Рецензии

Знаменитый французский шансонье Серж Гейнсбур был известен не только своим творчеством и романами с такими дивами как Брижитт Бардо и Джейн Биркин, но и тем, что очень любил троллить благочестивую публику. К подобным приколам стоит отнести его совместную работу с 18-летней певицей Франс Галль, которой он написал не только песню, победившую на 'Евровидение-65', но и творение под названием 'Les Sucettes', в котором речь шла о, хм, минете. Самым забавным был тот факт, что все, кроме Галль прекрасно понимали, о чем песня, и, когда до девушки наконец дошло (спустя несколько лет), что пела она вовсе не о леденцах, несчастная жутко обиделась на хулигана. Зато его дочь Шарлотта прекрасно разбиралась 'в теме' и охотно подыгрывала папочке в его троллинге. Первым из таких опытов стал дико скандальный клип 1984 года 'Lemon Incest', в котором 13-летняя Шарлотта и Серж недвусмысленно намекали на запретные отношения отца и дочери. Второй попыткой посмеяться над моралистами стала его третья полнометражная режиссерская работа, и в ней он снова задействовал Шарлотту.

В центре сюжета этой странной, притягательно-отталкивающей и стильной фантазии - болезненные отношения отца-сценариста и его дочери, тяжело переживающей смерть матери в автокатастрофе и обвиняющей отца в ее гибели, заодно ревнуя его к своим подругам, которых сама же с ним и знакомит. Гейнсбур отчетливо пускает зрителя по ложному следу, заставляя его думать, будто тот смотрит психопатологическую драму о сексуальных перверсиях и ждать надрывной развязки и катарсиса. Ничего это ожидать не стоит, поскольку Гейнсбур как режиссер старается развить на экране не столько философскую историю с многочисленными подтекстами, сколько нарисовать свой собственный портрет и показать, как далеко он готов зайти в поддразнивании публики. Все это облекается в причудливую мозаику из эстетских и отталкивающих деталей (блюющий шансонье - зрелище не для слабонервных), обнаженки собственной 15-летней дочери, цитирования 'Лолиты', размышлений об отчуждении близких людей, кризисе творчества и прочих близких ему вещей. А вот все вместе это дает более чем любопытный результат - превосходная операторская работа с отменно поставленным светом и идеальными портретными крупными планами, частая клиповая эстетика и пронзающий все повествование тонкой флер насмешки над готовым взорваться от негодования зрителем.

8 из 10

Удивительна и восхитительна способность французов искать жизнь в женщине. Там же они готовы обнаружить и смерть, и тут же принять ее с достоинством.

Опять же к женщине обращаются они в поисках дома. Жизнь для француза должна иметь какой-то ощутимый эквивалент, и он выбирает женщину.

Эта женщина может быть любой женщиной потому, что потребность в ней – это изворотливое предвосхищение французского крестьянина, его предположение о том, что питаться можно прямо от земли в любое время года. Надо только чуть возделать ее, умягчить и можно пренебречь временным циклом – земля будет кормить и греть питательнее любого урожая.

Этой смесью циничной наивности и бонвиванного гуманизма пропитана картина Гинзбура « Шарлота навсегда». Обрюзгший и несимпатичный Серж весь фильм вяло болтает со своей уже подросшей дочкой о своей недееспособности, о своем неудержимом блядстве, о своей сомнительной одаренности.

Но каждый кадр необременительно содержит чувственные и инстинктивные ростки большой французской культуры.

Неопрятный Гинзбур пускает слюни, тщательно блюет в раковину, лапает школьных подруг дочери, заголяет ее саму на кровати – зритель видит неистребимую тягу человека к цикличности жизни. Человек хочет взять там же, где положил и ему плевать на беспощадное время, на приличия, на родовые табу. Человек верит, что нежность принадлежит ему и приходиться быть невыносимым животным, чтобы добиться этой нежности для себя.

Гинзбур чувствует то, чего не чувствуют в школе, в обществе, в обыденности – потребность в жертве, в самоотдаче взаимообязующа.

Автор знает, что человек хочет пасть, но он желает, чтобы его падение было элементом его судьбы и Серж работает на это – на судьбу другого человека. Это судьба его дочери с ее подругами, его работодателя, судьба любого другого в своей типичности.

Из своей дочери, из Шарлоты Серж создает святую блядь, ревнивого соглядатая своих непристойностей. Между ним и его дочерью лежит авария, в которой погибла мать Шарлоты. Эта авария позволяет им многое, но не позволяет им последнего. И у дочери, и у отца не будет большей близости, чем близость друг друга, но она останется не физиологичной.

Гинзбур знает, если человек вынужден жить в грязи, то его право – разглядеть в этой грязи лицо, именно этой грязи может в первую очередь понадобиться человечность. Человечность этой грязи вернет ему, человеку, чувство свежерожденности. А что может быть ценнее этого чувства?

Гинзбур раскрывается перед своей мерзостью, чтобы увидеть ее подробнее, чтобы сделать ее теплее. В этом поиске личных черт в общеотвратном Серж неутомимо и изощренно пафосен.

Гинзбур сам назначает себе стоимость, торгуя своей искренностью, строит из своей жизни киномагазин. Он уверен в своей ценности и молиться на нее, невзирая на свою неприглядность.

Серж дает понять, что гадость человеческая - дело второе, а первое всегда – любовь к нему, человеку. Автор предлагает зрителю побыть чуть-чуть Богом, а если зритель этого не хочет, то Богом для него будет собственная дочь – «Шарлотта навсегда».

Посмотрел Шарлотту несравненного Генсбура... Идеальное камерное кино, 7 человек, одна квартира... Свет выставлен завораживающе, музыка Генсбура - несравненна.   Это то кино, снимать которое видимо пытались наши кинорежиссеры с конца 80-х до конца 90-х. На к сожалению нельзя вот так взять и снимать такие фильмы не пройдя для этого целый путь... например 'Вальсирующее' и 'Мотоциклистка'. С учетом же того, что эпатажный Генсбур снимает здесь собственную дочь  - планка поднимается неимоверно. Полный трагического эротизма, странной игры света и волшебной музыки фильм очаровывает. Кстати очередной раз уверился, что все рейтинги от лукавого, и если ты ценишь режиссера или актера фильмы с ним обязательно надо отсмотреть.

    В музыке, да и во всем фильме мне остро ощущались русские корни Генсбура, но при этом явственно чувствуется его французская оболочка. Кто мог сняться в подобном кино в России? Есть ли у нас подобная Сержу фигура??? На мой взгляд единственный подобный персонаж, как не странно Высоцкий... По крайней мере история всей его жизни во многом напоминает у Генсбура... И возможно именно из за родства душ он тоже выбрал себе француженку Влади...  Но способен ли он был на подобное же раскрепощение или ортодоксальность в нем победила бы мы никогда не узнаем. Свободы творчества ему в России, такой как у Генсбура во Франции, ему ни когда не предоставлялось.

Неоднозначный как человек, но талантливый как творческая единица, французский шансонье Серж Генсбур успел побывать и певцом, и композитором, и актером, и режиссером. Один из его последних проектов – психологическая драма «Шарлотта навсегда» - посвящен глубоко перверсивным отношениям между отцом и дочерью. Непристойному сюжету фильма сопутствует не менее скандальная история его создания. В парафразе на набоковскую «Лолиту» Серж Генсбур снимает в главных ролях себя и свою четырнадцатилетнюю дочь Шарлотту, обнажая ее, вкладывая в ее уста недетские слова, и трогая ее так, как отцу не пристало трогать плоть от плоти своей.

В парижской квартире, неприбранной и затхлой, сценарист Стэн тихонько спивается, пытаясь забыть аварию, в которой погибла его жена. Дочь Стэна, Шарлотта, во всем винит отца и регулярно напоминает ему, что из-под горящего бензовоза он-то выбрался цел и невредим. Их отношения осложнены тем, что Стэн все чаще ассоциирует себя с Гумбертом Гумбертом и вожделеет свою дочь, чем в свою очередь пользуется Шарлотта. Она заводит разговоры на сексуальные темы, приводит домой перезрелых старлеток, толкая отца в их объятия, и позволяет его другу себя трогать. Безумие, отчаяние и запретная эротика составляют суть этого странного, сугубо авторского фильма.

«Шарлотта навсегда» на любителя, который найдется всегда. Сегодня мало, кто способен восхищаться эстетикой «восьмидесятых». Фильм напоминает клип тех времен с соответствующей музыкой и широкоплечими пиджаками. Вспомните старые клипы Мадонны, что приблизительно представить какова атмосфера генсбуровского фильма, и добавьте декаданса конца XIX века. Все пронизано смертью, причем такой, какая бывает от венерических заболеваний и цирроза печени. Полупьяные поэтические бредни, нимфетки, чьи тела искажены, как и пространство заброшенных комнат. Генсбур путает мысли с опасными инстинктами, рассказывая о безвременье после упадка.

И не сказать, чтобы фильм был каким-то гениальным. На протяжении полутора часов герои ходят по кругу, друг друга выматывая, возвращаясь к тому, с чего начинали, и, не испытывая катарсиса. Это напряжение по типу эрекции, когда не можешь кончить, ибо полного удовлетворения не происходит. Нет одной существенной детальки, психологического ланцета, освобождающего от накопившихся страданий. Кошмар расползается за пределы сна. Он сидит напротив, плачущий педик, которого только что бросил любовник, и в унисон с жестокой девочкой твердит, что Стэн все же убийца. Алкоголик. Извращенец.

Камера переворачивается набекрень, искажая итак нездоровые линии. Пропорции рушатся, будто ты наглотался таблеток. Земля уходит из-под ног. Ты безмолвный свидетель. Ты и анкета Марселя Пруста, однозначные ответы к которой герои дать уже не могут. Они как минимум двусмысленные, как максимум – потерявшие смысл. И ты заболеваешь вместе с этим, казалось бы, небрежным фильмом. Но Шарлотта не остается навсегда. Увы, она всего лишь бледная, болезненная копия Лолиты.

«Шарлотта навсегда» - последний фильм неподражаемого Сержа Генсбура, лишний раз доказывающий, что талантливый человек талантлив во всём, ибо здесь Серж и актёр, и режиссёр, и сценарист, и композитор.

Когда-то я решила посмотреть этот фильм исключительно из-за своей давней преданной любви к Генсбуру, и он зацепил меня настолько, что я пересматривала его несколько раз, и чувствую, что это ещё далеко не предел. Кстати, именно благодаря этой картине я открыла для себя Шарлотту - дочь Генсбура и Джейн Биркин.

Всё действие фильма ограничено стенами просторной, погружённой в скорбный полумрак квартиры, обитателями которой являются не особо успешный сценарист Стэн и его 15-летняя дочь Шарлотта. Каждый из них по-своему переживает гибель жены и матери: Стэн уходит либо в запой, либо в объятья очередной женщины, а Шарлотта уходит в себя, обвиняя отца в случившейся автокатастрофе. В отношениях отца и дочери чувствуется явный намёк на инцест: у Шарлотты приступы ненависти к отцу сменяются приступами любви и болезненной ревности, а в прикосновениях Стэна угадывается одновременно ласка отца и нежность любовника. Кроме того, не случайно герой Генсбура читает своей дочери отрывок из набоковской «Лолиты».

Вообще при просмотре этого творения в какой-то момент начинает казаться, что ты наблюдаешь за реальными отношениями Сержа и Шарлотты. А когда вспоминаешь песню «Lemon incest», написанную Генсбуром в 1984 году и исполненную вместе со своей тогда ещё 13-летней дочерью, невольно начинаешь задумываться, а вдруг правда?.. Но мне всё же думается, что Генсбур просто нашёл вдохновение в своей любимой Шарлотте, сочетающей в себе его грубоватые черты с хрупкостью и утончённостью черт матери, и что некоторые провокационные эпизоды этого волнующего фильма не отображают реальные события.

И напоследок хочется сказать, что без прекрасной музыки, написанной Сержем, фильм «Шарлотта навсегда», наверное, не был бы таким тонким и пронзительным.

В квартире сценариста Стэна, неопрятного, обрюзгшего, вечно небритого алкоголика, пребывающего в продолжительном запое, и его 11-летней дочери Шарлотты царит атмосфера упадничества. Причина декаданских настроений – смерть жены (и матери), погибшей в автомобильной катастрофе. И Стэн, и Шарлотта, как не пытаются, не могут справиться с тягостными воспоминаниями. Общее горе сближает и зацикливает их друг на друге.

Стэн страдает вдвойне, поскольку свою болезненную тягу к рано созревшей дочери ему приходится вымещать на её одноклассницах. Но чем больше папашка тискает пухлых, перезревших тинейджериц, тем сильнее нервничает Шарлотта. Папа пытается подавить в себе комплекс Гумберта Гумберта, который просыпается всякий раз, как только дочка появляется в поле зрения. А она будто специально будоражит в нём не отцовские, а именно мужские чувства.

Шарлотта считает отца виновным в смерти матери: машина, которой он управлял, на полном ходу врезалась в бензовоз. Мать сгорела заживо, а с отца как с гуся вода – ни царапины, ни синяка. Может поэтому дочь постоянно изводит папашу намеками, а то и прямыми обвинениями. Ревнует к его любовницам, вполне осознанно шастает перед его носом топлес и с готовностью пускается в пространные рассуждения на пикантные взрослые темы - для тех, кому за… Стэн при случае и без случая нежно обнимает вполне сформировавшуюся лолиту, но как-то не совсем по-отцовски. Потому каждую секунду ожидаешь чего-то такого грязненького…

Любите ли вы Генсбура? Ответ на этот вопрос в полной мере определит ваше отношение к данному фильму, ещё до того как вы его увидите. Камерная картина, действие которой почти не выходит за пределы огромной парижской квартиры, буквально наэлектризована эротизмом. В то же время она напоминает старый домашний альбом с красивыми, но засаленными от регулярного пользования снимками.

58-летний шансонье Серж Генсбур, по происхождению – «одесский еврей», выступил здесь ещё и как автор сценария. Видно, что он знал наизусть рецепт изготовления провокаций: на главную роль Генсбур взял свою пятнадцатилетнюю дочь Шарлотту, а Стэна сыграл сам. Фильмография Генсбура, как композитора, насчитывает более 80 картин, как актёра – почти 4 десятка, но не надо забывать, что за ним числятся ещё и девять режиссерских работ! Он вкалывал как ломовая лошадь и пил как сапожник. И в этом его можно сравнить с нашим Высоцким.

К моменту выхода Charlotte For Ever Генсбуру оставалось жить всего ничего – каких-то 5 лет (2 марта 1991 года он скончается от сердечного приступа). В эти последние годы Генсбур превратил личную жизнь в акт чистого искусства. Он довел свой «фирменный цинизм» до той грани, когда ещё чуть-чуть и на экране воцарилась бы пошлость. Но, сознательно ставя себя в ситуации на грани фола, Генсбур всякий раз ухитрялся снимать красивое кино, в котором есть непередаваемое изящество и смутное очарование. Лучше всего этот период олицетворяет «Шарлотта навсегда».

Изысканное, почти музейное убранство квартиры и тончайшая светопись каждого кадра время от времени оживляются рискованными вербальными пассажами, а то и откровенными сальностями. Генсбур, зацикленный на перверсиях, намекает в этом болезненно экзальтированном фильме на инцест, причём с явной оглядкой на роман Набокова. Кино выглядит то пронзительным и тонким, то болезненным и грубым, явно смахивая на создателя. В этих шероховатостях, напоминающих вечно небритые скулы автора, как раз и таится обаяние фильма, который на родине классифицировали как «очередную выходку сумасбродного музыканта».

Это, впрочем, не помешало картине тут же стать объектом культа, как и многому из того, к чему прикасалась рука Генсбура. Визиткой ленты можно считать одноименную песню, ставшую ключевым треком альбома под тем же названием.

Смерть самого близкого и дорогого человека... Что может быть страшней. И эта боль ослепительной нитью проходит через весь фильм. Кто-то назовет этот фильм великого Генсбура декадентским. Не соглашусь категорически! Только на первый поверхностный взгляд может показаться, что фильм состоит из одной, как вода в погребе, черноты. У главного героя осталась дочь, и она теперь для него стала всем. И смыслом его жизни и горьким напоминанием о женщине, которой рядом нет и уже никогда не будет. Он постоянно тянется к лицу дочери, чтобы убедится, что это именно дочь, а не жена... и отдергивает руки. Привыкнуть к этому трудно.

Генсбур создал потрясающий, пронзительный фильм об одиночестве, о поисках нового смысла жизни, который позволит жить дальше, о новых поисках отношений с близким человеком, который (которая), как вечное напоминание о чувстве вины, что ты живешь, а жена уже никогда не вернется в этот пустой темный дом.

Странно, что в описании есть слово 'комедия'. Пусть это будет на совести написавшего - ведь для некоторых и упавшая старушка - повод для смеха.

Спасибо, Серж... Вечная память тебе!

10 из 10

Весь фильм проходит на грани, Шарлотта то улыбается, стараясь забыть свою боль, то снова плачет. Она страдает, она потеряла маму и теряет отца.

Отец, который любит ее настолько, что эта любовь закрывает собой и подчеркивает ему утрату жены. Его вина перед собой, перед дочерью и попытки забыть все это увлекаясь маленькими подругами дочери. И книга, в которой он пытается выразить все то, что чувствует..

Все это переплетается с безумием откровенных сцен, в одной квартире под совершенно сводящие с ума напевы 'Charlotte for Ever'..

безумный.. 10 из 10

Удивительный атмосферный фильм. Очень хорошо подобраны все актеры. Особенно доктор, Ролан Бертен. Великолепно переданы чувства отца и дочери (между прочим, ей не 11 лет, как написано, а 15), которые любят-ненавидят друг друга, но имеют общее горе на двоих. И каждый пытается справится с ним по своему. Отец с помощью бутылки и женщин, дочь - загулами на мотоцикле с друзьями. и даже камерность фильма играет на идею их общности.

Отец мечется между заботой о дочери и сценарием, в котором он передает свои чувства к ней (начальная сцена). И он корит себя за них, но ничего не может сделать с этим (на протяжении всего фильма он все время трогает ей лицо, и оддергивает себя).

Фильм выглядит довольно биографичным. Тем более, что Генсбур снимал свою собственную 15-юю дочь Шарлотту, и в фильме ее зовут также. И в некоторых моментах даже становится немного неудобно смотреть, кажется, что подглядываешь в замочную скважину. Особенно в сценах, где она полураздета.

Герой в попытках сохранить отцовскую позицию, переключает внимание на подруг дочери, что вызывает в ней ревность, и она еще больше отличается от него.

Весь фильм идет нагнетание обстановки. Чтобы в конце концjв прогремел 'классический выстрел'.

На мой взгляд, фильм безупречен. И единственный его недостаток - это последняя сцена в спальне. Думаю, что его нужно было закончить, когда она в коридоре лопает пузырь от жвачки, а Стэн остается рыдать в кабинете.