Рецензии

Полюбили мы Полину
Сердце бьется об штанину...

Почему-то более всего запоминается эта строчка из кино, да еще красиво выстроенные, но такие холодные кадры (дело ли только в осенней природе Западной Сибири?). На их фоне кривляются неубедительные авангардисты (вот Маяковский в желтой кофте был убедителен), поголовно влюбленные в Полину Швейцер. Списанная с Ларисы Рейснер, она кажется самым неудачным элементом сюжета; Лариса хоть красавицей была, да умной женщиной, Полина же лишь сурово двигает широкими челюстями.

Настоящие футуристы пошли не за классовой революцией, они пошли за биением новой жизни, которая дарила силы, вдохновение, титаническую работоспособность. Наши герои унылы и бессильны, как какие-нибудь декаденты. Все, что они делают, они делают вяло и безжизненно, без огня в глазах и сердце - не удивительно, что ни у кого и с Полиной не получилось. Не удивительно, что проиграли они даже не новым, более грозным силам истории, а таким тихим и наивным ненцам, в которых просто оказалось больше жизни, больше страсти. Ведь сердце должно быть не в штанах, а в груди...

«Ангелы революции» — новый фильм Алексея Федорченко, вызывающий в памяти его дебютную ленту «Первые на Луне», на что указывает атмосфера стеба, анекдотических авантюр авангардистов, напоминающих квазиреалистическое путешествие на Луну советских космонавтов. Режиссер очень хорошо понимает сам дух авангарда, его планетарный, вселенский замах, огромные эстетические амбиции и художественный пшик на выходе, нелепость результата. Все это мило, забавно, смешно, но не более того.

У Федорченко — потрясающее чувство детали, он может построить шикарный символический кадр, создать увлекательную в визуальном отношении сцену, но вот чувством драматургической композиции он не обладает, не может соединить эпизоды в единую осмысленную последовательность. В этом главная беда не только его, но и большинства современных российских режиссеров (вспомним, к примеру «Сказку про темноту» Хомерики). Все таки кино — это структура и ритм, это безупречно работающий механизм, своего рода живое существо со своим сердцебиением (которое есть монтаж), с дыханием, с биологическими часами.

Ритмика кинопроизведения — одна из самых сложных тем: как режиссура должна использовать монтаж, чтобы он ее не вытеснил, чтобы не получилось клипового хаоса? В то же время, чтобы замысел не стал тиранически вытесняющим любую случайность на съемках, что и является причиной сухого, скучного кино. «Ангелы революции» скучны в самом примитивном смысле этого слова: артистическая анемия актеров, не способных зарядить зрителя эмоциями, заунывный, вялый монтаж, нарушающий пропорциональность сцен. В кино самое главное для режиссера — чувствовать кинематографическое время, интуитивно ощущать последовательность каждого эпизода, каждого плана.

Это очень сложно, великие идут к этому годами, но что мы видим здесь — анекдотические, забавные, сделанные не без фантазии эпизоды, никак не связанные в единое целое. Но это претензии к форме. Теперь о содержании. История авангардистов, призванных партией культурно колонизировать лесных ненцев, — сам по себе анекдот, в котором анемичное поведение авангардистов резко контрастирует с естественностью поведения первобытных племен. Федорченко в своих последних фильмах идет по пути Херцога, выступая режиссером-антиглобалистом и певцом малых культур, но когда эта апология подается в форме анекдота, на выходе и получается не более, чем анекдот.

Все это, конечно, печально, учитывая, безусловно, зрелую визуальную культуру картины, но попытка соединить стиль своего дебютного мокьюментари с поздними фильмами и малых народах, обернулся для Федорченко стилевой катастрофой. Это несоединимые моменты — снимай либо анекдот в стиле «Первых на луне», либо этнокино, в духе Херцога или Махмальбафа. Третьего не дано.

Меня этот фильм потряс.

Художественные достоинства очевидны - отличная игра отличных актеров; крепкий, не провисающий сюжет; живая, 'дышащая' картинка...

Но меня не это покорило. Я в восторге от того, как бережно, с какой любовью автор подходит к самому сложному, противоречивому периоду российской истории.

Революция. Гражданская война. Красный террор. Кровь, кровь, кровь... И невозможно понять: что это? Безумие? Вот так, вдруг, с ума сошло все население и бросилось колоть друг друга штыками, грызть зубами? Обычно, говоря об этом историческом периоде, мы занимаем одну из сторон, а вторую демонизируем. Или мы клянем красных дьяволов, огнем и мечом наводящих новые порядки, или кулаков-недобитков, из-за сундука своего нафталинового добра льющих кровь пламенных романтиков от революции...

А в этом фильме сочувствие вызывают все герои. С одной стороны - красные агитаторы. Фантастически, невероятно талантливые, искренние, вдохновенные. Да, они не ангелы. Но каждый по-своему прекрасен, а главное - прям, честен, каждый твердо занимает свое место в авангарде войны с традицией. И с другой стороны - туземцы-ханты. Родные дети тайги, светлые, крепкие, надежные, люди, честно и искренне преданные дремучей традиции, такой же древней, как сам народ, держащиеся своих тысячелетних устоев, черпающие в них силу.

Все - хорошие. Все, в общем-то, незлые. Однако ж итог - прекрасные авангардисты, блестящие, талантливые, лежат, варварски убитые толпой, в промерзшей таежной избушке. Люди тайги, отважные, сильные охотники, перестреляны красноармейцами, а те, что не убиты пока, едут на допрос и пытки, волочатся за санями, полуголые, по снегу... И это ведь не вымысел, это правда было! Фильм не документален, конечно, он вообще тяготеет к гротеску (а не снять иначе про те удивительные времена, тогда все было гротеск!), но основа сюжета - реальное историческое событие.

Как, как такое могло произойти, как две группы честных искренних, хороших, в общем-то, людей? Этот фильм показывает, как. И ему веришь. Я - поверил.

10 из 10

Очередной фестивальный фильм, который признан критиками и жюри только из-за того, что пропаганда антисоветской культуры в мире оценивается больше всего, все сводиться к том, что большевики и вся советская власть были некомпетентными и безграмотными людьми.

Сюжет фильма заключен в освоении и приобщении народов севера к культуре «нового строя». Это поручают девушке и её товарищам, которые ведут себя на чужой земле совершенно наплевательски к традициям и обычаям других людей, что представляет элиту советской исполнительной власти какими-то недалекими. Михаил Булгаков прекрасно показал всю абсурдность советского строя в Собачьем сердце, но тут же это показывается на грани сюра. В этом фильме советские граждане просто недалекие персонажи, а народы севера так и более того.

Деньги, потраченные на картину, были по-русски поделены министерством, другого объяснения я не могу предположить, это единственное что-то русское в этом фильме. Кинофильм «Дурак» был снят за меньшие деньги, но актерская игра в этом фильме была просто прекрасна, сюжет был поистине цепляющим и остросоциальным. Показали простого русского парня, который действительно оперирует православными нормами поведения, что делает этот фильм более философским и главный герой вызывает больше сопереживания в процессе борьбы с «пресловутой системой», которая побеждает, герой умирает на глазах зрителя, но поселяется в их душах.

Сопоставляя философскую составляющую этого фильма, можно сказать

Фильм «Ангелы революции» представляет собой смесь антисоветских карикатур времен «холодной войны», из чего можно сказать, что целью автора не было снять достоверный исторический фильм, а получить признание на фестивалях, где присутствует иностранная публика, думающая о русских, как о дикарях седлающих своих медведей, одевающих свои шапки ушанки, выпивающие бутылку «Столичной» и играющих на балалайках, танцуя при этом безумные танцы прибывая в состоянии белой горячки.

Очень символично смотреть это 7-го ноября. Да здравствует Великая Октябрьская Социалистическая Рэволюция! Ура! Урррааа! Также необходимо отметить, что лет 30 назад этот фильм стал бы шедевром. В нем и теперь есть что-то супероригинальное, эпизодами даже гениальное, но общая тема совсем не затрагивает. Рассчитано на людей постарше, национальных простигосподи меньшинств и жителей очень глубокой глубинки.

Из врезавшегося в память — памятник Иуде как отрицание веры в Бога (где-то это было описано, но смотрится довольно весело, несмотря на болтающийся монашеский труп на этом памятнике). Смертей в фильме много, но, поскольку природа — одна из тем фильма, то смерти воспринимаются довольно органично, кроме, разумеется, убитого оленя, пусть даже это домашнее животное и пусть даже руками нанайцев. Или кто там. Ханты-манси, ненцы, латыши — все в кучу перемешано, в фильме миллион символов, образы запоминающиеся, звуковой ряд впечатляет. Явный закос под великих мира кинематографа, но, к сожалению, тема фильма довольно слаба, чтобы претендовать на что-то большее. Ну, какое мне уже дело до концепций восприятия героев рэволюции, ущемлении прав малых народов, даже природных катаклизмов. Все это где-то там, нереально далеко. Моя кожа толстенькая и ее такой сентиментальщиной не пробить.

Тем не менее, очень верно подмечено, что застывшие традиции малых народов настолько неискоренимы, что их даже сейчас можно потрогать руками. Включите какое-нибудь калмыцкое телевидение и там будут однотипные, как при Брежневе, новости, состоящие из трех частей. О главе региона. О старом дедушке каком-нибудь, воевавшем за нашу свободу, за чистое небо над чем-то там. О детях, готовящихся стать достойными гражданами. Собственно, опять же из истории, помнится во время Великой Отечественной Войны году к 43-му советские войска приобрели некий другой облик, более типа патриотичный, так как состояли из выходцев Средней Азии, Кавказа и т. д., которые с трудом понимали — что вообще происходит.

Фильм на блеклом небосводе нынешнего российского кино довольно выдающийся, смотрится не очень легко, но временами довольно интересно. Еще из реальных моментов — прием в отряд добровольцами с петлей на шее, в воде и по тебе из пулемета стреляют. Хорошая возможность выбрать — утопиться, утонуть или быть расстрелянным. Как говорил Гумилев,

Не укрыться от доли кровавой, что земным предназначила твердь

Но, молчи: несравненное право — самому выбирать свою смерть.

Умрем же под Москвой. Как наши братья умирали. Не было у меня братьев, поэтому сами, сами как-нибудь.

Если аккуратно снять кожу, убрать потроха, срезать всё мясо с фильма «Ангелы революции», то обнажившийся скелет окажется предельно голливудским. Для решения сложной проблемы на далеком экзотическом Севере вызывают Полину Революцию, за плечами которой кроются этнографические подвиги. Эдакая помесь Индианы Джонса с Ларой Крофт. Она набирает «команду мечты» из самых лучших деятелей культуры, и они едут преобразовывать Югру (кинуть кольцо в Ородруин, убить Императора и спасти Вселенную, освободить принцессу, попутно завалив реликтовую рептилию). Согласитесь, подобных фильмов – тьмы. И «Ангелы» могли бы стать таким же.

Если бы не «мясо».

Екатеринбуржский режиссёр Александр Федорченко, известный (в том числе, и зрителям «Амурской осени») по необычным фильмам «Овсянки» и «Небесные жены луговых мари», в одном из интервью сказал, что в «Ангелах революции» ему захотелось придумать страну без штампов. Так и сказал: «придумать страну». Те, кто видели фильм, помнят удивительные безумства, творившиеся в кадре. Не знаю, удивлю ли я вас, но почти всё, что было показано в кино – исторические факты, имевшие место быть. Авторы просто сконцентрировали их в одном сюжете.

Итак, 1934 год. Тёмные ханты не желают приобщаться к прогрессивному человечеству «в лице» Советской республики. Не жаждут культуры и науки, тянутся к дикой тайге и примитивным культам. Дабы приобщить неразумных к социалистической семье народов в казымскую глухомань направляют Полину Шнайдер и «спецназ искусства» - титанов авангарда, стоящих на острие культуры. По-моему, это просто замечательно – расширять Империю с помощью искусства! Красота сильнее идеологии. И лично для меня весь фильм «Ангелы революции» только об этом – о Красоте и о её мощном воздействии на людей.

Революция 1917 года – тема острая и проблемная. Много о ней сказано, написано и снято. Но практически всегда говорят о политическом, социальном аспекте. А между тем, русская революция – это мощнейший культурный переворот. На смену декадансу Серебряного века приходит чистой воды модерн. Отсечь постамент! Долой старое – само себя потерявшее – искусство! Построим новое, с нуля! Незаляпанное буржуйскими сальными лапами чистое рафинированное искусство. Ярче всего эту мысль развил Маяковский в своём «Во весь голос»:

«Я, ассенизатор и водовоз,

революцией мобилизованный и призванный,

ушёл на фронт из барских садоводств

поэзии — бабы капризной».

В фильме говорят: всё старое умрёт – бубен, варган. А что придёт на смену? Например, симфонии для паровозных гудков. Это не метафора, друзья, один из героев фильма именно этим и занимается. И поверьте, это самое меньшее и скромное из креатива «титанов авангарда»! То, что творили люди искусства после 1917 года – это глобальный культурный замысел. Настоящий бунт нового искусства против старого. Грандиозный замысел! Может быть, чудовищный, но грандиозный!

И Александр Федорченко решил показать идеалы революционеров-модернистов их же языком. Когда на самых первых кадрах Полина Шнайдер входила в здание наркомата, которое представляло из себя аляпистый пряничный домик узорного дерева, выкрашенный во всевозможные цвета – сразу стало ясно, что серого постмодернисткого реализма на экране не будет. Только яркие краски, только сочные крупные мазки!

Фильм состоит из двух частей. В первой Полина собирает титанов авангарда, а во второй – они несут Красоту немытым хантам. И первая часть занимает большую часть картины. Каждый деятель искусства показан во всей красе, можно полностью оценить их одержимость искусством, их смелость и безумие. Каждый из них – житель иной вселенной. Пророк Красоты. Порою дыхание перехватывает от происходящего на экране. Трудно преодолеть личную зашоренность, трудно взглянуть на всё беспристрастно. Чтобы видеть только искусство, отстраняясь от социальных, моральных и прочих заслонов.

Конечно, это реквием. И, одновременно – лаборатория доктора Франкенштейна. Потому что Федорченко не знакомит нас с великой Революцией Модерна. Он изображает мир безумных гениев их же кистями, и, тем самым, оживляет его. Чтобы мы все, жители насквозь постмодернисткого XXI века, прочувствовали силу искусства, не подчиняющегося стандартам, искусства, устремленного вперед и не оглядывающегося назад.

Перед Полиной и ее единомышленниками нет невозможных задач. Настоящая Красота способна на всё. И, придя к хантам, они обещают им не много, не мало, а само небо: «Мы полетим вместе, мы сделаем небо нашим домом!».

Красота, не имеющая корней (она сама отсекла их), столкнулась с культурой, уходящей корнями в тысячелетия. И, конечно, ничем хорошим это закончиться не могло. Однако, мне лично не было грустно от неудавшегося эксперимента в таёжной глухомани. Мне было ужасно тоскливо от того, что совсем скоро по всему Союзу всё это искусство сомнут и запихают в шипастый стальной каркас соцреализма, подчинят одной задаче, одной цели. Настолько сомнут, что мы – которые здесь и сейчас – напрочь забудем о том, каким было настоящее революционное искусство.

9 из 10.

Прогрессивное поколение, несущее за собой новые стандарты культуры и новое мышление — и маленькие племена, живущие тихим и мирным привычным для них укладом, со своими устоями, верованиями, традициями и чаяниями.

Груда винтиков одной огромадной машины под названием «советская власть» — и отдельно взятые живые люди, и в двадцатом веке не разучившиеся верить в то, во что верится, а не в то, что навязано кем-то извне.

Противостояние двух культур, извечное и непрерывное.

И все эти советские «герои», столь яркие, столь свежо и ко времени мыслящие на первый, поверхностный, беглый взгляд на поверку оказываются абсолютно однотипными, будто на головах у них одинаковые серые (или алые) мешки, и тексты им всем писал один человек, и интонации раздавал он же, и мимику, и жестикуляцию.

И идут они все дружно, с просвещением, с тем, что нужно, по мнению власти, насадить, и насадить в кратчайшие сроки, со всем этим авангардом, новомодно-бессмысленными фильмами, терменвоксами, роддомами, школами, заводами и пароходами — а оно не насаживается.

У жителей Казыма — свой мир, и мир этот люб им, как и сама их бесхитростная, по меркам советчины, жизнь. Со всеми богинями-кошками, сёстрами-совами, масками-слепками лица на свежевыпавшем снегу, одеждами из шкур и куколками пляшущими. И с горловым пением. И с бубнами, разумеется, с бубнами.

И эти маленькие люди оказываются на поверку большими, а Власть — маленькой и бесхребетной, пусть и на несколько дней.

Пусть мятеж и подавят в итоге.

Пусть и будут первые дети советской Югры петь не менее советские песни и учиться в не менее советских школах — это-то как раз предсказуемо и понятно ещё с самого начала фильма.

Но весь этот разноцветный, калейдоскопический, яркий и по-детски наивный мир, показанный Федорченко — он сердцу настолько приятен, и душа на него откликается столь легко, что смотришь и думаешь — а, может, и ну их, авангадры и терменвоксы, космические корабли и полеты на Плутон, может, небо-то — оно и не наше вовсе, а тех, кто дальше и много значительнее нас, а нам бы научиться хотя бы на земле жизнь жить так, чтобы она не только стала нам домом и кровом, но и мы ей — друзьями?

Может, всё много проще и искреннее — воспевать то, что видишь и чувствуешь, говорить и делать лишь то, во что веришь, жить со светом внутри, ничего не бояться и стоять за свои убеждения до последнего?

Может, счастье-то — вот оно, на кончиках пальцев — лубяные домики да длинные перья, вечерние посиделки и тихая, неприметная, но абсолютно полная жизнь?

В таком режиме и в двадцать первом жить много покойнее — да и дышится привольнее в разы.

И игра — да, она на грани гротеска, и патетика зашкаливает, и все первостепенные персонажи плоские и невыписанные — так они и должны такими быть, они всего лишь голоса системы, к чему им лица?

Хватит с них и маленьких любовей, и маленьких мечтаний — это то немногое, что у них осталось от них самих.

Много важнее идеи, ещё важнее — то самое небо.

И этот здоровый воздушный шар с надписью «Наркомнебо» — и выстрел в голову вместо полёта.

Вот это важно, и на это стоит смотреть, и ещё раз смотреть, и пересматривать — пока не увидится главное; пока незначительные кусочки этой мозаичной фрески, столь желанные для любого зрителя — актёрская игра, микромимика, диалоги, понятные и ежику тексты — а точнее, их отсутствие не перестанет вызывать удивление, а то, что на самом деле должно в сердце звенеть не зазвенит колокольчиками; пока душа не проснётся, и вся эта въевшаяся в сознание системность не отойдёт на второй план, а лучше бы и совсем испарится.

Вот для того подобное кино и живёт, для того и создаётся оно, несмотря на всю неоднозначность оценок, несмотря на недоумение зрителей и опустевающие к середине показа ряды в кинозалах — чтобы те, кто остались, поняли, что они живы, и что и вера в них есть, и душа на месте, и сердце дрожит и пульсирует, всё работает так, как у человеков, а не машин; что сопереживают они не своим, казалось бы, согражданам, а этим маленьким светлым людям, и что хочется-то чтоб в жизни всё было как у них — честно и по-настоящему.

И это настолько кропотливый, вдумчивый труд и команды, и актёрского состава — расковырять всю эту мерзлоту хотя бы в одном зрителе из сотни, что тем, кто за такое берётся, нужно или памятники где-то на небесах устанавливать прямо при жизни, или к самой этой жизни пару сотен идеальных дней прибавлять.

Хотя им и так небо раздаёт, это видно — иначе настолько глубоких вещей творить они бы попросту не смогли.

Должна сказать, я, как жительница Екатеринбурга, получила возможность не только посмотреть качественное кино, но и совершить экскурсию по родным местам, увидеть кучу знакомых личностей, а именно большинство труппы Коляда-театра. Видимо, Федорченко, будучи постоянным посетителем сего театра, решил не напрягаться в выборе актёров и, однако, не прогадал.

Как и всегда, фильм Алексея Станиславовича отличается красотой. Красота и в лицах актёров, и в их игре, которая не режет глаз, а гармонично сливается с окружающей средой. Серьёзная Полина расцветает, стоит ей только увидеть художника Ивана с его комичной улыбкой. Вообще, хоть и Олег Ягодин с Дарьей Екамасовой появляются вместе на экране не часто, этот дуэт можно назвать вполне удачным. Веришь каждому их слову, чувствуешь связь их персонажей, грустишь по ним… А ещё грустишь, переживаешь по всем событиям представленным в фильме. шутка ли? время революции, 30е годы.

В начале теряешься в постоянных временных и географических перескоках. Не получается уследить на сюжетной линией. Но именно эти небольшие отрывки из жизни людей (собаки с крыльями, ангелы с сердцами из картошки, большевики и мексиканцы, крематории, памятник Иуде) передают атмосферу и настрои того времени, рассказывают о главных героях. Текст-феерия лозунгов кровавой машины-революции. После появления постоянной отслеживающейся сюжетной линии, оторваться уже не возможно, с замиранием сердца ждёшь разрешения истории о том, как ожидание грядущего одних не сложилось с настоящим других.

Федорченко с большой любовью внимательно передаёт быт и культуру хантов и лесных ненцов с реки Амня. Врезающаяся в Древнее Язычество культура Русского Авангарда даёт сильный резонанс, заставляет разглядывать происходящее на экране с большим интересом. На мой взгляд, по своей проработке кадра, по вниманию к мелочам Алексея Федорченко можно назвать этаким русским Уэсом Андерсоном. Цвет, музыка, костюмы полностью погружают в иногда абсурдный, театральный, но такой настоящий и живой мир «Ангелов революции».

Это типично фестивальное кино подойдёт и для «обычного» зрителя, истосковавшегося по красоте и глубоким историям.

Слава гению искусства!

С фильма уходили. Сначала поодиночке, потом потянулись группами, потом освободились целые ряды. Кино лишено динамики. Множество эпизодов, но нет единой фабулы. Невозможно связать фильм в единое целое. Невозможно следить хоть за чем-нибудь. Вроде бы собираются послать на какой-то остров Полину, отличного стрелка из пистолетов и револьверов, чтобы она решила проблему. Но она никуда не едет, на этом завязка обрывается. Некоторые эпизоды интересны, хотя не закончены, не имеют продолжения, развития. Например, открытие памятника Иуде Искариоту, «мятежнику, бунтарю, восставшему против бога» с большой буквы. Памятник внушительный и страшный. И открытие ужасное, и оценка в самом фильме - монах, впавший в ступор на открытии. На этом все. Потом начинается другой фильм. Такой же мозаикой снимал Параджанов. «Цвет граната», например. Но там интересно было следить за непрерывно развивающейся красотой кадра. «Небесные жены луговых мари» построен по тому же принципу. Невозможно в этих фильмах уловить фабулу, движение, динамику, развитие. Невозможно даже идентифицировать лица актеров. Лиц так много, что невозможно с точностью уяснить, например, режиссер театра за актерами которого уже пришла комиссарша-смерть, и некий художник-революционер, открывающий статую Иуды, поэт – это одно лицо или разные. С одной стороны, они ничем не отличаются по своим характерам, одежде, обликам...с другой стороны это вроде бы разные актеры, разные персонажи. И так со всеми персонажами. Они, в конце концов, просто тени людей, им невозможно сопереживать, их попросту невозможно опознать. Режиссер считает, если в кадре появилось лицо, пусть на дальнем плане, то зритель уже обязан его запомнить навсегда. Взять в свою жизнь, пережить как личный опыт. Увы, это не совсем не так.

Чтобы зритель запомнил персонажа надо очень и очень постараться. В конце концов, зрители ничем не обязаны создателям фильма. Они не обязаны изучать афишки, списки действующих лиц и исполнителей, читать аннотации. Рассматривать фотографии актеров, сличать их с экранными образами. Это делается только в том случае, если фильм понравился. Только тогда появляется интерес ко всему, что касается фильма. Зритель имеет право не смотреть, зритель имеет правой уйти не досмотрев.