Рецензии

Незатейливая история о социализме и капитализме в среде рабочего класса. Бельгийский фильм «Два дня, одна ночь» интересен прежде всего не сюжетными перипетиями и кинематографическими изысками, а исполнительницей главной роли — француженкой Марион Котийяр, получившей благодаря своему таланту всемирное признание.

Небольшой бельгийский городок Серанг является местом действия фильма о работнице фабрики по производству солнечных батарей. Сандра становится объектом голосования среди своих коллег, которым начальство предложило простой выбор — получить премию в 1000 евро за счет сокращения рабочего места Санды. Конфликт картины прост и заключается в дилемме личный комфорт/взаимопомощь. И теперь нашей героине необходимо убедить трудовой коллектив в том, что она не только нуждается в работе, но и является ценным работником.

Подобную ситуацию можно наблюдать в советских фильмах с Николаем Рыбниковым про монтажников, работников заводов и пр. Но вот бельгийские режиссеры делают одну большую ошибку, которая при всех овациях верной идеологии, не позволяет назвать «Два дня, одну ночь» не просто достойным и хорошим фильмом, а картиной, которую можно пересматривать и наслаждаться как в первый раз. А именно — в фильме нет романтического героя. Речь конечно не о любви, а о привлекательности главной героини как образа для зрителя. Сандра неряшлива, у нее небрежная прическа и грязные волосы (и это не тот случай, когда внешняя неприглядность это результат тяжелого труда, как, например, в «Лучшей жизни»), даже не верится, что это та же актриса, что играла сексуальную красотку в «Такси» Люка Бессона. Более того, постановщики решают сделать Сандру психически неуравновешенной, и это скорее играет против замысла, по которому зритель должен пожалеть женщину, только лишь возникает вопрос, а нет ли разумного зерна в решении начальства избавиться от такого работника?

Самое большое достижение «Двух дней, одной ночи» это демонстрация того калейдоскопа характеров и судеб людей, что вынуждены сделать выбор. Они также как и Сандра нуждаются в деньгах и им непросто отказаться от средств ради другого человека. Кто-то расплачется увидев Сандру, так как у него все-таки есть совесть. Другие же будут взбешены, что она требует от них жертвы. А некоторые вообще не поймут с чего они должны делать что-то ради этой странной женщины. Говорить кто прав, а кто виноват нельзя — тут постановщики действуют очень тонко и заставляют если не принять, то понять каждую точку зрения. Каждый хочет лучшей жизни, чтобы концы с концами сводились как можно легче.

С точки зрения режиссуры фильм очень прост и непритязателен — искусственного освещения практически нет, закадровая музыка полностью отсутствует (за исключением двух сцен, когда герои поют в машине, но это скорее относится к саундтреку), а подавляющее большинство сцен снято на ручную камеру. Такая простота, очевидно, была специально выбрана режиссерами Жан-Пьером и Люком Дарденнами, чтобы ни что не отвлекало внимание от драматизма ситуации героини. Но здесь возникает два критичных момента. Во-первых, фильмов о «трудной судьбе пролетариата» более чем достаточно, расцвет жанра пришелся на середину 20-го века, так что для того, чтобы сделать что-то достойное и выдающееся просто необходимо показать что-нибудь оригинальное с точки зрения кинематографии. Во-вторых, фильм обошелся в 7-мь миллионов евро, это очень внушительная сумма. Картины сходные по техническим параметрам «Двум дням, одной ночи» обходятся, к примеру, британским независимым кинематографистам в суммы не достигающие даже полумиллиона евро. Логично предположить, что львиная доля бюджета ушла на гонорар мадам Котийяр, которая является главным маркетинговым козырем картины и причиной ее попадания на множество фестивалей. Марион конечно же звезда, но ситуация крайне иронична — она играет роль несчастной женщины, теряющей работу, для которой сумма в 1000 евро является очень большой, в то время как сама получает миллионный гонорар за свою игру. С точки зрения кино как бизнеса такие траты оправданы, с точки зрения кино как искусства — нет.

Полтора часа метаний ради сохранения рабочего места, хотя и не являются экшном или же остросюжетным фильмом, но и в виде размеренной истории на социальную тематику стоят просмотра. Тем более, что окончание «Двух дней, одной ночи» грандиозно (насколько правомерно это слово в данном контексте) и позволяет взглянуть на человека шире, чем на штатную единицу, готовую на все ради n-ной суммы денег.

Ворвавшиеся на мировую киноарену с картиной «Розетта» на рубеже XXI века и сразу получив «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах, братья Дарденн (вместе с Брюно Дюмоном) в одночасье стали глашатаями нового витка развития киноискусства, отбросившего постмодернистское заигрывание 90-х и провозгласившего главной ценностью искренность в изображении реальности. Документальное прошлое стало залогом феноменального успеха бельгийцев, которые в своих ранних фильмах фиксировали жестокие будни социально опустившихся людей через призму трясущейся ручной камеры. Свои истории они черпали из окружающей действительности, а на главные роли в большинстве случаев приглашали непрофессионалов, способных выразить чистые эмоции.

Переход братьев на более качественный уровень в отображении жизненного материала произошел в 2005 году, после присуждения им второй каннской пальмы за ленту «Дитя». Небрежность операторской работы, как будто запечатлевавшей саму жизнь, сменили четко выстроенные планы, напоминающие записи камер наблюдения; эмоциональный надрыв героев заменила холодная отстраненность режиссеров от своих персонажей; непрофессиональные актеры все чаще стали уступать место популярным артистам, а душащая тишина, превосходный инструмент при нагнетании экзистенциального саспенса, стала прорезываться внезапной музыкой Бетховена. Неизменной оставалась лишь тематика картин: Дарденны из раза в раз опускались на социальное дно в поисках подлинной человечности.

Вот и в новом фильме «Два дня, одна ночь» двукратные каннские лауреаты практически полностью повторяют сюжетную линию «Розетты», в то же время возвращаясь к визуальному стилю своих ранних работ. Хождение Сандры по мукам в попытке сохранить за собой рабочее место до боли напоминает аналогичные мытарства персонажа Эмили Декьенн. Отчаяние, с которым обе девушки цепляются за свою работу, фиксируется бесстрастным объективом всеведущей ручной камеры. Даже финальное перевоплощение героинь практически идентично: как Розетта, так и Сандра отказываются от добытого нечеловеческим усилием счастья, поскольку не желают существовать за счет чужого горя.

Несмотря на то, что новое кинополотно братьев снято по уже проверенному ими канону и рассказывает давно известную историю, уличать режиссеров в самоповторе бессмысленно. Дарденны совершенно не преследуют цель удивить своего зрителя. Все их картины при желании можно свести к одному простому сюжету, и, тем не менее, каждая их новая лента смотрится на одном дыхании. Кино Дарденнов не пытается выдумать какие-то несуществующие истины, а апеллирует к фундаментальным человеческим ценностям, которые современное общество потребления систематически старается ниспровергнуть. Из-за денег их персонажи забывают о существовании прощения, жалости, сострадания, действуя лишь ради собственной выгоды, однако в финале обязательно наступает катарсис, который переворачивает сложившуюся систему отношений между людьми и пробуждает в героях нравственное освобождение. Кто-то скривится от подобных слов, презрительно навесив на ленты братьев ярлык «гуманизм», однако именно из-за финального перевоплощения, поселяющего в зрителях надежду и веру в жизнь, их фильмы и стоит смотреть. Кажется, с приходом Дарденнов в кино наступили по-настоящему человеческие дни.

Сандра возвращается на работу после длительного больничного. Руководители предприятия по производству солнечных батарей (на котором она работает), заметили, что её отсутствие никак не повлияло на производительность труда. Поэтому Сандру можно безболезненно (для остальных) сократить, и выплатить оставшимся премию в размере тысячи евро на человека. Уплата премии зависит от согласия работников на увольнение Сандры, согласие выясняется самым демократическим способом - голосованием. Только двое коллег Сандры против её увольнения. Остальные бескорыстно выбирают деньги. Сандра опротестовывает итоги голосования, и добивается повторной процедуры. Для того, чтобы изменить мнение коллег у неё есть два дня, и одна ночь...

Чего боится современный западный обыватель? Атомной бомбы? Лихорадки Эбола? Увольнение - вот слово которое превращает спелых девушек в депрессивных старух, и превращает упругие мужские чресла в морщинистые финики безвольно вытянувшиеся в южном направлении. Каким отвратительным местом был СССР с его сверхзанятостью, и принуждением к труду. Ласковый оскал капитализма, при котором над каждым висит дамоклов меч увольнения, несомненно имеет большую привлекательность.

Чего боится Сандра? Голодной смерти? Имея мужа - повара, это по крайней мере странно. Остаться на улице? Она живёт в двухэтажной квартире, имеет неплохой автомобиль - в чём проблема? Ипотека - вот ответ, муженек не в состоянии налепить столько пирожков, чтобы оплатить очередной взнос. Семья переедет в социальное жильё, ужас какой! Останется Сандра в своей роскошной квартире или нет, зависит от того, прониклись ли её коллеги протестантской этикой или остались людьми. Гнутая как клюшка Котийяр в застиранной розовой кофточке (вспоминается феерическая пресс -конференция одного болгарского исполнителя в Ростове) уныло обходит своих коллег по цеху, уговаривая оставить её на работе, а значит потерять тысячу евро. Время идёт, а она всё обходит, обходит... Выражаясь языком Вильяма нашего Шекспира - круговые объезды по кишкам нищего, продолжаются все полтора часа экранного времени. Увлекательное, и поучительное вышло зрелище.

Дарденны ставят проблему морального выбора в обществе, которое давно свой выбор сделало. Интересно наблюдать как отказывают Сандре те, кого она считала друзьями. Между двумя вежливыми поцелуйчиками - Чмок - Чмок, извини я рассчитываю на эти деньги - повторные чмоки, увидимся. Не все оказываются суками бездушными, и развязка наступит в самом конце. С экономической точки зрения проблемы здесь никакой нет. Всё происходящее называется законом убывающей отдачи, суть которого в том, что увеличение количества работников при сохранении количества станков уменьшает добавочный продукт, ради которого и затевается любое предприятие. Иначе говоря, Сандра с её депрессией, лишняя на этом предприятии, её увольнение - это способ сокращения издержек.

'Старожилы' наверняка помнят замечательный советский фильм 'Премия ' с Леоновым в главной роли. Бригада строителей отказывается от премии, считая её незаработанной, и требуя взамен навести порядок со снабжением. Как ответили бы на вопрос герои этого фильма - что вам ближе: тысяча евро или сохранение за вашим товарищем рабочего места? Ответ очевиден, но это же были бездушные советские времена, а теперь времена душевные, антисоветские, и ответ тоже очевиден. 'Два дня, одна ночь' - это 'Премия' вывернутая наизнанку. Дарденны сняли мини - пугаловку для представителей жирного, буржуазного класса - вот что капитализм животворящий с людями делает! Человек человеку - волк! Батюшки мои, вот это новость, а мы вот ездим за границу, там люди не такие, все улыбаются и говорят Хелло!

Возможно для благополучной Бельгии этот фильм настоящая революция, но в России, где треть населения живёт за чертой бедности, он выглядит как насмешка. Сопереживать бедам бабёнки из двухэтажного пентхауса?

Мимо мой Мио.

8 из 10

Каждый из нас когда-то оказывается перед выбором. И от этого решения зависит дальнейшее развитие событий в нашей, а часто и в чужой жизни. Но иногда так сложно сделать выбор: на одной чаше весов оказывается собственная выгода, а на противоположной – острая нужда другого человека.

Именно перед таким непростым выбором в новом фильме прославленных братьев Дарденн 'Два дня, одна ночь' оказываются 16 рядовых сотрудников скромного провинциального бельгийского предприятия, имеющего очень по-европейски инновационный профиль деятельности – производство солнечных батарей. Руководитель компании в связи со сложным финансовым положением, вызванным последствиями глобального экономического кризиса, проводит голосование среди подчиненных. Им необходимо решить, оставлять ли Сандру - главную героиню фильма, которую играет известная французская актриса Марион Котийяр, на работе или уволить ее и благодаря этому получить годовую премию.

Голоса распределяются не в пользу невротичной Сандры. Однако, судьба оказывается к героине благосклонна, и директор соглашается на повторное анонимное голосование в понедельник. Таким образом, у Сандры появляется время, а точнее те самые пресловутые два дня и одна ночь, чтобы убедить коллег поменять их мнение на противоположное. Но воспользуется ли она этим шансом?

Главная героиня оказывается еще и перед непростым моральным выбором, ведь она не хочет ставить никого в неловкое положение. Преодолевая стеснение и душевные терзания, заручившись помощью мужа, она начинает обзванивать и навещать своих коллег, прося о поддержке на утреннем голосовании в понедельник.

Камера буквально следует по пятам за героиней, путешествующей по близлежащим живописным бельгийским местечкам, и зритель становится свидетелем всех душещипательных разговоров. Примерно один и тот же вопрос задает Сандра работникам, готовы ли они проголосовать за нее и отказаться от столь необходимых им бонусов?

Причин поддержать Сандру не так уж много: она вышла на работу после продолжительной депрессии и до сих пор не может оправиться от ее последствий, принимая огромное кол-во разнообразных препаратов каждый день, причем существенно превышая допустимую суточную норму. Большинство же ее коллег по выходным подрабатывают, кто в захудалом магазине, кто в придорожном автосервисе для получения скромного дополнительного дохода, который так необходим их семьям.

Зритель каждый раз оказывается вместе с одним из сотрудников перед выбором, задавая себе тот же вопрос. И сказать честно, не знаю, проникнется ли российский зритель со свойственным ему менталитетом, сочувствием к проблеме истеричной героини, переживающей очередной эмоциональный срыв. Скорее нет, чем да. Так как на пространствах бывшей страны советов обществу вообще не свойственно воспринимать уныние и меланхолию, в которой пребывает Сандра, как тяжелейшую болезнь и повод брать растянувшийся на полгода больничный. У нас это скорее национальная черта, состояние повседневности.

Героиня Марион Котийяр абсолютно не производит впечатления 'опущенного героя' и несправедливо обделенного судьбой человека: любящий муж, двое детей, дом, хоть и в ипотеку, но, собственно, именно так и живет пол-Европы. И единственная проблема, с которой героиня уже долгое время не может справиться, находится у нее в голове. Вот жизнь и подкидывает неуравновешенной Сандре шанс в виде повторного голосования, который не только даст возможность ей сохранить рабочее место, но и преодолеть постоянно преследующую хандру и бесконечную неуверенность в себе.

К середине фильма (то есть примерно к 7 опрошенному) зритель начинает потихоньку скучать, наблюдая за очень схожей между собой реакцией людей на все тот же одинаковый вопрос, и ждать фееричного финала, которого, к сожалению, не происходит и голоса разделяются достаточно предсказуемо.

Для европейцев история более чем жизненная, а вот в российской действительности такой сюжет представить достаточно сложно, но все же привлечь к ней нашего отечественного зрителя может тема выбора, который каждому из нас приходится делать с постоянной периодичностью. Правда, на мой взгляд, вполне достаточно одного раза, чтобы ответит себе на вопрос, как бы ты поступил в такой ситуации.

Характерной и, пожалуй, наиболее зримой чертой всего сознательного кино-, и мифотворчества бельгийских братьев-режиссеров Дарденн, находящихся с конца 90-х годов в авангарде всего бельгийского авторского кинематографического пространства и издавна принадлежащих к ведущим фаворитам Канн, является то, что в преимущественном большинстве своем героями почти что всех откровенно минималистских гиперреалистических работ постановщиков относятся к категории людей неблагополучных, поставленных по воле обстоятельств или же рока на грань выживания, отправленных в расход на социальное дно, из которого им выкарабкиваться иногда просто тяжело, но чаще всего — невозможно. Молодые ли это семьи с детьми или состоявшиеся люди со своими цепкими взглядами на окружающее их мироустройство — герои Дарденнов как в их ранних документальных картинах, так и в полноформатных гиперреалистических зарисовках от «Двуличного» до «Обещания», от «Розетты» до «Молчания Лорны», от «Дитя» и до последнего по времени творения Дарденнов, фильма «Два дня, одна ночь» 2014 года, представленного ранее на Каннском кинофестивале и удостоенного приза экуменического жюри — переживают глубокие личные внутренние кризисы взаимоотношений на фоне откровенно враждебного окружающего их внешнего мира. Образуя единое типологическое и синематическое пространство, все фильмы Дарденнов по сути своей создают этакий полифонический и многоголосый монофильм со множеством героев, драматургических перипетий, этакую кинематографическую «Ругон Маккару» с единой идеологической базой, рисуя на выходе рельефный портрет всего современного европейского общества.

«Два дня, одна ночь» в этом художественном каноне воспринимается уже как неоднократно спетая песня, самоповтор, но новый лад, полный на сей раз не только привычной для режиссеров острой социальности в духе инвективы, обличения, граничащего с вызовом. Впрочем, и самоповторы чрезвычайно характерны для Дарденнов, которые буквально в каждой своей картине стремились воспроизводить реальность с той дотошностью, которая при определенных обстоятельствах может успешно граничить с чернушностью. Но ей, слава Богу, Жан-Пьер и Люк никогда не страдали. Традиционалистская для Дарденнов гуманистическая патетика в этой картине чуть смазана неожиданной политизированностью всего происходящего в картине. Определенно, «Два дня, одна ночь» в своей типологической принадлежности относится к лентам, продолжающим бунтарско-пролетарские традиции итальянского неореализма, в особенности его ярчайшего представителя Джузеппе Де Сантиса, только украшенного переиначиванием на современный лад практических находок и французской «новой волны». Кажется вовсе неслучайным, что на нынешнем Каннском кинофестивале новый фильм Дарденнов соперничал с новой же картиной «Слова, прощайте!» гранда новой волны Годара, проиграв ему по форме, но выиграв по гамбургскому счету по своему содержанию.

Положенный в основу сюжета «Двух дней, одной ночи» конфликт априори социален и ложится не только реалии современной Бельгии, но и всей Европы в целом, столкнувшейся как никогда до этого с высоким уровнем безработицы, тотального корпоративного разложения и финансовой нестабильности, отягощенной погоней за длинным долларом, но не за ценностью человеческих судеб. Корпорации безлики, профсоюзы слабы, пролетарий ничтожен — такова расстановка моралите в начале фильма, драматургия которого предельно насыщенна, строго дозированна и концентрированна и она уложена как раз в два дня и одну ночь, когда главной героине ленты, Сандре, и ее соратникам по несчастью дано шанс изменить положение, восстать против произвола и восстановить право пролетария на свой путь в рай, не минуя, однако, ни Лимба, ни Чистилища, ни Ада. Фильму присуща некоторая, даже в чем-то нарочитая театральность, впрочем, лишенная шелухи привычной для театра утрированности, ибо в нем царствует реализм и искрящаяся пронзительность. Дарденны, тривиально начав ленту с истории об увольнении, стремительно и беспристрастно меняют векторы оценок всех без исключения поступков главных героев, которым не присущи на антагонистичность, ни протагонистичность. Драма рабочего класса превращается в трагедию общества, обреченного на тягостный выбор между «плохо» и «очень плохо». Вернуться в насиженные и натруженные годами рутинной работы места, но при этом стать конформистом, предателем идеалов, или продолжить борьбу, встав на грань выживания, перейдя черту бедности, став социально нищим и парадоксально духовно богатым. Просто борьба за свое место под солнцем в фильме вскоре оборачивается борьбой за души, за их чистоту и верность идеалам, за преданность не только корпоративным божкам, но и собственной морали, которая, впрочем, хрупка. Хрупка и неоднозначна. Дарденны совсем не стремятся к романтизации или героизации собственной главной героини, по сути носителя центрального морального стержня, выразителя волнующих их проблем. Она — неотъемлемая часть той системы, против которой ей приходится бороться, часть, решившая отделиться ввиду потери ориентиров в жизни из-за депрессии. И противостоят ей такие же персоналии, которые до поры до времени не хотят бороться. Им уютно в своем статус-кво, в своей коллективной Я-ме, и Я тут является олицетворением слепого Мы, которое одним махом карает или спасает. Коллективное бессознательное сталкивается с мощным индивидуализмом, и победа будет лишь пиррова. При всей своей кажущейся очевидной прямолинейности и даже декларативности финал в «Двух днях, одной ночи» не является открытым. это не столько внутренний выбор Сандры, сколь воля самих режиссеров, избравших для нового пролетариата путь борьбы и нищеты, путь революции и контрреволюции.

9 из 10

В отличие от 2 предыдущих фильмов Дарденн, «Два дня, одна ночь» для российских суглинок актуален и еще как. «Мальчик с велосипедом » и «Молчание Лорны» скорее были внутренним интеллектуальным продуктом Еврозоны: братья тонкими инструментами препарировали мораль западноевропейского обывателя, чтобы выявить ее двуличие и извращенность. Здесь же в основе – конфликты из-за деградации трудовых отношений. Сколько людей в нашей стране из-за унизительных зарплат вынуждены еще где-то подрабатывать, лишая себя полноценного отдыха и семьи, как почти все коллеги Сандры? Сколько терпят хамство начальника, вроде того «выбора», с которого открывается фильм: либо отказывайся от премии, составляющей важную часть зарплаты; либо выкидывай из своих рядов коллегу, соглашайся работать на 3 ч. в неделю больше, и дожидайся, когда же начальник вновь поставить этот вопрос перед коллективом, предложив выкинуть на улицу возможно уже тебя? Лишь выходные отделяют Сандру от утра понедельника, когда 16 коллег на голосовании будут выбирать между ней и премией. И что же делает Сандра? Чтобы повлиять на их решение бросается встречаться с каждым, чтобы упирать на - столь привычные в российской культуре - неформальные отношения.

Мозаика из решений, которые принимают Сандра, ее коллеги и два начальника – потрясающей мощи социальный анализ. Можно целую книгу написать, в начале дотошно разбирая выбор каждого из персонажей, а вторую половину посвятив обобщениям и выводам, что эта история говорит нам об устройстве современного общества.

Фильм - тот редкий случай, когда снято и для рядового зрителя, и для искушенного, но, все же, с ощутимым креном во второй полюс: для получения максимального удовольствия требуется хорошее знание реалий жизни Бельгии. Пожалуй, именно поэтому Дарденн этим фильмом не взяли первыми в истории 3 приз в Каннах: они уже слишком знамениты, чтобы их имя открывать миру, с другой стороны, фестиваль, все же, выделяет интернациональные истории. Получилось как с картинами Северного Возрождения: все эти яблочки, птички - все показано наглядно, все на виду, да вся суть в интерпретации каждого объекта по отдельности - что само по себе требует значительной эрудиции -, а после собирание их у себя в голове и конструировании нового, насыщенного единого образа. Так, например, демонстративная вежливость друзей Сандры, которые ей отказывают в самом начале, и такой же демонстративный уход Сандры из кабинета начальника «по-английски» в концовки фильма определенно что-то значит, но что – полностью смогут проинтерпретировать лишь бельгийцы. Также, как и сцену семейного конфликта, которую инициирует Сандра между молодым сыном на дорогой спортивной машине и его пожилым отцом – тут явно важно эволюция, которую прошло общество с того времени, когда отец был молод, но кто из нас знает такие подробности про Бельгию? На самом деле, ничего удивительно. Вон, у нас в советское время был фильм «Гараж», где несколько секунд хватало зрителю, чтобы по манере говорить и одеваться все сразу понять про персонажа. А попробуй покажи этот фильм европейцам – ничего не поймут, ведь лишены всех этих культурных кодов, известные в те времена любому обычному советскому жителю.

Многие наши высоколобые кинорецензенты будто испугались остросоциальной проблематики и со степенностью аристократов принялись упражняться в гимнастике ума, пытаясь перевести обсуждение фильма на разговор о проблемах высокой морали или нюансах использования художественных средств. Хотя, трудно ожидать от публичных интеллектуалов иного, ведь в нашем обществе в целом как-то не принято признавать наличие у себя проблем и обсуждать их публично, особенно, если они касаются работы. Тем и цены братья Дарденн, которые под лупой рассматривают реакцию на социальную несправедливость в повседневной жизни. Ведь вполне естественно оставшись с большими трудностями один на один пребывать в растерянности, испытывать неуверенность из-за неподъемной, как кажется, свалившейся на тебя проблемы, погружаться в депрессию, как Сандра. В такие моменты осознание устройства всей ситуации в целом и может помочь сообразить, какой путь стоит попробовать проложить между препятствиями.

Конечно, в России фильм о том, как все плохо в трудовых отношениях будет смотреться тяжко. В нашей стране, настолько все плохо и так много несправедливости куда ни глянь, что от нее уже частенько привыкают отворачиваться на автомате. Чтобы не отворачивались, а рассматривали как пишу для размышления, наверное, не хватает веры в свои силы, в возможность самому изменять свою жизнь и победить несправедливость. Та самая вера, которую и обретает в финальной сцене Сандра.