно обычный и понятный конфликт, который мы все с вами переживаем — а кто я?

Неужели я то, что я делаю?

Неужели я — это моя профессия, моя вера, мои принципы?

Где за всей этой внешней шелухой — настоящие смыслы?

И милая Анна, которая приехала за 1000 километров в Гималаи — находит ответы на все вопросы, в середине фильма есть такой момент, на котором если вас зацепит — значит фильм понравится, а нет так и не поймете о чем была речь.

Скажу так — я в восторге, когда эта милая девушка надев сумасшедшую шапку и удобные кроссовки, шагала по горам, я шла рядом с ней.

Фильм — глоток потрясающего смысла, глубокой идеи о том, как важно найти себя и поверить в себя. И тогда все вокруг приобретает новый смысл.

Ну и концовка на редкость неожиданная и меткая.

Просто супер, жаль брутальные уральские «лица» не оценили моего восторга и люди с сеанса выходили с плохим настроением.

А я выходила точно зная, что пылесосом никогда уже не буду. Всем смотреть!

«Спасение» Вырыпаева. Между чисто фестивальным кино и массовым, между потрясающими видами и живой, не всегда художественно впечатляющей камерой. Начинается как роуд-муви, где-то превращается в «подглядывание», а между ними — 15-минутные ключевые диалоги. Состав в «Спасении» уже зарекомендовавший себя — типичный голос вырыпаевского кино, Каролина Грушка, Казимир Лиске, потрясающая музыка от Самсонова. И плюс открытие — художница Полина Гришина, собственно, главную роль она и исполняет. «Спасение» — о пути и укреплении. Монахиня оказывается на Тибете, среди местных верований, предоставленная сама себе, и начинаются вопросы и раскопки)

Героиня Грушки выводит ей теорию, что человек — пылесос, который периодически вытряхивает накопившуюся пыль и грязь, освобождает место, и копит новую. А главная-то цель — вообще не быть пылесосом.

А Казимир Лиске просто поражает игрой на гитаре, пением.

Сама сестра Анна восхищается природой и пытается примирить внутренний мир с внешним, присматривается, интересуется, но в итоге приходит к главному — Бог есть)

А до меня дошел секрет, как же понять, что тебе нужно. Рефлексия по-вырыпаевски. Найти собеседника, говорить, не думая, обо всем, что на душе, повторять это, зацикливать, задавать вопросы, не задавать, не отвечать на них, затем отвечать и давать ответ себе. В итоге приходить к какому-то смыслу или приходить к тому, что лучше бы вообще ни к чему не приходили.

И, кажется, шажок на пути к пониманию и спасению — искренние размышления.

8 из 10

Потому что крутая музыка, потому что невероятные диалоги, но… зачем третий, совсем нереальный эпизод?

После 'Спасения' приходится окончательно признать – я не понимаю, как Вырыпаев мог сделать 'Эйфорию'. Воздушную, художественную, тонкую, красивую. На контрасте с остальной его работой и в кино, и в театре (про который он прямым текстом подтвердил именно то, за что я его ругал,– 'театр это вид литературы'), словно другой человек делал.

После текстоцентричных 'Танца Дели' и 'Кислорода' трейлер 'Спасения' дарил надежду на возвращение к художественности 'Эйфории'. Но нет, опять лобовой удар и проповедь, а кино – всего лишь 'средство расширения аудитории'.

Увидев перед просмотром слова Вырыпаева, что главная героиня олицетворяет Россию, после фильма я шутил: 'Сейчас все объясню. Монашеская юность – советские времена. Отъезд из монастыря – падение железного занавеса, страна знакомится с миром. Диалог с Грушкой про пылесос – перестройка, избавление от идеологического мусора. Дальнейшее раскрепощение. Диалог с американским музыкантом, разговор про U2 – знакомство с западной культурой. Стыд за прошлое. Изменение стиля, языка (превращение монашки в хипстера в желтой шапке). Открытость свободе, покорение вершин. Полеты мысли (вплоть до летающих тарелок). А потом опять откат назад, да еще и более дикий (католический приход в Тибете с азиатским Христом). А надо общаться, открываться миру, учиться!'

Ну, пошутил и пошутил. Но прочитав ряд интервью самого Вырыпаева, ужаснулся, как близок оказался. Иван Александрыч и здесь опять прямолинеен, антихудожественен, догматичен, как заведенный твердит 'коммуникация, контакт' и продолжает воспроизводить чужие идеи (см. Уилбер, интегральная духовность).

Не режиссер, а проповедник-сухарь. А публике достаточно увидеть картинки Тибета, услышать смазливую песню под гитару и пустой псевдоэзотерический диалог про 'ты не пылесос'. Остальное не замечается, а отношение с искусством кино – вообще по боку.

Вот, например:

'- Это фильм не про Тибет, а про Россию, хотя русской темы там нет – я таким его задумывал. Нет потому, что я хотел добиться метафоричности. Сейчас, после долгого периода, когда страна была закрыта, мы сталкиваемся с другими культурами. Сегодня, в силу технологий, мир перемещается к нам. Посмотрите, как мы испугались: чего стоит одна война – мы не готовы соприкасаться с чужими культурами, мы держим оборону, для нас это трудно. Поэтому нужно научиться налаживать коммуникацию, это тема номер один, номер два и номер три.

- Для меня это фильм о моей стране. Прежде всего о моей стране. Образ моей страны я представил в виде главной героини. Я попытался показать, как выглядит наша главная российская проблема – коммуникации с 'другим' миром. И как важно наладить эту коммуникацию, но не потерять себя.'

Ну хоть помолчи, дай людям вложить в твою проповедь свои смыслы – увидеть что-то большее, не ограничивай своими линейными смыслами. Но нет. Талдычит, как заведенный. Долбит, как на партсобрании.

'- Уже хватит искусства. Заниматься искусством и в театре, и в кино мне уже не интересно. Когда искусство ради искусства, когда просто делают искусство. Искусство – это средство, с помощью которого надо делать более важные вещи.

- Главным, ключевым для меня является тема. А через что она выражена, для меня всегда имело очень посредственное значение. Сюжет, форма – это лишь способ, средство.

- Я не снимаю фильмы, на которые идут, чтобы насладиться чистым искусством кино.

- Где слово, там я дома, а где камера — нет

- Я не вправе считать себя полноценным кинорежиссером. Это не мое основное занятие. Я все-таки в первую очередь драматург. Кино же для меня – прежде всего, возможность обратиться к большей аудитории.'

Ну, хоть честно.

А теперь самое интересное. Только что в рамках Амфеста показывали 'Кумико – охотница за сокровищами'. Так вот этот фильм, очевидно, совершенно не преследуя целей Вырыпаева, ничуть не хуже доносит и его 'тему'! Японская социопатичная девушка с проблемами в семье и на работе, погрузившись в нездоровые фантазии, отправляется в Штаты, чтобы найти чемодан с деньгами, который Стив Бушеми зарыл в конце 'Фарго'. На пути ей встречаются персонажи, которые пытаются кто как помочь, но в силу проблем с той самой коммуникацией и собственных иллюзий, девушка не в состоянии найти общий язык, причиняет им разные неприятности, и в итоге... смотрите сами.

И вот, ей-богу, в 'Кумико' легко можно увидеть все, что Вырыпаев пытается сказать 'Спасением' (а многое – даже лучше): хочешь – историю взаимоотношений России с окружающим миром, хочешь – темы проблем коммуникации, хочешь – собственно то, о чем сам фильм без притянутостей (одиночество, сокровища всегда с нами, внутри, надо замечать людей, протягивающих нам руки, не гнаться за бесплодными фантазиями и т.д. и т.п.)

В этом и есть основное отличие искусства, многопланового, художественного, скромного, открытого множественным интерпретациям, от публицистики (а именно этим, по сути занимается Вырыпаев в 'Спасении'), хотя 'Кумико' – фильм совсем не идеальный.

Отдельно подчеркну, что со взглядами Вырыпаева согласен, разделяю его ценности и интенции, но такое отношение к искусству принять не могу. Уж лучше тогда просто статью написать, эссе – действенней и честнее.